Цена счастья

      Придя в один из дней в гости к Миднайт, Эппл Блум обнаружила, что та принимала у себя кого-то и ей придется дождаться конца приема. Поинтересовавшись у мисс Лемон, кто это был, она не получила ответа, так как мисс Лемон тоже ничего не знала о гостье.       Устроившись в гостиной, она приняла предложение Лемон попробовать недавно купленный сорт особого желтого чая. Как только мисс Лемон поставила перед ней чашку, в проходе на пару секунд появилась фигура в темном плаще, с низко натянутым капюшоном и багровой банданой на шее. Ничего не сказав, она прошла мимо и вышла из дома.       — До свидания. — громко сказала Лемон мелькнувшей фигуре, но та никак не отреагировала.       — Странно. Похоже, она совершенно не любит чужое внимание.       — Вы правы, мисс Блум. Госпожа даже не позволила мне ее встретить, лишь уведомила, что к ней зайдет ее старая знакомая, и просила подождать, пока она сама не выйдет из кабинета, после ухода гостьи.       — А вы рассмотрели ее?       — Не особо хорошо. Могу сказать лишь, что это молодая кобылка с нежно-розовой шерстью и голубой гривой. Даже не ручаюсь сказать, кто она, я не рассмотрела ни рога, ни крыльев под плащом.       — И часто она встречается с Миднайт?       — До этого я ее ни разу не встречала. Я даже имени ее не знаю.       — Ох уж эта Миднайт, пони-загадка.       Мисс Лемон ничего не ответила на такую характеристику ее хозяйки, лишь немного улыбнулась.       — Пожалуй, я поднимусь и поинтересуюсь, как там Миднайт.       — Но госпожа просила не посещать ее хотя бы пять минут после ухода гостьи.       — Не беспокойтесь, я лишь спрошу ее и не буду заходить в комнату.       Поднявшись на второй этаж, Эппл Блум подошла к комнате, служившей Миднайт кабинетом, и постучалась. За дверью послышалась короткая возня, и тут же раздался голос Миднайт.       — Я же просила не беспокоить меня!       — Миднайт, это я. Я хотела удостоверится, что у тебя всё хорошо.       — Эппл Блум? Подожди еще минутку и можешь заходить.       Выполнив просьбу подруги, она еще раз постучалась перед тем, как войти, и, получив разрешение, проникла в комнату. Миднайт стояла около открытого окна, выходившего в садик на заднем дворе. Подправив ворот своей рубашки, по всей видимости, надетой в спешке, она перевела взгляд на Эппл Блум. Грудь ее тяжело вздымалась, будто ей не хватало воздуха после долгой пробежки в сбитом ритме, но прочие признаки усталости у нее отсутствовали. Ни пота, ни прилива крови к лицу, только тяжелое дыхание.       — Прости, что заставила жать. Какие планы на сегодня? — сказала Миднайт, отдышавшись.       — У Скуталу легкая хондра, и мы с Белль решили, что раз Рарити сегодня обсуждает дела в бутике с Сасси, то мы могли бы попросить тебя о помощи, чтобы привести ее в чувства. Но я вижу, что у тебя тоже полно дел. Новые знакомства уже стимулируют расширение бизнеса?       — Да, деловые предложения текут рекой. Но вы ошиблись, дорогая моя, я сегодня совершенно свободна и буду рада провести с вами время.       — Господа Свити Белль и Скуталу прибыли. — сказала мисс Лемон, взобравшись по лестнице и остановившись около Блум.       — Отлично, а вот и они. Не будем заставлять наших подруг ждать.       Спустившись обратно, они застали следующую картину: Скуталу, вальяжно развалившуюся на диване и укрывшуюся пледом с угрюмым, недовольным лицом, и Свити Белль, сидящую в кресле по соседству и залпом опустошающую чашку Блум с чаем.       — Добрый день, друзья мои. — сказала Миднайт, подходя к Скуталу с видом доктора медицинских наук. — Скуталу, покажи язык.       Скуталу безвольно повиновалась, высунув язык и не выказав никакого энтузиазма и не спросив, для чего это Миднайт. А Миднайт тем временем осмотрела горло и язык своей пациентки и смерила температуру, приложив обратную сторону копыта ко лбу.       — На вид всё в порядке, — пробормотала она себе под нос. — На что жалуемся, голубка?       — На голову жалуется. — констатировала Белль, приглядываясь к вазе с фруктами.       — Это хорошо. Легкие дышат, сердце бьется.       — А голова?       — А голова — предмет темный и исследованию не подлежит.       — Мудро.       — Может, Свити Белль, ты хочешь перекусить? Я бы составила тебе компанию. Коли доктор сыт, то и больному легче. — весело сказала Миднайт, но Скуталу пропустила шутку мимо себя. — Ипохондрия, как она есть. А ипохондрия есть жестокое любострастие, которое содержит дух в непрерывном печальном положении.       — Так это описывал Аристотель? — поинтересовалась Белль.       — Понятия не имею. — отвечала Миднайт, разводя плечами.       — Не ипохондрия это, а обычный упадок сил. — наконец сказала Скуталу.       — В любом случае медицине известны лекарства от этого, лучшее из которых и самое безвредное — это беседа. Слово — лечит, а разговор — мысль отгоняет. Хочешь поговорить о чем-нибудь, Скуталу?       — О чем, например?       — О чем угодно! О политике, превратностях климата, о вашей любимой теме для разговоров.       — Что за тема такая?       — Я говорю о себе.       — Хех, и вправду, Миднайт, с тех пор как мы тебя встретила, ты стала популярной темой для разговора у нас. — Скуталу глубоко задумалась и вышла из размышлений только когда мисс Лемон принесла поднос с чаем и сэндвичами для гостей. — Знаю! — воскликнула она. — Миднайт, а расскажите о ваших любовных интересах.       — Что? — недоуменно спросила Миднайт. — Значит, в этом всё дело. Опять хандрите на почве застоя в личных отношениях?       — Ты же сама сказала, что я могу выбрать любую тему, и я выбрала ту, что отвлечет меня лучше всего. Не стесняйся, Миднайт, поделись опытом.       — Ох, — томно вздохнула кобылка. — Sic transit gloria mundi — «о, как скоро проходит мирская слава». Проходит у всего, кроме любовных отношений и интереса к ним.       — Говорите так, будто не верите в любовь.       — Почему же? Верю, верю в любовь и все ее разновидности: от высшей и платонической до самой чистой и искренней — материнской. И оттого и понимаю, что зачастую любовь оказывается лживой.       — Сердцу не прикажешь.       — Глупости. Сердце — такой же орган, как и другие, и подвластен приказам разума. Сердце подвластно разуму, разум подвластен чувствам. Круг замкнулся: разумом начали, разумом и закончили. Вот и выходит, что все мироздание — это суть, игра, если позволите, нашего ума. Но истинная любовь, как и истинная потребность в том, чтобы быть любимой кем-либо, — это что-то иное, то чего я понять не смогла.       — То есть вы никогда не любили?       — Я лишь не смогла проникнуть в суть. Но я не каменная, как может показаться, я всегда любила. Любила родных, друзей, того, кого считала своим особенным — это были виды искренней любви. И всегда хотела, чтобы меня кто-нибудь любил, и я надеюсь, что те, кого я люблю, отвечают мне взаимностью. Но зачастую теперь я развлекаю себя мимолетным влечением.       — Как это?       — Госпожа, напоминаю, что вы хотели покормить птиц сегодня в час дня, — мягко вставила мисс Лемон.       — Как быстро бежит время. Предлагаю перенести наш разговор на открытый воздух.       Все согласились и совсем скоро оказались на заднем дворе дома, где мисс Лемон уже успела расстелить покрывало для пикника и подготовить все необходимое.       — Что это? Мишень? — поинтересовалась Эппл Блум, глядя на конструкцию из уплотненной бумаги подвешенной на дереве.       — Да, я привыкла тренироваться в метании ножей и стрельбе из арбалета. Пришлось научиться этому перед поездкой в пустыню сухих костей, и с тех пор я не забрасывала это дело.       — Не знала, что ты подкармливаешь птиц. — добавила Белль, также присматриваясь к мишени. — А что за птицы?       — Говорят, у тех, кто подкармливает птиц, добрая душа. Но я подкармливаю их не потому, что стараюсь соответствовать этой пословице, а потому что эти птицы — мои любимцы.       Заприметив Миднайт с миской орехов, с веток старого ясеня, растущего на заднем дворе дома, спикировало на траву несколько ворон. Одна из которых приблизилась к пегаске в несколько прыжков и посмотрела на нее бездонными черными глазами. Миднайт расправила крыло и, цокнув два раза языком об нёбо, слегка покачала им. Птица, уже успевшая выучить этот знак, вспорхнула на расправленное крыло, за что была награждена устной похвалой и орешком кешью.       — Ну разве не прекрасные птицы? Гордые, очень умные и загадочные. Возможно, я бы завела себе одну такую, если бы не была в вечных разъездах.       — Говорят, вороны злопамятные. — сказала Белль, подбрасывая любопытным птицам орехи под лапы.       Птицы, принимая лакомства, быстро поглощали их, а насытившись, перелетали на ограду или дерево, карканьем оповещая своих сородичей об источнике пищи.       — Это правда, но этим они очень похожи на нас — пони.       — Всё это, конечно, хорошо, но ты так и не сказала, что означает твое «развлечение мимолетным влечением». — говорила уже переставшая хандрить и снедаемая любопытством Скуталу.       — Ах да, ну что ж, было время, когда я считала, что жеребец мне ни к чему и что он будет лишь отвлекать меня от моих целей и отнимет мое драгоценное время. Мир уже знатно посмеялся надо мной в то время, и мое душевное состояние все еще претерпевало резкий упадок, а не ту стабильную стагнацию, с которой я живу сейчас. Мне казалось, что я просто не способна вызывать в других любовь к себе. Страх, восторг, уважение — я легко пробуждала эти чувства, а любовь, увы. Тогда я была молода и глупа, наверное, мне было тогда семнадцать или около того. Но в студенческие годы, ближе к девятнадцати, я начала учиться на своих ошибках. Я задумалась, что такие, как мы, кобылки, одиноки в этом мире, и без чужого тепла и защиты мы вечно обязаны быть крепче камня, чтобы мир нас не сломал. Я скрывала свою тоску, я делала вид, что у меня нет нужды, но я не справилась. Так что я плюнула и сказала себе: «Бери любого».       — Вот так просто?!       — Ну да. Бери любого, кто понравился, и позволь веселью начаться. За капельку греха никто тебя не осудит. Лишь встав на этот путь, ты понимаешь правила этой игры и становишься готовой к риску. Процесс, как и возможная награда, стоят того, ведь мы можем никогда больше не пройти по пути нашей молодости. Так что я не стала терять времени и завладела первым попавшимся под копыто. Это было не сложно, учитывая, что я была довольно популярна в университете.       — То есть вы вдвоем? — Свити Белль замялась и покраснела. — Ну, это... У вас был коитус?       Просидев полминуты в изумлении, Миднайт рассмеялась так сильно, как не смеялась до этого никогда в присутствии троицы. Им даже показалось, что из-за смеха у нее слегка поменялся голос. Но смех прервался через какое-то время кашлем, и лишь откашлявшись, Миднайт, все еще слегка хихикая, продолжила.       — Белль, ты потрясающа! Подобрать такой синоним для полового акта из-за смущения — действительно потрясающе. Но нет, я не это имела в виду, когда говорила о веселье. Да, я еще с подросткового возраста знала, что жеребцы падки на красные и черные кружева. Но я не призываю прыгать в постель с первым встречным и говорить себе: «Живем всего лишь раз». Все куда проще. В мире так много хорошеньких жеребцов, а времени так мало. Разве это преступление, если хочешь попробовать их всех?       — Нет! — утвердительно сказала Скуталу с просвещенным видом, будто она внимала словам гуру.       — Верно. И если им в этом деле всегда так легко, то почему должно быть сложно нам? Играйте от этого, изучайте знаки, направляйте их по нужному вам пути, а истинное таинство вашего «храма» откроется лишь тем, кого вы посчитаете достойнейшими из достойных, ведь вы не легкодоступны. Заставьте их видеть в вас богиню, будьте вечно близким, но недосягаемым источником идеала для них, отвечайте строптивым отпором на отпор, но самое главное правило: «Не привязывайтесь к ним по началу, а иначе не сможете потом отпустить, даже если он вам не подходит».       — Не слишком ли жестоко по отношению к ним?       — Ох, Белль, я же не монстр. Они заставляли меня смеяться, а один сумел довести меня до слез, они заставят вас видеть себя всеми желанной или страдать, но все же без них так скучно жить. Так что не стесняйтесь и отвечайте им взаимностью, давая понять, что вы с ним равны, но кобылка всегда чуть ровнее. Поэтому я и говорю: «Перебирай всех, кто понравился, и ищи алмаз среди кварцев». Если ты уже грешна, то что от тебя убудет? Они разбивают наши сердца, крадут наши души, разрывают нас на куски и все же делают нас одним целым, поэтому я поступаю с ними также. Так в чем же краткая суть этой «игры»? Будьте прекраснейшей розой с чарующим ароматом, но не забывайте про свои шипы.       — Вот это да, Миднайт, ты так зарядила меня на действие, что я готова прямо сейчас выйти и..!       — Не спеши, дорогая моя, если это работает у меня, то не значит, что сработает у всех остальных. Я с раннего возраста была крайне общительной и любознательной, мне это нравится, и мне это очень помогает в этом деле. Я понимаю всю эту схему на уровне инстинктов. Говорят, принцесса Каденс пользовалась той же схемой до свадьбы. Она любила подыскать двух крепких жеребцов и пригласить их на завтрак. Поговаривают, что завтрак с сэндвичами быстро заканчивался из-за ее «особого» чая. Могу ли я судить ее за любовь к сэндвичам? Мне наоборот кажется, что каждая кобылка хоть раз мечтала о таком. — она слегка улыбнулась своей хитрой улыбкой. — Я говорю о том сэндвиче, где вы выступаете в качестве начинки.       