Самая темная ночь

      Лондонская погода с её извечными дождями будто бы призывала лечь в лужу, чтоб промокнуть насквозь и не высыхать никогда. Хмурое серое небо застилали темные тучи, словно запачканные чернилами кем-то очень неаккуратным, что неприятно смотреть. Лица незнакомых людей стирались из памяти, не успевая отпечататься, ведь были одинаково тусклы. Даже загар, полученный в жарком июле, казался таким блеклым. Всё вокруг говорило о наступающей осени.       Новые лакированные черные туфли мгновенно промокали в лужах, разрастающихся с каждой каплей. Даже глупый мрачный зонт, словно подобранный в тон настроению и погоде, не спасал. Хоть Доррит шла прижимаясь плечом к плечу матери, моросящий дождь касался её рук, укрытых легким чёрным пальто. Вздёрнутый маленький нос на бледном лице в недовольстве морщился, а зеленые глаза смотрели с прищуром, словно говоря, что она бы не хотела находится в этот день, в эту погоду в этом месте.       Настроение миссис Флорос, матери Доррит, было противоположно, казалось, всему. Ее румяное загорелое лицо с едва видными морщинами под зелеными глазами светилось радостью. Тонкие губы сами собой расплывалась в улыбке, показывая милые ямочки. Тайра Флорос время от времени поправляла свои кудрявые медные волосы, которым Доррит завидовала в детстве и даже, наверное, сейчас. Её же прямые темно-русые волосы, для завивки которых она проторчала в ванной целое утро, превратились в едва вьющиеся локоны. Надежда на нормальный исход дня угасала с каждым мгновением. Доррит была подверженна состоянию легкой раздражимости и могла взорваться в ту же секунду.       — Детка, расслабься, — мягкий голос улыбающейся матери заставил сжать зубы, чтоб не сказать чего-то лишнего. Она грешила этим очень часто, но с мамой она не могла себе такого позволить. — До поезда ещё час, сейчас дойдем до кофейни и я куплю тебе всё, чего ты захочешь!       Тайра приобняла дочь, чуть потрепав за плечо. Доррит молча вздохнула, не решаясь прерывать тишину. Её единственным желанием было остаться дома и никогда оттуда не выходить. Но, к сожалению, мама бы этого ей не купила.       Рядовые обычные волшебники — какими были родители Доррит, да и что уж скрывать: она в том числе, — не могли изменить происходящие события лишь от одного своего желания. За свои шестнадцать лет Доррит Флорос заметила, что в жизни мало, что поддается желаниям. По крайней мере, на неё это распространяется особенно удачливо. Иначе бы они не направлялись с мамой, как и три года подряд до этого, в любимую кофейню перед отправкой Хогвартс-экспресса.       — Я уверена, что в Хогвартсе тебе станет лучше, — миссис Флорос вновь прервала молчание, из-за чего Доррит на пару мгновений скосила на неё глаза. — И не стоит тебе так переживать по поводу этого дурацкого письма.       Последняя реплика матери, высказанная с твердой уверенностью, заставила Доррит помрачнеть ещё больше. Она нахмурила свои густые брови и прикусила губу, ощущая, как сердце болезненно бьется об грудную клетку. Внутри все неприятно сжималось и было так болезненно лишь от того, что слишком пусто.       — Давай хоть сегодня не будем вспоминать его, мам, — хрипло просипела Доррит, резко выдыхая. — Не хочу портить этот день окончательно из-за воспоминаний о каком-то придурке, что испортил мне лето.       — Тебя все ещё это волнует, — отозвалась в ответ Тайра. — И меня это беспокоит, ты же знаешь. Старайся отвлечься, хорошо? Мир не заканчивается на глупых парнях.       Доррит ничего не ответила: она всё уже это слышала. Мама, как бы ни пыталась, пока не могла ей ничем помочь, кроме как выслушать. Отношения у миссис Флорос и её дочери были достаточно доверительными, почему Доррит не боялась рассказывать о своих проблемах.       