或許全部 - ВОЗМОЖНО ВСЕ

      Третий из семи дней Совета снова посвящался состязаниям юношей, и в этот раз они должны были не просто попасть в цель, но сбить закрепленные на тонких бечевках мишени. Это было достаточно трудно, ведь из-за поднявшегося ветерка те раскачивались, крутились и всячески мешали в себя целиться: на легкий бамбуковый каркас были прикреплены фазаньи перья и шелковые ленты, а бечевки в ярком солнечном свете и вовсе было не разглядеть.       Поднявшийся раньше всех своих шиди, Вэй Ин привел себя в порядок, чувствуя вовсе не довольство жизнью, как должен бы, а глухое раздражение и злость. Злился он на самого себя за совершенно не нужные, нелепые сожаления о том, как повел себя с Лань Ванцзи. Чтобы отбросить все мысли, он решительно окунул лицо в холодную воду, наскоро перевязал хвост и отправился прогуляться по едва просыпающемуся городу. Отчего ноги привели его к тому самому саду, он догадывался: как убийцу всегда влечет на место преступления, так и его сожаления направили его сюда. Не знай он, что совести не имеет, счел бы это именно ее происками.       Войдя под сень скальных врат, он услышал знакомый звук: так пела проверяемая на натяжение тетива. Затем послышался громкий щелчок по плотной коже щитка и стук, с которым стрела вонзается в мишень. Медленно и беззвучно ступая, он продвинулся в глубь сада, выглянув из-за обсаженной кустами скалы в его центре. Это было единственное протяженное и свободное место, где, должно быть, обычно дети играли в подвижные игры. Сейчас на одном его конце стояла обычная круглая мишень, поверх которой было укреплено бамбуковое удилище, а на нем болталась «крылатая рыба» — совсем как те, что вскоре развесят на стрелковом полигоне! На другом же конце стоял юноша, на вид немного младше Цзян Чэна, в таком же алом пао, как и полагалось одному из участников стрельб. Его миловидное лицо все еще сохраняло полудетские черты, хотя сейчас, когда он слегка щурился, чтобы разглядеть бечевку, держащую мишень, красиво изогнутые тонкие брови сходились к переносице, а глаза оттенка зеленой яшмы темнели, его можно было принять и за ровесника Вэй Ина.       Юноша оттянул тетиву к уху и помедлил, глядя на пляшущую по ветру цель. Спустя мгновение от отпустил стрелу в полет, и Вэй Ин невольно проследил ее путь. Острие перерезало бечевку!       — Великолепный выстрел, молодой господин! — громко похвалил он, выходя из своего укрытия. Чего он не ожидал — так это столь поспешного бегства юного стрелка, что тот даже уронил свой лук.       — Вот это да... Я, конечно, знал, что ослепителен, но чтоб от меня скрывались, как от палящего солнца — это впервые, — хмыкнул он, затем подошел рассмотреть утыканную стрелами мишень.       Все стрелы легли удивительно кучно, четко в яблочко. Даже та, которой юный стрелок перебил бечеву «летучей рыбы». Вэй Ин не был уверен, что сам сумел бы так же. Скорее, он сосредоточился бы именно на том, чтобы сбить «рыбу», а не поразить при этом еще и мишень. Такой талант заслуживал поощрения, однако искать стрелка уже не было времени. Предстояло вернуться в лагерь, проверить, все ли встали, умылись и поели, а затем вести их на полигон. До начала оставалось от силы пять кэ.       

