Самая темная ночь

      «Милая Дорри,       Как твоя первая неделя обучения? Помню, после лето тебе войти в режим особенно тяжело. А это лето было нелегким, сама знаешь.       Как твои дела? Как Руны и Зелья? Не забывай задавать вопросы, если что-то не знаешь и не понимаешь! Вам уже говорили про Хогсмид?       У нас с папой всё хорошо, его особо не дергают, слава Мерлину. Дети, которых мы готовим с напарницей к Хогвартсу, послушные и спокойные. Вы с Дерри никогда такими не были! Он, кстати, передавал тебе «привет». Сейчас он находится в командировке в Германии, обещал привезти мне егерские шляпы с перьями! Они так хорошо впишутся в интерьер нашего загородного дома!       Извини, я немного увлеклась. Папа передает тебе «привет» и справляется о твоем самочувствие. Напиши нам о своих новостях!       Ждем с нетерпением,       Тайра и Вильо Ф.»       Вяло попивая утренний, почти остывший, чай, Доррит, едва разлепив глаза, читала письмо от родителей. Марсис, её сова черно-коричневого оперения, как обычно, прилетела к концу завтрака. Доррит в это время лишь вступила в Большой Зал. Мимо неё уже в коридоре пронеслась Лу, таща за собой Сириуса, и сообщила, что сядет с ним. В очередной раз.       Хогвартс узнал об отношениях Лу Диксон и Сириуса Блэка чуть ли не в первый учебный день. Сплетни и шепот слышались до сих пор, когда они ходили мимо за ручку. И нельзя было сказать, что Лу это не нравилось. В отличие от Доррит, она любила внимание к себе и поэтому всегда пыталась как-то проявиться, но только не в учебе. Диксон с первого курса была хорошей лентяйкой и в конце семестров постоянно тонула в долгах, закрывая и исправляя оценки. У неё всегда получалось закончить без единого «удовлетворительно», чему Доррит поражалась качая головой.       — Допрогуливаешься до «Тролля» скоро, — поджав губы отвечала всегда Флорос.       Лу лишь закатывала свои очаровательные большие глаза и продолжала «использовать харизму на максимум» — так она это называла — выпрашивая дополнительные задания. Обычно период лени у Лу начинался ближе к зиме, но в этом году она решила побить все рекорды, открыв «сезон лени» с первого учебного дня.       Спустя шесть лет Доррит казалось, что Лу больше, ну просто физически и морально, не сможет ее сильно удивить своими выходками, но она ошиблась. Глаза Доррит чуть не вылезли из орбит, когда в первый урок Трансфигурации, которую на минуточку ведет их декан — Профессор Макгонагалл, Лу и Сириуса, спустя пятнадцать минут урока, выгнали за дверь и отправили на двухнедельную отработку.       Сколько Доррит помнила, Лу побаивалась Макгонагалл.       «Хоть кого-то».       Но с Сириусом Блэком, заводилой и шутником Хогвартса, ей страшиться совсем нечего было. Кажется, они действительно нашли друг друга, ведь Диксон почти всегда пропадала с ним и его компанией. Доррит предпочитала прятаться в библиотеке вместе с Лили Эванс и Эммелиной Вэнс, их однокурсницей с Когтеврана. Они вместе делали домашнюю работу или просто читали, иногда комментируя действия героев. Это происходило, когда они сидели втроем. Если же Лили уходила на собрание старост или по другим делам, то они с Вэнс только здоровались.       Доррит плыла по течению своих все ещё нерадостных мыслей, пытаясь наконец высадиться на берег спокойствия и хоть какого-то внутреннего равновесия. Выходило это слишком редко и ненадолго — буйные волны тревоги вновь и вновь топили её в этом море тоски. Но единственное, что радовало Флорос — то, что Лу совсем не видит её терзаний и изменений. Она целиком и полностью погружена в свои отношения, её глаза горят и совсем не замечают ничего вокруг, помимо Сириуса.       