或許全部 - ВОЗМОЖНО ВСЕ

      У Лань Цижэня была отличная память. Просто он не поверил своим глазам, когда увидел Её глаза, улыбку, вечное буйство неукротимых прядей, Его отнюдь не крестьянские черты, выдававшие кровь многих поколений заклинателей. И все это — в одном лице. Ох, он сразу же понял: просто и легко не будет. И даже беглый опрос этого юноши только укрепил его в подозрениях. Сын Цансэ и Чанцзэ умело — для пятнадцатилетки! — носил маску прилежного ученика, но в его чистых, как горные озера, глазах прятались демоны, и рангом никак не ниже князей! У Цансэ-саньжэнь они были такие же.       Вечером он позвал Ванцзи, любимого племянника. Сам прекрасно понимал, что несправедлив, деля Двух Нефритов на «самого любимого» и «просто любимого», но ничего поделать не мог: Сичэнь, несмотря на мягкость, был слишком самостоятелен и не во всем, не всегда и отнюдь не безоговорочно подчинялся ему. С Ванцзи было проще, проще на целых шесть лет, не отравленных влиянием его матери.       Иногда Цижэню хотелось, чтобы дети рождались сами по себе. Из редисовой ботвы или из плодов локвы. Чтоб пришел к дереву, потряс — а они и попадали, бери, воспитывай, как нужно, гни в любую форму, выковывай и закаляй, как верный духовный клинок. И как клинку же, давай потом имя, отражающее суть вернее всего. Имя в быту младшему племяннику он так и давал — как клинку. Указывал этим именем ему правильный, единственно возможный путь.       Сейчас почтенный учитель, без одного цзы* Глава клана и ордена, надеялся, что безмятежная, отрешенная сталь Ванцзи сможет преградить путь демону в облике юноши, что посмел явиться в Облачные Глубины, и останется все такой же незапятнанной.       — Чем этот ученик может служить Цижэнь-лаоши?** — глубоко поклонился юноша, выставив сомкнутые ладони в учтивом жесте.       — Пройди в цзинши, присядь. Хочу поговорить с тобой о новых учениках, — приказал Лань Цижэнь. И, дождавшись, когда любимый ученик без напоминаний разольет чай, кивнул: — Расскажи, что ты о них думаешь.       Он, безусловно, знал, что Ванцзи испытывает определенные трудности с ведением бесед. Но, получив приказ, племянник мог перебороть свою нелюбовь к произнесению слов вслух и излагал свои мысли связно, четко и так, будто вымерял каждую длиной своего Бичэня, им же и обрубая.       Всего в этот раз в Облачные глубины прибыло четыре родовитых отпрыска Великих кланов: Не Хуайсан, единокровный брат и наследник главы Цинхэ Не; Цзян Ваньинь, сын и наследник главы клана Юньмэн Цзян; Цзинь Цзысюань, сын и наследник главы клана Ланьлин Цзинь, и его же племянник, Цзинь Цзысюнь. И пять наследников менее родовитых кланов. Мальчишка Вэй Усянь выделялся среди всей этой пестрой толпы, как черный кои среди бело-алых. Он единственный не относился к кровным родичам глав кланов, как это было принято. Но он так же не был слугой при своем шиди. В ответном письме на приглашение из Гусу глава клана Юньмэн Цзян специально оговорил условие, по которому первый ученик его ордена будет обучаться вместе с наследником. Возможно, он в будущем должен был стать тенью юного Цзян Ваньиня? Во всем заклинательском мире до сих пор не было точного определения, кем был этот несомненно талантливый юноша. Действительно ли внебрачным сыном главы клана? Или наследником Баошань-саньжень, как когда-то его мать? Или всего лишь сыном слуги, не смеющим претендовать на большее, чем уже имеет по милости главы Цзян?       Лань Цижэнь вслушивался в размеренный отчет Ванцзи вполуха. По большому счету, ему это было не нужно, свое мнение о приглашенных учениках он уже составил. Ему нужно было услышать только то, что племянник думает о Вэй Усяне, чтобы понимать, стоит ли отдать приказ проследить за ним. Ванцзи иногда удавалось увидеть больше, чем ему. Но лишь в том случае, если объект наблюдения его сумел заинтересовать.       Наконец, это прозвучало:       — Вэй Усянь... — и повисла пауза, которой Цижэнь не то чтобы испугался, скорей, насторожился.       — Он... сложный. — Снова пауза. — Он непонятен мне, Цижэнь-лаоши. Этот ученик просит прощения за то, что не может выполнить ваше задание. Назначьте мне наказание, пожалуйста.       Лань Цижэнь несколько ударов сердца смотрел на склоненную с вытянутыми руками фигуру племянника поверх пиалы, в которой оставалось пара глотков на дне, затем беззвучно поставил ее на столик и потеребил бородку.       — Я хочу, чтобы ты разобрался с этим вопросом. Выясни, каков этот ученик, что у него на уме. Приглядывай за ним... — «Как за опасной тварью» — хотел бы, но не сказал он. — Ступай, Ванцзи-чжи.       Юноша немедленно ускользнул, попрощавшись учтивым поклоном. Можно было на время утишить свое беспокойство.       Но только на время.       

