magdalene

***

      — Звёзды красивые.       — Угу.       — Не верится, что до… всего этого была пустота.       Лёгкий кивок. Ночной ветер оглаживал открытые участки кожи и ласково перебирал слегка отросшие за время путешествия волосы. Юноша сдул длинную прядь с лица в бок и продолжил:       — ДжоДжо, а ты пытался её представить?       — Пустоту?       — Да! Это ведь уму не постижимо! Я вот пытался…       А второй юноша подумал о бессмысленности этого диалога. Но он бы соврал, если бы сказал, что ему это не нравилось. Приятно порой поговорить в дали от чужих ушей обо всём, что можно обсудить.       — И как?       — Да… Никак. Буквально.       Отмахнулся первый юноша и откинулся спиной обратно на свой спальный мешок, медленно поднимая руку над собой, принимаясь рассматривать сквозь широко расставленные пальцы тёмный небосвод.       А второй, коротко глядя на него, подумал, что красивы не только звёзды.       — Я тоже пытался.       Тихо хихикнув, первый спросил:       — И как?       А вот так.       Человеческий мозг не способен представить пустоту, так как он не может представить того, чего банально нет. Отсутствие явлений, времени, звуков, законов той же треклятой физики; в «пустоте» ничего не может уловить ни одно из органов чувств.       Для кого-то пустота — это одиночество. Для кого-то — вакуум. Для кого-то — смерть. Существуют и те, кто считают, что пустота — это пробуждение стремления к смыслу жизни. Каждый хоть раз, но пытался представить ничего. И способен ли хоть кто-то дать определение этому ничего?       Но, похоже, Джотаро познал ещё одно явление этой самой пустоты. Когда он открыл глаза с громким вдохом, ничто не изменилось; поморгал даже ради приличия — мало ли глюки — так нет, повсюду куда ни глянь самая настоящая тьма.       Из звуков только приглушённое собственное сердце, что неестественно быстро стучит в груди, как птица, запертая в клетке, и шумное прерывистое дыхание. Ещё из ощущений ярко выделялись пульсации в висках и лёгкое подташнивание. Дед не говорил о таких побочных, однако Куджо особо и не возмущался.       Он немного не в той ситуации для каких-то жалких протестов, что услышал бы только он сам. Может потом он и скажет, что ему не очень понравился данный экспириенс, да вот только ему для начала надо было понять — хотя бы понять — где он вообще.       Под ногами не чувствовалась опора — буквально ничего — и Джотаро особо не понимал в каком положении в тот момент находился: то ли прямо, то ли горизонтально, возможно, вообще головой вниз, если бы этот «низ» существовал в этом пространстве. Паника понемногу подступала к глотке, чего уж паника, будто бы все органы в теле решили одновременно и отказать, и ощутимо перекатываться по, так называемому, кожаному мешку, вызывая дрожь и противные судороги. Вместе с окружением стремительно начало пропадать и самообладание. Джотаро, как слепой котёнок, поднёс руки к лицу (их, естественно, он не видел) и провёл влажными ладонями вниз.       Легче не стало. Но был и плюс: получается, что его тело являлось физической оболочкой, а не каким-то эфемерным призраком. Конечно, не совсем понятно, почему Джотаро отнёс это к положительным моментам, но школьник посчитал, что это означало его возможность взаимодействовать с тем мраком, в котором оказался.       Он повертелся в разные стороны, вытянул руки и тоже неуверенно помахал ими, словно в поиске воображаемой стены и какого-нибудь переключателя — нажмёшь и появится свет. Если бы это можно было сравнить с кино, то какой-нибудь карикатурный мультфильм вполне бы подошёл.       — Я смог представить лишь темноту.       — Но темноты не может быть, так как темнота — это хоть что-то. А это противоречит понятию пустоты, понимаешь?       Хоть что-то.       Обрывки диалога с Нориаки, что как нельзя кстати подходили под ситуацию, успокаивали. Возможно, что воспоминания значили как минимум то, что Джотаро не умер в процессе махинаций своего деда. Хотя было бы весьма забавно, если бы смерть выглядела именно так.       