True Touch

— Что, просчитался, дружок? Когда ты решил, что вести себя, как маленький засранец — это отличная идея, неужели ты думал, что у меня не найдётся такого способа тебя наказать, который бы на самом деле тебе не понравился? — Ген выгнул бровь, его голос был жёстким, хлёстким, словно пощёчина. — Сегодня вечером ты вёл себя очень, очень нехорошо. Ты вёл себя, как шлюха, а знаешь, как обращаются со шлюхами? Их не обслуживают, об их удовольствии не заботятся, ими пользуются, а потом уходят. — Сердце Сэнку колотилось так гулко, так шумно, так больно, что он даже не был уверен, в порядке ли он. Но вдруг голос Гена стал чуть мягче. — Какой у тебя завтра график работы? Разум Сэнку ощущался крайне неустойчивым, нестабильным, поэтому ему потребовалось время, чтобы понять, чего от него хотят. Он нервно сглотнул. — Я не очень понял, к чему ты это спрашиваешь, Мастер, я… — Завтра. В какое время ты уходишь на работу и во сколько возвращаешься домой? — Эм. К 8 я уеду в лабораторию, после обеда поеду в больницу к Рури, и где-то в 16:30 освобожусь. Могу вернуться в лабораторию, могу вернуться домой.  Ген обстоятельно кивнул. — Есть ли у тебя на завтра критично важные задачи, от которых нельзя отвлекаться? Сэнку растерянно моргнул. — Эм… да вроде нет, Мастер.  — О, это чудесно. У тебя есть личный кабинет, или?… — Нет, у нас нет отдельных кабинетов.  — Что ж, значит, твоим коллегам не повезло, — плотоядно усмехнулся Ген, глядя на Сэнку сверху вниз, восхитительно и по-господски. Лампочка над его головой красиво подсвечивала его волосы, и белая их часть казалась сияющей, словно Ген был каким-то божеством, создавая вокруг него лучистый ореол, и Сэнку не мог не подумать о том, как же ему, чёрт возьми, повезло, что этот человек выбрал его. Ген тем временем продолжал. — Слушай меня внимательно, Сэнку-чан. Завтра после работы ты приедешь прямо ко мне домой. На работе держи телефон под рукой, я буду писать тебе в течение дня. Понятно? Из Сэнку вырвался вздох облегчения. Теперь стало понятно, что Ген не бросал его, он просто продлевал их игру, чтобы заставить его пострадать. И, чёрт возьми, как бы Сэнку, в очередной раз, ни был удивлён своими открытиями, он обнаружил, что ему нравится эта идея. Долгая, долгая, томящая прелюдия перед восхитительно-сладким блюдом… что же, оно того стоило. — Да, Мастер.  — Хорошо. Если ты думаешь, что можешь безнаказанно меня дразнить, то тебе явно стоит узнать, на что я способен. И в следующий раз, когда я тебя увижу, я надеюсь ощутить весь масштаб твоего раскаяния. У Сэнку перехватило дыхание. — Д-да, Мастер… — И ещё кое-что, — взгляд Гена потемнел ещё сильнее, он подошёл вплотную к Сэнку и схватил его за волосы, запрокидывая голову назад. — Тебе ни при каких обстоятельствах не разрешается кончать, пока ты снова меня не увидишь. Ты можешь трогать себя, если хочешь, мы оба знаем, что это только усугубит твоё положение, но кончать тебе категорически запрещено. — Ген на мгновение замолчал, выгнув изящную бровь. Вряд ли Сэнку мог вспомнить хотя бы ещё один эпизод в своей жизни, когда он был настолько взволнован, казалось, его сердце сейчас могло пробить грудную клетку. — Ну же, не стесняйся, спроси меня «а то что?», я знаю, тебе хочется.  — …а то что, Мастер? Что мне за это будет? Ген дёрнул Сэнку за волосы, и его красивое лицо расплылось в злой усмешке. — А то я запру твой член в клетке, ключ от которой есть только у меня. Буквально, Сэнку-чан.  Кошачьи глаза сверкнули мрачным матовым блеском, и он хлёстко развернулся, направляясь к двери, оставляя Сэнку в одиночестве стоять на коленях на полу своей собственной внезапно ставшей очень холодной и пустой спальни. Он уже почти испытал приступ неясной, неопознанной боли, когда Ген коснулся дверной ручки и обернулся, глядя на него невероятно мягко, так обволакивающе тепло, что приступ сразу растворился в бесконечной синеве его ласкового взгляда.  — Цвет, душа моя? И Сэнку понял, что мог всё это остановить, если бы захотел. Если бы он хотел, чтобы Ген остался, он бы остался, Сэнку знал это, чувствовал каждой своей клеточкой, видел это в каждой его черте. Однако Сэнку уже ощутил эту сладкую дрожь предвкушения. Он вполне мог справиться с этими несколькими часами мучений, а потом отправиться домой к Гену, опуститься на колени и полностью отдаться под его восхитительный контроль, утопая в удовольствии и в чувстве абсолютной свободы, несмотря на оковы запретов и правил. И он не сомневался, что Ген сделает для него всё, и превратит это мучение в воистину сногсшибательный опыт, если Сэнку сможет показать своему Мастеру, что способен вести себя прилично.  Вариться в томительном ожидании до завтра, целый день жить словно на острие ножа в предвкушении удовольствия… Сэнку мог себе представить, что столь терпкая выдержка сделала бы момент его освобождения, когда бы ему ни было позволено его испытать, действительно невероятным. И, чёрт возьми, он этого хотел. Он, блядь, не собирался отказываться от такой возможности.  — Зелёный, Мастер.  И Ген исчез. ••• Утро понедельника началось просто потрясающе. Ген растянулся в своей постели, полный тёплой, приятной истомы, выспавшийся и абсолютно довольный. По понедельникам он не работал, и он провёл великолепный выходной в гостях у великолепного мужчины, и прошлая ночь была… несравненной, Ген не мог бы подобрать другого слова. У него было яркое ощущение, что последние сутки с небольшим, начиная вечером субботы и заканчивая утром понедельника, перевернули его жизнь. Он ощущал себя словно другим человеком — пусть всё ещё не то чтобы целым, но совершенно точно уже не разбитым. Сам Сэнку, его отец, его друзья — последние сутки все эти чудесные люди кропотливо и с какой-то общечеловеческой любовью его склеивали, заливая трещины золотом.  Он чувствовал себя обновлённым.  Ген вернулся домой за полночь, и, как бы ему ни понравилось засыпать и просыпаться рядом с Сэнку, он был чертовски счастлив снова оказаться в своей постели, на своём дорогом матрасе, в своей небольшой, но любимой квартире.  Солнечный луч пробивался сквозь шторы, дерзкий и тёплый, прямо как Сэнку, и нежно ласкал щёки Гена, и он улыбался, странно счастливый, странно довольный тем, как закончился вчерашний вечер.  