No halos in hell

— Итак… кто хочет блинчиков? — радостно предложил Люцифер, широко улыбаясь. Левый глаз нервно дернулся, но благо, что этого никто не заметил. И тут же, когда крохотная ручка убийцы Первого человека взмыла в воздух, он тотчас с деланным воодушевлением произнес: — Вот это настрой! Щелчком пальцев он материализовал большой круглый стол с резными стульями, которые смотрелись совершенно не к месту в окружении руин, и начал буквально насильно усаживать еще не успевших прийти в себя друзей дочери за стол. — Вот это пиздец только что был, да? Не помню такого масштаба разрушений со времен эпидемии чумы на земле, ад тогда был так переполнен, что казалось, понадобится расширять территории, ха-ха! Наверное, после этого Небеса и стали задумываться об истреблениях… Но это уже не имеет никакого значения! Этот кошмар наконец-то закончился и все благодаря тебе, маленькая бесстрашная коротышка! — на последних словах он потрепал щеку Нифти и, щелкнув пальцами еще раз, создал вокруг себя несколько сковородок, на которых сами по себе жарились блины. — Пап… — И не только тебе, кстати! Вы все просто молодцы! Я никогда не думал, что эта идея с Отелем, когда-нибудь осуществится… — Пап… — Чарли, радость моя, я так тобой горж… — Пап, горит! Люцифер наконец-то перестал нарезать круги вокруг все еще ошарашенных друзей дочери и обратил внимание на то, что один из блинов уже начинал дымиться и пришлось срочно исправлять ситуацию. Когда же производство блинов было налажено в промышленных масштабах, Люцифер сказал: — Ну ничего страшного, первый блин всегда комом… — он осекся, глупо моргнул несколько раз, и вдруг зашелся истерическим смехом, примерно таким, как когда Чарли представляла ему свою девушку, только в этот раз градус истерики был выше. — Пап, все хорошо? — обеспокоенно спросила Чарли, положив руку ему на плечо и несильно сжав. — Конечно, Чар-Чар, лучше и быть не может… — он накрыл руку дочери своей и обвел растерянным взглядом присутствующих, которые обеспокоенно смотрели на него. — Я просто… Просто… Люцифер начал хлопать себя по карманам, словно искал там ответ, а затем его лицо озарилось и он хлопнул себя по лбу. — Я просто потерял своего любимого утенка! — Утенка? — с сомнением спросила Чарли. — Да, детка, ты же знаешь, как я их люблю, всегда ношу в кармане одного на удачу, так что если Аластор все же объявится, то передайте ему, что это все утенок в кармане, а не я рад его видеть… Не суть! Кажется, я его выронил где-то в пылу сражения, сейчас найду и мигом вернусь! С этими словами он чмокнул дочь в щеку, и уже собирался убежать на поиски. — Хорошо, пап, только… Возвращайся поскорее! — крикнула ему вдогонку Чарли, стеснительно заправляя выбившуюся прядь волос за ухо, а затем тепло добавила: — Мы все тебя тут ждем. От этих слов сердце Люцифера сжалось, и он моргнул несколько раз, загоняя слезы радости обратно. Не время сейчас для этого. — Одна нога здесь, другая там, милая! — нараспев произнес Люцифер, салютуя своим цилиндром и демонстрируя широкую улыбку, которая без сомнения должна была заверить всех в искренности его намерений. Потому что стоило ему только развернуться спиной к дочери и ее друзьям, оставляя тех позади, как его улыбка тут же угасла, а губы напряженно сжались в плотную линию. Утенка он пошел искать, как же. Скорее уж одного не в меру агрессивного и наглого гуся, который посмел заявиться в чужой дом и кидаться на всех подряд без разбору. Люцифер не мог сам себе сказать, откуда у него внезапно появилось такое несвойственное желание самому себе усложнять жизнь, ведь до этого он вполне себе удачно избегал всякого рода ответственности. Он пытался