Своими руками

Быль: луна на звёздном небе (ВЖ/ЦЮ\ВХ первый раз, лечение от яда змееугрей)

— Надо выбираться из воды, — решил брат, всё ещё придерживающий её, и подтолкнул её к берегу. Второй с некоторым трудом взгромоздился на свой гуаньдао и взлетел на обрыв, тут же распластавшись на пузе и свесив голову, чтобы посмотреть на них. В его ушах блестели мелкие серьги-шарики. А, значит, это младший, Вэнь Хэ. — Помочь? — Справлюсь, — коротко ответил Вэнь Жэнь, снова отцепляя гуаньдао и вздёргивая Юэлян за собой на древко. Их короткий полёт был шатким и неуверенным — хах, эти глупые скользкие твари действительно потрепали их всех слишком сильно. Глава «Общать лиса нежно»

Когда Вэнь Жэнь вынес её из заводи и сгрузил на поросшем травкой лугу рядом с братом, ноги Юэлян тут же подкосились — от усталости и многочисленных, хоть и в основном поверхностных ран. Впрочем, и сам заклинатель тоже обессиленно стёк на землю рядом. Вэнь Хэ тем временем успел отдышаться достаточно, чтобы сесть и начать рыться в цянькуне — не том вышитом мешочке, куда сгружал трофеи, а клановом, широком кольце с россыпью мелких гранатов. И то верно, совать грязные рыбьи тушки в хранилище с личными вещами можно было только в случае крайней необходимости. Первой в его руках появилась стопка талисманов. Первый — кажется, охлаждающий — тут же был нацеплен на сумку с последними рыбинами, а прочими младший Вэнь поделился с братом и с ней. Вэнь Жэнь не глядя пришлëпнул бумажку прямо поверх разодранных и окровавленных штанов. Активировал искрой ци, заставив исчезнуть воду, грязь и кровь со своей одежды и виднеющейся в прорехах кожи. Покосился на неё с сомнением, окинув взглядом настолько же драные и грязные штанины и рукава, потом — всё ещё не скрытые пушистые уши и хвосты. Впрочем, сейчас прятать их было уже бессмысленно. — Цзяо-мэй сможет?.. Она фыркнула и демонстративно использовала талисман. Вот печать заклинания очистки у неё не работала как следует, норовя испарить одежду вместе с грязью, сколько бы ни бился ифу с объяснениями. А талисманы активировать было несложно. Хотя поди пойми, что сейчас имел в виду парень — то ли её усталость и истощение ци, то ли способность демоницы работать с заклинательскими инструментами. Тем временем из цянькуня запасливого Вэнь Хэ появились солидный глиняный горшочек и несколько рулончиков ткани — бинты, вот это было кстати. Правда, братьев пришлось убеждать — и что самих мальчишек, как менее живучих, перевязывать нужно первыми, и что для этого можно снять штаны и оборвать рукава без стеснения. Чего она там не видела? (Ой, много чего! такие мускулистые и рельефные бёдра и бицепсы потрясающе выглядели даже покусанными… или — особенно покусанными?) Но в итоге справились и с перевязкой, и с зашиванием некоторых ран, хоть и пришлось переползти под полог ближайшей развесистой ивы, чтобы не светить на всю округу голыми ногами и руками. Но, несмотря на хорошенько промытые и обработанные раны, движения братьев Вэнь постепенно становились более скованными и неловкими, чем могли бы только из-за ран и усталости. Да и сама Юэлян уже начинала чувствовать сопротивление собственной плоти, пропитавшейся ядом змеерыб. Убрав обратно горшочек с мазью и остатки бинтов, Вэнь Хэ достал простую выщербленную деревянную чашу и бумажный кулёк, которым помахал в воздухе: — Оно? Вэнь Жэнь кивнул, наполняя чашу чистой водой из фляги. Младший Вэнь вытряхнул туда же пару пилюль с терпким запахом лекарственных трав, от которых вода