Меткоискатели покраснели, как помидоры, но каждая понимающе качнула головой.       — Аппетит в этом деле, как и в любом другом, приходит во время приема пищи. Время, проведенное вместе, бесценно и приносит много удовольствия обоим, но если ты не слишком интересный экземпляр, то это время быстро закончится. А когда она кончается у одного, то начинается у другого. Ведь если вы два грешника, зачем ждать еще минуту, чтобы проделать тот же незабываемый путь?       — Да, даже в этом деле у тебя особый подход. Но если не секрет, то со скольки по итогу ты..?       — Всего с тремя. — сказала Миднайт подмигивая.       — Но что сейчас? Ты упомянула, что у тебя был тот, кого ты считала особенным, и упомянула того, кто заставил тебя плакать.       — Это был один и тот же жеребец. Наверное, единственный, в кого я влюбилась по-настоящему однажды. Встретила его в первый раз примерно три года назад, но тогда мы даже не сходились. Потом пересекалась с ним периодически то тут, то там в разных странах. Поначалу грызлись, как собаки, но вы же знаете, как это бывает: золото из ртути получают на десятый день, а любовь из неприязни — на пятнадцатый. Влюбилась в него без памяти, он тоже говорил, что любит меня больше всего на свете. Решила, что буду путешествовать с ним вместе. Наняла мисс Лемон и отправилась вместе с ним путешествовать по миру. Через полгода он сделал мне необычное предложение. Мы сошлись на том, что у нас у обоих есть цель, к которой мы стремимся всей душой, но при этом мы не можем друг без друга. Поэтому договорились, что тот, кто первый достигнет своей мечты, сделает другому предложение, и тот, кому сделают предложение, оставит свою цель навсегда и посвятит себя семье.       — И он до сих пор ждет? — с опаской спросила Скуталу, видя, что Миднайт помрачнела, рассказывая эту историю.       — После этого договора мы разделились и встретились вновь лишь через пол года, когда мое путешествие длиною в год подходило к концу. У него был медовый месяц с его женой. — Миднайт ненадолго запнулась, но вскоре продолжила. — Я не стала добиваться от него объяснений, мне и так всё было понятно. Я лишь сделала вид, что рада за него, и уехала оттуда в тот же день. Не думала, что что-то заставит меня проронить искренние слезы еще раз с тех пор, как я... — она быстро одернула себя от навязчивой мысли. — Все дело было в том, что я по своей схеме и по личным соображениям понимала и потакала его стремлению следовать его цели, как он понимал и потакал мне. Но та кобыла, его жена, его осадила, заставила от всего отказаться ради обычной жизни и ради нее, а я этого не сделала.       — Миднайт, мне жаль, что я заставила тебя вспомнить об этом.       — Ничего, — сказала она и легко улыбнулась, но в этой улыбке явно читалась глубокая печаль. — В любом случае мы бы не смогли быть вместе, он бы не принял меня такой, какая я есть на самом деле, да и я бы не смогла отказаться от своей цели. По крайней мере, я утешаю себя этим, ведь не знаю, что бы он мне сказал, если бы я призналась ему во всём. В любом случае не волнуйтесь за меня. Разбитое сердце — это меньшее из несчастий, которое может с вами произойти, и немногое, которое забудется со временем.       — И сейчас ты ни с кем не встречаешься и не планируешь встречаться?       — Нет, есть один жеребец из Клаудсдейла, выходец из знатного рода, что положил на меня глаз. Но если он начнет интересоваться обо мне у вас, то просто отвяжитесь от него, как-нибудь помягче.       — Не хотите даже дать ему шанс?       — Тут всё куда сложнее. Просто поверьте в то, что нам с ним не по пути. Но я смотрю, что тебе уже куда лучше, Скуталу.       — Да, всё благодаря тебе. И всё же я попробую применить хотя бы часть твоей методики.       — Не боишься обжечься, как я?       — Кто не рискует, тот не пьет шампанского.       — Значит, стоит ждать от тебя вольного дрейфования в гордом одиночестве на балу?       — Что? Нет! Только не эти снобы с Гала. Я лучше попытаю счастье в Понивиле или Клаудсдейле.       — Желаю тебе успехов.