***

      — А-Чжань...       Лань Сичэню уже давно полагалось быть рядом с дядей, но он медлил, глядя, как тщательно одевается, расчесывает волосы, затягивает их в пучок и повязывает лобную ленту брат. За все утро он не смог добиться от него ни единого слова. Будто Лань Чжань принял какое-то решение. На сердце словно легла гора Тяньшань: Сичэня одолевали дурные предчувствия, что это решение могло очень сильно не понравиться всем, в первую очередь, дяде. А чем такое отзывается для брата, он уяснил уже давно.       — А-Чжань, прошу тебя, ответь!       — М-м.       — Ты можешь не идти, если тебе тяжело будет видеть там... этого человека.       — Нет.       — Это ведь молодой господин...       — Замолчи, — резкости тона Ванцзи позавидовал бы и удар его Бичэня. — Довольно. Я не стану говорить с тобой или кем-то еще на эту тему.       Лань Сичэнь словно получил удар в лицо: перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы, но ему некого было винить, кроме себя. Ночью он так и не решился рассказать брату о том, что знал, подозревал и догадывался. И это словно наглухо закрыло между ними какую-то стену, в которой еще до вчера существовала узкая дверца, но сегодня вместо нее были лишь холодные камни.       Из палатки они вышли в молчании, и так же дошли в строю адептов Гусу Лань до своего места на полигоне. Оставив их, Лань Сичэнь поднялся на помост для гостей, приветствуя знакомых и вежливо интересуясь их делами, сохраняя на лице легкую степень заинтересованности и тень улыбки. Хотя ему не улыбаться хотелось, а кричать: рядом с колонной его ордена строилась колонна из Пристани Лотоса. Юноша с алой лентой в волосах ни разу не повернул головы в сторону Ванцзи, словно того и не существовало. От этого было больно даже Сичэню, и он просто представить не мог, насколько же больно брату.       Ему нужно было решить — пытаться ли все исправить, или смириться с тем, что доверие своего А-Чжаня он потерял безвозвратно.       

***

      Заминка перед началом случилась у принимающей стороны. Кто-то из адептов, отобранных для соревнований, внезапно заболел. Как подозревал Вэй Ин — перепил вчера и не смог встать сегодня. А со стрелками у Цишань Вэнь было... не очень. Несмотря на общую численность адептов ордена более чем в пять тысяч человек, именно стрельбу из лука солнцепоклонники не жаловали. Ходила скабрезная байка о том, что эта нелюбовь проистекает из тех времен, когда стрелок И сбил с небосвода девять злых солнц, десятое было очень напугано и обещало светить умеренно. С тех пор у клана Вэнь неладно с лучниками. Конечно, основатель клана и ордена, Вэнь Мао, жил уже намного позже возникновения легенды, но кого это останавливало от повторения шутки, даже если она глупа?       Вэй Ин слегка повернул голову, краем глаза наблюдая за тем, как суетятся цишаньвэньские стрелки в попытке выбрать из трех кандидатур одну, как говорится, лучшего из худших, потому что лучшие из лучших кончились, как и худшие из лучших. Давешнего стрелка, тренировавшегося в саду, он тоже заметил, как и расслышал резкую отповедь, заставившую юношу стушеваться, втянуть голову в плечи и отступить.       Ему стало смешно: проморгать такую жемчужину! Если бы мальчишка был хоть чуточку посмелее, в этом этапе у Вэней был бы шанс занять не первое с конца место. Вот что значит излишняя скромность.       Когда Вэй Ина обучали этикету и искусству вести беседы, Шэнь-шицзунь говорил: нет большего урона человеческому естеству, чем тот, что происходит от чрезмерности равно как порока, так и добродетели. Сейчас, имея перед глазами пример, юноша был склонен принять мудрость учителя, заметив про себя по возвращении купить в Буетьень Чане с пяток сосудов того вина, которое так ему понравилось вчера, и преподнести их в дар Шэнь-шицзуню. Рассказав, конечно же, что его побудило так сделать. Наверняка старик будет доволен, словно кот, забравшийся в погреб и укравший свинину.              Памятуя о том, как стрелял юный «Хоу И» в саду, Вэй Ин решил попытать счастья тоже, тем более что «летучие рыбы» оказались закреплены именно так, как он видел, и в покое, без ветра, наверняка висели бы как раз немного ниже красной центральной отметины на мишенях. Когда же у него подобных идеальных выстрелов вышло всего семь из десяти, не особенно расстроился. Все не набранные в этот день очки можно было добрать на послезавтрашней «охоте на призраков». Уж там-то он и его отряд не оплошают ни на чуть!       