запузырилась, постепенно становясь цвета перестоявшего красного чая. Закусил губу, постукивая пальцами по краю чаши. — Слишком мало, — пробормотал он, — эти пилюли рассчитаны на два-три укуса, а тут… — Замедлит отравление, но не более, — обеспокоенно нахмурился Вэнь Жэнь. — Кхм, гэгэ, — напомнила она о себе, — эта Лян-эр не имеет запаса подходящего противоядия, но училась многим техникам, в том числе очищения через парное совершенствование. Парни переглянулись, и Вэнь Хэ кивнул: — Эти не собираются принуждать, так что… — …только если это не слишком большие хлопоты для Лян-эр, — закончил фразу уже Вэнь Жэнь, очень серьёзно. — Эта Лян-эр тоже была покусана, — напомнила она, закатив глаза. То, как обходительны были братишки, было очень мило, но она ведь сама предложила, нет? Но они всё ещё колебались: — Значит, принуждают обстоятельства, — пробормотал старший, нахмурившись. Ах, вот в чём дело. — Ох, гэгэ, обстоятельства не позволяли мне ответить на ваши ухаживания раньше, — лисица растрогано улыбнулась, поводя ушами, — потому что возлечь с заклинателем для меня означает раскрыться. Лица парней сначала просветлели, а потом приятно порозовели, и Юэлян хихикнула в кулачок. — Тогда мы побеспокоим сестрицу, — наклонил голову Жэнь-гэгэ. Его брат повторил движение, соглашаясь, и отпил из чаши, касаясь уголком губы сдвоенной щербинки на краю. Передал её старшему, тоже сделавшему пару глотков, ровно с противоположной стороны, и вручившему на ладонях остатки противоядия уже ей. Юэлян сглотнула комок в горле — мальчики не осудили её и словом, да и в чаше оставалась ровно треть — обхватила пальцами тёплое дерево и покрутила, примериваясь к приметной щербинке. Глоток, взгляд со значением — да, гэгэ давно запали ей в сердце, и не флиртовать теперь, когда было можно… ха! Провернуть чашу обратной стороной и осушить, потрепетав ресницами уже в сторону старшего, любуясь усилившимся румянцем на скулах. Подразнить ещё, ловя острым язычком горьковатую капельку, повисшую на пухлой губе… Хэ-гэгэ, полыхая лицом, спешно потянул из припасов одеяло — и правильно, на мягоньком лучше, чем просто на травке. Сложенные в три слоя, их походные одеяла уже давали неплохой комфорт, да и не отвлекаться же на камешки и муравьёв? Когда она скинула подранную робу и вытянулась на середине импровизированного ложа под сенью гибких ивовых ветвей, интимно шелестящих узкими листьями, Вэнь Хэ заколебался, прикусив губу и сведя брови. А потом и вовсе потребовал, чтобы его дагэ был первым! — Ты сильнее и более ценен как наследник, а я сам, если что, просто передам тебе свою ци. Старший тут же его оборвал, насупившись: — Серьги наследника передать тоже несложно, а твой ум куда важнее… — Эта сестрица вполне может принять обоих гэгэ вместе, — мурлыкнула она. — Лян-эр, этого будет слишком много для твоих, ммм… яшмовых врат, — смутился ещё сильнее старший, отводя глаза. Ах, как же всë-таки наивны и не образованы в домашнем искусстве её гэгэ. Байчжань, да… — Гэгэ никогда не задумывались, как сплетаются на ложе обрезанные рукава? — напомнила она. — Эта Лян-эр вполне может принять гостя через потайную калиточку на заднем дворе, м? — Ах… Эмм… мы не подумали, что девушки тоже могут практиковать стиль учёных, — переглянулись братья Вэнь, залившись краской до самых ушей. Но всё же сели на края одеяла с обеих сторон и решительно сбросили остатки одежды. Что ж, даже если такое благоволение со стороны братьев Вэнь подарено ей лишь на время… даже если, узнав об их парном