Symbol

Информации было крайне мало — и это раздражало. Смотря на россыпь фотографий и отчётов перед собой Кейтлин никак не могла найти недостающий кусочек пазла, по классике — самый важный. Она стояла на пуфике из-под туалетного столика, будто забравшись выше сможет найти ответ, когда дверь за её спиной приоткрылась, заставляя белый тюль колыхнуться от сквозняка. Это не заставило её оторваться от своих мыслей — Кейтлин знала кто пришёл и, не дожидаясь приветствия, заговорила: — Я не могу понять одного: почему ты постоянно прибегаешь по первому зову даже не зная что произошло. Джейс беззлобно рассмеялся и подошёл ближе, становясь рядом. Заведя руки за спину он оглядел ровно разложенные по поверхности пурпурного одеяла бумаги и заглянул Кейтлин в лицо. — Потому что я знаю, что если малышка Кейтлин зовёт меня на помощь — дело серьёзное. — Да, — кивнула она и указала пальцем на лежащий в самом центре лист бумаги, подписанный вчерашней датой — прочти. Джейс послушно взял его в руки и пробежался глазами по тексту. Глаза его с каждой секундой становились всё больше и, не дойдя даже до половины, он отложил отчёт обратно на законное место в схеме. — Почему я не знал что ваш дом ограбили? — Потому что ничего ценного не пропало! — взмахнула руками Кейтлин и, соскочив с пуфа, выхватила уже другой лист — ещё один офицерский отчёт. — Смотри, две недели назад кто-то ограбил Центр переписи населения. Центр переписи населения, Джейс! Что там вообще может быть ценного? Джейс пробежался глазами по буквам и вскинул на подругу непонимающий взгляд. — Прости, Кейт, но я правда не понимаю. Кейт схватила его за руку и подвела ближе к кровати, указывая пальцем на один полицейский отчёт за другим. — Меня напрягла эта история ещё три года назад, во время стажировки, но никто не дал мне разобраться. Помнишь как кто-то вынес половину твоей мастерской? — Джейс кивнул — Всего через полгода произошёл такой же набег на дом одного из ученика Академии и тоже — на мастерскую. Ещё три идентичных случая в течении двух лет, а потом долгое затишье. — Тебе не кажется, что ты перечисляешь абсолютно не связанные события? — Нет-Нет, — Кейтлин помотала головой и продолжила: Все случаи абсолютно одинаковые. Набеги совершены в одно время посреди белого дня, никаких разрушений, никаких следов — чистейшая работа, свидетелей нет. Но! Недавно нападения возобновились, как раз с Центра, всё по той же схеме, только вот ничего ценного не пропадало. После Центра переписи преступник пробрался в Дом сирот, и оба раза его интересовали только документы, которые не несут совершенно никакой финансовой ценности. Кейтлин замолчала, видимо ожидая, что Джейсу будет что сказать, но он просто жестом показал ей продолжать. — Так вот, очевидно, что наш преступник что-то ищет и это что-то он ожидал найти в моём доме. Кабинет папы был просто перевёрнут с ног на голову. — А твой отец Председатель совета помощи. — пробормотал Джейс и глаза Кейтлин наконец загорелись, когда она поняла, что смогла донести свою догадку — Он ищет ребёнка. — Именно! И он не нешёл что искал. Если бы всё на этом закончилось, мне было плевать, но кое-что он всё-таки утащил. — Удиви меня. Кейтлин вздохнула, внимательно рассматривая лежащую поотдаль кривоватую пулю. В отличие от тех, что производили в Пилтовере, блестящих и безупречно ровных, она была серой и неаккуратной, будто сделанной в кустарных условиях. — Твой дневник.

