Цена счастья

      Сидя за кофейным столом в новой гостиной Миднайт, Мистраль и ее мать, г-жа Памперо, мило распивали кофе после совместного завтрака с хозяйкой дома.       Г-жа Памперо представляла из себя удивительное зрелище. По одному ее виду можно было легко сказать, что у Буллфинча, несмотря на всю его строгость и чопорность, был экзотический вкус на кобылок. Ее шерсть нежно-персикового цвета была короткой и лоснилась от природы, такая малая пышность выделяла в ней выходца с юга. Но самыми главными отличительными чертами в ней были большие аметистовые глаза, небольшие кисточки на ушах и маленькая аккуратная мордочка. Все эти черты вместе придавали ей некую схожесть с образом длинноухой совы, вида, что обитает на юго-западе Эквестрии.       — Завтрак был потрясающим, г-жа Миднайт. — восхищалась почти вечно жизнерадостная Памперо.       — Да, это так. Мисс Лемон - просто потрясающий повар.       — Если бы она не была таковой, то она бы не находилась подле меня.       — Госпожа Миднайт, я очень рада, что наконец-то познакомилась с вами! Мне вас описывали как очаровательную кобылку, и я убедилась в этом лично. Может быть, вы захотите принять наше обожание вместо обычного восхищения - или хотя бы моё?       — Я хочу знать, как я могу удостоиться такой чести.       — Сегодня я абсолютно свободна от биржевых дел, и моя дочь тоже не имеет планов. Может, вы придете к нам в гости сегодня?       — К вам в гости?       — Ну да, моего мужа сегодня не будет до ужина, как и сына. Мы сможем провести весь день в компании кобылок: вы, я, Мистраль и госпожа Табия. Ну соглашайтесь же. У нас всех будет столько времени, чтобы побольше узнать друг о друге. Я хочу послушать ваши рассказы о путешествиях и о Мэйнхэттене.       От услышанного имени маркизы улыбка на лице Миднайт слегка искривилась.       — Вас маркиза об этом попросила?       — Хм? Нет, это полностью моя инициатива.       — Я вам крайне благодарна за приглашение. Но прошу меня простить, кажется, у меня сегодня есть дела на весь день. Вы напрасно думаете, что я свободна. Напротив, я сегодня буду встречаться с крайне важной для меня персоной.       — Правда? Какая досада.       — Миднайт, вы правда сегодня так заняты? Вы уже не первый раз отказываетесь у нас обедать. Неужели вы избегаете встреч с моей бабушкой?       Хвост Миднайт едва уловимо дернулся. Миднайт взяла в зубы золотой колокольчик и позвонила, почти сразу же в комнату явилась мисс Лемон.       — Я надеюсь, что вы так не думаете, виконтесса. И чтобы окончательно развеять эту дурную славу, я дам вам доказательства. Я ведь не могла знать, что вы придете ко мне сегодня?       — Но это же вы нас пригласили.       — Во всяком случае, я не могла знать, согласитесь ли вы и то, что вы позовёте меня к вам в гости.       — Но Миднайт.       — Нет-нет, дорогая моя, я предпочитаю обрубать дурные мысли обо мне на корню. Мисс Лемон, какие планы у меня на сегодня?       Единорожка достала небольшой блокнот из кармана жилетки и пролистала несколько страниц.       — У вас, г-жа, назначена встреча в доме престарелых «Туманная заря». Встреча назначена на весь день, но вы не назвали мне имя того, с кем вы встречаетесь.       — Я не назвала его, потому что мне не нужно его напоминать. Когда я просила вас сделать заметку об этом посещении?       — Четыре дня назад.       — Слышали? Четыре дня назад. Так что прошу не думать обо мне ничего дурного и вновь простите за отказ от вашего предложения.       — Я бы никогда не стала думать о вас плохо. А если это не секрет, с кем вы там встречаетесь?       — С одной моей знакомой - простая гувернантка, которая знает меня с детства.       — Значит, это почти семейная встреча?       — Нисколько, я так мало ее знаю, что даже на дружбу претендовать не могу, но сегодня я планирую это исправить.       — Тогда я могу вам пожелать только приятного времяпрепровождения. До свидания, Миднайт.       — До свидания, виконтесса Мистраль, до свидания, графиня Памперо.