совершенствовании с демоницей, Цанцюн ославит вольную заклинательницу Цзяо Лян коварной лисицей — ей всего лишь придётся набросить ещё один слой иллюзий, сменив лицо, имя и одежды. Но это будет проблема будущей Юэлян, до которой нужно ещё дожить… а значит, в первую очередь, выжить. А пока она может сесть, потянуться и наконец-то ощупать эти перевитые мышцами торсы, прижаться к горячей, солоновато пахнущей коже и попробовать на вкус жадные губы. Толкнуться язычком в приоткрытый с готовностью рот и вместе со слюной и каплями ци передать частичку скопившегося внизу живота возбуждения — она хоть и не суккуба, но тоже на кое-что способна. Впитать первые капли багряной ци гэгэ — у демона такой багрянец наверняка отдавал бы металлическим привкусом крови, но эта терпковатая сладость больше всего напоминала ей утащенную в детстве вишню из соседского сада, глянцевую после дождя и взрывающуюся соком на языке. Повернуть лицо, ловя второй, не менее сладкий рот губами, дразня кончиками клыков — и потянуть обнявших и неловко целующих её в ответ гэгэ за собой вниз, на одеяла. Когда она повернулась на бок, оказавшийся со спины Жэнь-гэгэ мазнул её губами по плечу и полушёпотом уточнил, не возражает ли она против сандала. И качнул перед глазами бутылочкой с густым маслом. А, значит хоть что-то о механике они знали, вот и хорошо. С поцелуем через плечо Юэлян заверила гэгэ в том, что такой запах ей нравится — и снова занялась его младшим братом, закидывая менее покусанную ногу на бёдра, щедро делясь весенней страстью и принимая в ответ ласковые поглаживания и осторожно исследующий её рот язык. Люди хуже переносили боль, и чтобы отвлечь мальчиков от ноющих укусов и синяков, ей придётся потрудиться… или нет, поскольку сзади к ней прижался уже отчётливо напрягшийся нефритовый дракон, загривок обожгло жарким дыханием, а бок огладила большая ладонь. Парни зажали её между собой, лаская везде, куда могли дотянуться и где не было повреждений — грудь с чувствительными, уже собравшимися в горошинки сосками, живот, верхняя часть бёдер, плечи, шея. Поцелуи тоже становились всё более жаркими. Но вот друг друга гэгэ всё же игнорировали… или, точнее, расценивали только как вторую пару рук, помогающих придержать и огладить, но никак не как партнёров по совершенствованию. Юэлян мысленно надулась — это было нечестно! Ах, сколько раз она коротала одинокие ночи под звёздным небом, играя со своей жемчужиной на яшмовых ступенях и представляя этих двоих сплетающимися на ложе, стискивающими в сильных пальцах напряжённые тела друг друга, с влажным хлюпанием делящимися слюной, и только потом подзывающими её к себе! Выгнувшись в сильных руках и вздыхая под пальцами, пощипывающими её соски — аах, всё-таки мальчики были не совсем уж неопытны — Юэлян лизнула угол челюсти Жэнь-гэгэ и дразнящим тоном спросила: — А почему гэгэ целует только эту сестрицу и совсем не уделяет внимание своему диди? — А сестрица Лян этого хочет? — со смеющимися глазами рокотнул Вэнь Жэнь, сжимая её бутончик двумя пальцами сильнее. — Аах!.. Дааа… Юноша приподнялся на локте, перегнулся через неё и поцеловал подавшегося навстречу близнеца куда жёстче и напористее, чем обращался с ней. Юэлян ахнула на столь жаркую сцену и потянулась вылизать открывшееся ей горло. Перешла на плечо Хэ-гэгэ и втянула с силой кожу, оставляя красный след и заставив его издать звук в губы брата. Ах, как хорошо, как вкусно — и сминающие друг друга прямо перед ней губы, и солоноватый вкус на языке, и вишнёвые струйки