Дверь знакомой кофейни уже была перед глазами, мгновение и они внутри небольшого помещения в коричнево-бежевых тонах. Повсюду стоят маленькие круглые столики, за которыми сидят люди. На удивление было их не так много, но возможно, это из-за того, что Доррит и Тайра пришли позже, чем обычно. Рабочий день магглов уже был в самом разгаре, а маги только-только выдвигались на работу.       — У окошка хорошее место, — улыбка вновь озарила лицо миссис Флорос. — займи его, пожалуйста, — обратилась она к дочери. — я схожу пока сделаю заказ, что тебе купить ещё кроме ко.?       — Ничего, только латте и две ложки сахара.       Доррит не хотела распыляться на то, что и так было ясно. Она поспешила к столику у окна, занимая место. Из-за дождя, намочившего стекла, люди снаружи казались размазанными пятнами. Доррит сама была лишь каким-то размазанным пятном.       «Рафаэль сделал из тебя лужу,» — метко подкинуло сознание Флорос, из-за чего она нахмурилась, отворачиваясь от окна.       Симпатии и влюбленности в шестнадцать — это настолько окрыляюще, насколько больны расставания и разочарования. А когда тебя не любили совсем, ни мгновения, а лишь кормили словами о «дружбе» — всё это превращается в вечный кошмар, начинающийся заново каждое утро.       Доррит почти физически чувствовала этот груз, отягощающий плечи, все склоняющий их ниже и ниже, пока совсем не пропадут силы. Каждая шевелюра цвета колосьев ржи, растущих в чудесных полях, каждые темно-зеленые глаза, затягивающие как болотная трясина — тянет сильно и так медленно, но выбраться нереально; каждое собственное моргание вновь приводило в манящий ад — в воспоминания о тех, моментах, когда все было хорошо — все будто кричало о нём. Ещё чуть-чуть и Флорос, чёрт возьми, оглохнет или сойдет с ума.       Рафаэль Д’Амброзио — тот, кто сломал что-то внутри своим безразличием. Такой умный, кажущийся взрослым, ведь недавно окончил Хогвартс, далекий и в то же время близкий. И Доррит думалось, что лучше бы она вообще не умела любить, чем продолжала что-то чувствовать к такому человеку, как он.       — Дорри, смотри, солнце! — мама порвала неприятную паутину мыслей своим звонким и радостным голосом. Доррит почувствовала, что в глазах зарябило и защипало, ведь солнце засветило чуть раньше, но…она совсем не заметила, пусть и слепило ей глаза. — Пошли прогуляемся?       Флорос кивнула и взяв свой небольшой стаканчик кофе, поспешила выйти из кофейни, чувствуя, что ей становится душно.       — Не знаешь, когда у вас походы в Хогсмид?       — Нет, расписание будет в сентябре.       Флорос прогуливались медленно по улицам Лондона, направляясь в сторону вокзала. Время неумолимо приближалось к отправке поезда, отчего сердце сжималось от боли. Хотелось придумать, что угодно, чтобы просто раствориться. Исчезнуть. Но не ехать туда, где каждое место, их место, напоминает о том, кто был к ней так безразличен.       — Папа будет ждать нас вокзале? — спросила Доррит, видя «Кингс-Кросс» относительно недалеко.       — Нет, — мама качнула головой, поджав губы. — Рик принесет твой чемодан. У отца опять срочный вызов.       Доррит тяжело вздохнула. Грусть ещё больше одолела её и никакое глупое солнце, придающие улицам хоть какие-то краски, не могло его исправить. И почему все так происходит?       Вильо Флорос, отец Доррит, был начальником сектора по контролю за метлами, отдела магических игр и спорта. Он пропадал на работе днями и ночами, иногда его вырывали прямо из отпуска. Но Доррит не могла его винить. Его работа была одной из причин, по которой они жили достаточно хорошо и могли позволить себе многие вещи. Тайра работала в подготовительной группе для детей, что должны скоро поступать в Хогвартс. Она была учителем и это не приносило столько денег, сколько работа отца.       