Жертвы и охотники

Уилл проснулся от острого желания выпить воды и сел на кровати, сразу прислушиваясь к звукам вокруг. Было подозрительно тихо, и он понял, что Ганнибала дома нет. Это странно, учитывая, что за продуктами они заходили вчера и взяли всё необходимое, да и сам Лектер не предупреждал Уилла, что куда-то собирается. Уилл умылся, выпил желанную воду и спустился в кухню. Поясница немного болела после ночи с Ганнибалом, и первым делом, Уилл потянулся за мазью в холодильнике. После завтрака он вышел во двор и осмотрелся, но никаких следов Ганнибала не нашёл, разве что удаляющиеся полосы от колёс машины. Противное чувство тревоги начало потихоньку обвивать Уилла со спины, залезая щупальцами сомнений под кожу и заставляя желудок скручиваться. Уилл не позволяет ему раньше времени полностью завладеть сознанием и ещё раз осматривает дом на наличие хотя бы записки. Записка, и в правду, находится. На тумбочке рядом с кроватью Уилл находит сложенный бумажный лист, которого сразу не заметил. Идеальным каллиграфическим почерком написан небольшой текст: «Дорогой Уилл! Знаю, ты уже начал задумываться о том, что я сбежал, потому что, я уверен, не заметил записку сразу. Однако не стоит переживать об этом, потому что я уехал по делам в Лос-Анджелес. У меня есть мысли насчёт «Карателя», и я хочу кое-что проверить. Для этого мне потребуется помощь определённого человека. Планирую вернуться к тебе в течение недели или полутора недель. Буду скучать.» Уилл прочитал записку и усмехнулся. Это, определённо, в стиле Ганнибала. Внезапно исчезнуть, натворить дел, перевернуть судьбы пары человек с ног на голову и также внезапно появиться снова. Уилл был уверен, что, если сейчас позвонит, телефон Лектера будет выключен. Тот выйдет на связь, когда сам решит, что это нужно. Искал ли он повод сбежать, да и ещё такой удобный, как неприкосновенность во время расследования, или у него действительно появились мысли о том, как поймать «Карателя?». Обычно, думает Уилл, Ганнибал понимал, кто убийца, раньше самого Уилла, только если убийца в прошлом был его пациентом. Логично, учитывая кровожадную натуру Лектера и то, что тот сам и готовил пациентов к принятию решения об убийствах. Мог ли «Каратель» или «Карательница», неважно, быть старым пациентом Лектера? Вряд ли. Уилл слишком хорошо понимал своего партнёра, чтобы знать, что в случае знакомства с убийцей, тот бы попытался улизнуть ещё раньше, чтобы устроить шоу. А теперь, когда они, вроде как, пара, втянул бы и Уилла в это шоу. Значит он предполагает, что знает, где может быть убийца и хочет найти его. Уилл хмыкает и почти не обижается на то, что Ганнибал не поделился с ним своими догадками. Страх того, что скоро в Орлеане могут обнаружить новый, искусно обставленный, труп, Уилл прячет подальше. Позже, когда проходит немного времени, на прогулке Уилл думает о том, что Лектер оставил его благополучно разбираться с гневом Джека и Аланы. Когда те узнают, что экс-Чесапиксий Потрошитель свалил в относительно неизвестном направлении, то сразу же примчаться в дом к Грэму, требуя объяснений. И лучше бы Уиллу понять ход его мыслей раньше, чем это случится. Порой Уилл удивлялся сам себе и тому, с каким обречённым спокойствием относился к выходкам Ганнибала, к его убийствам, к тому, что порой участвовал в этих убийствах. Как он позволил человеку так ворваться в свою жизнь и полностью подстроить её под свои извращённые предпочтения? А самое главное, как Уилл допустил то, что даже будь у него возможность вернуться в прошлое и никогда не встречаться с Ганнибалом Лектером, он бы вряд ли ею воспользовался? Однажды у него был шанс соскочить: Ганнибал сдался после победы над Мейсоном Вергером и позволил упечь себя за решётку, а Уилл приобрёл небольшую семью, чудесную женщину Молли и её сына. Но при появлении Красного Дракона на какой-то чёрт припёрся в тюрьму к Лектеру за помощью. Хотя чего кривить душой и сваливать всё на какого-то там чёрта, если Грэм прекрасно знал причину без него: он соскучился. После всего, что было пережито с Ганнибалом, он уже не мог жить нормальной жизнью, о которой когда-то мечтал. Старался, пытался, убеждал себя, что вот оно, его счастье, в женщине и весёлом мальчишке; что даже кошмары почти прекратились и он должен спокойно дожить до пенсии. Однако где-то внутри саднило, противно ныло, и в минуты одиночества Уилл всегда вспоминал весёлую игру в «кошки-мышки» с умным психопатом-психиатром. Было весело. Признаваться себе в том, что кошмар кучи трупов, «догонялки» в Италии, заключение на скотобойне Вергеров, месяцы в больнице после улыбки Ганнибала, вырезанной ножом на его, Уилла, животе, было весело и по-своему приятно, было чертовски больно и стыдно. Уилл прекрасно знал, как работают абъюзивные отношения, знал, как жертва и абъюзер подсаживаются на эмоциональные качели и знал, как это лечится. Однако лечиться всё равно не хотел. Потому что тогда нужно было бы вылечиться от своей сверхэмпатии и от потаённого желания убивать преступников, а не ловить. Гораздо проще было сдаться в объятия того, кто со всеми потрохами принимает и понимает, того, кто также и сам был приручен Грэмом. И пусть облегчения после их с Ганнибалом воссоединения не произошло, и Уилл всё ещё боролся с двумя версиями себя, хорошей и плохой, уходить всё ещё не хотел. В общий чат пришло сообщение Зои о том, что она вылетает в Лос-Анджелес вслед за Корделией и что они несколько дней проведут в школе «Готорн» для молодых магов, Уилл вдруг замер на мгновение, а в голове словно шестерёнки зашевелились. Корделия. Он был уверен, что второй убийца где-то рядом с ней и делился этими мыслями с Ганнибалом. Тот как раз переубеждал его, говорил, что Корделия заметила бы и почувствовала бы. Вот же сукин сын! Значит, решил выследить сообщника и… привести сюда? Устроить шоу? Помочь убивать? От Лектера можно было ожидать всего и сразу, и если Грэм не ошибся в своих догадках, то ему и самому стоит сейчас же ехать следом. Набирая Джека и Алану, Уилл пошёл приводить себя в приличный вид. Нужно всё же обсудить всё с ними, а не исчезать и мешать расследованию, создавая кучу нервов агентам ФБР.

***

— Ааа! — закричала Корделия, касаясь сгоревшей ладони целой рукой, и её отбросило кубарем в конец комнаты в отеле. Ладонь тут же начала заживать, и противные волдыри отступили, позволяя опереться рукой на пол. Верховная подняла взгляд, и смахивая побежавшую слезинку, улыбнулась. Сожжённая несколько лет назад женщина с яркими рыжими волосами материализовалась в круге из свечей и шокировано разглядывала её. — Миртл!