ци, отдаваемые ей совершенно без опаски!.. Не удержавшись, она куснула основание его шеи, впиваясь острыми клычками — и Вэнь Хэ застонал громче, прижимая её голову к себе. Потом оторвался от брата и широко лизнул её рот, снимая языком капельку крови: — Лян-эр так нравится смотреть, как целуются её гэгэ? — Да!.. Мальчики мои, такие горячие, аах!.. — её загривок сдавило и обожгло двумя рядами ровных зубов, сомкнувшихся у основания шеи сзади и решительно надавивших, прокусывая кожу. Ранок коснулся широкий влажный язык, зализывая нежно-нежно. Да! — Если мы твои, то и ты наша, сестрица Лян, — шепнул Жэнь-гэгэ над ухом. Если бы они знали, что предлагают, не бросались бы так вольно словами! Но предупредить, объяснить мальчикам и лишиться хотя бы краткой иллюзии, что они на самом деле её — Юэлян не хватило на это сил. Так что она просто содрогнулась от чувственности голоса, извернулась и впилась губами в окровавленный рот, вылизывая каждый его уголок и подтверждая жарко: «Ваша!» Пока она спускалась от рта вдоль челюсти к охотно подставленному горлу, задней стороны её собственной шеи снова коснулись губы — под другим углом, но так же сладко втягивая в рот нежную кожу и сдавливая её между зубами с тихим, но почти демоническим рычанием. Хаах! Она заскулила и вцепилась клыками в подставленную плоть, пережидая, пока спадёт острота прошившей её боли и наслаждения тем, насколько уверенно и властно гэгэ последовали её примеру. Потом торопливо зализала проколы от своих клыков, чувствуя, как Вэнь Хэ делает то же самое для неё, закрывая полукружия ранок — и позволила уже младшему из братьев втянуть её в сладкий поцелуй с привкусом крови и требовательно выдохнутым в её рот подтверждением «Наша! Наконец-то!» Ладонь прошлась по её телу ещё раз, собственнически сжав пышную грудь, которой она так гордилась, дразняще царапнула короткими ногтями бок и скользнула между створок яшмовых врат. Сзади это движение отразила другая рука, принадлежащая уже старшему брату, огладив один из хвостов, покорно отведённый в сторону, сжав её ягодицу, исчезнув на мгновение — только чтобы вернуться к узкой расщелинке между полулуниями уже влажной и скользкой. К запаху их смешавшегося желания и пота с нотками крови добавился сандал. Юэлян застонала в поцелуй, выгибаясь на таких сильных, но осторожных и оттого неловких пальцах, потирающих и поглаживающих её внизу с двух сторон. Её мальчики действовали в общем ритме, попав в него сразу, без колебаний, струи их ци внутри неё сливались в одну почти сразу, и всё это было горячо до безумия. Младший брат оторвался от её губ, обхватил щёку ладонью и повернул её лицо к старшему, подставляя под его жадный рот. Сам чуть отодвинулся, окидывая их взглядами, и снова припал к источнику наслаждения, на этот раз осыпая мелкими поцелуями и укусами линию челюсти Жэнь-гэгэ и косясь на неё жарко, но с оттенком лукавства. Она восхищённо заскулила, и в этот самый момент старший из братьев наконец толкнулся одним пальцем внутрь, раздвигая лепестки хризантемы и усмехаясь в её рот. На следующем толчке к нему присоединился и младший. Ей достался мазок языка по щеке в такт с двумя пальцами, погружающимися между истекающими пряным соком складками яшмовых врат. На каждом толчке кончики этих двух пальцев тëрлись о внутреннюю стеночку — ровно там же, где это делал с другой стороны третий — и она начала стонать в голос, сминая в ладонях широкие плечи, за которые цеплялась, и подставляя шею под ласки двух жадных ртов. Дорвались!