убедить себя в том, что делает это ради дочери, с которой у него только начали налаживаться отношения, ведь то, что они сегодня сделали, было победой лишь на первый взгляд. В реальности же, если посмотреть на ситуацию шире, то в дальнейшем их ожидали не очень радужные перспективы. Ад дал отпор. Пускай не нарушая условий договора, пускай он и появился на поле битвы лишь тогда, когда пролилась кровь рожденного в аду существа, факт оставался фактом. То, чего так сильно опасались небеса, наконец-то свершилось, и теперь угроза из надуманной и эфемерной стала вполне себе реальной. А если Сэра еще и узнает, что они умудрились оборвать жизнь ее любимчика, то Люциферу даже представить было страшно, что может начаться. Хотя о чем это он, скорее всего Сэра уже обо всем знает, и скорее всего и пары дней не успеет пройти, как он уже будет оббивать пороги в Райском посольстве, пытаясь сдержать гнев небес. Вопрос лишь в том, будет у него рычаг давления в этом диалоге в лице Адама или нет. Пускай с виду так и не могло показаться, но Люцифер знал Сэру слишком хорошо и слишком давно, чтобы понимать: Адам нужен ей. Не в плане, что он нужен ей по какой-то конкретной причине или от него есть какая-то большая польза, боже упаси, Адам и польза в одном предложении? Но она его создала. Пускай получилось не очень (первый блин комом, ха-ха), но когда делаешь что-то впервые, глупо ожидать идеального результата. Еще в самом начале, когда он только начинал делать своих утят, самый первый экспериментальный образец вышел… не очень. Избавился ли он от него? Разумеется, нет. Напротив, поставил на самое видное место в своей спальне, и всем говорил (вернее, говорил бы, если бы в его спальне помимо Лилит бывал кто-то еще), что это его лучшее творение, а те, кто не согласны, просто ничего не понимают в искусстве. И если бы кто-то посмел его творение тронуть, он бы был, мягко говоря, не очень доволен. Люцифер хмыкнул. Ладно, в каком-то смысле он даже не соврал и действительно отправился на поиски утенка. И вид у этого самого утенка был… удручающий. — Брысь, это моя добыча, — шикнул Люцифер на одного из каннибалов, подбирающегося к лежащему в луже собственной золотой крови Первому человеку, а затем добавил с любезной улыбкой, обнажив ряд ровных белых клыков: — Пожалуйста. И дождавшись, когда этого каннибала и всех остальных его собратьев в радиусе нескольких десятков метров как ветром сдует, от его появления, медленно приблизился к абсолютно не подающему признаков жизни Адаму и присел рядом. Ощущалось это странно, он уже успел позабыть, каково это быть в непосредственной близости от этой ходячей раздражающей, самовлюбленной проблемы и слушать только тишину, а не бесконечный треп о всякой рандомной херне, которая только могла прийти в его пустую голову. Потому что умных мыслей там априори не возникало, только рандомная херня, которая вылетала из его рта вместе с неиссякаемым потоком ругательств. Порой Люциферу даже казалось, что он это делал даже не с целью оскорбить, а просто использовал мат как знаки препинания. Еще более странно было видеть Адама без маски. На кой черт она ему вообще понадобилась, Люцифер не знал, но даже когда они были наедине на ежегодных переговорах после истребления в Посольстве, он предпочитал оставаться в ней, словно ребенок, который вцепился в новую игрушку и таскал ее всюду за собой. Наглый, избалованный Сэрой, эгоистичный засранец. Почему-то для Люцифера он воспринимался именно так, даже несмотря на всю ту кровавую баню, которую тот устраивал, спускаясь в Ад. Возможно, именно поэтому смерть Адама никогда не входила в планы Владыки Ада. Возможно, глубоко в душе Люцифер