Удивительно, но Ген совершенно не был расстроен или хоть сколько-то напряжён по этому поводу, в нём не плескалось ни малейшей толики тревоги. Ему на самом деле понравилась идея просто уйти, оставив Сэнку неудовлетворённым и даже немного обиженным, и это было крайне новым чувством для Гена. Обычно он делал всё, чтобы его сабмиссивы были довольны, что, в свою очередь, делало их послушными. То, что Сэнку бросил ему вызов, пробудило в нём мощный, собственнический, какой-то дикий животный инстинкт, который он всегда в себе подавлял. Но рядом с Сэнку — нахальным, стоическим, но невозможно-заботливым и трогательным — ему казалось, что можно отпустить себя. Не до полной потери контроля, конечно, но… это было ново. Это было приятно. Сегодня Ген собирался заставить Сэнку заплатить за свою дерзость, и, да, чёрт возьми, он насладится каждой секундой этого шоу.  Ген, довольный собой и своим планом, перевернулся на живот и схватил телефон. Оказалось, что за окном уже почти десять утра, то есть, Сэнку был на работе уже больше часа, и всё это время не подвергался никаким пыткам! Ну, это просто никуда не годилось. Это фатальное недоразумение нужно было срочно исправлять. Радостно покачивая ногами в воздухе, словно влюблённая школьница из американских романтических комедий, он открыл переписку с Сэнку.  Я: «Доброе утро, милый! (´ ε ` )♡ Хорошо ли тебе спалось?» Ответ пришёл почти сразу. Секси-Сэнку: «Нет, Мастер» Ген демонстративно-жалостливо поджал губы, мысленно усмехаясь, но, вспомнив, что Сэнку его не видел, принялся печатать сообщение.  Я: «Ах, какая жалость! (｡•́︿•̀｡) И почему же тебе не спалось?» Секси-Сэнку: «Я был слишком взвинчен. Не смог расслабиться» Наверное, Ген был не очень хорошим человеком, но это сообщение вызвало в нём глубокое чувство удовлетворения. Славно, очень славно. Он улыбнулся.  Я: «С чего бы это? Я вот прекрасно спал, только что проснулся…  (－.－)...zzz» Я: «Скажи мне, душа моя, ты знал, что я не работаю по понедельникам?» Секси-Сэнку: «Нет» Я: «У сферы услуг свои плюсы, знаешь ли!  (* ^ ω ^) Я работаю по субботам, и поэтому по понедельникам у меня выходной.» Я: «А это значит, что у меня сегодня много свободного времени!~ И знаешь, чем я буду сегодня заниматься? (^__^)» Секси-Сэнку: «Чем, Мастер?» Я: «Пытать тебя, конечно! Собираюсь преподать тебе урок о том, как меня дразнить ヽ(o＾▽＾o)ノ» Ген снова перевернулся на спину и, с предвкушением выдохнув, засунул руку в свои пижамные штаны, обхватывая утренний стояк, замечательно подпитанный мыслями о Сэнку и об их с ним прошлой ночи. Он медленно погладил себя, размышляя, как бы так эффективнее заставить Сэнку изнывать от желания прямо на работе. Интересно, он был там в костюме? Может, даже в галстуке? Или, нет, Сэнку ведь учёный, наверное, вместо пиджака на нём белый лабораторный халат… Сэнку бы очень пошёл белый халат. Ген облизнулся от этого мысленного образа и обхватил себя крепче. Чёрт, ему не терпелось поскорее увидеть Сэнку сегодня вечером! Он снова схватил телефон. Увидев, что Сэнку ему так и не ответил, Ген нахмурился.  Я: «Я хочу, чтобы ты отвечал на мои сообщения, дружочек, чтобы я знал, что ты на связи и думаешь обо мне. Не обязательно мгновенно, я знаю, что ты на работе, но отвечай, пожалуйста, сразу, когда сможешь.» Секси-Сэнку: «Хорошо, Мастер. Прости» Я: «Ничего страшного. Ты сейчас в своей лаборатории? Есть ли кто-то поблизости?» Секси-Сэнку: «Прямо сейчас я тут один.» Ген, растянувшись в лукавой ухмылке, сфотографировал свою руку, что чудесно и крепко обхватывала его член. Фото с первого раза вышло достаточно эстетичным, и он, довольный, отправил его вместе со следующим сообщением.  Я: «А я тут думаю о том, как сильно хочу тебя трахнуть. Ты бы очень миленько смотрелся на четвереньках, прижимаясь ко мне спиной и трахая сам себя на моём члене, скулящий и жаждущий…» Секси-Сэнку: «…» Секси-Сэнку: «Мастер.» Ген, закусив губу, улыбнулся. Боги, Сэнку-чан, само очарование. Его не удивило, что Сэнку был таким немногословным в переписке, хотя, когда они были наедине, Сэнку болтал с Геном довольно много и с явным удовольствием. В целом, было очевидно, что по умолчанию Сэнку являлся скорее человеком дела, а не слова. Ген сомневался, что Сэнку вообще ответил бы ему на это фото, если бы Ген ему не велел. Я: «Тебя это возбуждает, дорогой?» Секси-Сэнку: «Блядь, ДА.» Я: «Как тебе не стыдно, Сэнку-чан, ты же на работе! ;)» Я: «Кстати, над чем ты сейчас работаешь?» Как бы Гену ни нравилось дразнить Сэнку и гладить себя под мысли о том, как он там, в своей лаборатории, прикрывает стояк халатом, он всё-таки хотел убедиться, что прямо сейчас Сэнку, ну, не пытается, скажем, перевернуть фундаментальные представления человечества о законах физики. Ген не хотел бы тормозить прогресс, знаете ли, даже за счёт издевательской дрочки! Секси-Сэнку: «Ни над чем особенным, просто заполняю отчёты» Ах, прекрасно. Ничто не может быть скучнее отчётов! Я: «Я хочу, чтобы ты сказал мне, если я вдруг скажу или пришлю что-нибудь, что поставит тебя в неудобное положение, хорошо, милый?» Секси-Сэнку: «Да, Мастер.» Ген теперь уже окончательно стянул с бёдер штаны и абсолютно всерьёз, удушающе сладко и с тихим стоном провёл рукой по члену, который налился почти болезненно крепко при мысли о том, что где-то там Сэнку хочет его, пока сидит на работе. Он несколько раз качнул рукой вверх-вниз и сделал ещё один снимок, на котором вязкая капля предэякулята стекала ему на живот, и отправил его Сэнку. Я: «Прикоснись к себе через брюки. Просто немного подразни, ладно? Так же, как я дразнил бы тебя, если бы был рядом.» Секси-Сэнку: «Хорошо, Мастер.» Я: «Каково это?» Секси-Сэнку: «Недостаточно» Секси-Сэнку: «И разочаровывающе.» Я: «Отлично» Я: «Напомни-ка мне, почему я это с тобой делаю?» Секси-Сэнку: «Потому я вёл себя отвратительно, нарушил правила и посмел дразнить тебя весь вечер, Мастер» Я: «Что ж, всё так и было. Ты сам навлёк на себя это разочарование, дружочек, ты ведь понимаешь это?» Секси-Сэнку: «Да, Мастер» Ген двигал рукой всё чаще и чаще, всё быстрее и быстрее, и жар от его напряжённого члена стремительно разливался по всему его телу. Ему было чертовски хорошо, но недостаточно хорошо, как если бы рядом был Сэнку, и он чувствовал себя ещё более декадентски, зная, что Сэнку был возбуждён уже очень долго, но у него не было возможности кончить уже больше суток, последний его оргазм был вчера утром, когда он долго и сладко трахал Гена... От этого воспоминания Гена прошило острой волной непреодолимого возбуждения, и он с тихим стоном кончил себе на живот и грудь. Облизнув пересохшие губы, он быстро отправил Сэнку ещё одно фото, уже более общим планом — чтобы было видно и раскрасневшееся лицо, и остекленевший взгляд с огромными залитыми похотью зрачками, и пирсинг в сосках, и белёсые капли на груди. Прекрасное зрелище на грани разврата! Ну, что? Ген умел ценить прекрасное, и уж с чем-чем, а с внешностью ему повезло.  