(♡ω♡)

Они пытались ухаживать за весёлой, умелой и удачливой вольной заклинательницей Цзяо Лян уже пару лет. Упорно, неловко и — увы — безуспешно. Однако горечь от того, как Цзяо-мэй в очередной раз ускользала в снятую комнату таверны с каким-нибудь молодым книжником, стражником или пастушком, проигнорировав все их намёки, не отменяла того, что она всё-таки шла по близкому пути совершенствования. А потому, увидев, как она лихорадочно отбивается от кишащих в заводи длинных змеерыб, они коршунами свалились прямиком в гущу сражения. И только потом сообразили, что отбивалась она большим количеством конечностей, чем положено человеку, не только орудуя своим коротким цзянем и сложенной лодочкой свободной рукой, но и отбрасывая змееугрей парой мокрых чёрных хвостов со светлыми кончиками, сейчас скорее розовыми от крови. А ещё чутко прядала такими же чёрными пушистыми ушками, ловя каждое движение и каждый всплеск. Лиса-оборотень? Это объясняло, почему талантливая ночная охотница не оказалась у них на пике Линъю или, на худой конец, в какой-либо из меньших школ. Но за взмахами собственного оружия и плеском без вопросов прикрывающей им спину сестрицы Цзяо шок от этого открытия быстро отошёл на задний план. Уши там, хвосты или что, а её тонкий клинок всё так же точными уколами дотягивался туда, где противники подныривали под их широкие взмахи гуаньдао — как и несколько раз до того в совместные ночные охоты. И то, что за всё время, пока они крошили шипящих хищников, ни одного укуса или удара не прилетело сзади, уже само по себе доказывало — Цзяо-мэй всё ещё можно было доверить свою жизнь… А когда горячка боя схлынула и уже были применены вбитые им целителями с Цяньцао навыки первой помощи — оказалось, что опаска их подруги-лисички перед раскрытием происхождения была основной, если не единственной причиной для её предпочтения смертных любовников. А её поцелуи оказались слаще вина, но не туманящими разум, как приторный яд суккуб (пфе!), а только разжигающими весеннее пламя быстрее обычного. Ещё в начале боя они, как привыкли, натянули потуже связь, соединяющую их разделённую на двоих душу. Не до такой степени, конечно, чтобы стать единым существом, лишь по случайности обладающим двумя телами, как это случилось само, стоило их духовным венам раскрыться. Нет, тогда, в самом начале они… он, Вэнь Жэньхэ, десятилетка, был напуган и сконфужен, не понимая толком, как смотреть на мир сразу двумя парами глаз. Тогда он… они прижимались друг к другу плечом к плечу, чтобы справиться с головокружением, чтобы элементарно не врезаться в стены. Но после ритуала настройки, оттянувшего их «я» в разные стороны достаточно, чтобы снова осознать границу между ними… После ритуала, на который их-его поспешно утащил шицзунь, стало легче. Намного. Постепенно они научились натягивать цепь между своими сознаниями туже или давать ей провисать, как и когда хотели. Научились дарить друг другу моменты приватности — и жонглировать смыслами, намерениями и ощущениями. Сражаться бок о бок, прикрывая друг друга, и произносить одну фразу на двоих. Ценить свои различия наравне со сходством — словно левая и правая рука, похожие, но уже не идентичные. Их отличие от окружающих в чём-то было слабостью — но куда чаще преимуществом. Взять хоть состояния, которые могли быть исправлены парным совершенствованием — им обычно не было нужды искать такой помощи со стороны, поскольку обмен ци и телесный контакт между ними двумя были чем-то естественным, как дыхание. Зато, исследовав собственные тела и пройдя полный курс оказания первой помощи на Цяньцао, они стали куда более популярными партнёрами для рискованных миссий. А заодно и выяснили, что при оказании такой помощи шисюнди, в чьи мысли и ощущения не влезешь, как ни старайся, и чья ци ощущается как отличающаяся и неподконтрольная, всё становится острее и более… более значимым, что ли. Упавшая прямо в руки и заверившая в своём желании подобного исхода лисичка умудрилась немного смутить их предложением метать стрелы в медный таз — на Байчжане девушки были редкостью, и парни обычно успевали уберечь своих сестриц от отравлений, требующих исцеления