В таких ситуациях вроде обижаются. Но Доррит так даже лучше. Ей не нужно никому ничего рассказывать, а это так сложно — говорить о том, что лишь одной мыслью причиняет тебе боль.       — Держи, Марсис, — Доррит с тяжелым вздохом встала со скамьи и подала своей сове большой кусок нетронутого хлеба. — Потом тебя навещу. — смотря, как её пернатый друг улетает прочь, тихо изрекла Флорос.       Закинув на плечо лямку сумки, Доррит с досадой вновь ощутила её тяжесть: сегодня была пятница, а значит, в расписании Доррит стояло две пары по Рунам подряд. Руны никогда не были сильной стороной, но для широты выбора Флорос решила изучать их углубленно. Сейчас же её ждала Трансфигурация, а потом написание ответного письма родителям. Если она не забудет, конечно.       Направляясь ватными ногами до кабинета Трансфигурации, Доррит больше всего на свете мечтала просто лечь и уснуть. Ее сон был короток из-за приснившегося кошмара. На самом деле, страшного там было мало — в общем-то, ничего. Но чувства, которые парализовывали при взгляде на одного и того же человека даже во сне, медленно сводили её с ума.       Доррит старалась не думать о Рафаэле, но он сам, будто бы специально, всплывал совсем неожиданно: во снах, случайных словах профессоров и глупых книгах, где почему-то это чертово имя было у каждого дурацкого мужского персонажа.       Как бы она хотела оказаться вместе с Вэндером, своим старшим братом, в Германии. Она бы даже купила своей маме самую лучшую егерскую шляпку и…       Звон колокола оборвал какие-то хорошие мысли.       Доррит быстро прошла за пустующую первую парту, глазами найдя свою подругу за последней. Лу, не обращая ни на кого внимания, улыбалась Сириусу своей самой яркой улыбкой.       Доррит не хотела верить, что когда-то тоже могла так улыбаться.       — Доброе утро, класс, — строгий голос Профессора Макгонагалл заставил всех замолчать. Она прищуренным взглядом посмотрела куда-то вдаль, и Доррит даже догадывалась на кого именно, но это её совсем не смешило, как других. Спрашивать темы уроков и разъяснения материала Лу будет явно не у Сириуса. — Сегодняшняя наша тема…       Урок вошел в свое привычное русло. Доррит сидела и записывала конспект, потирая сонные глаза. Какое-то чувство невозможной усталости не покидало ее, хотя после первого урока, даже если она спала меньше, чем обычно, Доррит чувствовала себя бодрее. К концу урока она едва ли могла держать голову и спину ровно, слушая слова профессора. Голова неприятно саднила в районе висков, будто бы тысячи игл всадили разом.       — Мисс Флорос, вы хорошо себя чувствуете?       Неожиданный вопрос, заданный строгой женщиной в очках с таким волнением и обеспокоенностью, тут же заставил Флорос захлопать глазами и почувствовать стыд.       «Ещё не хватало в первую неделю на больничный,» — внутренний голос недовольно огласил нежелательные исходы. — «Ничего не случилось того, из-за чего бы ты не могла жить, а ты уже расклеилась. Что будет когда случится что-то действительно серьезное?»       — Я в порядке, профессор, — чуть помедлив наконец просипела Флорос. Кашлянув, она добавила нормальным голосом. — благодарю за беспокойство.       Макгонагалл посмотрела на неё из-под своих очков, покачав головой.       — Вам стоит больше отдыхать, мисс Флорос, — изрекла она. Издалека, в тишине класса послышался знакомый голос. — К вам это не относится, мисс Диксон, мистер Блэк. Ещё одна такая выходка и вы будете драить полы каждый вечер на протяжении всей осени, — голос женщины сразу стал стальным.       Макгонагалл больше не спрашивала её о состоянии и даже не смотрела особо в её сторону. Урок продолжался более менее хорошо, но Доррит лучше не становилось.