Красивая секс-игрушка.  Он тряхнул головой, выгоняя паршивую мысль. Почему-то искренне казалось, что Сэнку так не считает. Только не Сэнку.  Телефон пиликнул сообщением.  Секси-Сэнку: «Ох, чёрт…» Я: «Ты всё ещё трогаешь себя, душа моя?» Секси-Сэнку: «Да, Мастер» Секси-Сэнку: «Я ужасно хочу тебя, и я такой твёрдый» Я: «Остановись. Убери руку» На этот раз перед ответом Сэнку возникла довольно длинная пауза. Секси-Сэнку: «Слушаюсь, Мастер.» Ген ухмыльнулся. О, это было потрясающее чувство.  Скорее бы вечер.  Я: «Во сколько у тебя обеденный перерыв, Сэнку-чан?» Секси-Сэнку: «С 12:30 до 13:00» Я: «Ты ходишь куда-то на бизнес-ланч или берёшь еду с собой?» Секси-Сэнку: «Я обедаю за рабочим столом» Ген представил себе это. Сердце наполнилось какой-то почти невыносимой нежностью, и он с любовью покачал головой. Конечно, его трудоголичный и немного повёрнутый на науке парень будет обедать за своим рабочим столом. Хорошо ещё, если он вообще будет обедать.  Ген улыбнулся своим мыслям. Он уже скучал по Сэнку, ему уже хотелось скорее прикоснуться к нему.  Я: «Тогда оставлю тебя ненадолго, занимайся своими делами, я напишу тебе во время обеда» Секси-Сэнку: «Буду ждать с нетерпением, Мастер.» О, чёрт, глупое сердце Гена точно этого не выдержит!  Это тёплое, согревающее и щемящее чувство в груди — как его назвать? Как его охарактеризовать? Как к нему относиться?  Они знакомы всего пару месяцев, у них было несколько сеансов татуировки, две с половиной BDSM-сессии, один из самых умопомрачительных сексуальных опытов в жизни Гена и киновечер с друзьями в придачу. Они так многого ещё друг о друге не знали, но уже узнали больше, чем Ген когда-либо кому-либо рассказывал с момента начала своей новой жизни.  Ну, кроме Минами, конечно, но Минами была его лучшей подругой и бизнес-партнёром одновременно, и между ними не было ни намёка не то что на романтику, а даже на малейшее сексуальное напряжение. За это Ген её и любил — она была абсолютно непредвзята и спокойно могла как надавать ему по шапке, так и надавать по шапке за него.  Но Сэнку… он явно был особенным.  Ген отложил телефон и, бодро соскочив с постели, запрыгнул в душ. Прохладная вода — отличный способ начать день и смыть с себя свои же телесные жидкости. Душ очищал не только его тело, но разум — там он, скрепя сердце, принял волевое решение следующие несколько часов своего законного выходного дня потратить на уборку в квартире. Да, скорее всего, Сэнку уже прекрасно понимал, что ждать от него стерильности не стоит, и что здесь его ждёт своего рода хаос, но Ген всё равно старался держать лицо, когда кто-то приходил в гости.  Покончив с пылью и хламом, Ген деловито распахнул свой ящик с секс-игрушками. Ну, ящик — это, конечно, не то слово, которым можно было назвать огромную полку в комоде с множеством отсеков, но другого слова Ген не нашёл. Он достал оттуда верёвку, флоггер, зажимы для сосков, повязку на глаза и ещё всякое по мелочи. Что-то он доставал, разглядывал и убирал обратно, по ходу дела выстраивая в голове будущую сцену. Вечер обещал быть томным.  Определившись с амуницией, Ген принялся всё протирать и дезинфицировать — просто на всякий случай. Гигиена в таких делах была превыше всего, хотя он, конечно, в любом случае не оставлял все свои игрушки валяться не обработанными после использования.  Когда на часах стукнуло 12:30, он подождал ещё немного, чтобы не показаться навязчивым и слишком уж жаждущим, и только потом написал Сэнку, зная, что тот будет ждать его сообщения с нетерпением. Наконец, в 12:45 он сфотографировал всю красиво разложенную на полке атрибутику и отправил снимок с подписью «Строю планы». Он отложил телефон, потому что чувствовал себя слишком зависимым, когда сверлил экран взглядом в ожидании ответа, и понял, что проголодался.  Отлично, это как раз то, чем можно себя занять.  Он отправился на кухню, посвистывая себе под нос какую-то очередную забившуюся в память мелодию, а когда вернулся к телефону, обнаружил, что ответа ещё нет. Это было… неприятно, конечно. Сэнку ведь уже должен был уйти на перерыв? Может быть, задержался?… Прошло ещё десять минут, и Ген начал немного нервничать.  Я: «Всё в порядке, дорогой? Если тебе нужно остановить нашу игру, просто скажи мне.» Ген очень быстро выходил из состояния баланса, к своему великому сожалению. Он боролся с этим всю свою жизнь, он почти научился брать над своими эмоциями полный контроль, когда это нужно, и потому, собрав всю свою волю в кулак, он заставил себя расслабиться и не думать о Сэнку, и у него почти получилось, если опустить, что с каждой секундой он становился всё более нервным. Может быть, он перегнул палку? Может, он сделал что-то, что не понравилось Сэнку? Может, Сэнку нашёл его старый аккаунт на Tumblr и разочаровался в нём, увидев все эти пьяные фотки с вечеринок?! Да нет, что за бред. Ген с тех пор успел сменить имя. Сэнку бы никогда ничего не нашёл.  Через несколько минут он не выдержал и отправил ещё одно сообщение. Я: «Если это просто очередной акт твоего намеренного неподчинения, я заставлю тебя пожалеть об этом.» Когда прошло ещё полчаса, а ответа так и не последовало, и без того не особо крепкое терпение Гена лопнуло окончательно.  Я: «Окей, я останавливаю игру, пока ты не ответишь» В приступе нервного раздражения Ген бросил телефон на кровать. Он с удовольствием швырнул бы его в стену, но новый был куплен меньше, чем полгода назад, а Ген умел учиться на своих ошибках.  