возлежанием. Но в итоге, даже приспосабливаясь на ходу к редко попадавшим под их руки, но оттого ещё более желанным пышным девичьим формам, они справились совсем неплохо. Сплетение их потоков ци, пусть даже и вместе с голубовато-прозрачными струями Лян-эр, подтолкнуло братьев ещё ближе к границе между их сознаниями, позволяя крови вскипать в жилах у обоих — даже когда маленькие когтистые ладошки дразняще проходились по груди лишь одного. Ласки и поцелуи быстро заставили их отбросить в сторону ощущения ноющих укусов и ушибов, а желание Лян-эр увидеть их поцелуй между собой принесло новое открытие. Если наедине прикосновения брата, второго «я», доставляли им не больше удовольствия, чем собственные, то сейчас горячие взгляды заворожённо и открыто любующейся поцелуем лисички кружили голову и прошивали их, как разрядом молнии, прямиком в чресла. Не меньше, чем её собственнические — да! — укусы, под которые хотелось подставляться снова и снова, чтобы с гордостью нести на своих телах доказательства, что их наконец-то не отвергли! Которым хотелось ответить на равных, помечая сладко выгибающуюся в их объятиях и на их пальцах девушку — и она была совершенно не против! Братья Вэнь усилили напор, покрывая шею и плечи призывно стонущей Юэлян любовными метками и толкаясь в её тело пальцами. Потоки ци усиливались, и щедро вливающиеся в них обоих искристые струи помогали двигаться, не позволяя их телам застыть под действием яда, унося его понемногу, как оживившийся после дождя звонкий ручей уносит ил и муть. И демонический оттенок ци, пряный привкус хищной звериной сути, только делал ощущения острее. Их лисонька становилась более несдержанной, с силой сжимая их плечи и бока, оставляя покрасневшие полосы царапин от своих коготков, дëргая за волосы — только чтобы впиться в рот кусачим поцелуем. Трепеща пушистыми ушками и обвивая, обнимая обоих за талии хвостами — как удобно, что у неё их было два! Когда её врата начали с лёгкостью принимать по три пальца с каждой стороны, братья переглянулись, понимая друг друга без слов. Младший первым погрузился между влажными складочками яшмовых врат и откинулся на спину, затягивая скулящую и льнущую к нему Лян-эр на себя. Подтянул повыше её согнутую в колене ногу. Лисичка потёрлась о него грудью с твёрдыми алыми горошинками сосков и выгнулась, немного соскальзывая с его орудия и выпячивая половинки луны прямо под руки старшего. Вэнь Хэ огладил восхитительные округлости и сжал в ладонях. Развёл их пошире, давая брату лучший доступ. Лян-эр скулила, уткнувшись лицом в его плечо и сжимая его всеми доступными ей конечностями, и в её голосе удовольствие мешалось с нетерпением. Вэнь Жэнь взялся одной рукой за тонкую талию, другой, влажной от масла и её любовных соков, огладил себя и плавно направил внутрь. Лян-эр подалась навстречу и вскрикнула, сладко сжимаясь и расслабляясь на обоих нефритовых стержнях: «Да-да-да, гэгэ, глубже, оох, матушка Тай, ещё!..» Вэнь Хэ придержал её уже за плечи, помогая насаживаться, мягко и без рывков. Наконец, они оба погрузились до упора, остро ощущая и влажный жар, и тесноту, и друг друга сквозь тонкую завесу девичьей плоти, и радостно встречающие их перекаты её ци. Лян-эр, тяжело дыша, повернула голову и покосилась на Вэнь Жэня. Лукаво сверкнула глазами и извернулась с внезапной силой, роняя его обратно на одеяла. Она всё ещё была насажена на их орудия, и это резкое движение сместило их внутри, вырвав развратные стоны у всех троих. Вэнь Хэ издал низкий смешок и двинул бёдрами, выходя до половины и снова размашисто толкаясь внутрь. Вэнь Жэнь дождался второго толчка и присоединился. Пока младший погружался глубже, старший отступал, и наоборот, так, чтобы их атаки совершались попеременно. Кажется, музыканты на Цинцзине называли это контрапунктом. Лян-эр держалась за них всеми конечностями, высоко скулила и ритмично сжимала их внутри, а их перевитые потоки ци поднимались всё более крутыми волнами, вышибая из сознаний… сознания все мысли, кроме «ещё-сильнее-быстрее», пока очередная волна не подняла их на сияющий пик — всех троих — заставив метафорическую тучку пролиться пряным дождём.

