С наилучшими пожеланиями от герцога О, графа В и маркиза С

      Признавать правоту Алвы было до раздражения неприятно, безрадостно думал Дикон. Он столкнулся с Вороном на лестнице аккурат после завтрака. Путь Дикона привычно лежал в библиотеку особняка, Алва же при полном параде направлялся во двор.       – Удивительная для юноши вашего возраста тяга к знаниям. Такими темпами к окончанию вашей службы из вас получится прекрасный сьентифик, а не герцог, – редкие, но неизменно насмешливые комментарии эра Дикон ненавидел всем своим сердцем. Не сами комментарии, нет, а свою невозможность ответить на них. Хотя иногда он делал себе поблажки и всё-таки отвечал, как в этот раз, например.       – К сожалению или к счастью судьба распоряжается нашими жизнями не спрашивая у нас на то разрешения, господин Первый Маршал, – изо всех сил притворяясь Валентином, невозмутимо ответил Дикон, оглядываясь на стоящего на пару ступеней ниже него Алву.       – На судьбу сетуют либо глупцы, либо трусы, – усмехнулся Алва. – Иные же, берут её за горло.       – И всё же я стал герцогом в одиннадцать лет, – ядовито процедил Дикон, еле слышно хмыкая. – Знание о том, что в те года я был достаточно глуп или труслив для того чтобы не предотвратить смерть отца – бесценно, господин Первый Маршал. Благодарю вас.       Алва сделал медленный и глубокий вздох, неотрывно глядя на Дика своими проклятыми синими глазами, впрочем, не производя на своего оруженосца никакого особенного впечатления. А ведь это первый раз, когда Дикон заговорил о своём отце в присутствии его убийцы. Ричард совершенно не понимал, что он чувствует по этому поводу. Разумеется, что-то он чувствовал, но вот что именно он не знал. Определённо злость, вот только на кого? На отца, которому как раз-таки хватило глупости поднять мятеж, или на Алву, правого или неправого, а отца убившего? Ответа у Ричарда не было. Однако, одно он знал точно: от Алвы ему совершенно ничего не нужно. Ни его злости, ни его колких насмешек над Людьми Чести, ни, упаси Лит, извинений. Он даже задеть его словами не хотел, лишь заткнуть.       Алва молчал, эмоции Ричарда не исчезли, но утекли как вода в песок. Первый Маршал явно ждал продолжения, прямых обвинений в убийстве, а возможно и вызова на дуэль, но Дикон не был достаточно глуп для подобного. Также как он и не был достаточно труслив, чтобы не спросить:       – Вы что-то хотели обсудить, господин Первый Маршал? – чуть склоняя голову и глядя на Алву сверху вниз, предельно вежливо поинтересовался Ричард.       – Ваши занятия с мэтром Канэ начнутся со следующей недели, – как ни в чём не бывало ответил Алва, но тут же добавил уже удаляясь. – Как видите, я выполняю свои обязанности в качестве вашего опекуна.       – Благодарю, господин Первый Маршал, – раздражённо бросил ему в спину Дикон.       Новости и вправду были хорошие, Ричард любил учиться, но вот кое в чём Ворон был прав. Сидя в особняке днями напролёт занимаясь в библиотеке или с мэтром достойным герцогом он не станет. Ричард медленно но верно превращался в книжного червя, совершенно позабыв о фехтовании, верховой езде, стрельбе, без которых ему не обойтись если вдруг ему случится оказаться на войне.       – В Торке такой проблемы не возникло бы, – пробормотал себе под нос Ричард, а потом встряхнул плечами и решительным шагом направился в свою спальню, на ходу стягивая с себя колет.       В поединке с Эстебаном ему просто повезло – Колиньяр растерялся из-за использования Диконом левой руки, в следующий раз победа будет за другом, в этом у Ричарда не было ни малейших сомнений. В конце концов Эстебан единственный сын и наследник герцога и Дикон прекрасно осознавал, какие усилия приложил его отец для обеспечения сына всем самым лучшим начиная от дорогого линарца и заканчивая его образованием будущего герцога. Ричард бы солгал сказав, что совсем не завидует Эстебану.       Скинув колет на застеленную кровать и подхватив шпагу Дикон тут же вышел из комнаты и направился во двор, благо Алва уехал. Да, противника для тренировки у него не было, но отрабатывать приёмы ему это не помешает. Позже он возможно сумеет договориться с Валентином и Эстебаном, а пока что придётся работать с тем, что есть.       Обучавший его фехтованию в Надоре капитан Рут старался изо всех сил, прекрасно понимая, что после смерти отца Ричарда вариантов у юного герцога немного. Дикону считай повезло, что его не запретили обучать обращению со шпагой вовсе, как хотел дядюшка Эйвон, но матушка настояла… Как бы там ни было, благодаря капитану Руту из Дикона вышел сносный фехтовальщик и вместе с этим, что немаловажно, весьма опасный противник в уличной драке, что в Надоре было более полезно в решении вопросов с деревенскими или разбойниками. Также капитан Рут научил Ричарда, что иногда лучше выстрелить в противника из пистолета или пырнуть его ножом, нежели выплясывать вокруг него пируэты со шпагой. Благородство – удел благородных, и не всегда соперники будут соответствовать.       В Лаик же с фехтованием дела обстояли куда лучше, да и Ричард был весьма способным учеником, особенно с Эстебаном в паре…       – Гляди, Олень на ногах еле держится, под колено стукни и шлёпнется, – усмехнулся Эстебан в один из немногих поединков после их недодраки за титул Сузы-Музы. Ричард запомнил, но не обернулся, следя за шпагой Эстебана. – Он всегда так стоит, руки делом заняты, а ноги… Честное слово, Олень на льду.       – Берто будто бы не знает куда вторую руку деть, – еле слышно хмыкнул Ричард, отражая удар.       – Кэналлийцы, – закатил глаза Эстебан, отступая на шаг. – Привык драться двумя клинками.       – Норберт пытается рубить шпагой точно палашом, – нападая, прошипел Ричард, скрещивая с другом шпаги.       – Йоганн дубасит Паоло как будто у него в руках не шпага а шестопёр, но чтобы его победить и стараться не надо, – в той же манере ответил Эстебан, пытаясь отбросить от себя Дика. – Того гляди подхватит какой-нибудь насморк и свалится.       Обсуждать однокорытников точно они им двоим и в подмётки не годятся было весело. К тому же таким образом они указывали друг другу на ту или иную существенно преувеличенную в рассказе слабость других унаров. Каждая такая подмеченная деталь могла стать залогом победы над соперником. Тот же самый Савиньяк стоял вполне себе нормально, просто имел привычку во время поединка далековато отставлять левую ногу, а Алберто лишь пару раз шевельнул пальцами левой руки в районе бедра, точно пытаясь нащупать рукоять.       А ведь именно Эстебан подсказал Валентину эту маленькую особенность Арно, благодаря которой Спрут не только одержал победу в экзаменационном поединке с Савиньяком, но и совершенно неожиданно для всех свалил его с ног, самым унизительным способом приставив шпагу тому к горлу.       Ричард прекратил упражнения лишь окончательно вспотев. Убрав шпагу и смахнув с лица свисавшие мокрыми патлами волосы, Дикон услышал знакомые шаги и обернулся. Хуан приближался к нему с полотенцем в одной руке и кружкой воды в другой.       – Спасибо, – утомлённо улыбнулся Ричард, залпом выпивая предложенную воду.       – Ваша техника неплоха, – признаться заявление Хуана скорее удивило, нежели обрадовало, пусть лесть ему и была несвойственна.       – Да практики маловато, – поморщился Ричард. – А без неё и говорить не о чем.       – Правая или левая рука удобнее? – принимая пустую кружку и подавая полотенце поинтересовался Хуан.       – Одинаково, просто правая привычнее, – пожал плечами Дикон, вытирая мокрые от пота лицо и шею.       – Зато левая естественнее, – Ричард лишь кивнул, в конце концов он переученный левша.       – Дрались с оружием тяжелее шпаги?       – С дедовским палашом, ещё пробовал клеймор, – вспоминая старинный двуручный меч точь в точь с витража святого Алана, который он нашёл в оружейной.       – Интересуетесь оружием предков? – одобрительно поинтересовался Хуан.       – Всё оружие имеющееся в Надоре принадлежало моим предкам, – хмыкнул Ричард, шпага которого была той самой с которой его отец выступил против Рокэ Алвы на дуэли… Дикон задумался. – Вы фехтуете?       – Фехтую, – поджимая губы в еле заметной улыбке ответил домоправитель. – Вот только не совсем так как принято в Талиге.       Вероятно глаза Дикона тут же загорелись от озарившей его разум идеи. Как он раньше об этом не подумал, Хуан же кэналлийский дворянин и домоправитель столичного дома соберано Кэналлоа, разумеется он умеет обращаться с оружием.       – Хуан, – счастливо улыбнулся Дикон. – Не откажете мне в просьбе присоединиться к моим тренировкам?       – Почту за честь, дор Рикардо, – чуть склонив голову ответил Суавес.       Фехтовать они условились рано утром, до завтрака, после которого Ричард возвращался к своим занятиям в библиотеке. Три дня всё шло замечательно и Дикон понятия не имел знает ли об их тренировках Алва и если знает, какие у него мысли на этот счёт. А потом в особняк на улице Мимоз явился тот кого Ричард уж точно не ожидал увидеть, по крайней мере без приглашения.       До обеда оставалась пара часов, Алвы в особняке к этому времени как обычно уже не было и Ричард, довольный утренней тренировкой расслабленно читал сонеты Веннена устроившись на подоконнике библиотеки. Шаги Хуана он узнавал почти мгновенно, как и лёгкую походку Ворона.       – Дор Рикардо, к вам посетитель, – Ричард тут же вскинулся, аккуратно закрывая книгу. Он ужасно устал ждать вестей от друзей и понадеялся, что наконец-то дождался.       – Кто?       Хуан молча передал ему запечатанную записку. К сожалению на печати не обнаружилось ни спрута, ни медведя, лишь секира и дубовая ветвь… Лараки? Неужели кузен.       – Где?.. – растерянно спросил Ричард, вертя записку в руках и не решаясь открыть.       – Виконт Лар ожидает вас у ворот, – поджав губы ответил Хуан. По его реакции Ричард понял, что посетитель ожидает там отнюдь не потому что кэналлийцы не посчитали нужным его пригласить.       Медлить было глупо и Ричард сломал печать, быстро пробежался глазами по аккуратно написанным, секретарским, строчкам. Приглашение в таверну на петушиные бои. Странно… Ричард хмыкнул, перечитывая послание ещё раз. Неужели кузену нечего передать ему из дома и тот действительно желает встретится с ним… вот так. Последний раз Ричард видел своего кузена ещё до отцовского мятежа.       – Что мне ему передать? – выводя Дика из задумчивости спросил Хуан.       – Ничего… – встряхиваясь пробормотал Ричард. – Я встречусь с ним, прикажите седлать Баловника.       – Как пожелаете, дор Рикардо.       Встречаться с кузеном решительно не хотелось, но хотя бы один раз показаться надо было. Мол вот он, жив-здоров и по-прежнему позорит весь славный род Окделлов.       