Одного человека достаточно

      Третий Непревзойдённый князь демонов Хуа Чэн с выражением пренебрежительного скепсиса на лице созерцал запрос на финансирование. Кому-то в очередной раз взбрело в голову сделать на реке возле призрачного города причал. Вода в реке была чёрной и являлась наглядной демонстрацией сотрудничества с Хозяином Чёрных Вод. Технически, многие демоны могли бы плавать по ней... в гробах. Но это, как постоянное логистическое решение, на взгляд Хуа Чэна было извращением даже большим, чем людоедство. К тому же, это всё ещё была "вотчина" Хэй Шуя, а значит её активное участие в жизни Призрачного города могло плохо сказаться на авторитете Собирателя Цветов Под Кровавым Дождём.       В другой раз он бы и не задумался над этой глупой идеей, но это был последний документ на сегодня, и потому Хуа Чэн позволил своим мыслям утечь в сторону, крутя между пальцев свою печать. Его ум занимал Хуан Се, по словам Хозяина Чёрных Вод, вероятно, спящий. И странноватые действия его (или Чин Э?) куклы на Небесах, о которых он знал из того же источника.       Именно за этими размышлениями Третьего и застал голос Четвёртого, связавшегося с ним по сети духовного общения.       Хэй Шуй: «Хуа Чэн. Сегодня, полагаю, будет два доклада. Готов слушать про первую половину дня?».       Хуа Чэн: «Да. Я сегодня почти не занят. С чего такая инициативность? Случившееся касается меня или Хуан Се?».       Досрочные доклады обычно намекали на срочность или экстраординарность известий, а потому заранее напрягали.       Хэй Шуй: «Хуан Се. Но куда сильнее это касается Чин Э. В кой-то веки его появление не означает, что причастен ты».       Имя... подчинённого заставило нахмуриться. Третий никогда не решился бы сказать, что понимает Чин Э, даже до того, как узнал о том, что тот никогда не был человеком. И хотя он никогда не нарушал приказов, всегда заботился о благе Хуа Чэна и был более чем услужлив, его действия всё равно было невозможно предугадать, если те не касались его Бога. Не то чтобы этот самый Бог пытался.       Хуа Чэн: «И что же он натворил?..».       Хэ Сюань взял паузу, не то подбирая слова, не то собираясь с духом.       Хэй Шуй: «Он вознёсся два шичэня назад, это во-первых...».       Эта новость оказалась настолько неожиданной, что у Хуа Чэна не нашлось ни слов, ни эмоций для реакции на такое заявление. Его разум просто отказывался воспринимать подобное как реальный факт. Чин Э никогда не был похож на бога, да и на самостоятельную деятельную единицу в представлении Третьего походил мало, отчего картинка формировалась крайне неохотно.       Хуа Чэн: «И... Он всё ещё там?».       Интересоваться у кого-то делами слуги было непривычно и как-то неприятно. Словно что-то вышло из-под контроля. Он ведь в самом деле не представлял, что могло выкинуть это существо.       Хэй Шуй: «Нет. Он уже ушёл».       Хуа Чэн: «Ушёл или выгнали?».       Хэй Шуй: «Ушёл. Выгонять больше некому».       Хуа Чэн: «...».       Это звучало очень плохо, очень плохо.       Хуа Чэн: «Он же не вырезал весь пантеон?».       Третий был в ужасе от осознания того, что это предположение, которое должно было прозвучать как сарказм, звучит не невозможно. Он действительно не знал, на что способен Второй без приказа.       Хэ Сюань: «Нет».       Хуа Чэн резко выдохнул, приводя тело в движение и чувствуя, как его понемногу отпускает накатившая тревога. Он всё ещё не знал, что именно произошло, но хотя бы не...       Хэ Сюань: «Он убил Цзюнь У».       Хэ Сюань: «Се Лянем».       Хэ Сюань: «В форме меча».       Печать выпала из мигом потерявших всю силу пальцев Алого Бедствия. Он и сам ощутил будто падает.       Хуа Чэн: «Что?»       Даже в сети духовного общения его голос прозвучал очень тихо. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы растерянность и ужас превратились в гнев. Третий в бешенстве вскочил из-за стола.       Хуа Чэн: «ОН СДЕЛАЛ ЧТО!?».       Хэ Сюань: «Второй отрезал голову Первому, при более чем сотне свидетелей, лишив того возможности в будущем вернуться к личине Небесного Императора».       Осознав, что, кажется, не очень выгодно для Чин Э подал информацию, Хэ Сюань выразился более корректно. Однако такие новости по определению невозможно было сообщить нормально.       Хуа Чэн: «КАКОМУ К ГУЮ ПЕРВОМУ!? ЧТО ТАМ ЗАБЫЛ БЕЗЛИКИЙ!?».       Хэй Шуй: «Успокойся. Он там был дольше, чем кто-либо иной. Небеса – его логово. Минут двадцать назад узнал от Чин Э».       Хуа Чэн: «И почему он сказал это тебе?».       Хэй Шуй: «Потому что я докладываюсь тебе. А ещё потому, что он пригласил меня выпить и прямо сейчас смеётся до слёз над тем фактом, что из-за того, что он перестарался с чарами дижен, которыми хотел заставить собравшихся его слушать, теперь один из свидетелей посмел назвать его имя во время самоудовлетворения, явно не зная о том, что Второй слышит каждое упоминание себя. Кажется, это то, как выглядит истерика у тех, кто слишком привык всегда улыбаться. Я жду пока он успокоится. На этом доклад окончен».       Это было выше понимания Третьего. Молчание повисло в воздухе, тяжелое и густое, как туман над Черными водами. Хуа Чэн медленно опустился на стул и бессильно откинулся на спинку. Его гнев, бушевавший секундой ранее, уступил место смятению, а позже глубокому шоку. Третий пытался осмыслить поток информации, похожий на стремительный горный поток, смывающий все на своем пути. Первый на Небесах… И Чин Э, решивший, что замечательной идеей будет отчекрыжить ему голову Се Лянем. Картина складывалась в голове медленно, как мозаика из обрывков, фрагментов, осколков...       История, начавшаяся много веков назад, совершила новый виток. И Хуа Чэн, планировавший в случае нужды стать в ней бок о бок с Се Лянем, а лучше и вовсе загородить его от любого удара судьбы, неожиданно оказался в стороне. Опять. Хуан Се постоянно действовал подобным образом, он не нуждался в помощи.       Хуа Чэн: «Скажи ему, что скоро я его позову для серьёзного разговора».       Он резко оборвал связь. Ему нужно было время. Время, чтобы понять, что он будет делать дальше, и откопать грёбаный контракт.       

***

      — Чин Э!