хотел взгреть его хорошенько, выбить всю дурь из тупой башки, чтобы мозги на место встали, но никак не убивать. А возможно, еще потому, что он не забыл то, что было в Эдеме, несмотря на все то дерьмо, которое полилось потом. Люцифер никогда еще так себя хорошо не чувствовал. Он бы никогда не подумал, что будет проводить большую часть своего времени именно так: удобно устроившись в траве у дерева, широко раскинув шесть своих белоснежных ангельских крыльев и обнимая правой тройкой прильнувшую к нему сбоку Лилит, а левой прикрывая умостившего свою голову на его коленях Адама. Ангел запустил одну руку в волосы первого человека, ласково поглаживая, а на ладони второй плясали разные искристые образы, которые он показывал первой женщине, пока воодушевленно рассказывал свои идеи. Ему нельзя здесь быть. Он может только наблюдать. Это не его место, его место рядом с братьями и сестрами. Братьями и сестрами, которые отказывались слушать и принимать его идеи в отличие от Первых людей. Возможно, Сэра права, он чересчур горделив. Но разве это имеет значение, когда на него смотрят чужие восторженные глаза? — Люцифер, — нежный голос Лилит разрезал тишину, которая возникла, когда он умолк, чтобы перевести дыхание для нового рассказа, — Помнишь, ты говорил, что в Эдеме есть одно особенное место? — В Эдеме много особенных мест, весь Райский сад особенный и полон чудес, — мягко ответил ангел, начиная понимать, к чему клонит женщина, и пытаясь ненавязчиво уйти от ответа. — Но это прям особенное-преособенное! — воскликнула Лилит, а затем лукаво добавила: — Настолько особенное, что почти запретное… Может… покажешь нам? — Лилит, — рассмеялся Люцифер и нервно оттянул ворот своей рясы. Похоже, ему действительно стоило лучше фильтровать то, что он говорил. — По-моему, если место называется запретным, то туда лучше не ходить… да и к тому же, Адам уснул. В попытке отвлечь Лилит от мыслей о Древе познания, ангел прибегнул к еще одному аргументу, который сейчас мирно сопел, уткнувшись носом в его колени. Но Лилит была настроена решительно, поэтому подозрительно сощурив глаза и пристально посмотрев на Адама в течении нескольких секунд, она уверенно заявила: — Он притворяется. — С чего ты взяла? — действительно, ведь она не могла чувствовать его улыбку. — Он сопит, когда спит. — И, по-моему, он сейчас делает именно это, разве нет? — сказал Люцифер и почувствовал, как улыбка Адама стала шире от того, что ангел ему подыгрывает. — Сейчас он это делает не так, как обычно! Это умозаключение стало последней каплей для Адама и он, не сдержавшись, прыснул от смеха. — Ага, я же говорила! — победоносно воскликнула Лилит. — Кого вы хотели обмануть? Да я изобрела ложь! Иди-ка сюда, притворщик! И после этих слов во саду начался сущий кошмар… Вернее, кошмар был только для Адама, которого безжалостно щекотали, заставляя буквально плакать от смеха. Люцифер же благоразумно взмахнул крыльями и опустился на одну из веток дерева, чтобы ненароком самому не попасть под раздачу и иметь лучший обзор на происходящее внизу. Отвлеклись от Древа Познания, и слава богу. В конце концов, ему же сказали просто наблюдать… Им было так хорошо. Почему он все… Почему Лилит все… Почему Адам все испортил? — Ты изменился, Адам, — со вздохом сказал Люцифер, глядя куда-то в кроваво-красное небо, словно хотел увидеть через него Небеса. — Я тоже изменился. Но к сожалению или счастью для тебя, некоторые вещи остаются неизменными. Люцифер резко схватил Адама за широкий ворот его рясы и безжалостно приподнял, вызывая тем самым сдавленный болезненный стон. — Я все еще помню, как ты дышишь, когда притворяешься, чтобы тебя не трогали.