***

      Этой же ночью, в районе двух часов ночи, в своем кабинете Миднайт заканчивала проверять состояние документов, выкраденных из мэрии Клаудсдейла несколько месяцев назад. Услышав громкий стук о стекло ее окна, она встала и с вопрошающим выражением лица открыла окно.       В открытое окно из ночного мрака влетел ворон и, приземлившись на паркет, прошелся несколько метров гордой походкой. Остановившись посредине комнаты, он оглядел ее, после чего снова взмыл в воздух и приземлился на бюст Селестии, стоявшей на одной из полок в кабинете.       Видя важность черной птицы и ее чопорный задор, Миднайт лишь улыбнулась.

— Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!

Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор

Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу?

Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,

Обрести бальзам от муки там, у Галаадских гор?

      Каркнул ворон: «Что за чушь ты несешь?». После чего вновь оглядел комнату и, спустившись с бюста, исчез в голубом пламени, представая перед Миднайт чейнджлиногом.       — А, это всего лишь ты, Фемур. Ты прибыл чуть раньше оговоренного.       — Всё потому, что ты упомянула, что мне предстоит проникнуть во дворец, а это задача не из простых.       — Значит, хочешь выйти на разведку пораньше? Хвалю за рвение к работе. Ну что ж, тогда перейду к делу. В глубине замка, за сокровищницей, находится потайной архив Кантерлота, напрямую связанный с залом артефактов. В этом зале должно храниться это. — она протянула рисунок, довольно качественно сделанный на листке бумаги немногим больше копыта.       — Что это? Какой-то колокольчик? — неуверенно уточнил Фемур, вглядываясь в рисунок.       — Ага, и твоя задача — выкрасть его при помощи доверенного тебе заряда.       — Хочешь сказать, что я полезу в хорошо охраняемый дворец за чертовым колокольчиком?       — Для тебя он, может, и хлам, но мне он о-о-очень нужен. И я не зря упомянула сокровищницу. Можешь набрать попутно чего-нибудь оттуда, если сможешь унести вместе с твоей главной целью.       — Ладно. Посмотрим, что я смогу сделать. Но там столько охраны.       — Именно поэтому мы и обсуждаем этот план вместе. И именно поэтому я хочу, чтобы ты украл его в ночь Гала-концерта, когда большая часть охраны будет занята не древними артефактами, а особыми персонами. Твоей основной проблемой станут охранные системы, но благодаря твоим особенностям и антимагическому заряду я уверена, что ты справишься.       — А если что-то изменят в защите на вечер бала?       — А это, друг мой, уже издержки профессии, с которыми тебе придется справляться на месте. Но не волнуйся, я наряжу тебя по-особенному для этой миссии и щедро одарю, когда ты ее выполнишь.