Symbol

Ей нужно было действовать быстро. Резко развернувшись, она почувствовала грохот, с которым тяжёлый хэкстек-молот ударился об пол, пробивая ветхие доски. Осталось только дыхание и тёплое тело, которое Иша обхватила руками и ногами в попытке защитить. Она взглянула на Джейса, поднявшего молот для следующего удара. Искрящиеся безумием глаза были направленны на Джинкс, которая почему-то не двигалась, замерев в руках Иши словно и правда могла её узнать. — Отцепись, — прорычал Джейс, обращаясь к Ише. — Я сделаю это быстро. Джинкс очнулась от секундного замешательства и, грубо вырвавшись из чужих рук, быстро поднялась на ноги. Пистолет, вытащенный из кобуры на бедре, так заботливо подаренный Вандером как только он узнал, что у его на тот момент ещё маленькой дочери появилось чёртово оружие, оказался прижат прямо ко лбу Джейса. Он продолжал стоять с поднятыми руками, уже заметно подрагивающими от тяжести под пристальным взглядом пурпурно-розовых глаз, пока Иша усиленно пыталась найти на лице Джинкс хотя бы крошечные признаки узнавания. — Кто, блять, использует молоток для убийства? Найди себе пистолет! — скорчившись проворчала Джинкс и вжала дуло в лоб мужчины. — У тебя сейчас руки отвалятся. Джейс сделал пару шагов назад и поставил молот на землю, зло вытаращившись на девчонку, постоянно создающую проблемы. По пальцам можно было пересчитать реальности, где Джинкс не была бы ходячей преградой — в них она была либо мертва, либо о ней почти никто не знал, никаких тебе террактов: просто какая-то девчонка из Зауна. Джейс не собирался совершать прошлых ошибок — он убивал Джинкс так часто как мог, когда ему не мешала Иша. Она, конечно, не хотела смотреть. Просто убеждалась, что конкретно эта Джинкс не её, и позволяла Джейсу делать его работу, а он был твёрдо уверен в том, что её Джинкс просто не существует. Она умерла там, в деревне Механического вестника, и то, что Иша решила будто дикая руна коснулась её — проблема исключительно девчонки. — Джеймс! — услышал он вскрик Иши. Девчонка коверкала его имя из-за своего порока, особенно когда была напуганна или раздражена. — Джинкс, опусти пистолет. — Откуда ты знаешь, как меня зовут? — возмутилась та, естественно, не сдвинувшись и на сантиметр. – Опусти пистолет. — Медленно повторила девчонка, аккуратно обходя Джинкс и становясь рядом с Джейсом. Её руки были подняты пустыми ладонями вверх. — Ты знаешь, кто я? «Ты знаешь кто мой отец?» — понизив голос, съязвила Джинкс, но пистолет всё-таки опустила, всё ещё напряжённая. — Откуда я могу знать, кто ты? Джейс устало выдыхает. Каждый раз Иша наполнена надежой. Спустя десятки попыток и десятки провалов он всё равно видит, как её глаза загораются, и слышит этот тон в её голосе: осторожный, даже нежный. Бережливый. — Меня зовут Иша. К своему удивлению, Джейс увидел, как губы Джинкс дрогнули в подобии нервной улыбки, а после из горла вырвался короткий, надрывный смешок, больше похожий на кошачье фырканье. Она отвернулась — чёлка упала на лицо, не давая увидеть, как прогрессирует выражение непонимания и злобы — и Иша сделал пару шагов навстречу, явно осторожничая. Помнится, в первый раз она просто кинулась на свою мамочку с объятиями и чуть не получила пулю в голову. – Это шутка? — спросила Джинкс шепотом. В голосе прослеживалась ухмылка, и ничего хорошего это не предвещало. По-птичьи склонив голову, открывая лицо, она прошлась по двум незнакомцам каким-то почти мягким взглядом. Снисходительным. — Такой прикол. Иша замахала руками и головой, будто пыталась оправдать себя сразу всем телом, а Джейс покрепче сжал в ладони ручку молота, готовясь защищать эту дуру, если потребуется. Сам, правда, не понимал зачем. Давно перестал искать объяснение своим порывам. — Мне такие шутки не нравятся, — сказала она, глядя на Ишу, и перевела взгляд с её перепуганного лица на Джейса, хмурого и настороженного. — Вам зачем эта вещица понадобилась? Заведя руку за спину, она вытащила из набедренной сумки книгу, обтянутую кожей, и потрясла ей в воздухе, так небрежно, словно держала в руках что-то отвратное. По правде, Джинкс не видела ни в книге, ни в людях перед ней, ни в своём желании засунуть нос во всё это никакого смысла. Может, дело было в извечном желании всё