Просто так ходить и нервничать в свой законный, блядь, выходной день, ему не хотелось — это утомляло похлеще насыщенных записей с утра до вечера. Ему нужно было срочно чем-то заняться, чем-то, что могло бы отвлечь его от этого навязчивого, всепоглощающего беспокойства, этой разрушающей изнутри тревоги от мысли, что он всё испортил.  Нет, такое, конечно, в итоге случалось всегда, каждый чёртов раз Ген кого-то разочаровывал и что-то портил, но, блядь, не так скоро же?! Он включил телевизор, взял альбом для рисования и уселся на пол, скрестив ноги, устроившись за кофейным столиком. Он художник. Когда он нервничает, он рисует. Это же всегда ему помогает, верно?  Он выдохнул и принялся рисовать, ничего особенного, просто какие-то абстрактные фигуры, животных, всё, что приходило в голову. К сожалению, его верные друзья — карандаш и скетчбук — не заставили его расслабиться так, как ему бы того хотелось. Это нервное, тревожно зудящее где-то прямо под кожей ощущение, что что-то пошло не так, продолжало назойливой азбукой Морзе отстукивать где-то в глубине его сознания, но привычная рутина рисования, по крайней мере, ускоряла ход времени и удерживала его от компульсивной и отчаянно-жалкой проверки уведомлений каждые тридцать секунд. Было около пяти, когда его телефон снова булькнул входящим смс. Секси-Сэнку: «Мне нужен твой адрес» Я: «???!!!» Я: «С тобой всё в порядке?!» Секси-Сэнку: «Всё нормально.» Я: «Тогда почему ты не отвечал мне?» На этот раз последовала долгая пауза. Спустя примерно пятнадцать минут — очень, очень нервных, почти отчаянных, почти на грани покупки нового телефона после швыряния старого в стену, пятнадцать минут! — пришёл ответ.  Секси-Сэнку: «Я просто снова решил побыть засранцем. Полагаю, Мастер, тебе придётся хорошенько меня наказать» Ген нервно выдохнул. Какого чёрта происходит с Сэнку? Это в нём исследовательский дух так играет или он просто… немного мудак? Ладно. И с тем, и с другим Ген умел обращаться.  Я: «О? Должно быть, ты действительно изо всех сил хочешь, чтобы я заставил тебя пострадать.» Секси-Сэнку: «Именно так» Ген хмыкнул и отправил ему свой адрес. Чёрт с ним, с Сэнку, если он хочет играть по-грязному, Ген будет играть по-грязному. Свою задницу по лоскуткам этот нахальный учёный потом будет собирать сам.  Он подошёл к своему, так сказать, рабочему комоду, отодвинул в сторону всё то, что уже подготовил, и вытащил вместо этого свой любимый impact play набор. Кнуты, флоггеры, плётки, кропы, лопатки... Он сделал ещё одну фотографию и отправил её Сэнку.  Я: «В таком случае, полагаю, мне стоит изменить свой план» ••• Услышав стук в дверь, Ген, выудив из разума последние крупицы самообладания, собрался с духом. Он медленно выдохнул, позволяя себе погрузиться в доминирующее состояние — хладнокровное, спокойное, контролирующее ситуацию. Он открыл входную дверь. Там стоял Сэнку, одетый в костюм с ослабленным галстуком и расстёгнутым воротником, и он выглядел серьёзным, может быть, даже немного сердитым? Трудно было сказать. Глядя на него, Ген неумолимо почувствовал прилив душного, жаркого вожделения — костюм сидел на нём просто великолепно, обтягивал его широкие плечи, подчёркивал талию и длинные ноги… Чёрт возьми, Ген, вообще-то, планировал заставить Сэнку раздеться, но теперь уже не был так в этом уверен, зрелище казалось слишком привлекательным.  Ген убедился, что выражение его лица было холодным, и наклонил голову, приглашая Сэнку войти. — Ступай сразу к кровати. — Сэнку молча повиновался, аккуратно разулся у входа и прошёл вглубь квартиры, которая представляла собой, по сути, одну большую комнату, и встал у кровати, с любопытством обводя взглядом новое незнакомое пространство. Ген скользнул за ним, встал прямо за спиной и провёл рукой вверх по его позвоночнику, чтобы крепко сжать шею сзади, прямо у основания черепа. — Встань на колени.  Последовала короткая пауза. Сэнку явно замялся, дёрнулся, но остался стоять на ногах. Он нервно сглотнул. — Заставь меня.  Ген отдёрнул руку, как от огня, искренне потрясённый. — Что? — Я сказал... — Сэнку развернулся к нему лицом. — Заставь меня. Мастер. — В его устах это обращение прозвучало совершенно иначе, чем прошлой ночью. Это прозвучало... насмешливо. Ген почувствовал, как сердце отбивало медленный, но очёнь тяжелый стук в его груди. Лёгкие словно сковало цепями. Его распирал гнев, недоумение и страх. Страх во всём этом явно был лишним, но у Гена не получалось его контролировать, Сэнку был… слишком дорог для него, и Ген боялся его потерять. Он чувствовал, как падает куда-то вниз, без возможности за что-то ухватиться, но, блядь, даже если всё покатилось куда-то в грёбаное пекло, Ген всё ещё был чертовски хорош в своей роли, и он не собирался играть не по правилам. — Я не буду тебя заставлять, Сэнку-чан.  Сэнку резко повернулся и схватил с поверхности комода самый отвратительный, самый болезненный хлыст Гена, протягивая это очевидное средство пыток прямо ему в руку. — Давай же. Заставь меня. Делай мне больно, пока я тебе не подчинюсь.  — Нет.  Глаза Сэнку вспыхнули каким-то очень странным огнём. — Ты сказал мне, что накажешь меня, что заставишь пожалеть о том, как я поступил, так что, чёрт возьми, просто сделай это.  — А ещё я говорил тебе, что я так не играю, Сэнку. Что, блядь, на тебя нашло? — Замешательство, недоумение, страх и всё остальное, что плескалось под кожей у Гена, неумолимо и стремительно перерастало в гнев. Он схватил этот чёртов хлыст и отбросил его в сторону. — Я просто, блядь, хочу, чтобы ты отвечал за свои грёбанные слова, — прорычал Сэнку и широко шагнул к Гену, который был слишком зол, чтобы сделать шаг назад, который ему, честно говоря, следовало бы сделать.  Но, увы, Ген был слишком упрямым и слишком взбешённым, чтобы прислушиваться к голосу разума, и потому он, наоборот, подался вперёд, врываясь в личное пространство Сэнку, вторя его порыву. — Я отвечаю за свои слова, но это, мать твою, не так работает, и ты это знаешь! — Они стояли почти нос к носу, свирепо глядя друг на друга. — Ты хочешь быть моим доминантом? — Яростно выплюнул Сэнку. — Тогда, чёрт, возьми, будь доминантом. Давай. Доминируй надо мной. Это ведь твоя работа, или я что-то путаю? — Сэнку двинулся ещё ближе, толкая Гена в плечо, и… И Ген, прежде чем вообще успел подумать, прежде чем хоть какая-то искра разума промелькнула в его голове, со всего размаху ударил Сэнку по лицу.  