***

Всё что могла делать Джинкс — бороться. Больше всего на свете сейчас ей не хотелось покидать шахты, но её мнение Севику мало интересовало. Она шла сзади, придерживая Джинкс за плечо чтобы та не могла незаметно ускользнуть и напряженно молчала. Джинкс быстро надоела её молчаливая злоба и она заговорила, стараясь контролировать свой голос, всё ещё отдающий дрожью после недавнего срыва: — Тебе понравился мой подарок на день рождения? Рука на её плече сжалась и Джинкс пришлось сдержать нервозную улыбку. Севика всегда веселила её. — Иди молча. — Признайся, я была единственной кто поздравил тебя. Джинкс сильно дёрнули назад, разворачивая. Она хлопнула в ладоши чтобы увидеть нахмуренные брови Севики и её раздражённый взгляд. — Тебя ищут последние шесть часов, а ты смеешь веселиться? — О, точно! Ты так и не сказала как нашла меня. Севика снова покрутила Джинкс словно тряпичную куклу и пихнула ладонью между лопаток, подталкивая прерёд. — Неужели ты думала что можешь доставлять мне неприятности и ни разу не нарвёшься на слежку? — Поняла! Тогда у меня другой вопрос: почему меня искали так долго? Тяжёлый вздох Севики заставил Джинкс улыбнуться уже искреннее. Нахождение рядом с этой женщиной каким-то необъяснимым образом возвращало её в далёкое прошлое, в короткий миг спокойствия наедине с ней и Ишей. Севика и тогда попадалась на глаза Джинкс нечасто — но именно в то славное время Джинкс смогла увидеть в ней человечность и странную заботу об их маленькой компании. После смерти Силко Севика была той, кто помогал Джинкс справляться с её волосами, заплетая их как в те времена, когда она была ещё ребёнком, той с кем Джинкс сражалась плечом к плечу. Она так и не узнала, что именно Джинкс была убийцей Силко и в определённый момент девушка поняла, что и не хочет чтобы Севика знала. Это бы лишило Джинкс последней опоры. — Я думала, что у тебя хватит совести вернуться самостоятельно. — Плохо меня знаешь. До самого выхода на поверхность шли в тишине. Джинкс снова и снова хлопала в ладоши, освещая им путь пока Севика держала руку на её плече. Она не сжимала, не причиняла боль — просто грела кожу, принося странное чувство безопасности. Джинкс прекрасно знала, что ждёт её наверху: озлобленный от беспокойства, по-отчески строгий Вандер, всполошённая Вай и Силко, что будет просто молчать пока они оба будут говорить. Джинкс искали не в первый раз, она бывала пропадала на целые сутки, когда всё, что она знала о возможном будущем, придавливало её к земле, а учитывая её причастность к двум самым влиятельным людям Зауна — никто просто не мог спустить ей эту маленькую слабость с рук. Вандер был в ярости. По лицу Вай было видно, что она отхватила за то, что не уследила за младшей сестрой: она стояла за его спиной скрестив руки на груди и смотрела в пол, даже не подняв глаза когда услышала слетевшее с губ Вандера облегчённое «Паудер!». Вандер заключил Джинкс в крепкие объятия и рука Севики наконец соскользнула с её плеча. Джинкс успела обхватить его поперёк талии, когда Вандер отвесил ей несильный подзатыльник и отстранился, пригнувшись, чтобы уравнять их лица. — Заканчивай это, а то однажды нарвёшься на настоящие неприятности. Где тебя чёрт возьми носило? Несмотря на то, что Вандер сдерживал себя изо всех сил и голос его был ровным, Джинкс не смогла держать зрительный контакт долго. Она посмотрела через его плечо на Вай, которая всё ещё тупо рассматривала носки своих ботинок и состроила виноватый вид. — Просто хотела немного побыть одна. Вандер вздохнул и взял лицо Джинкс в ладони, смотря этим ненавистным взглядом — полным понимания и нежности, от которого её начинало трясти. — Ты не должна давать повода кому-либо поймать тебя, — говорил он, а вкрадчивый голос забирался в сознание Джинкс тонкими, опоясывающими всё ниточками. Она чувствовала, что не дышит — настолько ей было сложно привыкнуть к тому, что Вандер здесь, даже спустя столько лет её жизни в этой параллели — ты, Вай и мальчики — моя ценность. Если кто-то захочет