***

      День завершения Совета и объявления победителей выдался ослепительно солнечным. Разноцветные колонны адептов выстроились на гигантской площади перед Солнечным Дворцом, на открытой террасе которого восседали все главы орденов, входящих в Совет.       — Ты только взгляни, устроился выше всех, словно император, — сердито свел брови Цзян Чэн, поглядывая наверх, где было видно возвышение в семь ступеней, на котором и стоял столик Верховного Заклинателя, коим был Вэнь Жохань.       — Тихо. Все прикрыли рты, — осадил его Вэй Ин, окинул злым взглядом чересчур разговорившихся адептов. И это при том, что буквально в двух рядах от них стоит строй адептов Цишань Вэнь! Похоже, кое-кого он мало гонял, по возвращении придется увеличить нагрузку.       Установив порядок в строю, он снова повернулся, рассматривая пятнадцать знамен по периметру террасы. Под каждым из них и располагалось место главы ордена, и лишь одно полотнище язык не поворачивался назвать знаменем. Это был просто чудовищно огромный занавес, закрепленный на медном древке прямо над местом Верховного Заклинателя, и этот флаг с огненно-алым солнцем на белом фоне просто слепил глаза.       На ступенях, ведущих на возвышение Верховного, появился распорядитель, протянул ему свиток. Вэнь Жохань развернул его, проглядел и снова свернул, не изменившись в лице ни на чуть. Кивнул, подождал, пока распорядитель спустится до самой террасы и поднялся. Возможно, такова была особенность Солнечного дворца, или на самом Верховном заклинателе был какой-то артефакт, но его голос, отразившись от стен и колонн, загремел над площадью, словно медный гонг:       — Итак, подошли к концу состязания лучников, и настало время назвать победителей. Зачитайте имена первых пяти лучших стрелков!       Вэнь Жохань сел, распорядитель вновь развернул свиток.       — Первое место занял адепт ордена Юньмэн Цзян! Вэй Усянь!       — Да! — в гвалте, сопровождавшем названное имя, почти потонул голос его диди, но Вэй Ин его услышал, развернулся, притягивая Цзян Чэна в объятия, спросил на ухо, пока не налетели остальные шиди:       — Ты доволен, мой господин?       — Да!       Когда юньмэнцы утихли, повинуясь знакам самого победителя, прозвучало второе имя:       — Второе место занял адепт ордена Гусу Лань! Лань Ванцзы!       Юноши в белых одеяниях даже не шелохнулись и не пискнули.       — Третье место занял адепт ордена Ланьлин Цзинь! Цзинь Цзысюань!       Возгласы со стороны золотой колонны звучали подобострастно и неприятно, как будто обсыпало жирными гусеницами.       — Четвертое место занял адепт ордена Юньмэн Цзян! Цзян Ваньинь!       И снова вся стройная колонна юношей в фиолетовом смешалась в один клубок, поздравляя Цзян Чэна, который, кажется, уже и не надеялся на место в первой пятерке.       — Пятое место занял адепт ордена Ляншен Хан! Хан Фэйли!       Поздравительный шум раздался вовсе откуда-то сзади, где стояли представители мелких орденов, едва собравших нужное количество адептов.       — Наибольшее количество очков у адептов Юньмэн Цзян! На втором месте адепты Гусу Лань! На третьем месте адепты Ляншен Хан! На четвертом месте адепты Цинхэ Не! На пятом месте адепты Мейшань Юй!       Вэй Ин только усмехнулся: в этот раз даже в пятерке лучших команд не промелькнуло имя Цишань Вэнь. Что ж, бахвальство величиной и богатством не сможет подарить боевых навыков.       О Верховном ходили жуткие слухи, что он не гнушается бить своих, чтоб чужие боялись. Интересно, достанется ли несчастным адептам, участвовавшим в соревновании, за проигрыш?       

***

      Два отряда выступали по одной дороге, словно текли рядом легкие белые облака и тяжелые лиловые тучи, не смешиваясь. Тем более странным было то, что один из всадников Гусу Лань вдруг нарушил строй, подъезжая к одному из всадников Юньмэн Цзян.       — Молодой господин Вэй.       — Второй молодой господин Лань?       — Возвращаю. Я проиграл.       В тонких, мозолистых от струн гуциня, пальцах затрепетала вытянутая из рукава алая лента с вышитыми на концах лотосами.       Вэй Ин потянулся к ней, но потом усмехнулся и покачал головой:       — Оставьте себе, второй молодой господин Лань. У меня уже есть другая лента.       Он слегка понукнул своего жеребчика, вынуждая его поторопиться и занять место в строю. Назад он не оглядывался, но отчего-то казалось, что спину жжет чужим взглядом. И не понять, что в нем сокрыто — то ли раскаленная ненависть, то ли ледяная горечь, то ли что-то еще.