Перед тем как спуститься во двор Дикон зашёл в спальню, захватил с собой деньги, шпагу и пистолет, который Хуан отдал ему из оружейной соберано. Мол негоже дворянину и без пистолета. А Ричард только рад, ведь морисский пистолет был в разы лучше чем тот, что остался у него в Надоре. Надев шляпу герцог Окделл вышел встречать родственника.       Кузена Ричард не узнал. Вместо тощего, казавшегося девятилетнему Ричарду таким высоким, парнишки на него смотрел упитанный молодой человек почти на голову ниже него самого. Семь лет без овсянки на воде сделали своё дело.       – Дик! Это я, Наль Ларак, узнаёшь? – натянуто улыбаясь помахал ему кузен, со своей лошади.       Баловник заупрямился, не желая выходить за ворота особняка. Как же Ричард его понимал в этот момент.       – Узнал конечно, – с улыбкой тут же соврал Ричард. – Давно не виделись.       Кузен было улыбнулся ещё шире, но будто спохватившись принял серьёзный вид. Ричард не меняя выражения лица лишь вопросительно вскинул бровь, выжидая.       – Нас уже ждут, – промямлил кузен, отчего-то не встречаясь с Ричардом взглядом.       – Кто? – жёстко спросил Ричард, уставившись на кузена. Только этого ему не хватало, уж лучше бы и вправду в таверну поехали.       – Ричард, прошу, отъедем, – нервно косясь на ворота особняка произнёс Наль.       Ну нет, так не пойдёт. Ричард злобно усмехнулся. Кузен явно боялся, что их подслушают, Ричард же был в этом уверен, а возможно даже и проследят, вспоминая хмурый взгляд провожавшего его домоправителя, подумал герцог Окделл. Вот только Лараку об этом знать было совсем не обязательно.       – Либо говоришь сейчас, либо убираешься восвояси, – тихо, с явной угрозой в голосе произнёс Ричард. Дядю он не любил, не сказать ещё хуже, кузен тёплых чувств в нём тоже не вызывал.       – Дик! – поражённо воскликнул Наль, точно в попытке приструнить зарвавшегося ребёнка.       Ричард оглядел такую же упитанную, как и её хозяин, кобылу Наля и подумал, если он прямо сейчас выстрелит в воздух Баловник выдержит, а вот кузена лошадь точно скинет.       – Хочешь упасть с коня? – усмехаясь от невольного подражания Алве, светски поинтересовался Ричард.       Судя по враз побледневшему лицу кузена, Ричарду удалось достичь желаемого эффекта.       – Мне повторить свой вопрос?       – К-который?       – Зависит от того как быстро ты ответишь на первый, – пожал плечами Ричард.       – Нас ожидает граф Штанцлер, – чуть ли не на всю улицу выпалил кузен.       Дикон устало прикрыл глаза. Закатные твари, как он сразу не вспомнил о давнем «друге семьи» и по совместительству кансилльере Талига, которого постоянно поминал дядюшка Эйвон. Весело, хотел поговорить с кардиналом, в то время как с ним самим прямо-таки жаждет увидеться кансилльер. Даже посыльного своего за ним прислал. Интересно было бы понять, как много кансилльеру известно о Ричарде…       – Веди, – немного подумав кивнул Ричард.       Что бы ни сказал ему кансилльер хуже уже не будет, а уж как вести себя с ним Ричард сообразит на месте, а до этого он намеревался хорошенько расспросить Наля по дороге. Узнать, как поживает его семья и – что немаловажно – что конкретно его семья говорит о нём.       Как оказалось до столицы вестей о Ричарде дошло ничтожно мало. Никаких упоминаний о том, что он позорит благородное дело Людей чести или его лояльности правящему монарху… Судя по всему матушка Ричарда решила уберечь Наля от самых постыдных фактов биографии сына, поведав ему лишь о его отвратительном характере и вопиющем неуважении к старшим. Из-за этого почти половину пути к кансилльеру Ричард преодолел слушая увещевания Наля убеждающего его вести себя прилично в присутствии эра Августа.       Писем из дома не было. Ни от матушки, ни от дядюшки, не говоря уже об Айрис. Отчего-то молчание семьи ранило его слишком сильно.       Графа Штанцлера Ричарду уже доводилось видеть несколько раз. В первый раз – в день Святого Фабиана, во второй раз – на дне рождения Её Величества. Полноватый, с отёчным лицом и мелкими, зорко глядящими глазками, кансилльер напоминал убитую им жирную лаикскую крысу. Дикон с трудом не дёрнулся вспоминая мерзкий хруст и влажное чавканье под сапогом. Таким Штанцлер Ричарда и увидел, с несчастным лицом и нахмуренными бровями.       – Дикон! Как же ты вырос, мальчик мой… А как похож на отца! Настоящий рыцарь… Жаль… Ох, как жаль… Такая потеря!       Ричард поджал губы. У совершенно незнакомых ему Людей Чести традиция приветствовать герцогов детскими прозвищами? Сначала Ларак, теперь Штанцлер. Даже Эстебан во времена их взаимной неприязни не позволял себе подобной бесцеремонности.       – Ну что же это я, прости старика за сентиментальность, – всплеснул руками Штанцлер указывая на кресло напротив. – Садись, мальчик мой.       Садиться не хотелось. В кабинете небольшого городского дома пахло затхлостью и болезнью. И кошкин Наль наотрез отказался от предложения Ричарда зайти вместе с ним, мол приглашали только герцога Окделла, и он не смеет напрашиваться.       – Благодарю, граф Штанцлер, – постаравшись улыбнуться ответил Ричард, опускаясь на самый край кресла с прямой, точно палка спиной.       – Зови меня эр Август, – покачал головой кансилльер, на губах его расцвела живая улыбка, а вот глаза подозрительно оглядели Ричарда, точно разглядывая во что он одет. – Синее и чёрное…       Ричард подавил в себе желание оглядеть свой наряд, но всё равно поморщился. Алву в этом доме не жалуют, это точно. Впрочем, не сказать, что сам Дикон был от него в восторге.       – Понимаю-понимаю, служить убийце отца… – тут же заворковал Штанцлер, судя по всему удовлетворённый реакцией юноши.       Ричард удивился, неужели и не спросит ничего? Ричард поднял голову встречаясь с цепким взглядом кансилльера. И вот что сказать на это не ясно. Поблагодарить за сочувствие? Так ведь и не сочувствовал ему никто. Посетовать на Алву? Так ведь в сущности и сетовать-то не на что. Ричард открыл было рот, да тут же и закрыл, снова склоняя голову. Впервые за последнее время ему нечего было сказать.       – Ты должен терпеть, мальчик мой, чего только стоит твоя драка в Лаик, тебя ведь могли исключить… А ведь все мы терпим… Её величество, твоя матушка, Эйвон и Реджинальд, а я и вовсе…       – Терпение – кольчуга сильного, – себе под нос произнёс Ричард, обрывая Штанцлера на полуслове окончательно осознавая для чего его вызвали сюда. Никто не собирается сочувствовать ему, напротив, Штанцлер хочет чтобы он сочувствовал всем им. Бедной королеве, матушке, эру Августу и конечно же, несчастной Великой Талигойе.       – Да, верно! – неожиданно оживился Штанцлер не почувствовав насмешки в тихом голосе Ричарда. – Эгмонт постоянно это повторял.       Ещё бы. Повторял, терпел, но ничегошеньки не делал. Запустил замок, здоровье детей и всю свою провинцию, ведь с этим можно потерпеть, а с восстановлением Великой Талигойи нельзя.       На душе стало мерзко и тоскливо. Ричард сцепил лежащие на коленях руки. Разговаривать со Штанцлером больше не хотелось. Терпение закончилось.       – Я понимаю твою скорбь, но ты должен быть сильным, – наклоняясь ближе, внушал Штанцлер. Ричард отшатнулся, но Штанцлер воспринял это действие разумеется по-своему. – Конечно, ты герцог, а не трепетная эрэа, прости больного старика. Давай поговорим о чём-нибудь другом. Я видел тебя во дворце, как тебе он понравился? А что насчёт Их Величеств?       Дикон вскинул брови. Штанцлеру действительно интересно его мнение насчёт дворцовых интерьеров? А вопрос насчёт правящей четы? Как на него вообще можно ответить отрицательно и не схлопотать за это?       – Дворец прекрасен, эр Август, как и приём, но я покинул его довольно рано, – как можно дипломатичнее ответил Ричард, намеренно игнорируя вопрос о короле и королеве.       – Её Величество спрашивала о тебе, – доверительно произнёс Штанцлер, вновь возвращаясь к этой теме.       – Почему? – выпалил Дикон, искренне не понимая с чего бы королеве интересоваться им.       – Ох, не мне её спрашивать… – отмахнулся от его вопроса Штанцлер. – Она чудесная девочка, с нежным сердцем… Прекрасная голубка оказавшаяся в золотой клетке. Её душа болит за всех Людей Чести, а за тебя в особенности, Дикон. Несчастная девочка.       Девочка? Дикон нахмурился, вспоминая бледную молодую женщину сидящую на троне в тяжёлых шелках и с пепельными волосами в сложной причёске. Она то и дело тяжело вздыхала, поглядывая то на мужа, то на присутствующих в зале, на каждого в отдельности. Катарина Оллар казалось абсолютно несчастной… Казалась. Ричарду сразу не понравились её уж слишком частые и нарочито глубокие вздохи. В тугом корсете, дающем родившей троих наследников королеве осиную талию, никто не спорит, дышать сложновато, но изображаемое ею уж слишком напоминало грудную болезнь… Вот только с ней глазками не постреляешь, да и сознание терять королева не спешила. А Ричард в этом разбирается, сам полжизни мучался, а Айрис до сих пор мучается. Дальше – больше. Королева вовсе не выглядела болезненной эреа, изящной, да, но не слабой здоровьем. Впрочем, не его это дело, конечно, вот только ещё и это совершенно странное признание Штанцлера…       Ричард сжался не понимая чего от него хотят. А чего-то явно хотели. Ещё и Людей Чести вместе с королевой приплёл этот «больной старик». Хорошо рассуждать о Великой Талигойе с короной Олларов на голове.       – Если сможете, эр Август, – медленно подбирая в голове слова произнёс Ричард, так как пауза в их разговоре слишком уж затянулась. – Передайте Её Величеству, что я не стою её волнений.       – В этом всё величие Окделлов! Скромность ваша главная добродетель… Но в этой ситуации я согласен с Её Величеством всецело, в конце концов ей есть о чём переживать, после этой истории с этим несчастным мальчиком, Приддом…       Ричард заинтересованно вскинул голову. Приддом? Он говорит о старшем брате Валентина, Юстиниане? Ричард знал лишь что юноша погиб, Валентина он не спрашивал, не хотел бередить свежую рану… Но при чём здесь сам Ричард?       – Вы имеете ввиду Юстиниана Придда? – поддерживая разговор уточнил Дикон.       – Да-да, я говорю о Джастине, – тут же закивал Штанцлер. – Возможно ты уже слышал о нём?       – Лишь то, что он погиб юным, прошлой зимой на охоте.       – Он не погиб, – решительно заявил Штанцлер окончательно сбив Ричарда с толку. – Убит, собственным же отцом.       