Но в такие моменты Доррит было обидно. По-глупому и по-детски. Папа уже второй год не провожал её на поезд, хотя раньше это было их традицией, неким ритуалом. Но жизнь почему-то любила подкидывать Доррит перемены.       — Вижу Лу, — сообщила мама, вглядываясь в толпу. — Она стоит с кем-то разговаривает, подойдешь?       Доррит не стала искать подругу взглядом. Она мотнула головой. Ей не хотелось портить настроение Лу, да и в принципе рассказывать причину своего состояния. В письмах она об этом умалчивала. Да и у неё появились новые знакомства, не стоило бы её как-то отягощать.       — Пошли на платформу тогда? — Тайра взяла Доррит под руку. — Дор, милая, всё будет хорошо. Ты сможешь отвлечься в Хогвартсе, тем более нагрузка больше… Плохое никогда не длится вечно.       Доррит кивнула, но ничего не сказала. Лишь по причине того, что все не вечно, она верила, что сможет когда-то почувствовать себя лучше. Но только когда?

***

      Колеса поезда стучали по рельсам, а виды за окном сменялись один на другой. Доррит, слегка поглядывала на мелькающие природные чудеса, которые уже к середине сентября превратятся в голые стволы и кучу листьев. Сонный взгляд, практически невидящий, оценивал обстановку в пустом купе. Лу, её подруга, которую миссис Флорос видела издалека на платформе, пока не нашла её и это было небольшим шансом вздремнуть на пару мгновений долгой дороги. Ведь стоит только Лу открыть рот — тишина растворялась в мгновение. И, если быть честной, именно сейчас и именно поэтому Доррит не хотела её пока видеть.       Плотнее кутаясь в новую мантию, при заходе в купе, которую Флорос сразу же нацепила поверх блузки, она прятала глаза, натягивая капюшон. Она приятно пахла порошком, с которым постирала его Век, эльфийка, отвечающая за готовку и стирку в их доме, чем-то напоминающим море. Какие-то нотки грейпфрута и морского бриза. Закрывая глаза, Доррит видела желтоватый песок, тихое глубоко-синие море и яркое солнце, светящие как-то по-особому, совсем иначе, чем в Лондоне. Месяц отдыха в Греции, на берегу Эгейского моря был единственным утешением для Флорос.       На Санторини было так спокойно и тепло — никто не смел тревожить. И люди там были гораздо счастливее, ведь это не в их газетах каждый день писали о новом нападение или убийстве.       Доррит знала о ситуации, что происходила в Магической Британии, кажется, когда только поступила в Хогвартс на третий курс. Но тогда ей было тринадцать, никто не был убит, а статьи в газетах мелькали настолько редко, будто бы их и не было вообще. Детство продолжалось и мысли о чем-то настолько ужасном, как война, настигали её лишь на уроках Истории Магии, когда профессор Бинс, призрак, что монотонно бубнил себе все под нос, рассказывал о Магической Войне против Гриндевальда.       Это был редкий случай, когда сердце Доррит сжималось на пару мгновений в каком-то непонятном чувстве, а потом, оно тут же уходило, ведь в голове мелькало: «всё закончилось, всё в порядке».       Но теперь это не работало.       Непонятное чувство не отпускало из своих оков, а каждая новая буква любого заголовка свежей газеты могла стать чем-то слишком страшным. Флорос было странно за это чувство: её все происходящее никак не касалось. Но могло. И лишь это пугало Доррит, заставляя электричество разойтись по нервам, отрезвляя, немного встряхивая и вызывая мурашки.       