контролировать, а может, она просто устала от размеренности своей жизни. В любом случае, она уже влезла туда, где ей не были рады по самое не хочу, и надо было что-то с этим делать. Оставалось успокоить сердце, извивающееся словно угорь, выброшенный на сушу, перестать искать в незнакомцах узнаваемые черты, перестать думать. Этот мир — мир, который, Джинкс привыкла думать, она собственноручно собрала по кусочкам, сделав таким, какой он есть, не должен был включать в себя нечто подобное. Появившихся из неоткуда призраков прошлого — да ещё и таких неубедительных. Ише было десять. Она не разговаривала. Ну, и этот, похожий на заросшую собаку, хоть и одежда у них, видно, хорошая. Только не совсем чистая. И молот его этот, видно — что-то совсем не заунское. — Встречный вопрос: зачем она понадобилась тебе? — Дело в том, обезьянка, что за эту книжечку вы обещали приличную сумму. Обычно в Зауне её можно получить либо за золото, либо за целого пилтошку. А тут, — Джинкс хмыкнула, — учебник. Джейс всё думал, как забрать у девчонки своё и при этом не прибить её. Иша всё ещё отчаянно размышляла, уставившись куда-то в стену, и Джейс не знал, решит ли она помешать. Так они и стояли: Джейс, сжимая свой молот, Иша, отчаянно шевеля мозгами, и Джинкс, замершая в ожидании ответа. Минуту — не меньше — прежде чем Иша, наконец, не приняла решение. Джейс видел, как её рука потянулась к карману, Джинкс тоже — и с секунды на секунду должна была разыграться уже знакомая сцена, результатом которой станет труп, но вместо пушки в руке Иши оказался кусок ткани — такой старый, что мог бы рассыпаться в труху от лишнего движения. Джейс не видел, чтобы она делала что-то подобное ранее, поэтому позволил ей это. Иша перебрала в руках ткань — фиолетовую, в черную полоску и зачем-то протянула её Джинкс, будто это могло что-то значить. Джинкс наклонилась, с интересом рассматривая то, что Иша предоставила ей, но за этой картиной Джейс видел только то, как рука её наощупь ложится на рукоятку пистолета. Ей нужно было по обыкновению действовать быстро, но в этот раз Джейс оказался быстрее. Одного рывка хватило, чтобы заломить эту руку Джинкс за спину, склоняя её голову к полу. Иша не двигалась, всё ещё стоя с протянутыми, будто у попрошайки, руками, смотря сверху вниз на то, как, отчаянно вырываясь, Джинкс сгибалась под незнакомцем, рухнув на колени. Она что-то кричала — Джейс не слышал — перед его глазами стояла её удовлетворённая улыбка. — Эй ты! На меня смотри. Щеку обожгла унизительная пощечина. Она сжала подбородок мужчины в своих тонких пальцах и вперила сияющий шиммером взгляд в рассекающий губы шрам. — Помотал тебя кто-то до меня, да? — почти пропела она, широко улыбнувшись и склонилась к нему так близко, будто собиралась поцеловать. Голос спустился до шепота. — Неудивительно, ты вечно пытаешься испортить веселье. Ты и твоя рыжая псина. Джейс и сам не заметил, как его рука всё крепче сжималась вокруг задней части шеи. Хотя лицом Джинкс уже полировала ветхий досчастый пол, она продолжала брыкаться, и это злило. Джейс не слышал ничего, кроме своего тяжелого дыхания и хрипов, с которыми тело девчонки покидали силы. Тонкий вскрик Иши, похожий больше на мяуканье, чем на человеческую речь, донёсся до него сквозь дымку, достигая ушей, но не достигая мозга. Зато боль, язык которой уже очень давно стал Джейсу понятнее родного, привела его в чувство. Тупая боль в затылке, от которой сводит зубы. В глазах на секунду потемнело, руки ослабли. Джинс вцепилась в его предплечье зубами, вырываясь. Иша чувствовала себя подвешенной под потолком. Один канат тянул её к Джинкс, второй — к Джейсу, и в конечном счёте она предпочла убить двух зайцев одним выстрелом. Точнее — одного конкретного. Того, что сомозабвенно колотил Джейса прямо по голове, пока Джинкс пыталась выбраться из-под двух извивающихся туш. Прицел был наведен, предохранитель — снят, когда она ощутила нечто знакомое, неуловимо, на уровне вибрации. Будто вызвавший дежавю щелчок в собственной голове. Секундное замешательство стоило ей слишком многого — кто-то, ранее скрывающийся в тени, выбил оружие из её рук, и в скулу врезался кулак, тяжелый и горячий. Увернуться не было шанса: массивное тело повалило её мордой вниз.