***

      Что могло быть проще, чем выполнить приказ, получив его?       Что угодно, сказал бы Ванцзи, если бы его спросили в момент, когда у него появилось желание вообще открыть рот. Что угодно, кроме выполнения именно этого приказа.       Нет, юный приглашенный ученик Вэй Усянь из Юньмэна никак от Ванцзи не скрывался... днем. Узнать же, остается ли означенный ученик в своей комнате после отбоя, Ванцзи не мог. Он несколько ночей следил за ученическим общежитием, в котором и дверь, и окна всех комнат выходили в одну сторону, но после отбоя никто комнат не покидал. А меж тем на третий день его слежки от Вэй Усяня пахло вином и специями. От него и двух его соучеников, но только у Вэй Усяня под глазами залегали легкие тени, а в привычной уже усмешке чувствовалась усталость.       Ванцзи прекрасно помнил еще одно: в первый день занятий от этого ученика тоже несло вином. Как такое могло быть, если по прибытии в Облачные Глубины все вещи приглашенных учеников незаметно досматривают слуги, и пронести на территорию ордена вино, даже в мешочке цянькунь, невозможно? Но эти трое пронесли. Или только один, не важно. Или же ночью кто-то из них покидал резиденцию и спускался в Гусу. Вот только это казалось Ванцзи еще более неправдоподобным. В ту ночь он сам вышел на патрулирование. В такие ночи старшие адепты, патрулировавшие стены, не отлынивали, зная, что задобрить второго молодого господина клана Лань им не удастся. Мог ли быть нарушитель искуснее тех, кто старше и опытнее? Ванцзи сомневался.              Впрочем, по прошествии месяца он сомневался уже во всем, даже в том, что его навыки ночной охоты достаточно хороши. А еще стыдился — просто невероятно стыдился, до огнем полыхающих ушей — за слежку. Он привык досконально выполнять приказы дяди, но все же никогда не делал этого бездумно. Прежде чем что-то сделать, он раскладывал полученную информацию по полочкам, находя рациональное зерно, предпосылки и цели, которых в самом деле требовалось достичь. И лишь тогда брался за исполнение. Отчего же сейчас он практически без раздумий начал следить за этим юношей, словно за преступником? Да, Вэй Усянь, несомненно, нарушал правила. Но пока еще ни разу не попался на этом. Это должно было восхищать, да и восхищало, на самом-то деле. Но стыда это не отменяло.       А еще больше ему стало стыдно, когда произошло это... Наверное, в тот день у него случилось какое-то кратковременное искажение ци, потому что ничем иным свое поведение Ванцзи объяснить не смог даже самому себе.       Единственным доказательством того, что Вэй Усянь выходил за пределы стен, стала алая лента, найденная Ванцзи в паре ли от стен, на берегу одного из бурных горных ручьев. Лента запуталась в кусте, в ее узле остались несколько волосков, и он представил себе, как больно дернуло волосы спешащему вернуться до рассвета в резиденцию нарушителю. А еще вся трава на берегу была взрыта и вытоптана так, словно здесь отчаянно сражались, но следы были только от одной пары ног. Ванцзи знал, что приглашенным ученикам пока еще не открывали тренировочный полигон, занимая их теорией. А под маской спокойствия, которую на себя с таким трудом натягивал юный ученик Юньмэн Цзян, бушевало неукротимое пламя. Наверняка он привык дома тренироваться с мечом каждый день. Пусть Юньмэн Цзян — это не Цинхэ Не, но он славится своими адептами и учениками. В конце концов, по юному господину Вэй и без того видно, что его тело привычно к нагрузкам, а вот к неподвижному сидению в течение продолжительного времени — нет.       