Доррит на какое-то время бросила читать газеты с новостями, но стоило в ее жизни случиться чему-то слишком ранящему, от чего она до сих пор не могла полноценно отойти, она вновь брала у своей совы свежий номер.       Душевные терзания спутались в один комок и уже было всё равно, от чего было плохо: от разочарований или страха.       Флорос просто продолжала дальше жить. Ведь ей ничего не оставалось. У неё, хотя бы, была такая возможность в столь неспокойное время.       Стоило Доррит начать вновь и вновь вспоминать о происходящем в стране беспорядке, как её купе открылось с очень громким звуком, совершенно бесцеремонно. На пороге с сожалением и досадой Флорос обнаружила своего личного нарушителя спокойствия, которого бы не хотела видеть как минимум до прибытия в Хогвартс.       — Дор! — высокий и звонкий голос Лу Диксон врезался в стены молчаливого купе и неприятно кольнул слух Доррит. Лу всегда была громкой. — Вот ты где! Я уже тебя обыскалась!       Флорос спустила капюшон с головы, глянув устало в радостное лицо подруги. Ее карие глаза горели каким-то небывалым счастьем, как и широкая улыбка, чуть ли не во все лицо. Лу стояло в ярко-красном свитере Гриффиндора, из факультета, что хорошо гармонировал с её светлыми волосами.       — Пошли, скорее, со мной! — Диксон совсем не заметила, что Доррит никаким словом не отреагировала на её присутствие. Лишь окинула взглядом и все. — Я хочу познакомить тебя со своими друзьями!       Доррит почувствовала как сердце пропустило удар. Только не это!       Флорос просто ненавидела, когда Лу знакомила её со своими друзьями, с которыми Доррит была не знакома или не общалась: она чувствовала себя всегда неправильно и негармонично. Одно дело общаться с одной энтузиасткой Лу, а совсем другое, когда их несколько. Да и довольно часто её взаимоотношения сходили на простое приветствие. Лу дружила постоянно лишь с Доррит — больше, по всей видимости, никто не мог её вынести.       — Давай в Хогвартсе, — лишь бросила Флорос, вновь отвернувшись к окну. У неё не было никакого желания вновь сидеть в какой-то шумной компании — а Лу дружила именно с такими — и глохнуть от шума.       — Но там мой парень, Доррит! — воскликнула Диксон, отчего Доррит развернулась к ней обратно в удивление уставившись.       — Я поздравляю тебя, Лу, — в недоумении спокойно просипела Флорос.       Лу Диксон, на её памяти, никогда не встречалась с кем-либо. Она общалась со многими парнями, но её почти никто не интересовал. Лу всегда была увлечена многими хобби и делами, что у неё просто не хватало времени на отношения. Доррит же такая активная жизненная позиция только снилась. В особенности теперь, когда Лу стояла и сверкала, как начищенный галлеон, Флорос чувствовала свое плачевное состояние особенно остро. Что-то неприятно кольнуло внутри, а ком в горле тяжело было проглотить.       В Доррит не было зависти к ней. Лу всегда была такой, это её стиль жизни. Единственное, что мучило Флорос:       «Как тебе удалось? И как удается до сих пор, так просто, верить, любить и жить?»       — Ну, чего вылупилась? Пойдем! — Лу ухватила Доррит за руку и резко потянула на себя, подняв с сидения. — Давай, ты должна посмотреть со стороны, я хочу, чтобы вы познакомились поближе!       — Когда вы начали встречаться? — Доррит не сопротивлялась и шла рядом, все ещё прибывая в каком-то непонятном состоянии. Услышанное никак не укладывалось в голове.       — Летом, — просто ответила Диксон.       — Ты мне не писала об этом.       Лу чуть виновато улыбнулась, а потом проговорила:       — Мы вместе с лета, но… Как бы, официально, только недавно.       Скепсис отразился на лице Флорос в простом изгибе одной брови, что взмыла вверх после услышанного. Да, такие слова, не вызывали доверия в ней.       «Гуру отношений, тоже мне,» — собственное сознание едко осадило Доррит. Болезненные мурашки пробежались по спине и Флорос её выпрямила, расправив резким движением плечи.       — Только не удивляйся сильно, ладно? — Лу хихикнула, хлопая карими глазами. Что-то нервное было в её голосе. — Хотя, ты обычно непробиваема. Но все же, предупреждаю!       Они прошли ещё пару шагов по узкому вагону и остановились у какого-то купе, из которого громко разносились мужские голоса. Лу отпустила её руку и с легкостью отодвинула дверь-купе, как и сделала это, когда пришла к Доррит.       — Мы пришли! — объявила она.       Доррит кратко вздохнула, чувствуя волнение, скапливаемое словно на кончиках пальцев. Она не любила взгляды и сравнения, с которым её обычно встречали друзья Лу. В их компании она всегда выглядела лишней, неправильной. Некоторые даже считали странным, что такой человек, как Лу, общается с ней.       Доррит никогда не прислушивалась к чужому мнению о себе, но это совсем не значит, что оно не ранило её.       — Дор, — Лу повернула к ней голову с привычно-яркой улыбкой, притянув за плечо поближе. — Это моя лучшая подруга, Доррит Флорос. Доррит, это…       Флорос застыла на месте, стоило знакомым фигурам попасть ей на глаза. В её лице не читалось такого удивления и недоумения, что она испытала в действительности, однако представление новых друзей своей подруги она прослушала. Хотя, правильнее было бы сказать «друзей парня своей подруги».       Мародеров Хогвартса все знали хорошо. И Флорос не знала, зачем Лу представляла ей лохматого Джеймса Поттера, что катил к её соседке по комнате вот уже который год, чуть смущенного Питера Петтигрю, который всегда вел себя тихо и лишь вился рядом с друзьями, нагловатого Сириуса Блэка и более менее адекватного Ремуса Люпина, являвшегося старостой Гриффиндора.       Они знали друг друга не то чтоб хорошо, но достаточно нормально, ведь являлись однокурсниками. Однако парни приветливо улыбнулись ей и высказали стандартное: «приятно познакомиться». Доррит в ответ лишь кивнула, не зная действительно ли им приятно знакомиться с ней, если они ее, по сути, никогда особо не замечали. У Флорос было всплыл вопрос, кто из троих парень её подруги — Джеймса она сразу списала со счетов, потому что в переписке с Лили Эванс, её соседкой и школьной подругой, та сообщала, что Поттер продолжает слать ей цветы, чему рада её мама и говорит не игнорировать «такого хорошего парня». Лу развеяла ещё даже не появившиеся догадки, когда вошла в купе и тут оказалась в объятиях Сириуса.       Доррит казалось, что этого стоило ожидать, но… это было немного неожиданно. Когда-то на третьем курсе, Флорос сама не видела, так как слегла с болезнью и провела в Мунго почти месяц, Лу и Блэку дали совместный проект, они из-за чего-то поспорили и он стал её задирать: дергать за косички, пугать и просто подшучивать. Но то ли они помирились, то ли Блэку наскучило — все это быстро закончилось. Но Диксон помнила это ещё долго и смотрела на Сириуса с легким пренебрежением.       Но все меняется.       Доррит вошла в купе, не зная, как улизнуть обратно и села рядом с Питером. Лу начала что-то ей рассказывать, в чем ей активно помогал Поттер, добавляя ярких красок. Он размахивал руками, поправлял каждую секунду свои очки и волосы, а так же отдергивал край небрежной белой рубахи. Питер рядом тихо хихикал, теребя край легкой коричневой бадлонки. Сириуса дополнял подробности Джеймса не так живо, как сам Поттер, но и на его бледном лице царила улыбка. Даже Люпин, сидящей напротив неё молчаливо улыбался, оголяя ямочки на щеках.       Лишь Доррит, сидя в атмосфере веселья, его совсем не ощущала.