***

Севику не зря ценили как наёмницу: она была вынослива, в каком-то извращённом смысле талантлива и исполнительна. Последнее — самое главное, ведь любой слуга становится бесполезен как только перестаёт выполнять приказы, не задавая лишних вопросов. Но, как бы Севика не была верна, оставались вещи, которые она не могла принять даже спустя годы. Мягкость Силко, что в «союзе» с Вандером уже не боролся за независимость Зауна так яростно, как прежде, развращённость его подчиненных, за которых Севике приходилось отвечать головой. Ну и — конечно — её более чем не устраивала роль няньки для избалованных детей. Мелкая заунская аристократия позволяла себе куда больше, чем могли представить их опекуны. Благо, не опускались до похождений по борделям — этого глаза Севики точно не выдержали бы. Пока местная кронпринцесс развлекала себя и братьев небольшими набегами и грабежом, у Джинкс были увлечения поинтересней. Куда-то лазить, что-то искать: иногда без всякой на то причины или просто зарываться в свою нору и сидеть там до посинения (в прямом смысле, в пещерах, как известно, не надышишься) и заниматься чем-то больше похожим на попытку суицида, чем на досуг. Иногда Севике приходилось от чего-то её беречь и чаще всего это заканчивалось либо погоней, либо новыми следами зубов на предплечьях. Вот и сейчас: Джинкс, казалось бы, должна быть благодарна, что её не удушили и вести себя хотя бы пристойно, но она лишь угрюмо молчала, позволяя Севике, вцепившейся в её плечо мёртвой хваткой, тащить себя наверх. — Ты меня выслеживала, — полшелестела Джинкс. Севика не могла видеть её лица, но была уверенна, что на нём отражается только отвращение. К себе или к миру — неважно — как ищейка. Ты псина? Севике пришлось приложить больше усилий, чем обычно, чтобы остаться спокойной. Джинкс нельзя было колотить даже если сильно хотелось, желательно на неё даже не орать. И дело не в том, что может попасть от Силко: он знает, что дочурка может себя защитить и уж точно не стал бы разбираться в бытовой драке, а в том… А чёрт его знает в чём. Просто — нельзя. Просто нужно терпеть и защищать. Так было с самого её детства и, наверное, так будет всегда. Джинкс резко остановилась и выдернула руку из захвата, не встретив сопротивления. Повернувшись, она ввинтилась внимательным, влажным взглядом в лицо Севики снизу-вверх. Коса, взметнувшаяся от резкого движения пощекотала торс и опала за спиной. — Собаки всегда ходят за хозяйвами хвостом. Поэтому таскайся за Силко, а то покажется, что теперь твоя хозяйка — я. — В следующий раз, — ответила Севика, наклоняясь к её лицу. Главное помнить: нельзя колотить — я дам тебя убить. Буду стоять и смотреть как тебя запинывают до смерти. Джинкс фыркнула и как ни в чём не бывало зашагала в сторону лифта. Он был где-то невозможно далеко, но она, казалось, знала, что делает. Севика шла следом, не отрывая взгляда от девчонки чтобы в случае чего удержать её на месте и стремительно уставала. По-хорошему надо было бы узнать что вообще заставило Джинкс сюда притащиться и кто те люди, что напали на неё, но на это ещё будет время. Главное сейчас: доставить её в «Последнюю каплю» и сделать вид, что ничего не происходило. Отчитаться Силко, проследить чтобы дверь в спальню была заперта и выкинуть дурь из головы хотя бы на ночь. С теми двумя разобраться завтра, после сна. Чтобы в голове было хоть немного посвободнее. Дай Севике волю — и она вообще бы забила на них, пусть гуляют. Но указания простые и чёткие: все и всё, что угрожает целостности и сохранности семьи должно проверяться и по надобности уничтожаться. У Силко вообще со временем обнаружились проблемы параноидального спектра, а разбираться как всегда Севике и шавкам помельче. Вернувшись домой, Джинкс не встретила ожидаемого допроса. Домашние разбрелись по спальням как ни в чём не бывало, только вот Вай нигде не было. Севика тоже исчезла, ровно в тот момент, когда Джинкс, переступив порог, упустила её из виду. В тишине и полумраке «Последней капли» всё вдруг развалилось, разошлось волокнами и стало только непонятнее. Хотелось исчезнуть лишь бы не разбираться с чем-то стремительно приближающимся. Джинкс чувствовало как оно наступает на пятки.