***

      К обеденному перерыву Флорос была совсем плоха. На Истории Магии она уже не могла даже ничего писать, слушая речь профессора, как совсем немногие в классе. Урок был совместным с Пуффендуем, едва успев дойти до звона колокола до кабинета, Доррит увидела свободное место, что было ближе всего к профессору-призраку, за второй партой. Ближе к окну, в которое светило солнце, сидел какой-то Пуффендуец. Их диалог ограничился простым приветствием и вопросом, не против ли он, чтоб она села с ним. На задних рядах свободные места ещё были, но там обычно сидели шумные или спящие.       Лу, конечно же, села туда вместе с Сириусом.       Перед этим она попыталась позвать Доррит с собой, к их компании, рассказывая какие смешные у Поттера анекдоты. Так же Диксон поинтересовалась ее состояние, но сильно приставать не стала, буквально летя к Мародерам.       — Ты бледнее, чем обычно, — чуть хмурясь, изрекла Лу.       — Так себе комплимент, — криво дернула уголок обкусанных губ Доррит.       — Ещё и остришь, — фыркнула со смешком подруга. — ты точно в порядке? Даже Макгонагалл обеспокоилась!       — Сон — слишком большая роскошь для моего расписания. Не парься, Лу, я просто не выспалась.       К обеду Доррит очень хотела есть, но кусок в горло не лез. От вида любой пищи поташнивало. Присев на скамью, Флорос отпила тыквенного сока и прикрыла глаза, мечтая затеряться где-то далеко от этой суеты. Ей очень хотелось отпроситься и уйти отдохнуть, но Руны были слишком сложны для её самостоятельного восприятия.       — Ты в порядке, Дор?       Теплая ладошка Лили Эванс оказалась на её руке и Доррит чуть вздрогнула. Она ощутила какой холодной была её собственная ладонь и какими ничтожными были силы, что не позволяли даже её поднять.       — Да-да, все хорошо, — поспешно заверила Флорос, еле вороча языком.       Зеленые глаза рыжей старосты придирчиво оглядели её. Доррит просто опустила голову: у неё не было сил, чтоб хотя бы сделать вид, что все в порядке.       «Ну ты и тряпка, Доррит».       — Пойдем, я провожу тебя до Крыла, — проговорила Лили, спеша встать. В её голосе слышались забота и беспокойство.       Глаза Доррит внезапно округлились. Только не туда. Нет.       — Не надо, — настаивала она. — Мне просто нужно отдохнуть.       — У тебя озноб, Дор, — Эванс нахмурилась. — и тебя трясет, словно листья при сильном ветре осенью.       Доррит глянула на свои руки. Чуть замыленным взглядом она все же увидела, что кончики пальцев немного подрагивали. Ну вот, только не это…       — Пошли, Доррит, — голос Лили с каждым её словом звучал строже.       Она смотрела хмуро, показывая всю свою бескомпромиссную натуру. Роль старосты возвышала её ещё больше.       — Нет, Лили. Это лишнее.       Эванс глазами метнула в неё, наверное, самую убийственную молнию. Флорос знала, что Лили совсем не любит, когда её не слушают. А Доррит совсем не любит идти на уступки.       — Что случилось? — голос Джеймса Поттера обратил весь гнев Лили на себя. Его улыбка сразу перешла в неловкую кривую усмешку, а голубые глаза оглядели все вокруг, стараясь за что-то зацепиться. Он глянул на Доррит, пытаясь увидеть в ней ответ на вопрос.       — Не твое дело, Поттер, — жестко отчеканила Лили. — Давай, Доррит, это ради твоего же блага, — вновь обратилась к Флорос, смягчаясь.       Доррит все пропускала мимо ушей.       — Ради своего блага я пойду на Руны, — парировала она. Доррит не знала откуда у неё были силы, чтоб препираться, но считала, что это было хорошим знаком. Значит, отучиться ещё две пары она была в состояние.       — Я сниму с тебя баллы за пренебрежение собственной безопасностью.       Доррит хмыкнула. Лили уже начала угрожать. Иногда она действительно переходила все границы, только бы исполнить свой долг.       — Снимай, — без интереса ответила Флорос и поспешила подняться со скамьи, чтоб не продолжать этот бесполезный диалог. Она знала, что до конца дня Лили будет на неё дуться. Такие случаи были нередкими.       Спину Доррит провожали возмущенный взгляд Лили и непонятливый Поттера, где-то даже послышался голос Сириуса, продублировшего вопрос Джеймса, но Флорос уже вышла и побрела к двигающимся лестницам, чтоб оказаться на пятом этаже, где был кабинет Рун.       От резкой смены направления одной из лестниц, Доррит почувствовала себя особенно нехорошо. Её будто бы укачало, голова кружилась. Флорос вышла на нужном этаже и дошла до первого окна, скинув на него сумку и облокотившись на стену рядом, она прикрыла глаза.       В коридоре было пусто и тихо: все были на обеде. Ещё полчаса отдыха у Доррит имелось и посему, собираясь с силами, она решила написать родителям ответное письмо. Она знала, что ближе к вечеру у неё точно не найдётся на это сил, да и почерк, что и так не был хорош, будет перетекать из печатных букв в письменные, менять наклон, а иногда просто смазываться.       