Ричард застыл, внезапно ему стало очень и очень холодно. Вальтер конечно способен на всякую подлость, но на убийство родного ребёнка… Ричард не верил. Не хотел верить. Но Валентин… Дикону вспомнилось бледное, с покрасневшими от мороза щеками и носом, лицо друга и странный вопрос: «Вы ненавидите моего отца?». На утвердительный ответ Ричарда он как ни в чём не бывало ответил: «Понимаю». Возможно ли это? Ричард не знал что и думать.       – П-почему? – запнувшись, дрогнувшим голосом спросил Ричард и тут же пожалел о своём вопросе. Не Штанцлеру он должен его задавать, а Валентину. Это его семья, его отец и брат. И даже если Валентин отвечать откажется – он будет в своём праве. Разносить сплетни, перемывать кости мёртвому юноше – жестоко. Не только по отношению к Юстиниану, его Ричард совсем не знал, но к Валентину в первую очередь. Он не заслужил такого.       – Я надеялся, что нам никогда не придётся вести этот разговор, – покачал головой Штанцлер. Ричард подавил в себе желание выплеснуть вонючую дрянь из чашки Штанцлера ему же в лицо. – Молодых юношей часто привлекает… кхм… запретное. И юный Джастин не исключение. Бедный мальчик. Сколько таких ещё было, жертв Алвы… Сначала Её Величество, теперь ещё и Джастин Придд…       Руки Ричарда затряслись. Что старый дурак мелет… Какая королева, какие жертвы. Куда исчез Вальтер Придд!? Откуда взялся Ворон!?       – Он служил порученцем Алвы… Маршал развратил его, бедного мальчика…       Тошнота подкатила к горлу. Ричард прикрыл рот. Ну нет, на подобное он не соглашался. Сначала сыноубийство, потом гайифские наклонности Алвы, да ещё и с братом Валентина. Ричард по-собачьи тряхнул головой, зарываясь одной рукой в волосы.       – Эр Август, я не думаю, что я… – Ричард чуть было не сказал «хочу», но никого в этой комнате не волновало чего он хочет. – Не думаю, что мне следует знать это.       – Я понимаю, Ричард, – если он ещё хоть раз скажет слово «понимаю», Дикон пустит ему пулю промеж глаз. – Жизнь не старинная баллада. Мужайся! Ты должен знать, что тебе грозит!       Что ему грозит!? Что!? Смерть от руки отца или постель Алвы? Отец его мёртв, а Алве он интересен не более мухи окончившей жизнь в его бокале с вином. Всего-то досадная мелочь.       – Алва жесток. Наигравшись с мальчиком он послал его семье полотно изображающее Марка и Лакония… Вальтер как мог старался скрыть позор, но… Он не мог допустить, чтобы позор Джастина коснулся других его сыновей.       Ричард вскочил с места, чуть не опрокинув кресло. Злость съедала его изнутри. Сердце разрывалось от боли за Валентина. К лиловым тварям этого Штанцлера, чтоб его коты Леворукого задрали.       – Дикон, мальчик мой, с тобой всё хорошо?       – Я… – вскинул руку Ричард, призывая мерзавца к молчанию. Пара глубоких вздохов и Ричард взглянул в его бесстыжее лицо. Оно выражало беспокойство и участие. Дику стало горько. Махнув рукой он ринулся к выходу из кабинета, игнорируя бросаемые ему в спину возгласы Штанцлера.       На выходе из дома кансилльера он столкнулся с чинно ожидающим его кузеном. Грубо вцепившись в пухлое плечо Наля Дикон потащил его к лошадям.       – Дикон! Как всё прошло? Что-то случилось? – с трудом поспевая за ним кузен забрасывал его вопросами.       – Ты обещал мне таверну. Мне нужно выпить, – рявкнул на него Ричард, с трудом сдерживая себя, чтобы не припечатать родственничка головой о ближайший каменный косяк.       – Да, да, за такое следует выпить, – будто бы успокаивая самого себя, пробормотал Наль.       Действительно, оскалился Ричард. В конце концов не каждый день его приглашают на тайную встречу сильные мира сего. Даже если они старые и больные извращенцы.       – Едем в «Острую Шпору»? – осторожно поинтересовался кузен, когда они отъехали от дома кансилльера.       – На облезлых петухов я уже насмотрелся, – раздражённо бросил Ричард. Ему нужно было много вина, а лучше касеры, чтобы запить количество влитой в него за сегодня желчи.       – Тогда может поедем в «Солнце Кагеты»? Там подают лучшее мясо. Сначала его вымачивают в вине, а потом насаживают на… – как только речь зашла о еде Наль тут же оживился. Дикон окинул его презрительным взглядом и усмехнулся, кто бы сомневался.       – Сойдёт.       Ехали молча, но стоило подъехать к таверне как кузен вновь вспомнил о еде.       – Кстати, там подают весьма неплохое молодое вино. Конечно, пьянство до добра не доводит, но здесь принято запивать вином…       – Ага, и насаживать на вертел, – усмехнулся немного развеселившийся Ричард. Слова Штанцлера об Алве-мужеложце совершенно непрошено всплыли в голове. Дикон сцепил зубы. – Я всё помню.       Пока кузен хлебал своё молодое вино, попутно заглатывая куски мяса, Ричард наконец-таки заказал себе бутылку «слёз» и сосредоточился на её распитии и на том, чтобы не лицезреть чревоугодие родственника. Вдруг кузен поперхнулся и резко побледнел. Ричард поднял голову и увидел как в таверну завалился никто иной как Эстебан Колиньяр в аквамариновом колете и, судя по всему, с приятелями, приглядевшись он узнал в них баронов Северина Заля и Анатоля Мей, которые вместе с ними посещали Лаик.       – Я должен был об этом подумать, прости меня Дикон. Я даже не представлял, что они… Нам нужно сейчас же уходить, эр Август сказал, что за нами следят… За тобой…       Ричард нахмурился, не понимая что этот дурень несёт. А тем временем Эстебан заметил его и подошёл к их столу, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. Цвета Килеана-ур-Ломбаха смотрелись на Колиньяре весьма непривычно после белой унарской формы, впрочем Ричард и в родных цветах друга ни разу не видел, зато на одном из его пальцев поблёскивал выигранный у Валме в карты перстень с изумрудом.       – Герцог Окделл, – любезно улыбнувшись, кивнул Эстебан. – Какая встреча! Какая честь лицезреть вас здесь! Давайте, расскажите мне, как она поживает?       – Маркиз Сабве, – закатывая глаза протянул Ричард, салютуя ему бокалом. – К сожалению, не имею чести знать о ком вы говорите.       – Как это о ком? О вашей знаменитой Чести! – оскалился Эстебан. Наль тихонечко застонал, в ужасе взирая на Дикона.       – А что с ней? Есть-пить не просит. Пыль я с неё периодически стряхиваю… И кладу обратно на полочку, чтобы не мешалась.       Северин и Анатоль громко заржали, Эстебан же растянул губы в широкой улыбке. Наль сильнее вжался в стул, а когда Эстебан перевёл на него слегка заинтересованный взгляд вовсе вскочил с места и пробормотав что-то о том, что скоро вернётся сбежал.       – Представишь мне своего приятеля? – насмешливо глядя вслед кузену поинтересовался Эстебан.       – Реджинальд Ларак, виконт Лар и, к сожалению, мой кузен… – поморщившись ответил Ричард, размышляя о том, что вообще-то Наль ему двоюродный дядя, ну да какая разница, всё равно же родня.       – Да уж, – нагло усаживаясь на место кузена, покачал головой Эстебан. – Ну и странная же семейка у тебя.       – И не говори, – задумчиво согласился Ричард, вспоминая что там говорил кузен об Эстебане, слежке и о том, что эр Август предупреждал, ещё и вскользь упомянутая Штанцлером драка в Лаик… Дикон кинул осторожный взгляд на Анатоля и Северина думая говорить при них о своих подозрениях или нет. Вообще про эту парочку баронов плохого ему сказать было нечего, в Лаик Дикон с ними просто не общался. – Если честно, я ему совсем не доверяю.       – Всё хорошо, – кивнул Эстебан. – Я тоже не всем своим родственником доверяю.       Справедливо. Вот только что с этим делать Ричард совсем не знал, но в одном сомнений не было, чуть что и Реджинальд донесёт на него Штанцлеру. Каким бы мерзавцем тот не был, а кансилльер, как-никак. И Эстебан, пресловутый «навозник». Если Наль прознает, что они друзья…       – Не откажешься принять участие в ещё одной охоте? – вскидывая брови светским тоном поинтересовался у Эстебана Дикон.       – На кого на этот раз? – довольно осклабился Эстебан.       Ричард задумался.       – Пожалуй на одного ощипанного Петуха, – Колиньяр рассмеялся в полный голос, Анатоль и Северин заговорчески переглянулись почувствовав затевающееся веселье. Определённо Ричард начинал симпатизировать этим двоим. – Думаю, что обдурить его будет не сложнее, чем Свина.       Эстебан легко вскочил на ноги и весьма вовремя, в конце зала мелькнула голова возвращающегося Наля.       – Ну что, товарищи, кто хочет безнаказанно оскорбить Людей Чести?       Северин и Анатоль тихонько рассмеялись каждый в кулак и согласно кивнули, глядя в сторону Дикона. Понятливые ребята, как представится случай нужно будет расспросить Эстебана как он с ними сошёлся. Наль, всё ещё с опаской поглядывая на Эстебана и его компанию, вернулся к столу. Ричард спрятал ответную улыбку баронам за бокалом вина.       – Помнится вы задолжали мне поединок, эр Ришар, – насмешливо протянул Эстебан, точно специально грассируя. Подразумевающееся насмешкой имя прозвучало на удивление красиво, в конце концов Эстебан был родом из Эпинэ, а их родной диалект на слух гораздо мягче талиг и уж тем более старого надорского наречия.       – Ричард, не надо, – неизвестно как став ещё бледнее дёрнул его за рукав Реджинальд.       – Заткнись, – совершенно не притворяясь прошипел ему Ричард, вырывая руку из его хватки. – Вы говорите о выпускном поединке? Помнится я одержал безоговорочную победу, о реванше речи не шло.       – И всё же… – настаивал Эстебан, явно что-то задумав. – Помнится вы играли… не совсем честно.       – Против вас, эр Стефан, по другому нельзя, – в тон ему ответил Ричард, прекрасно понимая как прозвучат его слова для Наля. На деле, Ричард лишь признавал превосходство над ним Эстебана, как фехтовальщика. Кузен пнул его под столом. – Реджинальд, если у тебя судороги, высунь ноги в проход.       – Даже так, – довольно усмехнулся Эстебан. – Тогда нам следует исключить вероятность жульничества. Положимся на удачу. Предлагаю переместиться в «Руку судьбы» и сыграть в кости.       Так значит… Ричард довольно мотнул головой, пряча усмешку.       – Кузен, прошу тебя, подумай о здоровье своей матушки, – причитал неугомонный Наль.       После слов о его матушке Эстебан откровенно заржал как самый настоящий конь, громко и звонко, запрокидывая голову. Дикон нахмурился, а потом вспомнил под каким предлогом он сам отказался от приглашения перенести карточную партию в дом баронессы Капуль-Гизайль… Чудом замаскировав смех за кашлем, Ричард вскинул на ржущего Эстебана слегка слезящиеся глаза и сдавленно произнёс:       – Я согласен, – Эстебан довольно оскалился, но Ричард тут же поднял руку в воздух. – Сначала ужин – потом кости.       – Согласен, – легко согласился Эстебан и обратился уже к Северину и Анатолю. – Присядем?       – Отчего бы и нет? – пожал плечами Северин и взмахнул рукой слуге и потребовал. – Принесите ещё три стула, мы желаем присоединиться к нашим…       – Друзьям? – безмятежно предположил Анатоль, слегка почесав прыщавую щёку. – В конце концов нас с герцогом Окделлом вместе забраковали в день Святого Фабиана, можно считать что Алва выбирал себе оруженосца из нас двоих.       – Ох, Анатоль, – притворно вздохнул Эстебан, опускаясь на принесённый слугой стул рядом с Ричардом, и казалось специально, прямо напротив побледневшего от неожиданного соседства Наля. – Всем ведь известно, что ни один южанин не пройдёт мимо северной внешности – светлых волос и светлых глаз, а ты, уж прости, мало того что родом из Эпинэ, так ещё и темноволос.       Ричард чуть не подавился вином и на этот раз не от смеха. Да что ж такое-то, сколько времени должно пройти чтобы он сумел наконец выкинуть из головы кошкины, вернее Штанцлеровы, мысли о постельной жизни своего монсеньора. Он и знать-то об этом не хотел, а тут все направо и налево начали намекать на его участие в ней.       Эстебан точно почувствовав недовольство Ричарда тем куда зашёл разговор резко отвернулся и крикнул в зал:       – Несите нам две бутылки «Дурной крови» и три порции вашего знаменитого мяса! – А потом, посмотрев на сидевшего с одним лишь вином Ричарда, добавил. – Нет, четыре порции! Я угощаю, раз уж несчастные северные герцоги не могут позволить себе нормальный ужин.       Ричард весело хмыкнул. Ну да, ужин позволить себе не могут, а вот бутылку «Девичьих слёз» – пожалуйста! Резко же упали цены на кэналлийское. Такими темпами Кэналлоа станет беднейшей из провинций.       – Благодарю, – как ни в чём не бывало пожал плечами Ричард. – В конце концов, невежливо отказывать простолюдинам, когда они подносят герцогу угощение.       Эстебан еле заметно шевельнул губами, прикрывая глаза. В эту игру могут играть оба, что поделаешь. Эр Август терпел и ты потерпишь.       – Виконт Лар, вот скажите, чем вы занимаетесь в столице? – сбивая градус напряжения поинтересовался Северин.       – Я!? – вздрагивая взвизгнул Наль, и посмотрел на Ричарда точно в поисках помощи. Дикон сделал вид, что не замечает его умоляющего взгляда и вообще занят переливанием вина из кувшина себе в бокал. – Я…       – По-моему это очевидно, – развёл руками Эстебан. – Его отец – опекун герцога… Прошу прощения, бывший опекун герцога Окделла, Властителя Надора, то бишь виконт является, ой, простите мне мою забывчивость, являлся на деле герцогским сынком больше, нежели сам герцог Окделл! В столицу же его отправил вышеупомянутый папенька и пристроил на… Ну не знаю, на какую-нибудь непыльную службу, просто чтобы было и сын без дела не валандался, клерком или писарем каким, а сам высылает ему деньги на вполне себе безбедное существование, в то время как настоящий герцог Окделл не может себе даже ужин оплатить... Я ни в чём не ошибся?       Ричард поджал губы и опустил голову глядя себе в бокал. Предположения Эстебана попали в самую точку, Наль затрясся рядом с Ричардом и даже попробовал ухватить его за рукав, но Дикон увернулся. Предположения Эстебана были хороши, вот только принадлежали они отнюдь не Эстебану, а самому Ричарду с Айрис и поделился он ими с Колиньяром и Приддом ещё в Лаик…       …Дядюшка Эйвон явно был нечист на руку, он давно это подозревал, а в последний год уверился окончательно – на пару с сестрой составив примерный расчёт доходов и расходов, специально рассчитав повышенный налог для Надора… И хоть так, хоть эдак оказывалось, что дела у Надора должны быть не так уж плохи, как кажется на первый или даже второй взгляд, вот только денег всё равно совершенно не хватало. Замок Окделлов был запущен и беден. А вот небольшой замок Лараков, хоть тоже не блистал богатствами был в прекрасном состоянии, с крепкой крышей и добротными окнами. Вот только доказательств у них не было, а расчётные книги Ричарду никто не предоставил, как бы он не требовал. Их хранили не в Окделле, а в Лараке, и даже их мать к ним ни разу не притрагивалась и в глаза не видела, в конце концов это же не эсператия, чтобы ими интересоваться!       – Выходов несколько, – сидя прямо под елями в лаикском парке и выслушав его рассказ менторским тоном начал Валентин. – Первый и самый простой – дождаться полного совершеннолетия, то есть двадцати одного года, в этом случае все дела будут обязаны передать тебе, а если нет ты будешь в своём праве применить к бывшему опекуну любые меры… не насильственного характера, чтобы получить все необходимые документы и счётные книги полагающиеся тебе как герцогу и властителю провинции.       – Этот подходит если в день Святого Фабиана меня никто не выберет и я поступлю на службу в действующую армию, – кивнул Ричард, радуясь, что его друг сын супрема Талига, пусть этот супрем и Вальтер Придд.       – Второй выход – если ты поступаешь на службу оруженосцем твой монсеньор становится твоим опекуном на всё время твоего пребывания у него на службе, это закон, поэтому твой монсеньор имеет полное право вызвать из Надора всю необходимую документацию и лично заняться делами твоей провинции и твой нынешний опекун никак не сможет возразить этому.       – Неплохой вариант, вот только твоим монсеньором может оказаться Манрик и тогда пиши пропало, – развёл руками Эстебан.       – Или Колиньяр, – не меняя тона добавил Валентин, косясь в сторону Эстебана.       – У отца дел по горло! – возмущённо отозвался Эстебан. – Как бы сильно жаба его не душила, а Дика он не возьмёт – не до него сейчас, есть рыба покрупнее.       Валентин неприязненно поджал губы, ничего не отвечая.       – О чём вы? – нахмурился Ричард.       – О том, что Манрики давненько уже пускают слюни на твою худосочную провинцию, – оскалившись лилейным тоном произнёс Эстебан. – Ну а вернее на вашу, в конце концов они тоже надорцы. После мятежа твоего отца они надеялись стать властителями Надора, потому что Ларакам, в случае разбития герба Окделлов, провинцию бы никто не отдал. Как бы они не пытались усидеть на двух стульях, а никакие Лараки не «навозники», от них честью за десятки бье несёт. Но Алва вызвал твоего батюшку на дуэль, убил его и спутал Манрикам все карты.       – Потому что не умри отец на дуэли его перед казнью лишили бы всех титулов и земель… И меня заодно.       – Верно, – с довольным видом кивнул Эстебан.       – А у Колиньяров с Манриками давняя неприязнь друг к другу, одним невыгодно возвышение других. К тому же, после мятежа в Эпинэ, если можно так выразиться, сложилась весьма схожая с вашей, унар Ричард, ситуация, – продолжил Валентин, не обращая внимание на помрачневшего Эстебана. – Если бы герб Эпинэ разбили власть над целой провинцией ушла бы к Колиньярам.       – Но ведь Колиньяры и так правят в Эпинэ, – нахмурился Ричард.       – Они не Колиньяры! – прорычал Эстебан. – Сестра моего отца тётка Амалия и её дурной муженёк – Мараны. Если бы герб Эпинэ разбили, мой отец стал бы Властителем Эпинэ.       – Вот только поэтому его и не разбили, потому что Его Высокопреосвященству невыгодно возвышение как Манриков, так и Колиньяров даже больше, чем им возвышение друг друга.       В противовес Эстебану Валентин был всё также спокоен. Не удивительно, ведь его родовые земли никто делить пока не собирался.       – То есть Его Высокопреосвященство уверовал в старческий маразм Анри-Гийома лишь ради того, чтобы не отдать Эпинэ Колиньярам? – уточнил Ричард, начиная видеть связь между происходящим в двух мятежных провинциях.       – И по этой же причине никто не стал с пеной у рта доказывать причастность Лараков к мятежу, а она была, готов поспорить, – влез Эстебан.       – В данный момент Властители обеих провинций находятся под опекунством ввиду своей недееспособности, Анри-Гийом – по болезни, Ричард – в связи со своим несовершеннолетием. Так что как бы там не казалось в самом начале, решение Его Высокопреосвященства было скорее временным, потому что ни то, ни другое не продлится вечно. Ричард через каких-то пару лет достигнет совершеннолетия, а Анри-Гийом…       – Наконец-то скопытится, – наглейшим образом прервал Валентина Эстебан и хищно улыбнулся. – И вот тогда…       – Но младший сын Мориса Робер Эпинэ – жив, – слегка обескураженный жестокостью Эстебана возразил Ричард, – И так как герб Эпинэ не разбит, титул маркиза Эр-При при нём, а вместе с ним и статус наследника дома Молний.       Эстебан было раскрыл рот, чтобы что-то сказать но тут же его и захлопнул, никак не комментируя сказанное Ричардом. Удивлённо моргнув от неожиданной сдержанности друга, Дикон перевёл взгляд на в упор смотрящего на Эстебана, Валентина.       – Говорите, рыба покрупнее? – холодно спросил Спрут, его застывшие глаза казались почти мёртвыми.       – И я предпочёл бы не вести бесед на эту тему, – в той же манере ответил Эстебан. Ричарду стало не по себе. В этот момент он впервые понял как далеко Надор от столицы и её интриг. Он ведь и о Манриках, их видах и реальных перспективах на его провинцию не знал до этого момента. А тут ещё Эпинэ, жадные Колиньяры и всезнающие, но безмолвные Придды.       Один случайный взгляд в сторону Ричарда и выражение лица Эстебана смягчилось, а взгляд приобрёл задумчивость.       – Как бы то ни было, зла это не предвещает никому, – вновь возвращая своё внимание Валентину процедил Эстебан. – Кроме Маранов. Клянусь.       – Савиньяки тоже старая, верная Олларам и богатая семья, почему они не претендуют на Эпинэ? – нахмурился Ричард, отчего-то безоговорочно доверяя словам Эстебана, всё ещё злым и сказанным сквозь зубы, но честным.       – Потому что они всего лишь графы, да и верны скорее роду Алва и государству, нежели Олларам, – презрительно усмехнулся Эстебан, бросая насмешливый взгляд куда-то вдаль, на… катающегося на спине одного из близнецов Катершванцев виконта Сэ. Ричарду стало немного смешно. Пока кто-то веселится, они обсуждают политику и государственные интриги. – По крайней мере отец так говорит.       – Манрики тоже графы, – парировал Ричард вскидывая брови.       – А Окделлы единственные герцоги на всю провинцию, – не растерялся Эстебан. – Ситуации разные, к тому же Манрики, в отличие от Савиньяков прославленных в наше время в большей степени военными заслугами, политики и весьма обеспеченные, – произнеся это Эстебан усмехнулся и тут же добавил. – Как и Колиньяры.       Ричард тихонько хмыкнул.       – Я не закончил обсуждение ваших вариантов, – вежливым тоном напомнил о себе Валентин, тоже отпустивший ситуацию. – Если вдруг нынешний опекун, кем бы он ни был, окажется неприемлемым и вы сумеете доказать необходимость его смены, вы можете просить высочайшего, то есть королевского покровительства. Правда я не припомню подобных прецедентов, потому что в большинстве случаев правитель назначает опекуном кого-то другого.       – Час от часу не легче, – коротко и ясно выразил мысли Ричарда Эстебан. – В любом случае Дику нужен опекун. Он может оказаться мерзавцем. Точка.       – Либо он может подписать документ удостоверяющий, что любая воля и решение его воспитанника есть его воля и подлежит исполнению. Составляется документ любым достаточно хорошим законником, для его составления нужны лишь опекун и воспитанник. Обычно подобные документы делают в нескольких экземплярах и хранятся они у нескольких человек, так что кража, потеря или уничтожение одного из экземпляров не так страшна, поскольку одна из копий обязательно отправляется в общий архив находящийся в ведении судебного аппарата, то есть в Супремии. А вот отозван этот документ может быть лишь через суд и только королевский, и вот тут уже опекун должен доказать необходимость отнятия у воспитанника добровольно данных ему прав и свобод.       – А если от тебя отречётся родитель? – заинтересованно поинтересовался Эстебан.       – В случае опекунства или наследования? – вопросительно приподняв бровь уточнил Валентин.       – В обоих.       – В случае опекунства проблем с этим у родителя не возникнет, если он добровольно желает сложить с себя обязанности опекуна, то опекунство над ребёнком автоматически передаётся Его Величеству, а уже король волен передать его кому пожелает, но обязан учесть пожелания на этот счёт родителя, если таковые у него будут. В случае же отречения наследника от титула, то подобное невозможно совершить без королевского суда и без достаточно веских причин и доказательств.       – Как в случае с Робером Эпинэ? – уточнил Ричард. – Он жив, дееспособен и наследует деду, поэтому со смертью Анри-Гийома род Эпинэ не могут признать вымершим и разбить герб.       – Для этого нужен королевский суд, – согласно кивнул Валентин. – И личное присутствие ответчика, то есть наследника, которого намереваются лишить титула.       – То есть, если против Робера Эпинэ не устроят суд, в случае смерти деда он попросту станет герцогом Эпинэ? – Ричард удивлённо вскинул брови.       – В общих чертах – да, но так как он попросил политического убежища в другом государстве и в настоящее время находится под защитой этого государства, в случае маркиза Эр-При, Агариса, и не находится на территории страны герцогом которой он является, то его титул является скорее формальным. Он не может никак распоряжаться своими землями или доходами.       Троица молчала слушая тихое шелестение хвои у них над головами и еле доносящиеся до них голоса однокорытников. Ричард поражался познаниям Валентина, Эстебан, судя по его виду, тоже.       – Унар Валентин, в будущем вы планируете занять место своего отца? Стать следующим Супремом Талига? – светским тоном поинтересовался Эстебан.       Валентин, как показалось Ричарду, печально поджал губы ничего не отвечая. Судя по всему карьера придворного его не прельщала от слова совсем. Неужели ему хотелось военной славы? Валентину, обращающемуся со шпагой в разы хуже Ричарда и Эстебана? Валентину прилично знающему гальтарский язык и обладающему великолепной памятью и пониманием законов? Для чего ему военная служба? Если у него в семнадцать-то лет такие познания и способности к политике, то что же будет через десять лет?..       – Вы ошиблись во всём, маркиз Сабве, – отрывая взгляд от вина улыбнулся Ричард, вновь возвращаясь мыслями в «Солнце Кагеты». – Лараки ближайшая родня Окделлов, и вернейшие друзья. А не будь у меня денег на оплату ужина, я бы не согласился играть с вами в кости.       Наль заметно расслабился. Эстебан ударил больно, но точно, заставив Ричарда публично сказать, что он доверяет Ларакам всецело, чтобы Наль прямо так и передал Штанцлеру и своему папеньке в Надор. Приятного в этом было мало, но так нужно. Эстебан понимает, что делает, в конце концов Мараны для Колиньяров проблема того же толка, что и Лараки для Окделлов.       Вскоре подали мясо, ели к счастью практически молча, лишь изредка перебрасываясь не особенно колкими насмешками друг над другом и то и дело поднимая тосты, один бестолковей другого. Пока же они добирались до уже полюбившейся Ричарду «Руки Судьбы» Наль снова проснулся, всячески пытаясь вразумить его:       – Ричард, одумайся, ты совсем с ума сошёл, я тебя не узнаю! – Дикон вопросительно посмотрел на него, как будто бы тот его вообще знал. – Колиньяры богаты, ему можно рисковать, ты же должен думать о семье и Надоре!       – Я уже согласился, Наль, – понимая, что совсем уж портить отношения с родственником не следует, спокойно ответил Ричард, уже думая что бы такого выкинуть, чтобы кузен окончательно решил, что Дикон мало того что дурак, так ещё и Колиньяра ненавидит. – Я не мог отказаться, как ты не понимаешь! Эстебан сказал бы, что я струсил, или что я нищий. У меня есть немного денег с собой, проиграю – ничего страшного не случится, выиграю – хорошо. Успокойся, я знаю что делаю.       Насчёт денег Ричард соврал. Денег у него с собой было вполне достаточно и странно, что кузен этого не понял. В конце концов он спокойно оплатил себе бутылку кэналлийского в недешёвой таверне, а она стоила дороже, чем вся Реджинальдова трапеза. Так что деньги – не проблема, она в другом. Проигрывать Эстебану деньги Ричард не хотел – не вернёт же! – а проиграть ему явно стоило… Если Ричард будет слишком хорошо играть Наль быстро донесёт об этом Штанцлеру, в конце концов Окделлы не славятся своей любовью к азартным играм. Значит нужно проиграть, вот только не деньги… План созрел тут же и в «Руку Судьбы» Ричард заходил уже абсолютно спокойным.       Играть с Эстебаном оказалось веселее, чем Ричард рассчитывал, даже присутствие Наля не омрачало настроение. Смешило то с каким вниманием и сосредоточенностью Эстебан наблюдал за руками Дика будто бы пытаясь понять где же он смухлюет… Но Ричард практически не мухлевал, в кости ему весьма удачно не везло, так что вскоре он проиграл другу названную Налю сумму, но на этом не остановился. Ещё чего! Дома благоразумностью Ричард не славился никогда, так что нечего сейчас доказывать кузену обратное.       Десять таллов Ричард проиграл быстро и весело, перекидываясь колкими шутками с Эстебаном и однокорытниками, самое же интересное началось после. Ричард, верный слову данному Налю сделал вид, что неохотно, но всё же готов выйти из игры. Эстебан откинулся на спинку стула разводя руками:       – Виконт Лар, ну что же вы, неужели не подсобите своему родственнику деньгами чтобы мы могли продолжить нашу игру?       Кузен весь сжался, вместе со стулом подползая ближе к Ричарду и мёртвой хваткой вцепившись ему в рукав зашептал так, что слышно было даже за соседним столиком.       – Дик, прошу тебя, будь благоразумен… – Ричард наклонил голову, будто бы внимательно слушая. – Ты знаешь, мне для тебя ничего не жалко, но пристрастие к азартным играм грех и я не могу… Если отец узнает, что я приложил руку к этому делу…       – Жадность и трусость в одном лице, – усмехнулся Эстебан, вскидывая руку в их направлении.       – Что вы сказали? – переспросил Ричард, отстраняя от себя навязчивого кузена.       – Поражаюсь заботливости вашего родича, – как ни в чём не бывало ответил Эстебан, кровожадно глядя на Наля.       Реджинальд мелко затрясся, выпуская рукав Ричарда из своих потных пальцев. Дикон поджал губы, следя за попеременно бледнеющим и краснеющим лицом кузена. Пренеприятное зрелище.       – А мне кажется вы пытались оскорбить моего кузена, – играя роль примерного родственника, ответил Ричард.       – Дикон, не надо… – немного озадаченно промямлил Наль.       – Вам кажется, Ришар, – улыбнулся Эстебан. – Просто обидно было бы лишиться столь приятной компании. Прошу вас, в качестве моего извинения в этот ход пропустить вашу ставку.       Лицо Реджинальда надо было видеть. Его мелкие глазки вытаращились настолько, что казалось вот вот выпадут из глазниц и покатятся прямо к тем несчастным десяти таллам, которые уже проиграл Эстебану Дикон.       – Благодарю, но вынужден вам отказать, – поджав губы, ответил Ричард. – У меня ещё есть, что ставить.       Вышел Ричард из «Руки Судьбы» на десять таллов беднее, без Баловника, фамильного кольца Окделлов, колета алвовских цветов и даже шляпы. Казалось сильнее Наля происходящему удивлялся только Эстебан, которому Ричард сбагрил совершенно ненужное Колиньяру барахло, которое тому в любом случае придётся вернуть законному владельцу. Ну на какие кошки ему в конце концов чёрно-синий колет!?       Полпути до особняка Алвы Ричард постоянно огрызался на кузена за каждую попытку читать ему нотации и делал это вполне искренне. Реджинальд обижался, но болтать не переставал. Вскоре Ричард сумел от него отделаться. Смеркалось. Он ещё ни разу не возвращался в особняк так поздно, да ещё и пешком. Благо добрался он без приключений.       Пешего, в одной лишь рубахе, зато счастливого и ужасно довольного собой Ричарда встретил весьма удивлённый видом оруженосца своего соберано Хуан.       – Прошу прощения, дор Рикардо, а где ваш конь? – подозрительно оглядывая улицу, поинтересовался Хуан.       – Я его в кости проиграл, – пожал плечами Ричард. – Всё хорошо, не переживайте.       Стоящий у конюшни Пако раскрыл рот от удивления, и тут же зажал его себе рукой и скрылся со двора. Да уж, позже нужно будет объяснить всё произошедшее слугам, но не раньше чем Баловник вернётся. Обязательно. Ричард с трудом подавил зевок лишь сейчас осознавая как же сильно он устал за день. К тому же в «Руке Судьбы» он заказал себе ещё одну бутылку вина…       – Я наверное сразу спать, – предвещая вопрос об ужине, произнёс Ричард, кивая сам себе.       – К утренней тренировке вас ждать? – оглядывая зябко обнявшего себя руками Дика, поинтересовался Хуан, ненадолго взгляд его задержался кольце Ричарда… Вернее на том месте, где перстень был до сегодняшнего вечера.       – Обязательно, – решительно кивнул Ричард, инстинктивно пряча ладонь подмышку. – Доброй ночи, Хуан.        Утром Ричард действительно вышел к утренней тренировке, не без труда, но он справился, хотя настроение изначально было не очень-то благостным. После тренировки оно стало ещё хуже, так как Хуан сообщил ему о необходимости отправляться с Алвой во дворец. Ну не мог же Ворон отправиться хотя бы на следующей неделе, к тому моменту Эстебан точно соблаговолил бы вернуть несчастного коня обратно своему владельцу. По обыкновению вкусный завтрак Ричард поглощал с хмурым и совершенно безрадостным выражением лица. Встречаться с Алвой решительно не хотелось. Но кто его вообще спрашивает?       В нужное время Ричард вышел во двор и первым же делом увидел Алву, угощавшего Моро яблоками.       – Добрый день, юноша. Сегодня вы меня удивили. Признаться, я никогда не скрывал своего отношения к вашему короткохвостому недоразумению, но Пако к нему весьма привязался. Не следовало вам от него избавляться лишь для того, чтобы угодить мне. Для этого найдётся множество других способов.       Ричард закатил глаза умоляя Лита дать ему сил и терпения. Нет, лучше просто сил. Ничего с Баловником за недельку в деннике коменданта Олларии не случится.       – Я проиграл его в кости, – пожал плечами Ричард. – Господин Первый Маршал.       Судя по застывшему выражению лица Алвы, Ричард сумел удивить его во второй раз за сегодня. Но уже через мгновение Ворон зло усмехнулся, смерив своего оруженосца презрительным взглядом.       – Меня поражает ваша беспечность. Проиграть отцовскую память, признаться в этом и даже не покраснеть. Я завидую вам, Ричард. Что ещё вы проиграли и кому? Не считая денег, разумеется, не сразу же вы поставили коня на кон.       – Мне кажется, что вас это не касается, господин Первый Маршал, – начиная раздражаться бросил Ричард. Только этого не хватало. Алва читает ему мораль! Смех да и только.       – Вам кажется, – припечатал Алва. – Боюсь, что меня касается всё, что меня касается…       – Поверьте, у меня и в мыслях не было вас коснуться! Приношу вам свои нижайшие извинения, господин Первый Маршал, – ехидно произнёс Дикон, приторно склоняя голову и воздевая руки точно в знак капитуляции.       – Не паясничайте, не на базаре, – процедил Алва. Синие глаза жутко сверкнули.       – Как прикажете, господин Первый Маршал – в одно мгновение становясь серьёзным кивнул Ричард. – Я проиграл десять таллов, коня, колет, шляпу и фамильное кольцо Эстебану Колиньяру.       – Какая прелесть! – восхищённо воскликнул Алва. – Скажите, как так вышло, что ваша достойная матушка не объяснила вам, что фамильное кольцо для Человека Чести – дороже жизни?       – Дешева жизнь, если цена ей – старое кольцо, господин Первый Маршал, – мгновение подумав ответил Ричард.       – Неожиданно умный ответ от вас, юноша, – вскинул брови Алва. – Этому вас матушка научила?       – Это подсказал мне здравый смысл, господин Первый Маршал, – холодным тоном ответил Ричард.       – Пепе! – неожиданно подозвал младшего конюха Алва. – Седлай Соро. С вашей любовью к проигрышу лошадей, юноша, предупреждаю сразу, не вздумайте его проиграть. Характер у Соро с хитрецой, так что держите с ним ухо востро.       Когда к нему подвели Соро, Ричард спокойно погладил шею уже знакомого ему жеребца. Он любил всех лошадей в конюшнях Алвы, за исключением разве что Моро, хотя его любимицей всегда была красавица Сона… Но Соро тоже вызывал лишь симпатию. Осознав в чьи руки он попал, соловый жеребец довольно причмокнул губами и нетерпеливо переступил на месте.       – Умница, – еле шевеля губами прошептал Ричард, забравшись в седло.       – Как бы то ни было, юноша, негоже вам появляться без отцовского кольца, – стянув перчатку Ворон снял одно из своих многочисленных колец и протянул Ричарду. – Мне оно великовато, но вам вполне подойдёт.       Ричард мысленно застонал, кляня себя за глупость и вспоминая валяющийся на дне сундука мешочек с выигранными кольцами… Жаль не догадался порыться в нём, но кто же знал, что Алва привяжется!       Приняв промедление Ричарда за сопротивление приказу, Алва, видимо для верности, прикрикнул на оруженосца:       – Прикажете мне весь день так стоять, юноша!? Надевайте немедленно и не снимайте до тех пор, пока не вернёте отцовское.       Пришлось кольцо взять. Удивительно, но сидело оно как влитое, да и выглядело почти копией фамильной ценности, не приглядываясь не отличишь. Интересно, откуда оно у Алвы?       Встряхнув рукой, будто бы проверяя спадывает ли кольцо, Ричард поднял голову на Ворона и коротко кивнув произнёс:       – Благодарю, господин Первый Маршал, – отчего-то Ворон поморщился, точно от зубной боли, но кивнул, принимая его слова.       Видя решимость Алвы добиться если не раскаяния, то хотя бы возвращения семейных регалий и коня, (за колет и шляпу Ворон видимо не собирался сражаться столь же рьяно), Ричард серьёзно обдумал идею написать письмо Эстебану сразу по приезде в особняк. А Реджинальду скажет, что выкупил… На последние деньги выкупил и теперь, так как свободных денег у него нет, он больше никуда с ним ходить не сможет!       Не прошло много времени как Ричард заметил, что едут они отнюдь не во дворец. Спрашивать Алву напрямую куда же они направляются не хотелось, но благо, маршал и сам заметил смятение Ричарда и пожелал ответить на незаданный вопрос:       – Раз уж вы открыли в себе страсть к азартным играм, юноша, то учиться следует у лучших и отнюдь не игре в кости, в которой от игрока не зависит ровным счётом ничего, если вы конечно не умеете мухлевать, что точно не ваш случай, – Ричард усмехнулся, знал бы Алва каких трудов ему стоило так красиво и совершенно всухую проиграть Эстебану всё своё имущество... – Поэтому наш путь сегодня лежит в весьма гостеприимный дом Капуль-Гизайлей, здесь играют по-крупному и в карты, и в пресловутые кости.       Если бы Ричард шёл пешком, то точно запнулся бы на ровном месте. Кто же знал, что все дороги Олларии ведут к Капуль-Гизайлям. Смерив Алву подозрительным взглядом Ричард решил, что если уж ему предстояло оказаться в гостях у прекрасной Марианны, то лучше бы это случилось ещё полгода назад в компании Эстебана и проигравшегося в прах виконта Валме. Но выбирать не приходится, поэтому Ричард смирился со своей судьбой и молча следовал за возжелавшим провести сегодняшний вечер за картами, а не за делами государственной важности, монсеньором.       Осознание того, что ему на протяжении нескольких часов придётся наблюдать за карточной игрой Первого Маршала, так как давать Ричарду в руки карты никто явно не собирался, настигло его при входе в особняк куртизанки и её весьма… терпеливого супруга.       Другие гости милой семейной четы реагировали на Алву весьма обыденно. Кто-то с раздражением, кто-то с завистью, кто-то подобострастно. Ничего нового, Ричард довольно быстро понял что людей которым Алва нравился по-настоящему было не так уж и много, а не кэналлийцев среди них ещё меньше. Зато не жаловали его как Люди Чести так и Навозники и, пожалуй, это единственное в чём они согласны друг с другом.       Вскоре к Алве подбежал один из подобострастно настроенных дворян и осторожно принялся допытываться о причине визита Первого Маршала. Из этого разговора Ричард вынес две важные вещи: первая – играли здесь действительно по-крупному, аж на хозяйку дома, вторая – проигрывал хозяйку всё тот же господин, проигравший Ричарду все ценности, что у него были при себе и так страстно желавший устроить им с Эстебаном знакомство с прелестной Марианной. К счастью Ричарду и Эстебану удалось избежать любезного приглашения иначе, вполне возможно, покровителем прекрасной Марианны на данный момент являлся бы сам Дикон.       – Надеюсь, юноша, вы поняли в чём здесь дело? – отойдя от собеседника весело поинтересовался Алва. Ричард понял и ему было противно. К счастью ответа на вопрос маршал не потребовал, так как отвлёкся на очередного знакомого, впрочем, как и сам Ричард.       В самом углу комнаты с бокалом вина притаился Валентин Придд, прекрасно слившийся бы со стеной из-за багряного цвета своего колета, если бы не белизна лица и яркость волос. Пользуясь отвлечением Алвы, Ричард шустро направился в сторону друга, если не поболтать, то хотя бы поприветствовать.       – Добрый вечер, Ричард, – тихонько поздоровался Валентин с подобравшимся к нему Диком.       – Добрый, какими судьбами? Монсеньор притащил? – столь же тихо поинтересовался Ричард.       – У меня свободный вечер, – делая глоток «крови» ответил Валентин. – Как вы?       Ричард молчал, серые глаза неотрывно смотрели в серые. Дику вспомнился вчерашний день и тошнотворная беседа, которую ему пришлось вести. Ему так хотелось поговорить с Валентином об этом, рассказать о Штанцлере, спросить о его брате, принести соболезнования, может даже помочь хоть чем-то… Глупо, да, вряд ли Валентину нужно что-то из этого, брата ведь это не вернёт, но и сидеть сложа руки Дикон просто не мог.       – Я… – начал было Дикон но замолчал. – Я не хочу вас расстраивать, неважно.       – Но сами вы расстроены, – не упустил из виду Валентин. От него ничего не скроешь. – Говорите, вам вряд ли удастся вывести меня из равновесия.       Ричард глубоко вздохнул и грустно улыбнулся Валентину.       – Вчера кузен затащил меня на тайную встречу с кансилльером, – тихо произнёс Ричард, бросая краткий взгляд на лицо Валентина. Он понимающе поджал губы и кивнул.       – Что он вам рассказал?       – Распускал грязные слухи про вашего брата, – шёпотом поделился Дикон.       – Вы так уверены, что это слухи? – мёртвым голосом поинтересовался Спрут. Ричард был прав, его друг расстроен, вот только не из-за него, а из-за Штанцлера и других людей, что как заведённые повторяют одну и ту же мерзость.       – Мне плевать что это, – честно ответил Ричард. – Ваш брат погиб и это единственное, что имеет значение.       Валентин замолчал, сжимая в изящных пальцах ножку хрустального бокала. Вино еле заметно колыхалось в нём и Спрут сжал бокал обеими руками. Кроваво-красная гладь выровнялась.       – Надеюсь ему вы этого не сказали?       – Нет, – покачал головой Ричард. – Я был нем как рыба, но, думаю, он счёл меня весьма… Понимающим. По его стандартам.       – Это хорошо, – Валентин кивнул и спустя мгновение пояснил. – Когда люди соглашаются со мнением ими о вас составленным.       Они погрузились в уютное молчание. С Валентином вообще было удобно и спокойно молчать. Он как никто другой умел без единого жеста или слова выразить поддержку одним лишь своим присутствием. Ричард очень надеялся, что Валентин чувствует сейчас то же самое.       Подняв голову Ричард заметил Алву раскланивающегося перед пышнотелой красавицей.       – Это хозяйка сего прекрасного дома, – негромко сказал Валентин.       – И мой монсеньор, – в тон ему ответил Ричард. – Притащил меня сюда, чтобы показать как надо играть в карты.       – Вам? – изящно вскинул ровно очерченную бровь Валентин.       – К сожалению, да. Это моё наказание за проигрыш Эстебану в кости.       – Ваш монсеньор отслеживает сколько вы проиграли в кости? – с трудом, но Ричард заметил, что удивление Валентина немного возросло.       – Я проиграл ему Баловника, фамильное кольцо, колет и шляпу, – рассказал Дикон. – И десять таллов.       Мгновение Валентин обдумывал его слова, а после уже не удивлённо, но заинтересованно спросил:       – С какой целью вы разыграли этот фарс?       – Мой кузен вёл себя очень… Подозрительно. Мне не хотелось давать ему повод донести на меня кансилльеру.       – Весьма умно.       – Благодарю вас, – радостно улыбнулся Ричард. – Боюсь только мой кузен и герцог Алва с вами очевидно не согласятся.       – Главное, чтобы кансилльер со мной не согласился, – Валентин еле заметно приподнял уголок губ, но тут же скрыл улыбку за кромкой бокала. – Боюсь ваш монсеньор вас уже ищет.       И правда, Алва недовольно поджимал губы то и дело отводя глаза в сторону от прекрасной баронессы в поисках Ричарда.       – Ему просто нравится быть умнее и лучше других, – почти обиженно почти пожаловался Ричард. – И, судя по всему, в моём обществе он кажется себе гораздо умнее и лучше, чем привык себя считать.       – Все склонны заблуждаться, – слегка качнул головой Валентин. – Даже лучшие из нас. В конце концов все мы всего лишь люди.       – Всего лишь? – хитро улыбнулся Ричард. – Разве этого не достаточно?       – Не для нас с вами, – с явным сожалением во взгляде покачал головой Валентин.       Наконец Алва обнаружил его. Сапфировые глаза недовольно сверкнули.       – Увидимся, друг мой, – кивнул Валентин, тоже заметив взгляд Ворона.       – Благодарю за беседу, – отходя сказал напоследок Ричард. – Доброго вечера.       Первый маршал не мог не заметить в чьём обществе проводил время Ричард, но отчего-то не стал это комментировать. Лишь повёл бровью при его приближении, глядя в сторону недавно отошедшей от него баронессы, будто бы удивлённо спрашивая: «И это ей вы предпочли общество графа Васспарда?».       Когда они замерзали зимой в неотапливаемой части поместья Валентин забрался на крышу с тяжёлым мешком ради того, чтобы принести им ужин и огниво, а ведь они тогда даже друзьями не были. Это гораздо дороже проведённого времени даже с самой лучшей куртизанкой во всём Талиге.       Подойдя вместе с монсеньором к игральному столу, Дикон удивлённо вскинул брови. А ведь Валме проигрывал свою любовницу не кому-нибудь, а монсеньору Эстебана, Килеану-ур-Ломбаху коменданту Олларии. Впрочем это не продлилось долго, уже через пять минут Валме признал себя проигравшим и теперь извинялся перед своей, теперь уже бывшей, любовницей. Но тут произошло кое-что интересное. Баронесса, следуя карточному ритуалу убедила победителя спросить, желает ли кто-нибудь принять на себя проигрыш виконта. В этот момент Ричард наконец понял зачем сюда приехал Алва. Он будет отыгрывать долги Валме и вгонять в долги монсеньора Эстебана.       Алва сунул недопитый бокал Ричарду в руки и действительно предложил Килеану-ур-Ломбаху сыграть на долг Валме. Вокруг стола зашептались обсуждая беспрецедентное событие. Проиграет Алва или выиграет это запомнят надолго, и как подметил кто-то в толпе неважно если вдруг Ворон проиграет, он всегда может навязать коменданту ссору и попросту убить на дуэли. Но Ричард не верил в то, что Алва способен проиграть, слишком уж уверенно он шёл на игру, практически вынуждая соперника сыграть с ним. Победа в любом случае будет за ним.       Ричард поставил на ближайший столик бокал Ворона и прихватил вина уже себе. Трезвым наблюдать за этим не было никакого желания. Он оглянулся на угол, где притаился Валентин. Он всё ещё был там, молча наблюдая за разворачивающимися перед ним событиями. Хотел бы Ричард оказаться на его месте, но Алва явно уготовил ему иную роль.       – Ричард, отвлекитесь от распития алкоголя хоть на минуту и выберите колоду, – Дикон растерялся, от неожиданности он не сразу понял, что зовут именно его. Ведь в последний раз Алва называл его по имени в день Святого Фабиана, на площади, когда выбрал его из оставшихся «забракованных» жеребят.       – Слушаюсь, монсеньор, – подходя к столу произнёс Ричард. Алва вскинул брови в удивлении, осознавая, что его слова не остались незамеченными, но тут же вернул своё внимание сопернику. Ричард оглядел колоды, все как на подбор, совершенно одинаковые. Нет, если они и дойдут до краплёных, то позже. Сейчас колода не имеет никакого значения. Ричард сделал глоток из своего бокала, мысленно посетовав на то, что случайно взял любимую «Дурную кровь» Эстебана, и выбрал первую попавшуюся колоду.       Алва нещадно повысил ставки обескуражив этим не только соперника, но и всех присутствующих в комнате, а затем, как бы вскользь поинтересовался у графа поможет ли им с подкидыванием монетки его оруженосец.       – Я не беру его с собой в подобные места, – насмешливо фыркнул комендант и Ричард молча позавидовал Эстебану.       – Вот как? Значит, бедному мальчику приходится развлекаться самостоятельно… – Дикон недовольно поморщился. Какое дело Алве до них с Эстебаном?       Взамен отсутствующему маркизу Сабве Алва позвал на помощь виконта Валме, проигравший согласился без промедления, чуть ли не с радостью вновь возвращаясь к игорному столу. Ещё бы, ведь сейчас решается и его судьба тоже. Алва выбрал дракона, Ломбах решку.       – Решка, Рокэ, – будто бы извиняясь за не так лёгшую монету сказал Валме. – видимо, вас не только ненавидят, но и любят.       – Как некстати, – пожал плечами Ворон, бросая короткий взгляд на Ричарда. – но я надеюсь на чувства истинных талигойцев.       Наконец карты сдали и партия началась. Как и предполагал Ричард сначала играли спокойно, никуда не торопясь и не пытаясь жульничать. Да и зачем? Прежде всего противника нужно изучить, но выглядело всё это весьма и весьма уныло. Ричард следил за партией почти лениво, ему отчаянно хотелось взять себе ещё вина и спрятаться с Валентином в каком-нибудь углу и вернуться лишь к развязке. Возможно ему это удастся, подумал Дикон разглядывая потихоньку отыгрывающего долг Валме Ворона. Такими темпами он и до завтрашнего утра не управится. В любом случае, если начнётся что-то интересное Ричард об этом непременно услышит, но стоило ему повернуться, как он тут же столкнулся с напротив подбирающемуся поближе к Алве виконтом Валме. К сожалению, дважды проигравший его узнал.       – Унар Ричард!? – почти обрадованно воскликнул Валме, привлекая к ним двоим внимание практически всех присутствующих в комнате. – Какая встреча! Хотелось бы мне чтобы обстоятельства нашей встречи были более благоприятными! Ведь тогда я мог бы попытаться отыграть хотя бы мои кольца…       Валме жалобно сложил перед собой ладони скрытые кружевными манжетами, выглядел он при этом весьма и весьма жалко, будто бы враз позабыв об отыгрываемом прямо сейчас Алвой долге.       – Боюсь, одно из них я уже подарил, – косясь в сторону напрягшего плечи Алвы, невпопад ответил Ричард.       – Какая жалость… Помнится с вами ещё был ваш неприятный друг, какое счастье, что сегодня его здесь нет… – Ричард поморщился, ещё бы Валмон счёл бы приятным Колиньяра, хотя что тот навозник, что другой, а мнят себя... – И как же я сразу вас не заметил, такая запоминающаяся внешность… – продолжал болтать Валме.       Ну да, серые глаза, русые волосы и недокормленный вид, действительно, один раз увидел – не забудешь никогда.       – Ричард, будьте добры, принесите мне вина, – лениво обратился к нему Алва, не удостаивая его и взглядом.       – Слушаюсь, монсеньор, – почти радостно воскликнул Ричард и коротко откланявшись поспешил на поиски «Чёрной крови», а вернувшись с бокалом для Алвы, он специально встал с другой стороны от Валме, чтобы по возможности избежать всяческих разговоров с ним.       Увидев пьющего вино Алву виконт слегка занервничал, как и ещё пара человек в комнате. Ричард усмехнулся. На данный момент в маршале было всего лишь полтора бокала вина, в том же самом Килеане-ур-Ломбахе было в несколько раз больше, к тому же за игорным столом он уже как минимум несколько часов – быстро такие суммы не проигрывают, так что о снижении внимания и замедлении реакции у Алвы Ричард волновался в последнюю очередь. Зато начав пить алкоголь он сподвиг к тому же и своего соперника не желавшего казаться слабее на его фоне.       Тем временем изначальная медлительность Алвы начала давать свои плоды. Граф проигрывал всё стремительнее, и чем больше он проигрывал, тем тише становилось в комнате. Валме чуть ли не пританцовывал от нетерпения наблюдая за проигрышем своего победителя, то и дело перекидываясь колкостями со стоящими рядом гостями.       – Видите, Ричард, – подавая ему вновь опустевший бокал негромко сказал Алва. – как выглядел один молодой человек прошлой ночью?       – Боюсь ваши глаза вас подводят, – наклоняясь, чтобы подлить вина в бокал, почти что на ухо прошептал ему Ричард. – монсеньор.       Алва еле заметно скосил глаза в его сторону, прищурившись. По возвращении на улицу Мимоз его определённо ожидает серьёзный разговор, если конечно до возвращения Алва не придумает новое и ещё более нелепое оправдание действиям Ричарда и не успокоится на нём.       Тем временем обстановка накалялась, шутки гостей становились всё грязнее и пошлее. Пьяный в дым Валме уже было начал жестами изображать как именно Алва овладел удачей, но тут Алва предложил Ломбаху бросить карты, пока он ещё был хоть немного, но в выигрыше и уйти.       Время застыло, все ждали что же ответит граф. Но глядя в лихорадочно поблёскивающие от недосыпа и выпитого алкоголя глаза коменданта, на карты, подрагивающие у него в руках Ричард уже знал, что тот не отступит, пока не потеряет всё.       Килеан-ур-Ломбах решительно отказался. Его подзуживали. Его уговаривали. Он настаивал. Валме отчаянно веселился и насмехался над соперником. Ричарду было противно от обоих.       – Дикон, вина! – игра продолжилась, а Ричард тем временем удивлялся резким переменам отношения Алвы к нему в течении вечера. Сначала юноша, затем Ричард, и вот, теперь уже Дикон. Язык чесался назвать эр Рокэ в ответ, просто так, посмотреть на его реакцию. Впрочем, а почему бы и нет?       – Слушаюсь, эр Рокэ! – подливая вино в бокал Ричард заметил как по губам Алвы быстро скользнула кривая улыбка, маршал одобрительно качнул головой.       И вот тут, когда победа была так близко… Алва начал пьянеть, а Килеан-ур-Ломбах начал выигрывать. Ричард же с каменным лицом продолжал подливать Ворону по первой же просьбе. Всё шло по плану, волноваться не о чем. Наконец комендант забылся и начал играть как безумный, не видя и не запоминая совершенно ничего. Алва же вошёл в раж и вскоре сравнял счёт. Долг Валме был отыгран.       Вот только монсеньор Эстебана не собирался останавливаться, как и монсеньор Ричарда, но соперники приняли решение сменить тонто на вьехаррон, а перед этим устроить небольшой перерыв. Время было ровно четыре утра.       