Джотаро не очень-то хотелось это узнавать на собственной шкуре именно в тот момент.       Попробовал сделать шаг. И к собственному удивлению он будто бы действительно смог куда-то наступить. Ещё один — и вот он ощутил пол. Но всё же в полной тишине и темноте от этого проще не стало, невозможно описать эти чувства, да и озвучить крайне тяжело.       Пустота, как никак. Интерпретировать можно абсолютно по-разному.       Хотя было ли это пустотой, если Куджо чувствовал? Как знать.       — Эй? — вопросительно тихо подал голос Джотаро, обращаясь к небытию.       И крепко зажмурился от оглушающего собственного искажённого голоса, что эхом прошёлся по ушам, пробираясь вибрацией от черепа по костям до самых кончиков пальцев.       — Если долго всматриваться в бездну, то она начнёт всматриваться в тебя. Отец это мне однажды сказал.       — Слова Ницше?       — Хм, так ты знаешь. Да. Не могу сказать, что разделяю его взгляды… Но есть весьма занимательные изречения.       — Ты изучал его философию?       — Ну… «изучал» — громкое слово. Так, интересовался для общего развития.       — Ясно.       Как ни странно, но Джотаро смог в полной мере ощутить эту бездну. Чувство паранойи волнами пульсировало где-то на подкорке. Чем дольше он смотрел по сторонам, тем сильнее ему казалось, что из темноты на него пялилось какое-нибудь кровожадное чудовище из детских кошмаров — противная рожа, острые зубы-бритвы, с длиннющими когтями и с нечеловеческим непропорциональным телом.       Кто-то точно на него смотрел. Но явно не это косвенное подобие некоего Фредди Крюгера, образ которого составило бурное воображение. Или это просто страх неизвестного заставлял съёжиться и чуть вжать шею и голову в плечи. Одно из двух.       Далеко не из приятных чувств — полнейшее погружение в бездну, и Куджо почему-то отмахивался от факта, что это — Его подсознание.       Тело ощущалось таким крошечным в чёрном пространстве. Может, примерно это и было до сингулярности Вселенной? Микроскопические песчинки несуществующих материй просто материализовались в один и момент, как вдруг — бум — и вот появилось всё, что можно представить: звёзды, галактики, планеты.       Но рассуждения излишни, ведь Куджо всё ещё находился в каком-то лиминальном пространстве, созданным сознанием другого человека. Разговоры о Вселенной он придержит на потом.       Для разговоров с этим самым другим человеком. Если, конечно, тот его не прибьёт в процессе нынешних поисков.       Не решившись вновь издать звук, юноша рвано втянул воздух, от чего его лёгкие обдало колкой режущей болью. Сдержав тошнотворный порыв закричать, Джотаро сжал руки в кулаки и продолжил свой путь в неизвестность. Однако унять сковывающий страх этой самой неизвестности ему не было посильно.       Все чувства обострились до предела. Каждая клеточка пропускала через себя эмоции обладателя, но всё равно каждая старалась помочь не сойти с ума. Время, казалось, перестало существовать. И чем дольше по ощущениям он переставлял ноги, тем усерднее его сердце качало кровь по организму.       Не это он представлял, когда дед рассказывал о сознании людей. Куджо думал, что должны быть хоть какие-то образы, пусть даже сюрреалистичные, но точно не кромешный вакуум. А вышло так, что Какёин в очередной раз разорвал все шаблоны — пусть даже неосознанно. Джотаро бы восхитился этому, если бы… Комментарии будут лишними, почему Джотаро не мог размышлять о том, что бы и как он сделал. Его тело облепила тягучая и мутная дрожь, о каких восхищениях может идти речь.       Хоть Куджо отчётливо ощущал, что его ноги точно касались какой-то поверхности, звуков шаги не издавали. Очередной вдох-выдох. Резкая сухость во рту также мешала полностью адекватному функционированию, а слюна стала настолько противной, что хотелось сплюнуть. Даже после сигарет такого не было.       Чего он так боялся? Если не учитывать темноту, то ведь по сути и нечего, так?       — Знаешь…       — М?       — Жаль, что я встретил тебя при таких обстоятельствах.       — Мне не жаль.       — Прозвучало оскорбительно.       Тело сплела колючая проволока.       Он услышал звук.       Впервые за n-нное количество проведённого времени в тишине он услышал звук.       Шаги.       Кто-то бежал.       Он сразу же поспешил исправиться, так как его слова по своему обыкновению оказались грубыми.       — Потому что… факт того, что мы встретились…       Джотаро встал как вкопанный. Пытаясь понять, откуда раздавались звуки, за мгновение ока они прекратились.       Юноша почувствовал, как капелька пота щекотала коротко его висок. Сглотнув вязкую слюну, он продолжал стоять на месте, ожидая следующих действий.       Долго он стоял так — с остановившимся от ужаса сердцем и с замершим дыханием. Можно ограничиться приблизительно десятью минутами для общего представления. Но прошла будто вечность.       Он дождался: снова шаги — уже не бег, но точно быстрее обычного; слегка неравномерные, будто кто-то или что-то шло неуверенно. Но всё ещё непонятно в каком направлении двигалось это нечто. Однако не похоже, чтобы оно убегало от чего-то. Будто бы просто хаотично перемещалось по бесконечности, раскачивая звуковые волны.       Джотаро рискнул сделать шаг. Обувь внезапно оглушительно громко стукнула по полу, но чужая беготня тоже не прекратилась. Наоборот — что-то ускорилось и начало приближаться.       Свет.       Ослепительно яркая вспышка, словно само солнце направило всю свою энергию в непривыкшие к яркости зрачки. Джотаро от неожиданности коротко вскрикнул и моментально зажмурился, прикрывая глаза руками. Для уверенности он даже сильнее натянул козырёк фуражки на лицо. Стало до одури жарко.       — …меня радует.       — Чёрт!       Испуганный голос Нориаки всколыхнул все чувства внутри и Куджо распахнул глаза. Снова темнота, но парня он видел отчётливо в десятке метров от себя. Как будто сцена, где все прожектора были устремлены исключительно на него.       — Ты… меня напугал, — руки Какёина были поджаты к груди, словно хватались за остановившееся сердце через ткань одежды.       Джотаро боялся дышать лишний раз.       Натурально, по-животному боялся. Как будто он не в голове у Нориаки, как будто его самого загнали в угол. Но подметил, что его друг выглядел гораздо спокойнее. Как минимум от него не летели искры гнева, а сам он перестал походить на неконтролируемое стихийное бедствие.       Забытое на пару часов чувство стыда вновь распустилось мёртвыми цветами.       Он глупо смотрел на юношу, что быстро опомнился. Уже-фирменно нахмурив брови и поджав губы, взгляд быстро приобрёл прежний океан из обид.       И снова, который уже раз, тяжёлое молчание и только сверлящие друг друга глаза, как дуэлянты смотрят всегда на оппонентов — одним лишь взглядом говорят, что ты — покойник.       Это молчание который раз натянулось железным канатом в невозможности издать хоть какой-либо звук, чтобы порвать оковы, стянувшие две души. С одной стороны — обида и разочарование, с другой — сожаление и стыд. И одно громче другого. Безмолвно сердца кричали друг другу о своих чувствах, но никто не слышал. Говорят, что глаза — зеркало души, и если Джотаро читался как книга со своими стеклянными распахнутыми глазами, то Нориаки прочитать было невозможно. Как охотник глядит на свою жертву, так и владелец сознания таранил невыносимо тяжёлым взглядом непрошенного гостя.       Какёин испепелял одним своим видом, и Джотаро в какой-то момент почувствовал себя снова ребёнком. Не мог ничего сказать, не мог ничего сделать.       — О… Ясно.       — Кхм.       — А тебе идёт быть разговорчивым, ты знал?       И, послушав мысленный обрывок диалога во время одной из немногочисленных ночей, проведённых вместе, Джотаро последовал воспоминаниям.       — Какёин, — голос неестественно низок после долгого молчания.       Но его прервали.       — Что ты тут делаешь?       