Цена счастья

      Не в день своего отбытия, а через день после разговора, произошедшего после обеда в доме Миднайт, она отправилась посмотреть на телеграф. Погода была прекрасная, солнечная и теплая. Мисс Лемон арендовала в Андерклауде лучшую карету и сопровождала свою госпожу по дороге к ее цели.       Миднайт же наслаждалась пейзажами, раскинувшимися за открытым окном кареты: цветочными лугами, заброшенной фермой со странными пугалами, маленькой деревушкой, название которой, видимо, только ее жителям и известно. Теплые лучи солнца сопровождали ее всю поездку, падая на ее бледное лицо и нагревая его, с чем активно боролась мисс Лемин, обдувая хозяйку веером.       Наконец карета остановилась около холма, на вершине которого красовалась каменная башня, окруженная небольшой лужайкой с покосившимся забором.       — Мисс Лемон.       — Да, госпожа.       — Возьмите эти письма и доставьте по этим адресам в городе Понивиль, что в 10 минутах езды отсюда. — Миднайт протянула ей три надушенных конверта и лист с написанными адресами. — Постарайтесь привлекать к себе поменьше внимания и заберите меня отсюда примерно через сорок минут, думаю, этого времени мне и вам будет достаточно.       — Слушаюсь. Но если я встречусь с адресатом, прикажете упомянуть, что это письмо от вас, и подать ему вашу визитку?       — Ни в коем случае! Никаких встреч с адресатами, просто оставьте письмо в почтовом ящике и не смейте упоминать мое имя. — строго указала она.       Мисс Лемон молча поклонилась и, выйдя из кареты, подала хозяйке копыто. Та, оперевшись на него, элегантно спустилась на землю, после чего проводила мисс Лемон кивком. Карета отправилась в Понивиль, а Миднайт направилась в сторону башни по узенькой невзрачной тропинке.       Взобравшись на холм, она уперлась в вышеописанный покосившийся заборчик, покрытый выгоревшей и потрескавшейся на солнце желтой краской. Калитка заборчика держалась на засове из куска старой бечевки, накинутого на один из колышков забора. Оценив простоту конструкции, Миднайт аккуратно открыла калитку, вошла в садик и также аккуратно ее закрыла.       За калиткой, вокруг под поросшей плющом и виноградом башней раскинулся небольшой садик с клумбами и грядками, общей площадью примерно в 10-15 квадратных метров. Через садик ко входу в башню вела дорожка из гравия и песка с бордюром из старых сухих досок.       Садик, хоть и был невелик, отличался ухоженностью и благородством. Ни на одном кусте или лозе не было желтого, иссохшего или поеденного гусеницами и тлей листа или стебля. Всё, что здесь росло, не было хаотичным, каждое растение упорядочено подрезалось чьими-то усердием и стараниями.       — Боже, как уютно. — пробормотала Миднайт, принюхиваясь к кусту белых роз. — Я еще нигде не видела, чтобы кто-то так тщательно подрезал герань или молодую яблоню. Даже матушка Фэшн в своем саду так не старается.       — Ой! — с удивительным восклицанием выпрямился почти пожилым жеребцом лет 50, до этого скрытый за садовой тачкой и бочкой с дождевой водой. — Кто здесь?       Миднайт присмотрелась и увидела, что тот собирал на импровизированную тарелку из виноградного листа спелую малину из своего садика.       — Собираете урожай, друг мой? — исключительно мягко и добросердечно начала Миднайт, улыбаясь.       — Прошу меня простить, я только что был наверху. — виновато клялся старичок, пытаясь аккуратно приспустить свою шляпу.       — Не волнуйтесь так, продолжайте собирать ягоды, если это не всё.       — Правда? Большое вам спасибо за понимание. Осталось еще дюжина, вы не поверите, как богат урожай в этом году из-за невероятно теплого лета. — сказал он, вновь нагибаясь за ягодами. — Шестнадцать, семнадцать... Ой, минуточку, не хватает еще нескольких ягод. Клянусь вам, они были здесь еще вчера! Наверняка эти проказники из села стащили, пока я был наверху.       — Ну что вы, не вините их в том, что ваша малина так аппетитно выглядит. И нужно также учесть возраст этих юных сорванцов.       — В чем-то вы правы. Может быть, вы тоже хотите угоститься?       — Мне неловко, друг мой.       — Но вы же гостья.       — Тогда только одну, раз вы настаиваете.       Аккуратно взяв ягоду с импровизированной тарелки парой перьев, она также аккуратно положила ее на язык и раздавила ее им об нёбо. Сладость сока тут же заполнила все вкусовые рецепторы, и Миднайт не удержалась, прикрыв глаза от удовольствия.       Увидев, что гостья осталась довольна угощением, телеграфист позволил себе расслабиться, но все равно спросил.       — Быть может, я заставляю дожидаться начальницу?       — О нет, друг мой, я не чиновница, а простая туристка. Меня заманила сюда возможность посмотреть вблизи на работу телеграфа. — проговорила она со свойственной ей улыбкой, которая могла быть такой зловеще грозной и такой ласково-любящей, и которая в этот раз выражала лишь доброжелательность к собеседнику. — Правда, я, кажется, отнимаю у вас драгоценное время.       — Мое время дешево стоит, сударыня. — с немного грустной улыбкой сказал он. — Правда, время казенное, и мне не стоит его тратить понапрасну. Но мне дали понять, что у меня заслуженный часовой перерыв, до конца которого осталось еще целых десять минут. — утвердительно произнес он, сверяясь с часами на башне в деревушке. — Так что я могу с пользой потратить это время и собрать урожай, пока за меня это не сделали полевки.       — Полевки? Никогда бы не подумала. Хотя для какого-нибудь грифона это было бы прекрасное соседство. Наверное, мало кто из них отказался бы от полевки с ягодным соусом.       — Они их едят?       — Это их национальное блюдо, об этом писал еще Лукул в своих трактатах.       — Не по мне такая национальная кухня. Но если бы нашелся грифон, который мог бы избавить меня от этой напасти, я был бы только рад. Знаете, они ведь у меня пять слив съели в прошлом году и половину медовой груши. Ах, какая вкусная была груша.       — Вы что же, ее съели? — с некоторым удивлением и досадой поинтересовалась Миднайт.       — Только оставшуюся половину, не пропадать же добру. Но какая же вкусная она была. Эти гурманы знают толк в фруктах. А что касается этого года, поверьте, я готов сторожить плоды день и ночь, лишь бы они были целы.       Не нужно было иметь семь пядей во лбу или докторскую степень по математике, чтобы прийти к выводу о том, что излюбленной страстью этого телеграфиста было садоводство. В голове Миднайт уже начали зреть планы того, что можно было бы предложить этому бедолаге за небольшую услугу.       — Значит, вы пришли посмотреть на телеграф, сударыня?       — Да, если это не запрещено.       — С чего бы это запрещать. В этом нет никакой опасности, ведь никто не может знать, что мы передаем.       — Неужели? Я и впрямь что-то такое слышала. Но вы сами не понимаете смысл сигналов, которые передаете?       — Нас этому не учат, да и зачем оно нам. Мы лишь винтики в системе, наше дело - повторить, а их - расшифровать. Это даже к лучшему.       — Почему?       — Потому что с меня нет никакого спроса, я не несу ответственности и крепко сплю, не зная ни одной из мрачных тайн, передаваемых через эту сеть телеграфов. — садовод вновь бросил взгляд на часы. — Думаю, мне пора наверх. Не желаете подняться со мной?       — Я следую за вами.       Изнутри башня оказалась трехэтажной. На первом этаже оказался импровизированный сарай-кладовая для садовых инструментов, одежды и некоторых других вещей.       На втором этаже располагалась небольшая коморка со столом, скромной утварью, кроватью и старой магической плиткой для готовки. Кровать представляла из себя гамак, натянутый между двух балок. Такое интерьерное решение было весьма уместно, так как сильно экономило пространство, которое было забито мешками и банками с различными крупами и семенами, подвязками сушеных трав и чеснока, и прочими подобными бытовыми вещами.       Поднявшись на третий этаж, который был меньше всех остальных и намного свободнее, чем первые два этажа, Миднайт попала в рабочую зону. Через небольшое круглое окошко вдалеке виднелся другой, подобный, телеграф, на вершине которого кривились несколько согнутых в определенном положении балок. Через другое окно выходила связка веревок, замотанных в подвесной рычаг, с помощью которых можно было двигать подобные балки на вершине этой башни. Рядом также находилось зеркальце на длинной жердочке, чтобы можно было проверять положение балок во время работы, но, судя по его сомнительной чистоте, его давно никто не протирал за ненадобностью.       — Долго обучаются этому ремеслу? — поинтересовалась кобылка.       — Нет, долго длится служба, а не обучение.       — А жалование достойное?       — Полторы тысячи битс.       — Весьма неплохо для месячного дохода.       — Это, сударыня, сумма за год службы.       — То есть как это за год? — изумилась Миднайт. — Вы хотите сказать, что получаете 125 битс в месяц?!       — Да, это маловато, но, как видите, к службе прилагается квартира.       Миднайт еще раз осмотрела внутреннюю составляющую ветхой башни. "Он что, «это» называет квартирой? Не хватает только, чтобы он дорожил этим помещением."       — Это всё, конечно, интересно, но вы не находите такую жизнь скучноватой?       — Если привыкнуть к тому, что сводит шею поначалу, то начинаешь привыкать. Ведь не всё так плохо, в конце концов, у нас, например, есть внеплановые выходные дни.       — Серьезно?       — Например, когда туман мешает видимости.       — Ну да, конечно. А как давно вы работаете на телеграфе?       — Что-то около пятнадцати лет, из которых пять - это сверхштатная служба.       — А сколько служат до пенсии?       — Нужны двадцать пять лет службы.       — Ну хоть пенсия стоит того?       — Пенсия всего сто пятьдесят битс.       — Боже... — многозначительно пробормотала она себе под нос. — Всё, что вы показываете, чрезвычайно интересно. — внезапно вновь оживилась она после короткой паузы. — Все еще не верится, что вы ничего не понимаете в своих сигналах.       — Совсем ничего.       — И не пытались понять?       — Нет.       — А у телеграфистов что, нет сигналов друг к другу?       — Такие есть, но они просты и безобидны. Например: «У вас перерыв» или «Приготовиться».       — Действительно, безобидны.       Повернув голову в сторону окошка на башне, Миднайт увидела, как балки на другой башне переменили положение.       — Кажется, ваш коллега пришел в действие.       — Да, благодарю вас.       — А что он вам говорит?       — Показывает другой башне, что готов, а мне говорит приготовиться.       — И вы отвечаете?       — Таким же знаком для следующей башни.       — Хитро придумано. А через сколько придет сообщение?       — Минут через пять. "Пять минут, времени предостаточно."       — Дорогой мой, разрешите поинтересоваться, как вы относитесь к садоводству.       — Это страсть всей моей жизни.       — Вам, наверное, хотелось бы иметь сад побольше.       — Ну конечно.       — А как вам живется на полторы тысячи битс годового заработка?       — Не сказать, что хорошо, но терпимо. Всё же садик помогает покрывать часть расходов на еду.       — Да, но садик этот довольно жалкий.       — С этим трудно поспорить. Садик невелик.       — И ко всему прочему, полевки не дают вам покоя. Но давайте предположим, что вы случайно отвернетесь от своего коллеги и пропустите сообщение. Что тогда?       — Я бы не увидел его сигнала.       — И?       — Я не смог бы их повторить.       — И?!       — И меня бы оштрафовали.       — А сумма штрафа?       — Сто битс.       — Почти вся месячная зарплата, недурно. — подметила Миднайт. — С вами такое уже случалось?       — Один раз было, когда делал подвязку для саженца груши.       — А если бы вы неправильно подали свой сигнал?       — Меня бы сразу уволили и лишили пенсии. Так что я бы никогда на такое не пошел.       — Неужели? Даже за сумму, равную пятнадцатилетнему жалованию? О таком стоит задуматься.       — За двадцать две с половиной тысячи?!       — Да.       — Вы меня пугаете, сударыня.       — Ну что вы.       — Вы хотите меня соблазнить деньгами?       — Вот именно. Понимаете? Двадцать две с половиной, хотя нет, давайте округлим до двадцати трех тысяч.       — Позвольте мне лучше выполнять свою работу. — неуверенно пролепетал старичок.       — Смотрите не на своего коллегу, а смотрите сюда. — Миднайт достала пачку бумаг из внутреннего кармана.       — Что это.       — Вы не знаете?       — Кредитные билеты?       — Угу, и они все ваши.       — Как? Мои?       — Если вы пожелаете.       — Сударыня, мой коллега подает мне знаки.       Миднайт легким движением крыла перевела его взгляд от окна на пачку бумаг.       — Ну и пусть себе дрыгается.       — Вы отвлекли меня и меня оштрафуют.       — Какое дело вам до этих ста битс, если у вас может быть двадцать три тысячи? Ведь в ваших же интересах принять эти билеты.       — Но он повторяет мне сигналы!       — Не обращайте внимания и берите. — Миднайт насильно вложила их в копыто жеребца, тот почти не сопротивлялся. — Но вы ведь не сможете жить на эти двадцать три тысячи.       — Но у меня еще остается работа.       — Увы и ах, но вы ее тоже теряете. Потому что сейчас вы подадите другой сигнал.       — Сударыня, что вы мне предлагаете?!       — Жеребячью шалость. — с легкой усмешкой сказала она.       — Прошу вас, если меня к этому не принудят насильно.       — А я чем, по-вашему, тут занимаюсь? — она достала еще одну пачку бумаг. — Тут еще двадцать две тысячи, в сумме с предыдущими будет сорок пять. Этих денег вам хватит для того, чтобы купить хороший дом с садом в 50, 100, да хоть в 200 квадратных метров и обеспечить себе годовой доход в полторы тысячи битс.       — Сад такого размера...       — И пассивный доход в тысячу битс.       — О Селестия всемогущая..!       — Да берите же! — Миднайт вновь насильно вложила билеты в копыто побледневшего старичка, на этот раз вовсе не ощутив сопротивления.       — Что я должен сделать? — задыхаясь и обливаясь холодным потом, пробормотал телеграфист.       — Повторите эти сигналы. — она вручила ему вчетверо сложенный листок с нарисованными позициями балок и числовым рядом, в котором эти позиции должны подаваться. — И тогда уж у вас будет столько медовых груш, сколько пожелаете.       Укол попал прямо в цель, то бледнеющий, то краснеющий старичок, повторив указанные сигналы, телеграфист понял, что ноги его больше не держат, и уселся на круп. В это время телеграфист из предыдущей башни, недоумевая и возмущаясь, решил, что старик сошёл с ума. А телеграфист из следующей башни, не подозревая ничего, добросовестно повторил сигналы, которые подавал старичок. Таким образом сигнал, посланный Миднайт, дошел до министерства внутренних дел Клаудсдейла.       — Поздравляю, теперь вы богаты!       — Да, но какой ценой?       — Послушайте, друг мой, я не хочу, чтобы вас мучила совесть от содеянного. Поверьте, что этим поступком вы никому не навредили и лишь сопутствовали высшей воле и справедливости.       Телеграфист, проверяя и считая пачки кредитных билетов, несколько раз в минуту менялся в лице. Наконец, он с трудом поднялся на ноги, но, не успев спуститься ниже второго этажа, потерял сознание и упал на мешок с сухим горохом.       Покинув башню телеграфа, Миднайт обнаружила, что в ее сторону приближается знакомая карета. Как только та приблизилась, из неё тут же выпрыгнула мисс Лемон.       — Как всё прошло?       — Исполнено в точности, как вы просили.       — Очень хорошо. Я тоже закончила тут осматриваться, поэтому возвращаемся домой.       — Ваша светлость удовлетворена прогулкой?       — Время покажет, мисс Лемон. — загадочно ответила Миднайт, как только карета двинулась с места.

***

      Не прошло и пяти минут с тех пор, как в министерство внутренних дел поступило сообщение Миднайт, а к графине Памперо уже примчался курьер со срочным письмом. Прочитав его, она смертельно побледнела, но, не растерявшись, помчалась прямиком на биржу. Там со своими маклерами она в срочном порядке начала продавать все акции торговых компаний и облигации займа Гриффонстоуна чуть ли не за бесценок.       Когда биржа заметила, что Памперо начала в срочном порядке избавляться от всех своих ценных бумаг, их стоимость резко упала. Памперо потеряла около 70% от их прежней денежной цены, но успела избавиться от всех бумаг.       Этим же вечером во всех газетах было объявлено: «Принцесса Твайлайт Спаркл временно разрывает все экономические и политические связи с Гриффонстоуном по причине нестабильной политической обстановки в стране, в связи с вооруженным свержением власти». Весь вечер все только и обсуждали участливость и предусмотрительность Памперо, которая отделалась от всей этой ситуации с минимальными потерями.       Те, кто купили акции и облигации Памперо, считали себя разоренными и одураченными. До тех пор, пока на следующее утро не вышла другая статья: «Вчерашнее телеграфное сообщение о разрыве политических связей с Гриффонстоуном оказалось ложным. Сигнал был неверно передан на одной из подстав телеграфного пути в связи с туманной погодой». Чуть только это сообщение проникло на биржу, как стоимость всех бумаг возросла примерно до уровня, сопоставимого с их прежней ценою, озолотив тех, кто еще вчера считал себя банкротом.       Памперо потеряла на этом около семисот тысяч битс, с учётом потерянных возможностей, теоретического роста акций в будущем и пассивный доход с дивидендов, которые они приносили, потери составили около трети всего состояния семьи Ноктилусент.       Сидя в своем облачном кресле, одетая в шелковый халат и читая утреннюю газету за чашечкой кофе, Миднайт не могла сдержать ухмылку, проступающую с некой язвительностью у нее на лице.       — Знаете, мисс Лемон, за сорок пять тысяч я сделала открытие, за которое охотно отдала бы полмиллиона.       — Поздравляю вас, госпожа! А что за открытие?       — Я нашла самый действенный способ помощи бедному садовнику в избавлении от надоедливых полёвок.       Мисс Лемон потупила взор, полминуты пытаясь разобраться в сказанном, но так ничего не поняв, просто улыбнулась и сказала: «Это просто потрясающе».