***

      Дом престарелых «Туманная заря» был скорее пансионатом, чем обыкновенным домом престарелых. За сотрудниками тут следили строго, чтобы те не превышали своих обязанностей и тщательно заботились о постояльцах. Такие заведения, как это, были крайне редким, оттого и столь желанным для многих, о ком не могут заботиться родные.       В игровую комнату зашла санитарка и взглядом отыскала одну из постоялиц. Пожилая пегаска по имени Лил Пинч играла в дженгу с одной из своих подруг.       — Миссис Пинч, к вам посетитель. — ласково сказала санитарка кладя крыло на плечо старушке.       Обе старушки удивились и переглянулись между собой.       — Посетитель, это не ошибка? У меня нет ни детей, ни внуков. Кто это?       — Некая Миднайт Рэйн, молодая кобылка. Мне ее прогнать?       — Почему же? Если она хочет меня увидеть, то я не против с ней познакомиться.       — Вы уверены?       — Если что-то случится, я вас позову.       — Будьте аккуратнее, миссис Пинч.       Санитарка удалилась на пару минут, чтобы возвратиться в сопровождении Миднайт.       — Пожалуйста, ведите себя достойно и не совершайте ничего противозаконного. Хотя миссис Пинч и согласилась принять вас, она не знает вас и может пожаловаться на вас. В таком случае вам придётся иметь дело с неприятными последствиями. Вы меня поняли?       — Конечно, можете не беспокоиться.       — Здравствуйте, г-жа Пичн и вы... Простите, я не знаю вашего имени.       — Бёрдлэнд. — добавила вторая старушка.       — Г-жа Бёрдлэнд, рада знакомству. Меня зовут Миднайт Рэйн, можно просто Миднайт. — ласково проговорила она.       — Ну надо же, какая статная молодая кобылка. — Пинч тщательнее присмотрелась к посетительнице. — Мы с вами до этого не встречались?       — Нет, не думаю.       — Странно, вы кажетесь мне знакомой. В любом случае, для чего вы здесь?       — Я здесь для того, чтобы провести время с вами. Скажите, чего вы хотите, и я покорно это исполню.       — Правда? Что угодно?       — Все что хотите.       — Вы в лото играете?       Миднайт удивленно посмотрела на старушку.       — Ну, я могу попробовать.       — Отлично, через 15 минут начнется турнир. Не хотите поучаствовать вместе с нами?       — С удовольствием. — сказала она и на лице ее появилась легкая улыбка, которая так редко бывала искренней.

***

      Пинч не просто любила настольные игры, она была их страстной поклонницей. Поэтому Миднайт не только сыграла с ней в лото, но и приняла участие в десятке других игр за этот день. И только вечером, когда до конца времени посещения оставался всего час, Пинч вернулась к разговору о цели визита Миднайт.       — Зачем вы пришли сюда, голубка? — поинтересовалась старушка передвигая шашку по расчерченной доске. — Сомневаюсь, что играть со стариками в настольные игры для вас какое-то особое хобби.       — Разве нужен повод для того, чтобы позаботиться о старшем поколении? — задала ответный вопрос Миднайт, отвечая на ход Пинч.       — И все же для чего?       Миднайт, немного помолчав, ответила. — Я хотела поговорить с вами о вашей работе.       — Оу, тогда всё ясно.       — Вы догадались, о чем идет речь?       — Вас интересует моя работа гувернанткой в семействе Ноктилусент. Я знала, что когда-нибудь мне вновь придется столкнуться с любопытными искателями. Вы не первая, кто интересуется ими, многие бы отдали всё ради того, чтобы узнать хоть какую-нибудь изобличающую информацию про них. Кто бы мог подумать, что вы окажитесь одной из этих искателей.       — Я готова щедро вознаградить вас за эту информацию, включая защиту от их семьи. Однако я не могу заставить вас рассказать мне всё. Поэтому окончательное решение за вами. Если вы откажетесь, я с уважением уйду и больше не буду вас беспокоить.       Пинч вновь удивленно посмотрела на спокойное лицо Миднайт, в ее глазах не было ни враждебности, ни хитрого умысла, всё, что она говорила, казалось старушке правдой.       — Я расскажу вам все, что захотите.       — Правда? Как я могу отблагодарить вас за это?       — Мне ничего от вас не нужно.       — Я вас не понимаю, г-жа.       — Вы первая кто просто пришел развлечь меня. Вы не стали с порога предлагать мне то, чего не нужно, лишь поинтересовались, чего я хочу.       — Не может быть, чтобы это была единственная причина.       — Ваша правда, год назад мне поставили диагноз - деменция. Как видите, настольные игры позволяют неплохо отсрочить момент наступления приговора на всю жизнь, но это не панацея. Я всю жизнь скрывала тайны этой семьи под страхом расправы. Но я хочу, чтобы вся та грязь, которую я прикрывала, получила огласку, пока я еще могу ее огласить. Если вы мне с этим поможете, то я со спокойной душой поделюсь с вами этой информацией.       — Вы понимаете, что угрожаете их семье страшными подробностями? Я не хочу заставлять вас делать это против вашей воли.       — Я угрожаю не этой семье, а маркизе Табии.       — Как? — воскликнула Миднайт. — Маркизе Табии?       — Вы что, ее хорошо знаете?       — Она потомственная аристократка из одного из самых древних родов Клаудсдейла. У нее было двое жеребят: старшая дочь, которая умерла 25 лет назад от копыт неизвестного похитителя, и сын, который метит на должность высшего городского судьи. Она пользуется уважением и почитанием у всякого светского пони, ее считают невероятно честной, стойкой и волевой кобылой.       — Так вот, послушайте меня, эта кобыла законченная диктаторша, манипулятор, расистка и гнусная самовлюбленная негодяйка, считающая любого без голубых кровей второсортным созданием.       — Да? Возможно ли такое? — сказала несерьезным тоном Миднайт.       — Все это правда!       — Неужели и у вас есть доказательства?       — Увы, нет, единственное мое доказательство - моя память, которой никто не поверит из-за диагноза.       — На ваше счастье, некоторые доказательства есть у меня, и я с охотой поверю вашим словам.       — Правда? Вы так говорите, как будто уже все знаете.       — Мне известна лишь небольшая часть, мне нужны подробности.       — Тогда вам лучше набраться терпения, потому что эта история началась для меня 37 лет назад.       — Вот как, это давняя история. Что же случилось тогда?       — Около 37 лет назад дочери маркизы исполнилось 4 года, а меня наняли в качестве гувернантки для нее.       — Значит, в этой истории замешана дочь маркизы, графиня Гарде Кингчесс?       — Да, она, к сожалению, главное действующее лицо и жертва всего этого.       — Тогда прошу вас начать свой рассказ, мне неизвестны подробности столь давние, и, признаюсь вам честно, это в самом деле становится интересным.       — Как я уже сказала, я поступила на службу к семье Ноктилусент, когда Гарде исполнилось 4 года. Ей пророчили великое будущее, как главной наследнице, так как она уродилась вундеркиндом и с самых ранних лет превосходила своих сверстников в складе ума. Пожалуй, это был лишь еще один фактор, разжигавший в ней чувство превосходства над остальными, заложенный ее матерью. Она уже в четырехлетнем возрасте считала себя совершенней многих взрослых, и маркиза поощряла в ней это поведение.       — Исходя из ваших слов, мне совершенно неясно, за что можно жалеть такую пони, как Гарде.       — Прошу вас, дослушайте, и вы всё поймете. Моей основной задачей было обучение юной госпожи манерам и наукам. Она схватывала всё на лету, поэтому к восьмилетнему возрасту я уже не успевала пополнять свой собственный запас знаний, чтобы учить ее. Тем не менее за учебу она отблагодарила меня высшей, в ее глазах, похвалой. За время учёбы она перестала считать меня никчёмным отбросом и начала ставить меня на ступень ниже своих родителей, за мои знания. — Пинч слегка усмехнулась от воспоминаний. — Представляете, она ставила меня выше, чем родного брата. Это очень редкая похвала, хоть и надменная, ведь она никого не ценила так, как своих родителей.       — Могу представить.       — Когда в моих услугах для Гарде больше не было нужды, я подумала о том, чтобы уволиться, ведь Буллфинч, в отличие от Гарде, ходил в школу и считал мои услуги для него лишними. Но меня внезапно наняли как личную горничную для нее по ее собственной просьбе. Она сказала, что юному гению нужна достойная горничная, к которой ей не придется привыкать, и так я осталась на службе. Я не была против такой работы, так как за время работы гувернантки тоже привязалась к Гарде, несмотря на ее дурной характер. Через какое-то время она перешла с домашнего обучения на обычное и отправилась в школу. Она обучалась в самой престижной школе Клаудсдейла. Но поскольку она была надменной даже с аристократами, то друзей у нее, как вы понимаете, быть там не могло.       — Справедливое замечание.       — Но однажды случилось чудо.       — Чудо?       — Ее избили.       — И вы называете это чудом? У вас довольно жестокие понятия воспитательной деятельности.       — Ни в этом дело. В один день я забирала ее из школы, и она вышла ко мне вся в синяках, с фингалом и разбитой губой. Я, естественно, испугалась, хотя все раны были обработаны в медпункте. О драке, естественно, сообщили родителям, и завязался конфликт между семьями. Но во всей этой истории я заметила, что Гарде только и делает, что без умолку болтает о своей сопернице. Она описывала ее не в самом хорошем свете, но подчеркивала, что она не трусиха и что у нее хороший удар.       Миднайт вопросительно приподняла бровь, как бы спрашивая: «И всё?».       — Поначалу я тоже ничего не поняла. Но постепенно, когда я приходила ее забирать, я начала замечать подле нее другую кобылку. Эта была та самая кобылка, с которой у нее завязалась драка. Поначалу они лишь спорили и бранились, но со временем их споры из обыкновенных превратились в дружеские, и тогда они даже начали вместе ходить по домам после школы.       — Очень слащавая история. Не находите?       — Мне было тогда все равно, потому что Гарде нашла для себя первого друга.       — А вы?       — Я была ее наставницей, что-то вроде тети или старшей сестры.       — Ясно.       — И это еще не всё, самое удивительное, что эта пони не была подлинной аристократкой. Ее родители были аристократами, но она была приемной и поэтому считалась простушкой, но даже несмотря на это Гарде увидела в ней равную себе.       — И как же звали ту пони?       — Санрайз Лили.       — Вот оно что, приемная дочь маркиза и маркизы Санрайз. Не они ли владельцы и благотворители этого дома престарелых?       — Всё так, именно поэтому я сюда и переехала. Они одни из немногих аристократов, что не забыли о том, что они всё еще обыкновенные пони, просто со звучным именем. Вся заслуга по перевоспитанию Гарде принадлежит их дочери, Санрайз. Она спустила ее с небес на землю и показала, что лучше уметь искать общий язык со всеми, чем заставлять их преклоняться перед чужим превосходством. К сожалению, это и стало поворотным моментом в этой истории. Во время своего подросткового возраста Гарде сильно изменилась, ведь в этом возрасте ничего так сильно не влияет на пони, как ее окружение, в частности, друзья. Она стала куда ласковей, приземленней и добрее, начала ценить кого-то не за его происхождение, а за личностные качества, начала стыдиться прошлой себя. Как вы догадываетесь, ее родителям эти перемены не понравились. Они совершенно перестали понимать дочь, начались ссоры, скандалы, взаимная ненависть.       — Ни одна семья не обходится без ссор.       — Только это уже была не семья. Гарде не хотела причислять себя к ним, она стыдилась подобного поведения и ненавидела их всех.       — И как все это связано с ее смертью от рук похитителя?       — Никак.       — Никак? Зачем же вы мне тогда всё это рассказали?       — Рассказ важен. Но дело в том, что Гарде не мертва.       — Г-жа Пинч, вы понимаете, что вы говорите?       — Я прекрасно всё понимаю и говорю вам с чистой душою и ясным умом: Гарде никто не убивал!       — Но что тогда произошло?       — Однажды я случайно подслушала, как она и Лили обсуждали жеребцов, и Гарде упомянула, что она уже встречается с одним, кажется, его звали Блайндинг Лайт или Брайт Глоу. Простите, не помню, какое имя я тогда расслышала.       — Мне все равно, как его зовут, лучше продолжайте историю. — со странным раздражением в голосе сказала Миднайт.       — Хорошо. Она сказала, что они встречаются уже около трех месяцев и что она должна сказать ему нечто важное. Ох, маркиза бы убила ее, если бы услышала, что она говорит с такой любовью в голосе об обыкновенном жеребце, и это знала не только я, но и Буллфинч. Ах, Буллфинч, противный мальчонка, он всегда ненавидел и завидовал своей старшей сестре. Я уверена, что в тот вечер он тоже подслушивал их и рассказал обо всем родителям.       — Я готова в это поверить.       — Правда?       — А почему нет? Одним камнем он бы прикончил двух птиц: окончательно погубил бы отношения родителей с сестрой, получив всё их внимание и обожание, и лишил бы сестру права на первородное наследство.       — А ведь и правда, после этого он стал единственным наследником.       — После чего?       — После той последней ссоры. В этот же вечер ухажер Гарде решил пробраться к ней в комнату тайком под покровом ночи, по всей видимости, она его пригласила, чтобы сказать то самое важное. Но он не успел до нее дойти тогда, его встретили маркиз, Булфинч и привратник.       — Вам и это известно? Тоже случайно подслушали?       — Нет, я намеренно хотела проследить за ним и понять, не угрожает ли Гарде опасность. Тогда ночью я увидела молодого жеребца лет 18–20, его белая шерсть и голубая грива хорошо маскировали его среди облачных конструкций во тьме, лишь красные глаза иногда поблескивали в лунном свете. Но в ту ночь он так и не встретился с Гарде, как я уже сказала, на него вышел маркиз. Поначалу он хотел подкупить его, но, на мое удивление, тот оказался, сказав, что любит Гарде сильнее денег. Тогда привратник просто избил бедолагу до полусмерти, и маркиз пригрозил, что, если он не уберется из Клаудсдейла за сутки, то он лично оплатит ему место на кладбище. Видимо, свою жизнь он любил больше, чем Гарде, потому что потом я его больше никогда не видела и ничего не слышала о нем.       — Ну что ж, у него есть хоть какое-то оправдание своему поступку. А что с Гарде?       — Она ничего не знала. Я хотела ей рассказать, но не успела. На следующий день началась очередная ссора. До Гарде дошли слухи о побеге ее особого пони, и еще, как назло, маркиза завела свою пластинку про якшания с чернью. Дела были настолько плохи, что подожженная пороховая бочка была бы стабильнее этой ситуации. И в тот самый момент она и произнесла те роковые слова: «Знаешь что, мама? Подавись своей дворянской гордостью, потому что я беременна! Беременна от своего любимого пони, и не от породистого жеребца, а от обычной «черни», как ты их называешь». Все собравшиеся ахнули и замерли в исступлении. Новость о беременности Гарде меня обрадовала, хоть меня и беспокоило то, что она забеременела в таком раннем возрасте, не прошло и полугода с тех пор, как ей исполнилось 17. Глаза маркизы в тот момент нужно было видеть, они налились кровью и звериной ненавистью, и взгляд Гарде был не менее свирепым и пугающим. Они сцепились друг с другом в драке, прежде чем их успели остановить. Лишь когда они скатились с лестницы, их растащили. Точнее, оттащили маркизу от Гарде, к самой Гарде на помощь пришла только я.       — Это... ужасно. — с печалью и сдержанной злостью еле слышно произнесла Миднайт.       — Ужасно не то слово, маркиза старалась бить ее в живот, чтобы избавиться от ненавистного жеребенка любым способом.       — Что?! — воскликнула Миднайт, вставая из-за стола и заставляя Пинч вздрогнуть. — Эта гадина! Эта тварь. Она... — усмирив свой гнев под любопытными взорами пожилых пони, она вновь села за стол. — Извините за эту сцену. — холодно проговорила она.        — Не извиняйтесь. Любой поймет, как это низко и бесцеремонно. Хвала Селестии, что ей хватило сил и выдержки не пропустить ни одного удара.       — Хвалить Селестию тут не за что. — вновь холодно, сказала Миднайт. — Что было дальше?       — После того как я помогла ей подняться, она сплюнула кровь с разбитой губы и вновь одарила родителей этим злым взглядом и сказала: «Я ухожу и не вернусь. Я не позволю вырасти своему жеребенку в подобной семье и превратиться в отродье вроде тебя, Табия!». Маркиза тоже не осталась в стороне и выкрикивала проклятья вслед дочери, называла ее «мерзавкой», «потаскухой» и «позором». Гарде ушла, мне запретили идти за ней вдогонку. Маркиз пригрозил мне, что если кто-нибудь узнает о произошедшем здесь, то я потеряю не работу, а жизнь. Я, естественно, испугалась и не смогла заставить себя пойти за ней или рассказать кому-либо. Меня до сих пор гложет это чувство вины за то, что я ничего не смогла тогда сделать для Гарде. — глаза Пинч намокли, но слез она не пустила.       — Вы не виноваты, я уверена, что она бы не хотела, чтобы вы ввязывались в это.       — Как странно, я почему-то уверена, что она так бы мне и сказала. Она любила всегда и со всем разбираться своими силами. У вас с ней одинаковый ход мышления.       — Это не так. — с тоскою в голосе сказала Миднайт, отводя взгляд в сторону.       — Не прибедняйтесь, между прочим, вы и внешне очень на нее похожи. — Миднайт слегка улыбнулась от ее слов. — И после этого пришло известие о ее смерти?       — Да! Но главное, что не было никакого расследования или чего-то подобного. Просто объявили в розыск, а вечером этого же дня ее якобы нашли мертвой, и дело закрыли, назвав нерешаемым.       — И вы не поверили?       — А как же тут поверить, если даже гроб заносили в семейный склеп закрытым? Я долго не верила, что она погибла, но пара страшных мыслей преследовала меня по этому поводу. Сначала я подумала, что она не выдержала и покончила с собой, но всю ситуацию выставили как убийство, чтобы не портить образ семьи. Правда, эта мысль почти сразу отпала, когда я вспомнила, с каким рвением она обещала вырастить достойного жеребенка. Такая кобылка, как она, ни за что бы не нарушила это слово, я это сердцем чувствую.       — А какая вторая мысль?       — Что ее собственная семья заказала ее убийство. И эта мысль прочно укоренилась в моей голове и пугала меня до мурашек, потому что я чувствовала, что они на такое способны, эти дьяволы.       — И что же заставило вас отказаться от этой мысли?       — Я случайно увидела ее в парке с жеребенком.       — Как?! Когда?       — Примерно через четыре года после случившегося.       — Это точно была она?       — Да, я узнала ее по кютимарке. Она у нее была в виде ферзя цвета слоновой, почти как у маркизы Табии, но у той шахматный король рыжевато-багрового цвета. Это точно была она, хоть и немного изменившаяся, она отпустила гриву и, кажется, начала завивать ее.       — Завивать? Разве она не вилась у нее от природы?       — Это так важно?       — Просто интересно. Мало ли какая деталь пригодится в этом деле.       — Это вряд ли будет важной информацией. Думаю, она завивала ее ради жеребенка. У самой Гарде грива была скорее волнистой, но у ее особого пони были пышные кудри, и жеребенок явно унаследовал их от него.       — Вы правы, это действительно бесполезная информация. — сказала с раздражением Миднайт, прикусывая перо от досады. — И вы что же, пытались разузнать, как живется ей и ее дочке? Простите, мне кажется, вы упоминали, что это была кобылка.       — Нет, я не помню, чтобы я так говорила.       — Тогда мне просто послышалось, я ошиблась.       — О нет, вы не ошиблись, у нее и вправду была кобылка, голубые кудри и красные глаза, как у отца, и розовый мех, более нежного цвета, чем у матери. Такая милая, а какие пухлые у нее были щечки, просто очаровашка. Я не рискнула подойти к ней тогда, я не хотела напоминать ей лишний раз о матери и брате. Тем более что я видела, какой она счастливой была, когда играла со своей дочуркой.       — Значит, это всё, что вы знаете? — констатировала Миднайт, срубая последнюю шашку Пинч.       — Да.       — И имя ее дочери, или жива ли она по сей день, вам тоже неизвестно?       — Нет. А вам что, тоже ничего неизвестно?       — Я не могу вам ничего сказать раньше времени. Могу лишь пообещать вам, что семья Ноктилусент получит по заслугам. И поверьте мне, смолчать о таком не выйдет.       — Надеюсь на это. Надеюсь, что каждому воздастся по заслугам.       — Будьте уверены, если высшие силы не собираются воздать им по заслугам, то это сделаю я.       — Я буду ждать и надеяться на справедливость.       — Спасибо большое за ваш рассказ, я уверена в его подлинности, ибо те чувства, которые вы вложили в него, искренни. Я могу сказать это наверняка, ибо в первую очередь я научила себя отличать ложь от правды. Если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится от меня, то обращайтесь без стыда и стеснения. — Миднайт протянула зажатую в перьях визитку Пинч.       — Может, придете на следующей неделе, чтобы вновь сыграть с нами в лото? — сказала старушка с легкой улыбкой, принимая визитку.       — Думаю, что я найду время для этого. — с такой же легкой улыбкой ответила Миднайт.       Выходя из дома престарелых, Миднайт сделала глубокий вдох разряженного вечернего воздуха. Выдох ее был усталым и грустным.       — Гарде Кинчесс... Хех, все же Морнинг Глоу идет тебе куда больше мама. "Как бы могли сложиться наши судьбы, если бы не они? Сомнений быть не может, за всё то, что они сделали с тобой и пытались сделать со мной, я отплачу им сполна. Не разрушить эту семью, не погубить этот проклятый род - значит очернить светлую память о тебе и всех твоих лишениях ради меня. Похоже, что ты сама предрекла судьбу своего рода, бабушка Табия."