Ген в шоке посмотрел на свою руку и отшатнулся. Пальцы дрожали. Ему хотелось плакать.  — О, да, — прошипел Сэнку. — Ещё.  — Нет… — прошептал Ген в абсолютном ужасе. Он поднял глаза и увидел, что Сэнку снова шагнул в его сторону. — Нет, Сэнку-чан, остановись. Стой! Сэнку не остановился.  — Красный! ••• Казалось, что в тот момент всё замерло. Земля перестала вращаться вокруг солнца, Луна перестала вращаться вокруг Земли, вся грёбаная Вселенная остановилась, когда Ген выкрикнул стоп-слово.  Они с Сэнку тоже замерли, долго и напряжённо глядя друг на друга, пытаясь понять, что же теперь делать дальше… А потом Ген рухнул на край кровати, уткнулся носом в ладони и заплакал. Он ударил Сэнку.  Сильно ударил.  Ударил в плохом смысле — не в процессе игры, а от гнева, от чистой и искренней ярости, с красной пеленой перед глазами.  Ген всхлипнул.  Ген разразился в рыданиях.  Сэнку тяжело опустился на кровать рядом с ним, не прикасаясь к нему, но достаточно близко, чтобы тот мог почувствовать его тепло. — Бля, — выдохнул он, потирая лицо руками. — Прости, Ген. Прости. Мне очень жаль.  Ген удивлённо уставился на него. — Тебе жаль? Это мне жаль, Сэнку! Это ты, блядь, прости меня. Мне так чертовски жаль, я не могу поверить, что я- — Эй, нет, прекрати, это была не твоя вина. Это я, блядь, перешёл все границы-  — Это вообще не имеет значения, буквально ничто в мире не оправдывает... это, — он снова всхлипнул, утирая слёзы с покрасневших щёк. — Сэнку-чан, это я тот, кто должен контролировать ситуацию. Я управляю сценой. И я просто не имею права терять контроль, особенно вот так. Я причинил тебе вред, и это непростительно, я- — Стоп. Стоп, Ген, послушай, пожалуйста, я... я делал это нарочно. Специально. Подстрекал тебя. Давил на тебя… — Сэнку как-то очень отчаянно взмахнул рукой. — И, что намного хуже, чем то, что ты меня ударил, когда защищался, это то, что я не играл по правилам, о которых мы договорились. Это... это был полный пиздец, мне правда очень жаль.  Какое-то время они просто сидели молча. Бесконтрольные, исполненные безысходности слёзы продолжали литься ручьями по лицу Гена. Он чувствовал себя ничтожным и пустым.  Наконец, Сэнку нарушил молчание. — Сегодня… был очень сложный день, — прошептал он едва ли не сломавшись. — Очень, очень сложный, и очень, очень плохой… — Его голос сорвался в конце предложения. Ген поднял голову и с тревогой заметил, что по стоическому, словно из камня вырезанному лицу Сэнку тоже катятся слёзы — крупные, отчаянные, явно очень болезненные.  Ебать. Блядьблядьблядь.  Ген осторожно дотронулся до его плеча, ощущая мелкую дрожь. Ох, чёрт, Сэнку-чан! Тревога забилась под кожей с новой силой. — Ты… ты хочешь поговорить об этом? — Э-э… — Сэнку судорожно выдохнул. — Да, наверное? Я хотел бы. Можем ли мы… — он сделал паузу, неуверенно покусывая губу, словно боясь предложить. Сердце Гена сжалось от боли. — Можем ли мы прилечь? И ты не мог бы меня обнять? П-пожалуйста. Я пойму, если нет, но- — Тшшш, конечно, мы можем, — Ген нежно погладил его по тыльной стороне руки. Он не мог поверить, что Сэнку вообще всё ещё хочет, чтобы он к нему прикасался, но выражение лица Сэнку со всей очевидность вопило, что тот думал о том же, только наоборот. Чёрт, они оба были такими осторожными, такими отчаянно робкими из-за этой внезапной, сокрушительной боли, которую каким-то образом успели друг другу причинить… — Мы можем обняться, душа моя, и можем прилечь. Вот только, возможно, ты захочешь снять пиджак, чтобы было удобнее, м? Сэнку рвано кивнул, стянул с себя пиджак и повесил его на спинку стула, что стоял рядом с кроватью Гена и играл в его жизни роль шкафа. Он сильнее ослабил галстук и снял его через голову. Ген забрался глубже на кровать и откинулся на спинку. Сэнку повернулся к нему, осторожно глядя исподлобья, и казался таким неуверенным, таким уязвимым, что Гену ничего не оставалось, кроме как приглашающе распахнуть свои объятия. Сэнку буквально упал в его руки со вздохом облегчения, устраиваясь в сгибе плеча, вжимаясь носом ему в шею каким-то отчаянным, хрупким жестом.  Ген неуверенно и робко обхватил его, нежно погладив по спине. Он осторожно прижал тыльную сторону до сих пор трясущейся ладони к щеке Сэнку, его кожа всё ещё была горячей и красной от удара. Он остервенело сморгнул с глаз ещё несколько слезинок, изо всех сил стараясь оставаться невозмутимым. Сэнку нуждался в нём. В его присутствии. В его поддержке. В его объятиях.  Как бы Ген ни желал предаться самобичеванию, аутоагрессия подождёт.  Долгое время они лежали молча. — Мне позвонил Бьякуя прямо перед обедом, — в конце концов тихо сказал Сэнку, обжигая дыханием шею Гена. — Ему отказали в опеке над Суйкой, сегодня было заседание комиссии. Он устроил там скандал, потому что решение было едва ли обоснованным, и те вызвали полицию, это был какой-то абсурд… Гена окатило волной ужаса, пронизывая до костей, словно ледяной водой. — Вот почему ты… Сэнку, ты мог бы мне сказать! — Чёрт, чёрт, чёрт, как же сильно Ген облажался! Он был так поглощён игрой, в которую играл, что даже не подумал о том, что с Сэнку и правда могло случиться что-то плохое, он ведь был на работе, и, конечно, Ген волновался, но он даже представить себе не мог… — Прости, мне было совсем не до этого, да и не было времени. Понимаешь, это совсем новая область для меня… Раньше отцу помогала в этих делах Рури, но она попала в больницу, и кроме меня больше некому было за это взяться. Кохаку учится, и она ещё слишком юная, чтобы иметь авторитет в глазах власть имущих. Я помчался туда, конечно... — плечи Сэнку задрожали, и Ген нежно прижал его к себе ещё крепче. — Это просто какой-то бред и тотальная несправедливость, Ген. И я, ну. Я был взбешён. Знаешь, чем они оправдали это решение? Тем, что у Бьякуи нет жены, а значит, его желание усыновлять детей девиантно. Они высказали подозрение в педофилии, и он, конечно взорвался. А потом приехал я и взорвался тоже... Я просто не могу в это поверить, Ген, как они могли даже подумать о чём-то подобном?! — Голос Сэнку снова сорвался, и Ген почувствовал, как горячие слезы капнули ему на плечо. — Это… просто пиздец! — Выдохнул Ген. — Что за бред? Бьякуя-сан самый доброжелательный и самый приятный человек во Вселенной! И у него же трое детей? Как они это обосновали вообще?! — Мы все уже взрослые и не считаемся, — Сэнку всхлипнул. — И Суйка девочка, если бы там была Рури, возможно, ситуация была бы иной. Но я уверен, дело в том, что отца подставили. Он занимался процессами лишения прав не только в бедных и очевидно неблагополучных семьях, я думаю, ты понимаешь… он перешёл дорогу многим. Я уверен, что всё это какой-то план, на который я не могу повлиять, и я чувствую сплошное, очень выматывающее бессилие.  