И что ты будешь делать

      Незаметно проходит почти половина месяца.       Дни становятся всё холоднее — дыхание приближающейся зимы уже слышно в воздухе, окутанном предрассветным туманом. Всё чаще молчат птицы, и ближе кажутся длинные ночи, крадущие с собой тепло редкого солнца. Селим задумчиво смотрит на сад, чьи яркие краски сменяются невзрачными оттенками глубокой осени — природа готовится к долгому сну, что принесут с собой северные ветра. Скоро огонь в камине не будет гаснуть ни на миг, а двери на балкон останутся плотно закрытыми — до тех пор, пока жизнь не вернётся к природе, и не будет слышна первая капель, повествующая о начале весны.       Но до того придёт зима.       Первую её весть Селим держит в своих руках.       За спиной раздаются тихие шаги — Баязид укрывает его плечи накидкой и обнимает Селима со спины, сонно целуя в шею. — Не спится?       Его хрипловатый голос после сна особенно нравится Селиму — как и прикосновения, полные нежности и неторопливости. Он прижимается к брату, мягко улыбаясь его хмурому виду — по утрам Баязид всегда выглядит недовольным, и Селим едва сдерживается, чтобы не разгладить морщинку между его бровей. — Меня разбудил Керас-ага. — Хм. — Баязид лениво зевает, потягиваясь, словно разбуженный зверь. — Что-то случилось? — Полагаю, что да. — Селим трётся щекой об его грудь, и брат поднимает руку, позволяя ему устроиться удобнее. — Из столицы пришло письмо. — Вот как. — Баязид поправляет спавшую с плеча Селима накидку. — И что же в нём? — Я не стал открывать без тебя. — Селим смотрит, как облачко пара медленно растворяется в прохладном воздухе. — Прочтём его вместе. — Как скажешь. Давай только вернёмся обратно в тепло.       Селим кивает, и Баязид уводит его за собой, усаживая около камина. В огне уже трещит древесина — наполняет комнату тёплым золотистым светом, особенно приятным после серости утра. — Полагаю, ты должен прочесть его.       Селим протягивает Баязиду письмо, и тот берёт его, немного помедлив. Селим знает, почему брат не спешит — печать сверху принадлежит не Повелителю, а Великому Визирю, и означать это может только то, о чём никто из них не хочет заговаривать первым. — Ты думаешь, что так будет лучше?       Селим кивает, отвечая на неуверенный взгляд брата без тени сомнений. Что бы ни было в том письме, предназначается оно в первую очередь Базиду — как первому и единственному наследнику султана Сулеймана.       Так решил сам Селим.       Баязид молча вскрывает письмо — разворачивает тонкий лист, хмуро всматриваясь в безразличные строки. Когда он поднимает глаза, Селиму всё понятно без слов — то, чего они ждали и боялись, всё же случилось. — Да будет известно, что третьего числа сего месяца Султан Сулейман-хан Хазретлири оставил этот мир. — Голос Баязида ломок и сух, как старое дерево. — Его наследнику, шехзаде Селиму следует срочно явиться во дворец.       Селим слушает брата, задумчиво наблюдая за пляской огня, хаотичной и в то же время последовательной, как сама жизнь. Закончатся ли их утраты на этой — самой болезненной, опустошающей, и принесший мир, которого они боялись не застать. Селим думал об этом моменте, уставший от бесконечных страхов за их жизни, но теперь, когда всё случилось, ему остались лишь облегчение и горечь.       Разве такой должна была остаться в сердцах детей смерть отца? — Селим.       Он переводит на Баязида взгляд — ладонь того крепко сжимает письмо, словно то виновато во всём случившемся. Но вот он отпускает изломанную гладь — и тут же её поглощает пламя, навсегда растворяя в себе тяжёлые строки. — Нам нужно собираться в путь.       Селим видит, как взгляд брата обретает твёрдость, как расправляются его плечи, чтобы вместить в себя прежнюю силу духа — воина, мыслителя, а теперь и того, кто станет властителем империи. Он справится — Селим знает, что справится, и ему только нужно быть рядом, чтобы поддержать его во всем.       Вместе они смогут всё.

***

      Лишь на четвёртую ночь во дворце к Селиму приходит сон — измотанный последними событиями, он не дожидается Баязида в его покоях, заснув до его прихода. Тысячи мыслей, что кружили в его голове, будто стая птиц, наконец-то находят свой покой — улажено большинство дел, которые требовали от него особенного много сил.       Селим и не думал, что быть Великим Везирем будет просто.       Само собой, не все были довольны, когда они с Баязидом вместе вошли во дворец — нашлись те, кто в открытую выступил против. Баязид не предлагал им мира и дал единственный выбор — служить или сложить полномочия, как сложили те, кто строили против него козни. Совет прогнил насквозь, и Селиму пришлось обнажить самые страшные пороки тех, кто считал себя выше других — кто-то лишился должности, кому-то пришлось надеть чёрный кафтан. Однако, начало правления Баязида запомнилось людям совсем другим — задавленные непомерными налогами они молились на нового Падишаха, который вернул им справедливость. Но самой большой поддержкой Баязида стали янычары — многие были на его стороне, и поклялись в верности до последнего вздоха.       И это было даже больше, чем они могли надеяться. — Селим…       Сквозь сон он слышит голос брата — зовущий его мягко и очень тихо. Селим был бы рад ответить, но от усталости не может даже пошевелить губами — и лишь улыбается, когда брат обнимает его со спины, укрывая их обоих тёплыми одеялами. Дрёма полностью овладевает им, и впервые Селим позволяет себе крепко уснуть, не опасаясь никого и ничего — его любовь, его сила, и часть его души совсем рядом, а больше Селиму ничего и не нужно.       Только жить вместе долго-долго.