Размышляя над всем этим, Ванцзи почти столкнулся с объектом своих мыслей на достаточно узкой дорожке.       — Ох, этот неуклюжий ученик просит простить его, Лань Чжань! — Вэй Усянь сомкнул ладони и поклонился, отскочив на пару шагов, на последних словах его голос как-то странно дрогнул, вызвав у Ванцзи недоумение. А еще смущение и злость оттого, что чужак позволил себе назвать его детским именем. Да как он вообще посмел?!       Словно для того, чтобы разозлить Ванцзи еще сильнее, юноша внезапно сузил глаза и со смехом воскликнул:       — Лань Чжань, да это же моя лента! Я целый день искал ее, пришлось даже попросить у шиди одну из его! Скажи мне, это в правилах Гусу Лань похищать у приглашенных учеников их ленты?       Вместо оправдания Лань Ванцзи выхватил из ножен Бичень...       Он до сих пор не понимал, зачем?       — Ах, достоинство! Второй молодой господин Лань, ведите себя с достоинством! — обнажив свой меч лишь на треть, покачал головой Усянь. — В Облачных Глубинах запрещено драться без разрешения и вне тренировочного полигона!       — Ты... бесстыдник! — слетело с губ Ванцзи, уязвленного такой отповедью.       — А чего же мне стыдиться? — серые глаза напротив внезапно заледенели, а их уголки покраснели. — Впрочем, если молодому господину Лань чужда добрая шутка... Но не чужда добрая драка, я с радостью с вами сражусь. И, если выиграю или хотя бы сведу бой вничью, вы вернете мне ленту.              Ленту он не вернул. У Ванцзи было все же самую малость больше опыта. Не намного, хотя как раз должно было быть наоборот: два года в их возрасте должны были сыграть решающую роль. Он рассчитывал поставить наглеца на колени за гораздо более короткое время, но, вопреки всем прогнозам, пришлось попотеть, чтобы вырвать у него победу.       Ванцзи держал меч у горла своего противника, и слегка светящееся лезвие Биченя бросало на лицо Усяня дрожащие блики, зажигая в его глазах какие-то демонские огоньки. Эти серые озера сейчас почему-то совсем не казались ледяными, наоборот, их взгляд, направленный глаза в глаза поверх лезвия меча, обжигал, как и совершенно бесшабашная, искренне веселая улыбка, растягивавшая накусанные до пунцового цвета губы.       — Что ж, я проиграл. Но, уверяю, в следующий раз я заберу ваш трофей обратно.       Ванцзи опустил меч и с каким-то совсем не свойственным себе мстительным удовольствием накрутил полоску алого шелка, расшитого пурпурными лотосами на кончиках, на кисть.       — Посмотрим.       Вэй Усянь отошел, поднимая и очищая свой меч. Ванцзи успел прочесть его имя, выгравированное на безупречном лезвии белого металла.       — К-как зовут твой меч?! — его словно молнией тряхнуло.       — Суйбянь***, — серый взгляд снова похолодел, а усмешка стала острой, намекая на то, что отвечать на вопросы об имени меча Вэй Усянь не намерен.       Спрятав его в ножны, юноша четко перегнулся в уважительном поклоне и широким шагом покинул полигон, даже сейчас выдерживая тонкую грань между нарушением правила и его соблюдением.       Ванцзи вернул и Бичэнь в ножны, медленно, словно это движение должно было дать ему ответы на какие-то вопросы или хотя бы время, чтобы их сформулировать. Но вот только в голове было на изумление пусто. Лента жгла ладонь.