Сердце Гена сжалось таким болезненным спазмом, что стало трудно дышать. — Мне так жаль, Сэнку-чан… может быть, я могу как-то помочь? — Я не знаю, Ген, ну, как ты поможешь? Ген пожал плечами. — Ты удивишься, но у меня осталось много… связей. И даже если никто из моих знакомых не сможет повлиять на ситуацию, у меня всё ещё есть другой козырь. Я, конечно, не общаюсь с родителями, но если в прогнившую систему нужно вмешательство тех, у кого ещё больше власти, я могу попробовать… Сэнку судорожно выдохнул. — Я пока не могу ничего сказать. Я сейчас плохо соображаю… и это… это ещё не всё, — голос Сэнку был настолько полон отчаянной горечи, что это причиняло Гену почти физические страдания. Ему хотелось всё прекратить, но он лишь крепче прижал Сэнку к себе.  — Что-то ещё произошло сегодня? — Да, — Сэнку шмыгнул носом, утирая слёзы, — со всеми этими разборками я опоздал в больницу на встречу с лечащими врачами Рури. Мы с Хромом должны были презентовать экспериментальный метод, который разрабатывали последние пару месяцев, синтетический антибиотик, который должен был сработать, но без клинических испытаний врачи, конечно, отказываются включать его в лечение, и Хром туда поехал один, хотя изначально это моя разработка, и я со всеми договаривался, но я не приехал вовремя, а Хрома не стали слушать, а Рури становится хуже, и… Голос Сэнку сорвался окончательно. Ген нежно поцеловал его в лоб, что в хоть как утешить. — О, дорогой мой, — прошептал он куда-то ему в волосы, — я понимаю, почему ты был сегодня немного не в себе, могу представить, как всё это тебя расстроило… — О, нет, — Сэнку покачал головой, — расстроило это не то слово. Я обессилен. Я зол. На себя зол. Блядь! Это ведь… это всё моя вина, Ген, это моя вина, я никуда не успел, я не сумел никому помочь, я только обещал, а не сделал, я бесполезный- — Стой, стой, душа моя. В ситуации с твоим отцом виноваты люди, которые устроили этот фарс. В ситуации с Рури виновата система и ряд случайностей. Во всём этом нет твоей вины, Сэнку-чан! — Да, но… — Сэнку отстранился, чтобы заглянуть Гену в глаза, — но я должен был стараться лучше. Должен был предусмотреть, должен был разработать варианты, но… Но со всем этим правда можно разобраться. Я знаю, что завтра я проснусь и пойму, что делать, хотя сейчас я почти в панике. Я чувствовал… я чувствую себя чертовски виноватым, а потом, когда я уже вышел из больницы после этой бессмысленной войны с врачами, которые просто делают свою работу, я увидел твои сообщения. Я ведь даже не проверял свой телефон с тех пор, как мы переписывались утром. Я увидел, что ты наказываешь меня, и, чёрт возьми, я понял, что мне это было так нужно. Мне было нужно, чтобы ты причинил мне боль. Позволил мне понести наказание, чтобы все эти чувства перестали сжигать меня изнутри. Но я облажался, Ген, и прости меня за это, я позволил своему гневу взять верх над моим разумом, хотя я должен был просто довериться тебе. Я знаю, что… я знаю, что если бы просто рассказал тебе, что чувствую, ты бы наказал меня так, как я того заслуживаю. — Нет, — Ген ощутил острое беспокойство, он почти испугался этих слов.  — Нет?… — Я бы не... я бы никогда... — Но ты говорил, что дашь мне то, что мне нужно, если я к тебе приду, — тихо и как-то поломано выдохнул Сэнку. — Ты не... Чёрт, Сэнку-чан, я не это имел в виду. Я не буду наказывать тебя за то, что произошло вне наших отношений, более того, вне наших сессий. Никогда. Ты не... ты просто не можешь заслужить наказания там, понимаешь?  — Я ведь рассказал тебе, что произошло! — И это не твоя вина, Сэнку! Чёрт. — Гену потребовалась секунда, чтобы хоть как-то совладать со своими эмоциями. Он провёл рукой по лицу, сжимая переносицу, глубоко вздохнул и нежно погладил Сэнку по волосам. — Душа моя, ты делаешь так много. Ты делаешь такую важную работу. Милый, как я вообще могу наказывать тебя за что-то настолько замечательное, скажи мне? Как я могу наказывать тебя за то, что ты так усердно работаешь, чтобы сделать мир лучше? Чтобы продвинуть прогресс всего человечества, чтобы спасать жизни, чтобы вытаскивать из беды близких? Ты спасаешь мир, Сэнку-чан, это восхищает! Внезапное вырвавшееся рыдание сотрясло всё тело Сэнку. — Ты ошибаешься, — вырвалось у него. — Я делаю только хуже.  — Что? — Ген был искренне встревожен. — Сэнку-чан, как ты можешь так говорить? Ты буквально сделал всё, чтобы спасти Суйку, чтобы спасти Рури, и даже если сегодня всё пошло наперекосяк, это не важно. Ты герой.  Сэнку снова всхлипнул, и ещё одна лавина горячих слёз пролилась на плечо Гена, пропитав его рубашку практически насквозь. — Нет. Это... это не так. Я не герой. Я не хочу это делать. Я не хочу спасать мир. Я хочу просто сидеть в лаборатории, заниматься своей наукой, я хочу просто жить, я хочу чтобы всё было хорошо, но всё не хорошо! Я делаю всё это не потому, что хочу спасать мир! А потому что больше просто некому! Я так устал, я… у меня нихрена не получается, потому что я просто не достаточно хочу это делать.  Ген нежно поцеловал Сэнку в лоб. — Дорогой мой, это нормально, что ты хочешь просто жить. Конечно, ты устал. Ты взвалил на свои плечи и работу, и медицину, и весь институт социальной несправедливости в придачу. Но ты на самом деле пытаешься помочь. Я знаю, что это так. Не потому что ты эгоист, а потому что ты любишь этот мир. Держу пари, ты из кожи вон лезешь, чтобы сделать всё как можно лучше, чтобы просчитать все варианты, чтобы перестраховаться? Даже когда большинство твоих коллег просто забили бы на какие-то детали? — Ну да. Но я не всегда могу- — Эй, эй, душа моя. Послушай меня, это важно. Эти чувства, которые ты сейчас испытываешь, вина, отвращение к себе — они понятны, хорошо? Но они не рациональны. Я понимаю, как ты пришёл к тому, чтобы все эти чувства испытывать, но это не значит, что это правда. Сэнку, милый, ты устал. Ты несёшь огромную ответственность. Может быть, тебе стоит обратиться с этим к психологу? — Ген замолчал, давая Сэнку возможность обдумать его слова.  