Доррит никогда не была самой умной или выдающейся ученицей, как Лили Эванс или другие девочки, что учились безукоризненно хорошо. Живя с Лили в одной комнате, Доррит наверняка знала, чего ей это стоит. Самой Флорос очень многого стоило просто учиться. Она никогда этого не любила, с детства презирая глупые прописи и детские учебники, по которым её обучали. Мечтой Доррит всегда было что-то непостижимо великое и поэтому она, сколько себя помнила, стремилась в квиддичную команду. На третьем курсе она смогла в неё попасть, но в начале четвёртого покинула команду по собственному желанию. Хотя, совсем не хотела этого делать.       Учёба была единственным, что у неё выходило хорошо. С болью, страданиями и постоянными истериками от непонимания сложных предметов, но выходило. И сдаваться, когда руки уже опускались, Доррит не планировала.       — Эм… Доррит? Доррит…       Флорос распахнула глаза, растерянно оглядываясь вокруг. Кто-то звал её. И этот кто-то стоял прямо напротив.       Протерев глаза, чтоб разогнать остатки дремы, в которую она случайно провалилась, Флорос обнаружила прямо напротив себя Люпина. На его лице с прозрачными полосами шрамов отображалось какое-то подобие улыбки. Русые волосы слегка касались лба. Ремус стоял с каким-то непонятным выражением лица. Сонный мозг никак не хотел расшифровывать, да и Доррит не зацикливалась на этом.       — Да.? — пару раз моргнув, она спросила севшим голосом. Во рту неприятно пересохло, потому что отчего-то заложило нос.       — Ничего, — тут же спокойно ответил он, пробежавшись глазами по её внешнему виду. — Извини, что потревожил тебя, я подумал, что тебе нехорошо…       Доррит едва удержала себя, чтоб не закатить глаза. Она ничего не ответила Люпину, лишь мотнула головой и отвернулась, когда поняла, что он больше ничего ей не скажет.       Почему все решили, что это их дело: плохо ей или нет?       Какая-то непонятная злость закипала внутри, обжигая своим ядом.       «Если бы Лу не встречалась с Блэком, то им было бы все равно совершенно,» — мысли одна за другой мелькали в сознание, не принося ничего кроме раздражения. — «Да и сейчас необязательно что-то менять! Если я подруга Лу, это не значит, что нужно делать вид, что им есть до меня хоть какое-то дело!»       Краткий диалог с Люпином привел ее в какое-то состояние собственного обесценивания. Ведь Мародеры не замечали её, по сути, все шесть лет, а тут, практически, каждый из них поинтересовался о том, что с ней происходит? Не было ли это лицемерно?       Какая-то здравая часть пыталась убедить Доррит, что это нормально, интересоваться состоянием человека, если ты считаешь, что он выглядит нездоровым. Но она не считала себя больной, хоть и ощущала себя отвратно. Ведь стоит только ей принять проблему, как она снова расклеиться от того, как ей тяжело. А эта, собственная черта, бесила её больше всего.       Неожиданно вспомнив про письмо, Доррит слишком резко достала пергамент из сумки, едва не порвав его. В коридоре уже стали появляться люди, и ей стоило бы ускориться, чтоб успеть занять хорошее место, когда прибудет профессор Мун.       По всей честности, Доррит не знала, что ей такого написать, чтоб не расстроить родителей. Мама была очень чувствительна к проблемам Флорос, почему Доррит предпочитала по возможности делать вид, что их нет. Так было гораздо проще.       «Дорогие мама и папа,       У меня все в порядке, учусь. Новая нагрузка все ещё непривычна, немного устаю, но уже втягиваюсь. Про Хогсмид должны сообщить ближе к концу следующей недели, насколько я помню.       Я рада, что у вас всё хорошо. Передавайте «привет» Вэндеру и скажите, чтоб прислал фотографии и писал почаще! Я до страшного завидую и жду сувениры!       Я пишу это письмо ближе к концу учебного дня, поэтому извините, если что-то забыла сказать. Буду ждать новости от вас!       Обнимаю,       Ваша Доррит Ф.»       Доррит пару раз пробежалась взглядом по получившимся строкам. Под конец она немного наставила клякс, но быстро убрала их палочкой, заново написав нужные слова. Письмо вышло, как ей казалось, достаточно стандартным и живым. Если бы она получила что-то такое, то точно бы поверила, что все хорошо.       По крайней мере, Доррит так себя успокаивала, что ничем не взволнует родителей. Этого бы ей очень не хотелось.       