И воодушевление резко улетучилось, оставляя Куджо наедине с совестью. Он не мог понять каким образом самостоятельно разрушил то выстраивавшееся доверие и тёплые отношения, что теперь Нориаки, даже Нориаки, который предпочитал всё решать словами, отказывал в самых мизерных попытках поговорить.       Но вдруг лицо Какёина расслабилось, а глаза шире распахнулись.       — Нет, — он быстро обернулся назад, будто что-то почувствовал.       Зрачки Джотаро яро забегали по юноше напротив него в непонимании, как вдруг раздался грохот, от которого оба рефлекторно отшатнулись. Пол затрясся, подкашивая и без того некрепко стоящие ноги, и Куджо посмотрел вниз, думая, что упадёт в преисподнюю. Так же резко, как и началось, всё закончилось, снова опуская перманентную тишину. Джотаро громко выдохнул и поднял взгляд на Нориаки.       За спиной которого происходил чёртов апокалипсис.       Несуществующая стена огромными сколами потрескалась прямо позади него, чёрная материя разошлась битыми трещинами на несколько метров в разные стороны; из самой же темноты в местах сколов пробивался алый свет, словно кровь, льющаяся из свежих ран. Хотя скорее это вызывало ассоциацию наспех сделанных глубоких порезов.       Но там было что-то ещё.       Именно что-то.       Гигантский чёрный силуэт. Огромное овальное лицо в раза три превышало рост Какёина, с такими же алыми глазами-точками и будто нарисованной кривой тонкой улыбкой. Это нечто выглядывало прямо из появившихся трещин и смотрело прямо в душу, поднимая ворох неизвестных чувств, от которых стыла кровь. Подобие человеческого лица абсолютно безэмоционально, но как с издёвкой, пялилось на двух парней, вызывая первородный ужас, коего Джотаро давненько не ощущал.       И что-то это лицо напоминало. Но под эффектом зловещей долины Куджо даже не пытался понять, где он определённо видел нечто подобное.       — Нет-нет-нет…       Джотаро перевёл сосредоточенный взгляд на Какёина, что в миг сжался в ужасе и что-то тихо несвязно бормотал.       — Нет… уходи, нет, нет-нет, — его тело застыло, и Нориаки стал походить больше на восковую фигуру. Как парализованный уставился на ту чёрную рожу; конечности точно перестали подчиняться обладателю, и единственное, что отчётливо было видно — крупная дрожь плечей и рук.       Как вдруг снова затрясся пол. Огромное существо продолжало неподвижно наблюдать и улыбаться. И это похоже скорее на ночной кошмар. Как сонный паралич.       Нориаки продолжал повторять слова, не обращая внимание на пульсации пространства.       А оно продолжало наблюдать и улыбаться.       Куджо понял, что нужно что-то делать. Пересиливая себя, он сделал резкий выпад к Какёину и затараторил:       — Какёин, успокойся, я с тобой, всё в порядке… слышишь? Какёин?       Его не слышали.       А оно продолжало наблюдать и улыбаться.       В одно мгновение всё снова прекратилось.       Но не для Нориаки, под чьими ногами паутиной алых трещин начал расходиться пол.       Последнее, что увидел Джотаро — обрушившиеся куски и огромная чёрная дыра на месте, где только что был владелец этого безумства.       Последнее, что увидел Джотаро — существо больше не выглядывало из стены.       Последнее, что увидел Джотаро — алого свечения больше не было.       Отбросив все предрассудки, парень кинулся к той дыре. И подумал, что в кроличьей норе в Стране Чудес отнюдь не чудесно. Похоже, всё куда хуже, чем могло показаться на первый взгляд. Джотаро думал, что внутри Нориаки, зная его, всё должно гореть и пылать из образов в силу творческого светлого мышления.       Но в который раз он облажался. Если этот первый уровень — проходной этап без таблички добро пожаловать — оказался весьма жутким, то невозможно и представить, что ожидало его... там.       — Ты глянь!       Второй юноша сразу же бросил взгляд на небо.       — Луна—       — Красивая.       — Хах… Да. Красивая.       После чего первый юноша неловко отвернулся.       — Ты не подумай.       — Конечно.       И перед тем как прыгнуть, Джотаро подумал, что, может, все эти обрывки диалогов не просто так пролетали фантомными голосами в его голове.       Подсознание-то ведь не его.

***