Спустя несколько секунд тот осторожно, ломко уточнил. — Ты хочешь сказать, что мне нужна помощь? Но ты говорил, что можешь мне помочь… по-твоему, я настолько ненормальный? — Ох, дорогой, в таком случае все мы ненормальные. Послушай. БДСМ — это здорово. Это помогает переключиться, разгрузиться, в конце концов, это просто приносит удовольствие! Но это не терапия, понимаешь? А я — не психотерапевт. Ждать от меня, что я займу эту роль, нечестно по отношению к нам обоим. Когда я сказал, что дам всё, что тебе нужно, и что я причиню тебе боль, когда ты будешь в этом нуждаться, я имел в виду не это. Я имел в виду, что… если у тебя был дерьмовый день, я помогу тебе снять стресс. Контролируемая боль может быть очень даже полезна при внешних стрессорах — она отвлекает, после неё ты расслабляешься, — но не в тех случаях, когда проблема внутри. То, о чём ты говоришь сейчас, выглядит так, буто ты грызёшь сам себя ни за что. И я отказываюсь наказывать тебя так, как ты сам наказываешь себя. Потому что ты этого не заслуживаешь. И… пожалуйста, не заставляй меня играть ту роль, которую я не хочу.  Сэнку молчал, но Ген почувствовал, как на его плечо упало ещё больше слёз. Спустя несколько минут он отстранился, глядя на Гена с какой-то болезненной тревогой в глазах. — Ты об этом говорил, когда рассказывал, что иногда тобой пользовались? И что доминирование порой подрывает твои собственные потребности?  — Ну… — В груди было неспокойно, но Ген решил, что обсудить это прямо будет лучшим решением. — Да? Да, примерно об этом.  — О, чёрт, — Сэнку прикрыл глаза, качая головой, явно сокрушаясь. — Прости меня, прости, пожалуйста, я… я не подумал об этом даже, я не понимал- — Тшшшш, Сэнку-чан, — Ген взял его за руку, осторожно поглаживая костяшки большим пальцем. — Я понимаю, почему сегодня ты повёл себя так, как повёл, и я не злюсь и не расстраиваюсь. Мне жаль, что всё это произошло. И мне… мне тоже стоило быть сдержаннее. Я ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должен был поднимать на тебя руку, дорогой. Мне очень, очень жаль. Прости.  — Нет, — Сэнку сжал руку Гена в ответ, — пожалуйста, не извиняйся, это я- — Если ты снова скажешь, что я ударил тебя по твоей вине, я просто встану и выйду из комнаты.  Сэнку судорожно вздохнул. — Хорошо. Ладно, э-э-э... я прощаю тебя за это.  — Спасибо, милый, — мягко улыбнулся Ген, ощущая абсолютно искреннюю волну облегчения. — Я рад, что мы открыто и честно обо всём этом поговорили. И никогда больше, хорошо? Никто из нас никогда больше не сделает друг с другом того, что мы сделали сегодня вечером. Мы понимаем, что ошиблись, только когда сделанного уже не вернёшь, и прошлого не исправить. Зато можно предотвратить.  — Прости, Ген, — выдавил Сэнку. — Я... — Эй, — Ген перебил его. — Прекрати. Тебе правда не нужно извиняться. Если ты прощаешь меня за то, что я позволил нашей сцене выйти из-под контроля, я, конечно, прощаю тебя за то же самое. Чувство вины себя исчерпало, хорошо? — Он погладил большим пальцем подбородок Сэнку. — Можно я тебя поцелую? Сэнку придвинулся к нему, касаясь кончиком носа его щеки.  — Да. Пожалуйста, поцелуй меня.  Ген улыбнулся и сделал то, о чём его попросили, вложив в поцелуй всю мягкость, всё раскаяние, всю привязанность своего сердца, и Сэнку с каким-то особенным благоговением ответил ему тем же.  У них всё в порядке.  С ними всё будет в порядке.  Когда они смогли, наконец, оторваться друг от друга, Ген тихо вздохнул и коснулся губами слишком умного лба Сэнку. — Я закажу нам ужин, ладно? Ты сегодня вообще что-нибудь ел? — Не ел ничего, кроме завтрака, — выдохнул Сэнку. Его голос всё ещё был ломким и осипшим, но сейчас звучал уже намного лучше. — Ужин звучит крайне заманчиво.  Ген, потянувшись, встал, нашёл свой телефон и заказал, на самом деле, неоправданное количество еды. Он заказал и карри, и гюдон, и пару порций сашими, и даже кесадилью из раздела иностранной кухни — специально для себя. Ну, что? Ген много путешествовал и успел полюбить всё американское, от печенья до мексиканской кухни. Не смотрите на него так. Всё остальное он заказал для Сэнку. Много? Подайте на него в суд, тут, вообще-то, Сэнку было грустно, и он был голоден. Когда Ген голодал и грустил, это никогда не способствовало принятию разумных решений, он был уверен, что эта схема распространялась на всех людей.  Отложив телефон, он стащил Сэнку с кровати на диван, включил телевизор и усадил его напротив себя, укутав их обоих огромным пушистым пледом. Ген переключал каналы, пока не нашёл Animal Planet. Отлично, вот тут точно не будет никакого лишнего стресса. Они сидели молча, наслаждаясь близостью друг друга, с интересом наблюдая, как по экрану резвятся орангутанги, и Ген чувствовал, как с каждой минутой Сэнку всё сильнее расслабляется в его руках.  — Ты и правда думаешь, что мне нужна терапия? — Внезапно нарушил молчание Сэнку.  Ген с трудом сдержал желание закатить глаза. — Я не знаю, милый. Это был просто вопрос, я не могу решать за тебя, нужно тебе это или нет. Но если тебе интересно моё мнение, Сэнку-чан, независимо от того, как конкретно у тебя обстоят дела с психическим здоровьем, любому, у кого такая напряжённая и ответственная работа, как у тебя, следовало бы обратиться к психотерапевту. — Хром говорит мне то же самое.  — Так почему ты его не слушаешь? — Я... — он заколебался. — Сэнку, ты, чёртов сын социального работника, только не говори мне, будто думаешь, что психология это не наука и вообще полная ерунда! — Нет, но… — Сэнку неуверенно пожал плечами. — Типа, зачем мне платить деньги за разговоры? Когда я с таким же успехом могу обсудить проблемы с друзьями, и в добавок ещё повеселиться и выпить пива? — Потому что они твои друзья, которых ты любишь? И которые к тебе необъективны? И у которых нет, ну, знаешь, квалификации? — Хорошо, хорошо, я понял, — проворчал Сэнку, но Ген всё равно уловил улыбку в его голосе. Маленький и чертовски симпатичный ворчун.  