(♡ω♡)

Её мальчики, её гэгэ, освоившись и осмелев, с лёгкостью возносили её к сияющему пику. Юэлян было так хорошо, что ей с большим трудом удалось сохранить достаточно контроля, чтобы до самого конца направлять циркуляцию их смешанной ци для максимального очищения их тел от яда. Более низкие, почти рычащие голоса Вэнь-гэгэ соединились с её криком на пороге последнего предела — и парни сжали её в крепких объятиях. Как сладко! Через несколько хриплых и рваных вздохов они расслабились и немного ослабили хватку, впрочем, не расцепляясь внизу, там, где мальчики так приятно наполняли её тело собой и горячим цзином. Юэлян ласково огладила грудь Хэ-гэгэ, отслеживая пальчиками рисунок из белых линий и точек над сердцем… Кажется, этот ковшик с ручкой изображал главные звёзды Южного Ковша. У Жэнь-гэгэ был похожий рисунок, но немного отличающийся по форме… Северный ковш, да? Как их мечи? Мальчикам шли эти метки. Её руку накрыла другая, большая ладонь, но движения Жэнь-гэгэ были неловкими, скованными, а мышцы более вялыми, чем предполагало обычное состояние мужчин после кувырканий между простыней. Хэ-гэгэ тоже выглядел обессиленным и хмурым. Она свела брови и прикусила губу, подхватывая успокоившуюся было ци и пробрасывая поток заново через всех троих, прислушиваясь к состоянию совершенствований и тел… Бронированная питоночерепашья задница! Да, большая часть яда была вычищена, и будь у них достаточно сил и времени для того, чтобы цветы сливы расцвели дважды, удалось бы убрать и остальное… Но, увы, мышцы рук и ног вокруг укусов у гэгэ уже одеревенели достаточно, чтобы им приходилось каждое движение буквально продавливать, вливая ци. Ещё на одно слияние у них просто не хватило бы остатков резерва, даже пополненных парным совершенствованием! Да и у неё колено совсем перестало сгибаться, а укус этого бронированного гада отдавался болезненным холодом. Неужели всё напрасно? Жэнь-гэгэ уронил руку, неловко прижимая Юэлян к себе, и выдохнул ей в макушку. Хэ-гэгэ, не менее сосредоточенно прислушивавшийся к струйкам ци, невесело хмыкнул и выругался: — Гуева отрава!.. Дагэ, если я отдам тебе всё, тебе хватит ещё для одного раза?.. — Ци могло бы и хватить, но отравление всё-таки слишком сильно, диди. Так что и не мечтай оставить всё на меня. Братья были мрачны, но спокойны. Мертвенно спокойны. Она уткнулась лицом в грудь Вэнь Хэ, пряча злые слёзы. — Лян-эр, ты не виновата, — её волосы неловко взъерошили, ласково теребя ушки. Парни переговаривались над её головой, пока она давилась рыданиями. Сначала ифу, теперь и они!.. — Жалко, что и Лян-эр тоже… — …ей совсем немного не хватило. — Если бы мы могли бы помочь?.. — Как сейчас, того, что мы можем выплеснуть сознательно… — …слишком мало, верно. Но у хули-цзин должны быть техники… — …о которых предупреждал шицзунь, да. Хах, диди, ты всегда был сообразительнее. — Пф… Сестрица Лян? Хэ-гэгэ зацепил её за подбородок и поднял её лицо, заглядывая в глаза. Осторожно погладил мокрую от слёз щёку и грустно улыбнулся. — Если спастись всем троим не получилось… — …мы хотели бы помочь хотя бы тебе, — присоединился со спины Жэнь-гэгэ. Нет! Нет-нет-нет! Только не снова! Неужели на ней какое-то проклятье, из-за которого гибнут все люди, кто осмеливается узнать