навредить мне, то первым делом попытается добраться до вас. Понимаешь? Джинкс кивнула. Она слышала подобное так часто, что могла слово в слово предугадать следующую фразу. Чем старше становилась Вай, тем больше Вандер пёкся именно о безопасности, потому что каждая собака в Зауне знала, что Вай — неофициальная «наследница» Вандера, а Джинкс — его любимая дочь из всех приёмных детей. Это, конечно, льстило обоим, но накладывало определённые обязанности, которые Джинкс старательно игнорировала когда ей было это выгодно. Когда её отпустили (Силко, что расстраивало, не сказал и слова, хотя Джинкс знала, что он волновался не меньше Вандера), Джинкс оставалось только плестись за Вай до самого дома. Та молчала, а у Джинкс не было желания разговаривать — последние его капли были растрачены на перебранку с Севикой. Единственное чего ей хотелось — упасть на кровать и желательно там умереть. Стоило им с сестрой переступить порог дома как Джинкс коснулась плеча Вай чтобы привлечь её внимание, а не снова пропадать без предупреждения и скользнула в ванну, плотно закрывая за собой дверь. Глаза пощипывало от слёз, лицо казалось каким-то слишком большим и обвисшим. Джинкс пришлось приложить слишком много усилий чтобы раздеться и невероятное их количество — чтобы распутать волосы. Обычно Вандер или Вай помогали ей мыть их, а в глубине памяти сохранились воспоминания о том как это делали Силко или Севика, чему последняя была не особо рада. Сейчас же отображаться к кому-либо из них Джинкс казалось почему-то неправильным, будто в её взгляде или позе они прочитают то, что знать не должны. Иногда свою принадлежность к другому времени было сложно скрывать, особенно — когда что-то, даже сущая мелочь, шло не так. Это заставляло вспоминать то место из которого она пришла и о котором с тех пор совсем ничего не знала. Глупо было бы скучать по тому времени и Джинкс не скучала — просто жалела, что не может хотя бы одним глазком взглянуть на своих близких и убедиться, что они всё ещё живы. Каждый день Джинкс видела Вай — которая, в отличии от другого воплощения, не металась от любви до ненависти, Вандера — в добром здравии, треплющего её по волосам с отеческой любовью, Силко, не прогоняющего речи о мести и перерождении и Севику — единственную, кто, наверное, остался таким же как и прежде. Всех кроме Иши. Джинкс уселась в ванну, поёжившись от холода. Утро было тихим. «Последняя капля» так и не открыла свои двери для посетителей. Джинкс проснулась первой, проклиная себя за то, что поленилась убрать волосы. Они были повсюду: лежали на её теле, лезли в лицо, свисали на пол и оборачивались вокруг шеи. Выпутаться из них было сродни испытанием и Джинкс, не удержавшись, свалилась на пол, больно приземлившись на колени. Вай зашевелилась от грохота и перегнулась через перегородку, еле разлепив глаза и, кажется, до конца не проснувшись. Поняв в чём дело она плюхнулась обратно на спину и громко заевнула, вытянув руки. — Принеси расчёску, — сказала она хриплым ото сна голосом — убьёшься когда-то благодаря своим патлам. — Не всем носить такие лесбийские причёски как у тебя, Вай. — ухмыльнулась Джинкс. В ответ сестра только прыснула и выхватила подушку из-под своей головы чтобы с силой швырнуть её вниз. Увернувшись, Джинкс перехватила снаряд и хотела было рвануть к кроватной лестнице чтобы заставить Вай врасплох и хорошенько её отпинать, но запуталась в тех самых патлах, во второй раз за пару минут свалившись на пол. Вай захохотала. Сидя на полу, скрестив ноги, Джинкс перебирала в руках резинки и кольца и витала в мыслях о предстоящем дне. — Почему ты не попросила помочь? — Не хотела. Вай дёрнула сестру за прядь и вздохнула. — Ты иногда ведёшь себя отвратительно. Вай ожидала, что Паудер огрызнётся или, на крайний случай, съехидничает, но, продолжив заплетать её , вдруг поняла, что не слышит никакого ответа. Паудер сидела, опустив голову и продолжала перебирать пальцами. Вай не стала лезть: ей было хорошо известно как тяжело Паудер даётся этот