Ген улыбнулся. — Если хочешь, я могу поговорить об этом со своей терапевткой, когда увижусь с ней в четверг. Она вряд ли согласится встретиться с тобой, но, держу пари, сможет кого-нибудь порекомендовать.  Ген не мог видеть лица Сэнку из-за того положения, в котором они сидели, но он почувствовал тот момент, когда Сэнку сначала хотел задать вопрос, но сразу переключился. — Ты-… Да, это было бы здорово. Наверное.  — Ага? — Ген нежно поцеловал Сэнку в макушку. — Ага.  Они сидели в своём уютном коконе, пока в их маленький мир не ворвался курьер с огромным пакетом вкуснопахнущей еды. Сэнку, конечно же, любовно поддразнил Гена из-за количества заказанных блюд, а ещё больше — из-за того факта, что первым делом Ген вцепился в кесадилью.  — Ну, что?! — Защищался Ген. — Я не виноват, что кесадильи — мои любимицы! Сэнку лишь усмехнулся. — Вот тебе научный факт, вся самая популярная еда в мире — это сочетание углеводов и сыра.  — Ммф! — Ген восторженно взмахнул рукой с набитым ртом. — Да! Я именно так всегда и говорю! Жареный сыр, макароны с сыром, чизкейк и даже мисо-суп с тофу! Идеальная еда! — Когда я ездил в Швейцарию в CERN, меня там научили готовить настоящие фондю и раклет.  — Мм, чёрт возьми, Сэнку-чан, ты только что стал ещё привлекательнее! Звучит фантастически. Теперь ты обязан как-нибудь это для меня приготовить. Но, честно говоря, сочетание углеводов и сыра даже не обязательно должно быть каким-то изысканным, чтобы быть идеальным. Вот, например, как это. Просто попробуй.  Он оторвал кусочек кесадильи и предложил его Сэнку, который секунду странно на него смотрел, но потом слегка наклонил голову, чтобы съесть кесадилью прямо из рук Гена. Его глаза чуть потемнели, словно покрылись вязким матовым блеском, когда он выпрямился.  — Мм. Что ж, это вкусно.  Ген на мгновение замер, обдумывая выражение его лица. — Ты бы... хотел, чтобы я тебя покормил? Сэнку покраснел. — Это странно? Мне просто на самом деле понравилось, как ты делал это тогда, с печеньем, и… — Меня абсолютно не волнует, если кто-то вдруг считает это странным, имеет значение только то, что думаем мы с тобой. А мне эта идея очень даже нравится. Хочешь сесть у меня между ног, как в прошлый раз? — Да, Мастер, — Сэнку нервно, предвкушающе сглотнул, а Ген расплылся в ухмылке.  — Тогда иди сюда.  Они устроились поудобнее: Сэнку расположился на полу между колен Гена, положив голову ему на бедро, а Ген кормил его с руки. Он поочередно то откусывал от кесадильи сам, то давал откусить Сэнку, лениво наблюдая за дикими котятами на экране телевизора. Сэнку обхватил рукой его лодыжку, просунув ладонь в штанину, чтобы нежно коснуться кожи, мягко поглаживая. «Я хотел бы проводить так каждый вечер до конца своей жизни», — подумал Ген.  И, ну… Обычно в такие моменты он себя так не чувствовал. Обычно домминг, особенно такой случайный, несексуальный, как этот, что-то из него вытягивал. Но рядом с Сэнку он ощущал себя себя спокойным. Расслабленным. Обновлённым. И всякие прочие слова из категории «тихое счастье».  Возможно, всё дело было в осознании того, что ему не нужно было этого делать, что от него этого не ожидали. Это была его инициатива. А может, дело было в том, что даже после того, как безрассудно Ген сегодня всё испортил, Сэнку всё ещё был здесь. Всё ещё доверял ему. Но что бы это ни было, в чём бы ни была причина, это чувство было прекрасным.  Когда они наелись, Ген тщательно вытер руки одной из маленьких влажных салфеток, которые ресторан предусмотрительно закинул в их заказ, и нежно запустил обе ладони в длинные светлые волосы Сэнку, круговыми движениями массируя ему голову, впиваясь кончиками пальцев в чувствительную кожу. Сэнку застонал от удовольствия и слегка вскинул подбородок, ластясь к прикосновению. — Ммм... чёрт, я обожаю твои руки, — он снова застонал и чуть наклонил голову, опуская глаза, чтобы не смотреть на Гена. Ген сначала немного удивился, но быстро понял, что это была красочная иллюстрация смущения. — Слушай, а… есть ли шанс, что у нас сегодня ещё что-то будет?… Если нет, то всё в порядке. Ген задумался. — Ну… шанс есть всегда, если ты хочешь... Сэнку тут же развернулся к нему лицом, стоя на коленях между его ног, такой красивый и с очаровательно покрасневшими ушами. — Я хочу.  — Ммм, да? И чего же ты хочешь? — Наблюдая сцену столь взбудораженного энтузиазма, Ген не мог не растянуться в лукавой ухмылке.  Сэнку же в ответ прикусил губу и опустил взгляд. — Всё, что угодно. Всё, что ты пожелаешь, Мастер.  — Сэнку.  — Я всё ещё очень хочу, чтобы ты сделал мне больно, — вырвалось из него, и его лицо окончательно покраснело. Ген прикрыл глаза. В голове невольно пронёсся звук удара руки по щеке, и он ощутил неприятное жжение на ладони. — Я-я… не знаю, милый. Я не уверен, что смогу устроить нечто подобное сегодня вечером. Прости.  — Хорошо, — просто кивнул Сэнку. Видимо, заметив тревогу в глазах Гена, он потянулся, нежно обнимая своими горячими ладонями его щёки. — Всё в порядке, Ген. Эй, слышишь? Мне не нужно ничего, если ты этого не хочешь. Не нужно делать что-то, что тебе неприятно. Я хочу, чтобы ты был счастлив со мной.  В этот момент под рёбрами Гена, казалось, распустились цветы. Это было так тепло и так нужно, что он едва не расплакался. Он улыбнулся Сэнку, ощущая, как внутри всё сильнее нарастают эмоции, и ему вдруг ужасно захотелось найти способ дать этому прекрасному, чуткому и такому родному, чёрт возьми, человеку то, чего он хотел. Должен же был быть какой-то способ, верно? Что-то, что было бы больно, но не было бы наказанием… Именно фактор наказания был тем, чего сегодня так отчаянно хотел избежать Ген.  Как он мог нежно и с любовью доставить Сэнку ту боль, которую тот так жаждал? В одну секунду он ощутил это внезапное озарение, словно над его головой зажглась лампочка гениальной идеи.  — Который час? Сэнку посмотрел на часы. — Почти семь, а что? Ген внезапно вскочил на ноги, слишком довольный, чтобы не вызывать подозрений, утягивая Сэнку вслед за собой. — Собирайся! У меня появился отличный план!