и принять её настоящую?.. Мальчики подождали, пока она закончит мотать головой, и продолжили. — Благодаря тебе наши последние моменты… — …были очень, очень приятными. И мы не хотим… — …чтобы наши смерти оказались зря. Лян-эр, родная… — …ты сможешь забрать нашу ци и цзин? — Если мы отдадим их полностью, этого должно хватить… — …на тот, самый дурной укус, да? …Ну уж нет. Второй раз она такого не допустит! Юэлян закусила губу до крови, судорожно вздохнула, собираясь с мыслями. Вскинула глаза на Хэ-гэгэ. — Вы доверите мне свои силы? Полностью? — Да, — два одинаковых голоса слились воедино. Без малейших колебаний. Ох, мальчики… Она сосредоточилась, сплетая в среднем даньтяне технику, показанную и объяснённую ей цзюцзю. Пустила из ядра поток ци, протягивая его через свёрнутую сложную фигуру, распуская облаком по своим духовным венам. Попросила мальчиков тихонько: — Прижмитесь ко мне теснее. И через всю площадь телесного контакта — кожа к коже и через всё ещё удобно устроившихся внутри неё двух дремлющих нефритовых драконов — пропустила свою ци тончайшими струйками, словно дождём, вырывающимся из тяжёлой, набрякшей тучи и нитями-каплями устремляющимся к земле, чтобы напоить влагой каждую искру жизни. Она ощутила на макушке и на лбу прикосновение ласковых губ — мальчишки думали, что прощаются с ней… и с жизнью. Ха. Кто знает, сумеет ли её тело перебороть в конце концов яд, но им… им она собиралась дать все шансы, на которые хватило бы её сил. Её — и вручённых ей добровольно. Юэлян рванула на себя розоватые потоки смешавшейся ци, стремительно собирая её вокруг ядра и проследив, как обмякают без сознания братья Вэнь. Выпуталась из-под их рук и поспешно закрутила одеяла в кокон вокруг её мальчиков, перехватывая нашаренной в цянькуне верёвкой. Подумав, набросила обратно драную робу — если по дороге встретятся заклинатели Цанцюна, она, как вольная заклинательница, пострадавшая на совместной ночной охоте, сможет перепоручить им донести гэгэ до ордена на мечах. Заставила облик поплыть, встав на свои четыре надёжные лапы. Подцепила кокон за верёвки пастью и закинула на спину, придерживая хвостами. Выскочила из-под сени ивы, покрутила головой, ориентируясь на местности — и припустила со всех лап к виднеющемуся на горизонте хребту Тяньгун. Да, тогда она не смогла вытащить из гуевого лабиринта раненого ифу — помешал трижды проклятый первый обвал, оставивший в коридоре проход, достаточный для тощей лисы-подростка, но слишком узкий для широких плеч взрослого заклинателя. И не успела добраться до ближайшего поселения, чтобы позвать крестьян растаскивать завал, когда ощутила под лапами содрогание почвы от второго, более сильного обвала и с ужасом почувствовала, как натягивается и ускользает в небытие нить духовного отпечатка, соединяющая её с отцом. Но сейчас… сейчас между её мальчиками и шансом на жизнь лежало только расстояние. Не до ближайшей школы — заклинатели Озёрного края, ориентированные на зачистку водяной мелочи и не имеющие ни обширных садов лекарственных трав, ни собственных талантливых алхимиков, скорее всего не справились бы — нет, с гарантией им могли помочь только на Цанцюн. И объединение остатков ци всех троих давало ей шанс дотащить мальчиков туда, где их смогут спасти…