день. Каждый чёртов год. Закончив с первой косой она зарылась в синие волосы, отбирая пряди. Даже при желании тяжело было вспомнить момент когда Паудер начала отказываться от стрижки и впервые попросила Вай заплести ей косички. Первые разы получалось неважно, но Вай училась и со временем это стало рутиной, сближающей даже во время ссор. Паудер могла исчезать, замыкаться в себе, думая о чём-то Вай неизвестном, уходить с головой в свои изобретения или становиться попросту невыносимой из-за скачков настроения, но она всегда приходила к Вай или Вандеру за помощью. Не в этот раз. — Меня не будет сегодня. — выдала Паудер и Вай на секунду замерла, не представляя как реагировать. Именно она была тем человеком благодаря которому и зародилась традиция собираться в годовщину чтобы почтить память Экко. Его пропажу. Именно Паудер соорудила в бывшей комнате Экко алтарь, к которому, Вай точно это знала, часто приходил Бензо, а с ним и Вандер. Она была той кто плакал громче всего. — Он бы хотел чтобы ты пришла. — проговорила Вай, стараясь звучать спокойной, хотя волнение за сестру, начавшее копиться ещё вчера, всё нарастало. — Да и Вандер волнуется. — Я знаю — тихо ответила Джинкс. День прошёл в суматохе. Вандер, будто пытаясь оттянуть наступление вечера, затеял уборку и, отправив Клаггора с Майло разбирать кладовку, добрался до дочерей. Весь день Вай только и делала что пыталась выкинуть из своей головы неприятные мысли путём банального физического труда. Почти не звучало разговоров и это давило, создавая в и так не самый счастливый день ещё более напряжённую обстановку. В каждой голове, вспоминая мальчика с горящими глазами, вечно сующего свой нос куда ни попадя, зрел вопрос, который давно должен был утонуть в рациональном анализе: жив ли? Любой человек, подумав чуть дольше секунды, решит — нет. Экко пропал шесть лет назад, без какой-либо причины и поиски его были такими отчаянными, что чуть не развязали очередную войну. Для Вай этот период стал переломным: Паудер никак не успокаивалась, мотаясь от ярости к приступам страшнейших истерик, когда не могла эту самую ярость выплеснуть, а Вай была её старшей сестрой, которая понимала, что однажды может на секунду отвернуться и больше никогда не увидеть её. Как только голоса затихли и Джинкс, выглянув из комнаты, убедилась что бар опустел, она тут же бросилась к рюкзаку, лежащему в углу комнаты в груде других вещей. Времени было мало: обычно поминальный ужин у Бензо не длился больше четырёх часов, до момента пока гости не устанут изображать, что рана от потери затянулась. Джинкс была уверенна, что Вай не потрудилась спрятать то, за что Вандер мог убить всех четверых своих приёмных детей — и была права. Книга была там, массивная, в кожаной коричневой обложке, с прошитым золотистыми нитями названием в центре. «Как с тобой играет квантовая физика», авт. Сесил Б. Хеймердингер — Да ты прикалываешься, сестрёнка… Джинкс покрутила книгу в руках, пытаясь увидеть в ней хоть что-то необычное, но нет — это был, по всей видимости, какой-то учебник, наверняка принадлежавший Академии. Учебник. Мысль о том, что кто-то готов нанять кучку подростков чтобы ограбить дом советника, заплатить им за это и всё это ради учебника по физике, была более чем безумной. Джинкс попыталась припомнить всё, что слышала от Вай о заказчике и не подметила ничего странного: очередная небольшая банда с самых низов, всё как и было в прошлые разы. Найти их не составит большого труда: в Зауна слухи распространялись со скоростью света. Достаточно было разболтать одному шиммер-зомби, что у тебя есть что-то ценное, как об этом узнают все ему подобные и захотят отобрать, а заказчики, поняв, что добыча ускользает из рук, непременно придут чтобы завладеть ей. Закончив рассматривать обложку, Джинкс раскрыла книгу и снова ничего не поняла. На полях мягким, округлым почерком были нацарапаны заметки. Пролистав пару страниц она поняла, что чьи-то мысли и расчёты занимают почти всё пространство, не занятое текстом самой книги.