Во время перерыва поговорить с Валентином, который к удивлению Ричарда всё ещё присутствовал, не удалось. Весь поздний ужин Ричард простоял за спиной Алвы ведущего светскую беседу с баронессой, и стоит отметить, что их беседа звучала… весьма похоже на то, что провернули вчера Эстебан с Ричардом. Алва сетовал на ночную духоту, прекрасная Марианна же жаловалась на то, как же плохо она её переносит и просила не обращать внимания, если вдруг случится так, что она потеряет сознание прямо посреди игры…       Ричард поджал губы. Слишком много разговоров об обмороке которого не было, но вполне достаточно для того чтобы он обязательно случился.       Во вьехарроне каждый придерживался той же тактики, что и в тонто. Алва был по-сонному спокоен, он даже сдавал карты с некоторой ленцой, комендант играл порывисто и нервно, постепенно уходя в минус. Время приближалось к пяти утра, зрители расходились. Глядя поверх головы Ворона Ричард увидел как уходит Валентин, не забывший коротко кивнуть ему перед выходом. Дикон устало улыбнулся в ответ.       И вот тут баронессе стало плохо. Она побледнела, делая тяжёлые медленные вдохи. Выходило у неё, между прочим, в разы натуральнее, нежели у королевы. Валме кинулся к любовнице, всё ещё бывшей или снова нынешней, Ричард не знал наверняка. Алва же, как и подобает маршалу начал раздавать всем приказы:       – Валме, отведите даму к окну.       – Граф, ваша ароматическая соль, всё ещё при вас? Помнится вы всегда носили их с собой.       – Ричард, отнесите баронессе флакон.       Забирая флакон у неотрывно следящего за состоянием прекрасной Марианны приходящей в себя у раскрытого настежь окна, Ричард склонил голову, а затем скосил чуть прикрытые волосами глаза в сторону Алвы, ловко подменяющего краплёную колоду графа на столе на тоже краплёную, но свою. Игра продолжилась так словно никто её не прерывал. До конца оставалось всего две игры, Килеан-ур-Ломбах начал ставить фамильное барахло, а именно бриллиант, Ричард мысленно оценил его на пять тысяч таллов, не больше. Валме и другой гость настояли на пяти с половиной, Алва принял его за семь тысяч, посетовав на то, что честь должна стоить дороже. Графа это не устроило, за эту сумму сверху бриллианта он поставил ещё и изумруд. Алва же поставил долг Валме. Ричард неотрывно продолжал следить за руками Алвы.       Наконец соперники вскрылись, Килеан-ур-Ломбах был доволен как весенний кот, ведь его комбинацию побить можно было одной единственной, но шанс на неё был столь низок, что он уже счёл себя победителем.       – Рокэ, неужели и после этого вы будете утверждать, что вас никто не любит? – злорадствовал комендант.       – Буду. Дикон, вина! – в очередной раз воскликнул Алва. Ричард стоял с кувшином наготове, чтобы ничего не упустить.       Алва выиграл. Губы Дикона дёрнулись в гордой улыбке, точно это он самолично обыграл монсеньора Эстебана, а не Ворон.       – Невозможно, – только и мог повторять граф. Он понял, что его обхитрили. Шулер понял, что на него нашёлся шулер ловчее него. – Совершенно невозможно.       – Сударь, – холодно и абсолютно безэмоционально ответил ему Алва. – Карты сдавали вы.       Гости начали чувствовать за словами Килеана-ур-Ломбаха не просто удивление проигравшегося игрока, но удивление бывалого шулера. Граф быстро сдулся, принимая поражение и попытался договориться о выкупе фамильных ценностей. К полному удивлению Ричарда, Ворон решительно ему отказал.       Граф Килеан-ур-Ломбах пришёл в тоже замешательство, что и Ричард. Он готов был заплатить цену в разы выше справедливой, но Алва не соглашался.       – Назовите вашу цену, – наконец процедил недовольный, и вполне понятно почему, граф.       – Кольцо.       – Простите, сударь?       – Прощаю, вот только вы не ослышались. Моя цена – старинное кольцо с карасом квадратной огранки, с вырезанным на нём знаком Скал, оправленным в золото. С надписью «Твёрд и незыблем» по ободку и залитым золотом углублением.       – Вы только что описали фамильное кольцо Окделлов? – не скрывая удивления спросил граф.       И вот тут Ричард наконец понял ради чего на самом деле Алва всё это устроил. Это его, Ричарда, урок и наказание. Дикон коротко усмехнулся, отходя от Алвы на пару шагов. Неужто великий и ужасный Первый Маршал решил поиграть в героя? Хорошо хоть про колет и шляпу умолчал! Смех, да и только. Дикон представил как комендант Олларии возвращается к себе домой и устраивает своему оруженосцу разнос за то, что тот посмел выиграть у оруженосца Первого Маршала. Чем Ричард заслужил эту медвежью услугу, он не знал.       – Именно, – между тем продолжал переговоры Алва.       – Почему вы просите его у меня, а не у вашего оруженосца?       – Оруженосца? – Алва усмехнулся, не повернув в сторону Ричарда и головы. – Это было бы слишком просто, вам так не кажется? Вы спросили цену, я назвал. Кольцо и весьма посредственная короткохвостая лошадь в придачу – вот моя цена. Или отдаёте мне их или в следующий раз вы увидите своё кольцо на пальце Его Высокопреосвященства.       – Вы предлагаете мне обыграть вашего оруженосца? – решил уточнить граф. Дикону было не до смеха. Уж лучше он сыграет с ним сам, чем позволит Алве перенаправить всю испытываемою графом к его особе ненависть на Эстебана.       – Обыгрывайте кого хотите, меня чужие игры не волнуют, – лицемерно заявил Алва. – Лишь бы к полудню кольцо и кляча были у меня, что будет в противном случае, вам уже известно.       На этом Алва откланялся.       Всю обратную дорогу Ричард дулся как ребёнок и ничего не мог с собою поделать. Ему хотелось высказать Алве всё, что он думает о нём и его бестолковом геройстве. Но он молчал. И Алва тоже молчал, лишь единожды оглядел его своими странными глазами. Вернувшись в особняк Ворон отправил его спать, явно намереваясь последовать его примеру.       Хуан лично разбудил его под вечер, пригласил на ужин и сказал, что соберано ждёт его сразу как Ричард закончит. Дикон не сомневался, что Баловник уже был возвращён в заботливые руки Пако.       – Хуан, – оклик Ричарда остановил домоправителя у самой двери. – Я приношу свои извинения за пропущенную тренировку и… Позавчера я действительно знал, что делаю.       Ричарду было искренне плевать, что думает о нём Алва, если он считает его безмозглым болваном, ему же лучше, но не хотелось, чтобы Хуан думал также. Ему хотелось чтобы тот понял его, как поняли Эстебан и Валентин.       – Не нужно извинений, дор Рикардо, – неожиданно мягко усмехнулся Хуан. – В вас сложно сомневаться.       – Спасибо, – домоправитель на это ничего не ответил.       В кабинете Алвы Дикон ни разу не был с самого их знакомства. С тех пор в нём ровным счётом ничего не изменилось. Ворон восседал в кресле спиной к Ричарду и задумчиво глядел в окно.       Ричард без лишних слов стянул с пальца кольцо Алвы и пройдя в кабинет положил его тому на стол рядом с увесистым сундуком.       – Ваше кольцо на каминной полке.       Всё также сохраняя молчание герцог Окделл подошёл и надел на место фамильный перстень, в очередной раз поразившись сходству своего кольца с алвовским. Ворон молчал, Ричард тоже. Ему нечего было сказать, он просто ждал когда Алва наконец его отпустит.       – Вы ничего не хотите мне объяснить? – после бесконечной минуты молчания глухо произнёс Алва.       – Например? – в тон ему ответил Ричард.       – Например ваше знакомство с Марселем Валме? Или то как вы обыграли его почти на десять тысяч таллов не считая колец во время вашего отпуска из Лаик? Или то, как человек сумевший обыграть виконта в тонто умудрился проиграть фамильное кольцо, клячу, колет, шляпу и всего десять таллов в кости щенку Колиньяра, имея при этом как минимум несколько тысяч таллов в бюджете..?– Алва медленно обернулся, сверля его взглядом. Ворон был в ярости и не думал скрывать этого. Вот только Ричарду от этого было ни горячо, ни холодно.       – Не повезло? – будто бы не зная ответа пожал плечами Дикон, внутренне желая придушить Алву за то, что он назвал его лучшего друга щенком.       – Вы это у меня спрашиваете? – раздражённо бросил Алва.       – А разве это не вы подменили колоду во время притворного обморока баронессы Капуль-Гизайль? – столь же раздражённо ответил ему Ричард.       Алва даже не усмехнулся, молча разглядывая стоящего перед ним Ричарда, никак не опровергая или не соглашаясь с его словами. Он будто бы… задумался над чем-то. Глубоко задумался.       – И что же? – наконец произнёс он после долгого молчания. – Будете обвинять меня в том, что я обманом обыграл Человека Чести?       Ричард устало прикрыл глаза. Люди всегда видят лишь то, что хотят и если Алва считал его бестолочью помешанной на деле Людей Чести, то кто он такой чтобы его разубеждать?       Настала очередь Дика хранить молчание.       – Совсем нечего сказать? Прекрасно! В таком случае продолжайте в том же духе и слушайте что я вам скажу, – кладя сцепленные в замок руки на стол, зло бросил Алва. Пальцы его казались неестественно белыми от напряжения. – Баловник, благополучно возвращён в заботливые руки Пако, ваше фамильное кольцо у вас на пальце. Колет, шляпу и десять таллов, хоть я их у господина коменданта и не требовал, тоже вернули. Я не знаю, во что вы играете, герцог Окделл, но лучше бы вам быть со мной честным.       Ричард понимал, что молча стоять надувшись, как ребёнок ничего ему не даст, но и поделать с собой ничего не мог. Допрос Алвы ему совсем не нравился, но и стоять безмолвным истуканом вечно было нельзя.       – Зачем вам всё это?       – Действительно. – Алва невесело хмыкнул, а затем, наклонившись вперёд громко хлопнул ладонью по стоящему посреди его стола сундуку. – После изучения этого, я действительно понял, что многие мои представления о делах в Надоре были… Весьма неточными.       Ричард нахмурился, глядя на лежащую поверх сундука сверкающую кольцами ладонь. И тут до него дошло.       – Расчётные книги из Ларака… – взгляд Ричарда тут же стал более осмысленным, почти голодным. Ему не терпелось наконец-то проверить правы ли они с сестрой… Хотя слова Алвы, говорили о многом.       – Ваша сообразительность поражает, и не только она, – усмехнулся Алва. – Вы знали о том, что ваш дядюшка вас обкрадывает.       Алва не спрашивал, утверждал, и всё же Дикон согласно кивнул.       – Просто замечательно, – Алва закрыл ладонями глаза и провёл по ним к вискам. – Поступим так – забирайте сундук и убирайтесь с глаз моих до тех пор, пока не изучите всё, что в нём находится.       Уговаривать Ричарда не пришлось – получив дозволение он тут же подхватил увесистый сундук и направился к выходу из кабинета. Наконец-то у него появился шанс исправить хоть что-то из того, что натворил его отец.