***

Прошли бесконечно долгие часы прежде чем Иша снова смогла видеть. Человек грубо сдёрнул повязку с её лица и приблизился. — Закричишь — отметелю. Иша кивнула. Проверять правду он говорит или нет совсем не хотелось, учитывая то, что тело затекло и болезненно ныло от малейшего движения. Помещение было маленьким и душным, металлические стены, не пропускающие и лучика света, давили. От лампы, что стояла на столе в другом конце комнаты, исходил тёплый, маслянный запах, вызывающий лёгкую тошноту. Парень, с которым Ише пришлось здесь оказаться один на один, казался не сильно старше, чем она сама: крепкий, высокий, с выбеленными, зализанными назад волосами. Вперев руки в бока, он рассматривал её так сально, что Иша непроизвольно подобралась на стуле. — Чего боишься? — усмехнулся он — Лучше б ты так напряглась, когда чуть не выбила мне зубы ногами. Иша усмехнулась, изворачиваясь кисть под нужным углом чтобы протолкнуть палец в тугой — очевидно, недостаточно — узел верёвки, сковывающей её руки за спиной. — Что я должна была делать? Ты связывал меня. — Я, кстати, вижу что ты делаешь. Даже если получится развязаться советую не рыпаться, Севика скоро будет здесь. Сердце болезненно сжалось только от звучания этого имени. В последний раз Иша видела Севику — нарочито серьезную, пытающуюся скрыть печать за строгостью, уставшую за годы изматывающегося, неблагодарного труда — недели, а может и годы назад. Она стояла в одной рубашке под ледяной декабрьской моросью и, неожиданно для своей воспитанницы, как-то смиренно молчала. Будто в юношеском безрассудном рвении с которым Иша бросалась в бесконечное путешествие по мирам без возможности вернуться было что-то, чего сама Севика хотела в глубине души. Она лишь бросила короткое: — Передавай привет. и скрылась за тяжёлыми дверями в темнеющей глотке коридора. Иша ещё долго стояла у ступеней, рассматривая грязные подтёки на скользком мраморе и почти передумала. Решила: прошлое надо оставить там, где ему место, заняться нынешним. И не смогла. Пока она возвращалась домой, морось превратилась в мелкий град, устилающий мост хрустящими льдинками. Позже, блуждая по пустыням разрушенных миров, она вспоминала об этом, когда под ногами хрустели осколки стекла вперемешку с бетонной крошкой, песком и костями. Шагая, она смотрела под ноги, разгребала носком ботинок мессиво и вспоминала Севику. Её тихий голос, тёплые объятия. То как её брови хмурились, когда приходилось говорить о прошлом. О войне, службе, Силко, Джинкс и десятках людей, что так или иначе застряли у Севики в голове мелкими деталями. Здешнюю, чужую Севику, Иша увидела мельком, в перерыве между ударами, которые та обрушила на её лицо и тело и всё, что успела для себя подметить — две здоровые, функционирующие даже слишком хорошо, если они направлены против тебя, руки. — Я должна испугаться? — спросила Иша, прощупывая границы. Парень казался расслабленным, гордым. Спину держал прямо, что свойственно далеко не всем жителям Зауна, смотрел пристально и открыто, с интересом. — Должна, — протянул он, щурясь — но, кажется, не боишься. Иша пожала плечами, поддевая пальцами очередную петлю. Извернуться бы поудобнее, наклониться вперёд, но такой наглости надзиратель точно не простит. — Впервые слышу это имя. Парень сделал шаг, за ним — второй, третий и Ише пришлось задрать голову чтобы видеть его лицо. Ладонь обхватила её за щёки, покрутила, взгляд надзирателя ввинтился в кожу, прощупывая мышцы и изгиб челюсти. — На пилтошку вроде не похожа, хотя, хрен вас разберёшь. Без золота от нормальных людей не отличить. — Ладонь сползла с челюсти и подхватила канат косы — Но вот этот цвет — чистый, под землёй такого не увидишь. Выгорели на солнце. Рассматривает как зверьё — подумалось Ише. Парень продолжал высматривать что-то в её лице пока дверь не открылась, пропуская полоску грязно-белого искусственного света.