***

Чем ниже спускаешься — тем менее живым начинаешь себя ощущать. Здесь, чёрт знает где под уровнем моря, было темно и невыносимо жарко. Свежий воздух сюда, кажется, не проникал долгие годы, но ему было не привыкать. Он видел реальности похуже, реальности, где даже так глубоко всё было поражено. Каждый камень, каждая молекула того, что сложно было назвать воздухом, скорее — соединением неизвестных химических элементов с каплей кислорода, было наделено проклятием Аркейна. Крайне редко — попадались реальности, где зауниты выбирались на поверхность, где про Аркейн говорили сидя в баре за бокалом пенного, а-не посреди выжженного дикой руной поля. Бывали и такие, где про дикую руну ещё никто не знал и такие, где никогда не слышали о хэкстеке. Бывали счастливые, светлые реальности, но чаще всего — такие как эта. Где Пилтовер, одухотворённый мыслью о волшебстве, испытывал терпение судьбы своими изобретениями и даже не подозревал к чему это приведёт. Эта реальность напоминала ему о доме, но здесь, в заброшенном доме на самом дне цивилизации, об этом было легко забыть. — Мы могли сделать всё быстро. Девушка говорила медленно, немного зажёвывая буквы, будто ребёнок. Она иногда поправляла висящий на правом ухе слуховой аппарат, то выкручивая мощность на максимум, то наоборот — сводя слышимость к нулю, когда голова начинала пульсировать от перенапряжения. Ему было сложно убедить её в своей правоте — и стараться не стоит, да и за время своих бесконечных путешествий он давно потерял интерес к подобным занятиям. Он молчал, грея руки о костёр и старался игнорировать дым. Открытых окон и дымохода было недостаточно чтобы чувствовать себя комфортно, но достаточно чтобы не умереть от отравления угарным газом и его это устраивало. Девушка и вовсе не выказывала никакого дискомфорта, уплетая за обе щёки что-то, поджаренное на огне. Ему и не хотелось думать какую зверушку она словила на этот раз, учитывая прошлый опыт. У него самого чувство голода притупилось очень давно. Хотелось только одного — завершить своё искупление и умереть, погрязнув навсегда в блаженной вечности. Она же искала, долго и упорно, несмотря на десятки неудачных попыток, пёрла вперёд, не позволяя усталости и разочарованию поглотить свою юную душу. Порой он был даже рад такой компании, но чаще всего это ощущалось как бремя. — Если твой план не сработает, я вылезу из этой сточной ямы и сделаю всё сама. Он взглянул на неё. Медная коса, перекинутая через плечо, отражала собой всполохи огня, лицо — совсем юное, янтарные глаза смотрят лукаво, хотя на их дне хорошо проглядывается зарождающееся раздражение. Видел он уже девушек с таким взрывным нравом не раз и он всегда приводил их к беде. — Неужели думаешь что я не убью тебя? Девушка улыбнулась и подмигнула ему, не испытывая и толики волнения, которое, по задумке, должна была вызвать угроза. — Я убью тебя первой, умник. Она замолчала, возвращаясь к ужину или, может, завтраку и комнату снова наполнило тихое потрескивание костра. Но не прошло и пяти минут, когда он дёрнулся, инстинктивно схватившись за оружие. — Слышала? Девушка кивнула и быстро поднялась, выхватывая из-за пояса пистолет. Шорох повторился — еле слышный, почти надуманный и сразу за ним прозвучал выстрел. Всё затихло. Он смотрел на то как она, замерев в готовности к следующему выстрелу, держит кого-то на мушке. Переведя взгляд туда, в темноту, он сразу выхватил взглядом знакомые черты и замер в ожидании нападения. Девушка опустила пистолет. Дыхание участилось, слишком громкое в тишине заброшенного дома. Незнакомец метнулся к девушке со скоростью, которую человеческий глаз мог уловить с трудом и повалил её с ног. Девушка не сопротивлялась, дав обезоружить себя, но он давно забыл что такое сентиментальность. Подняв оружие, он только и успел заметить ужас в янтарных глазах прежде чем нанести удар.