Флорос последний раз взглянула на письмо и, свернув, убрала в сумку, думая о том, как бы не забыть отнести его в совятник к Марсису. В начале коридора появился профессор Мун — молодой рунолог, лет около тридцати, который преподавал у них с пятого курса. Он был высокого роста, немного смугловат, с темно-шоколадными вьющимися волосами, которые собирал в небольшой пучок на затылке. Поверх черного брючного костюма у него была накинута такого же цвета мантия. Его лицо было расслабленным и от того казалось каким-то недовольным, но Доррит знала, что стоило ему только улыбнуться, оно становилось более живым.       Флорос где-то слышала, что он раньше учился на Гриффиндоре и даже был старостой школы. Однако на его отношениях с учениками это никак не сказывалось, преподаватель относился ко всем в равной мере строго и мог беспощадно содрать чуть ли не сотню баллов с того же Гриффиндора за нарушение дисциплины. Такое случилось один раз, в чем были замешаны небезызвестные Мародеры. Кто бы, собственно говоря, сомневался. И видимо, именно по этой причине только Люпин из их четверки продолжил углубленное изучение Рун после С.О.В.       — Можете зайти и положить вещи, — отперев кабинет, объявил профессор, повернувшись к ученикам шестых курсов и освещая их своей лучезарной улыбкой и светлыми голубыми глазами, что очень ярко контрастировали с его внешностью, а потом скрылся за дверью кабинета.       Почти что большая часть присутствующих поспешила за ним. Углубленные уроки Рун проходили только у тех, кто сдал их на «Превосходно» и выбрал для дальнейшего изучения. То есть, все четыре факультета шестого курса присутствовали в этом кабинете. У всех остальных этот урок больше не стоял в расписании. Доррит знала, что Лу была этому несказанно рада, потому что «Выше ожидаемого» на С.О.В. было чем-то непостижимым для неё. Она много раз пожалела, что на третьем курсе выбрала Руны вместо УЗМС. Ведь тогда Руны вела профессор достаточно преклонных лет, относившаяся ко всему с пониманием, после прихода профессора Муна, вся любовь к Рунам у Лу прошла, когда она чуть не скатилась по оценкам до «Тролля».       Доррит оказалась в просторном кабинете, увешанном плакатами с символами, одной из числа первых и уселась за вторую парту, ближе к окну. Большой стол профессора Муна был завален какими-то бумагами, с которым тот сидел и разбирался, складывая в какие-то папки. Флорос выложила несколько книг по рунам, которые их просили принести и села за парту, решив пролистать одну из книг и посмотреть свои заметки, уткнулась в текст.       — Можно я присяду?       Доррит кивнула и даже не посмотрела, кто задавал ей вопрос, полностью погрузившись в чтение. Будучи заинтересованной, она чувствовала боль, как ей казалось, не так остро и посему не спешила отвлекаться. Да и, если честно, ей было не особо интересно, кто с ней сел, ведь каждый раз она садилась с разными людьми. Лили, которая тоже посещала Руны, всегда сидела за первой партой вместе с Эммелиной. Сейчас её в кабинете не было, но парту все равно никто не занимал.       Доррит читала до самого звона колокола. Прикрыв книгу, она устремила взгляд на профессора и внимательно слушала новую тему, чувствуя непонятное облегчение. Кажется, ей стало чуть лучше.       «И совсем необязательно было переться для этого в крыло, Эванс,» — она мысленно обратилась к Лили, сидящей за первой партой второго ряда.       Но Доррит поспешила с выводами.       Не прошло и большей части урока, как Дороти почувствовала, что её тело с каждой секундой накалялась до предела, становясь все горячее и горячее. Голова немного закружилась и слова профессора слышались как-то отдаленно. Блузка неприятно прилипла к телу, а на губах почувствовалось что-то вязкое, напоминающее по привкусу железо.       Доррит потерянно провела рукой по губам и увидела на пальцах кровь. Она огляделась. Её конспект был весь в каплях крови, как и блузка. Она внезапно почувствовала, как кровь стекает по шеи и то болезненно чувство, когда кровь идет из носа не переставая.       — Мисс Флорос? Мисс Флорос, вы слышите меня?       Фигура профессора внезапно оказалась перед ней, а все взгляды устремились в её сторону. Доррит не знала, что ей делать и куда деваться. Голова шла ходуном, никакая информация не могла нормально восприниматься из-за паники и страха. Она едва ли смогла кивнуть на слова профессора.       Она почувствовала, как её подняли с парты и поставили на ноги, что она едва смогла удержать равновесие. Профессор Мун что-то встревоженно пытался сделать: он усаживал её обратно, подносил что-то холодное к носу, но кровь не прекращалась.       Доррит не помнила, как оказалась в Больничном Крыле и кто ее туда привел, помимо Муна. Она чувствовала, что кто-то помогал ей идти туда, придерживаясь с другой стороны.       Последнее, что она помнила — смазанное в сознание лицо мадам Помфри. Дальше её накрыла темнота и какое-то спокойствие. Тишина окружила её.