Вояджер-1

Дни сменяли друг друга всё быстрее и Пристань не успела опомниться, как выпал первый снег ознаменовавший приход зимы. В этом году, словно на зло Цзян Чэну, холода пришли раньше положенного срока. Будто бы сама погода намекала, что Не Чизэ пора бы уезжать, а Ваньиню вновь приводить голову в нормальное состояние. Ведь чем сильнее топили дом Лотоса, тем громче становилась тревога внутри мужчины. Проблемы, словно огромный снежный ком, всё набирали обороты, сваливаясь на главу каждый день. Потерялся старик Бай. Благо, нашелся спустя пару дней в лесу с колотой раной и едва живой - разбойники начали свою охоту слишком рано. Остатки адептов усилили охрану и прочесывали каждый уголок Пристани, контролируя ситуацию. В то время как на севере всё становилось только хуже, ведь яогуай с яростью боролись за своё гнездо и Вэймин слал не самые утешительные доклады. Местные предоставляли им всю помощь, на которую только были способны, но проклятые звери лишь сильнее свирепели и не пускали в свой лес никого. Гуй и Дэй в конечном итоге отравились на подмогу, а тем временем день рождения Жуланя близился всё быстрее. Пока в один из дней он не проснулся от прыгающего на их кровати ребенка, который счастливо кричал, что ему целых пять лет.  Чизэ вяло приоткрыл один глаз и тихо выдохнул, зарываясь в одеяло с головой, пока племянник продолжал дергать то на себя, чтобы ему наконец-то уделили внимание:  — Чизэ, дядя, вставайте! Ну же, уже утро!  — Твой сын проснулся, — вяло пробормотали на ухо, вызывая у Цзян Чэна тихий смешок.  — До рассвета это твой ребёнок. Мужчина приоткрыл один глаз, смотря с толикой неодобрения, прежде чем сесть в кровати и поймать мальчишку, который с радостью прыгнул в руки Не. Ваньинь сонно подметил, что радостное щебетание начало отдаляться, а когда открыл глаза вновь - в комнате витал уже знакомый и привычный запах чая.  Дом Лотоса ходил на ушах всё утро, ведь большая часть гостей с фестиваля решила остаться и погостить ещё. Если Хуайсан и покинул их почти сразу, ссылаясь на дела ордена, то вот Сюэ Ян вместе с даосами исчезли спустя двое суток наблюдения за попытками Мо расположить к себе главу Юй. В ход шло всё: цветы, на которые у тётушки была аллергия и та с громким чиханием, да красными глазами попросила переселить её в другую комнату. Подальше от запаха и от Сюаньюя, который от первой неудачи не скис, а лишь более активно продолжил свои ухаживания. В ход шли серенады, которые слушал весь дом до самого утра и даже Чизэ не выдерживая чужих завываний, пошёл разбираться с горе-любовником. Правда, вернулся уже вечером под руку с Мо и немного пьяный. В ту ночь Пристань слышала завывания уже в исполнении двух певцов, которые перемещались от одного окна к другому. И неизменно где-то на фоне мелькал белый силуэт, который добавлял абсурдности своей игрой на гуцине. И чем дольше он наблюдал за этим, тем сильнее ему становилось жаль свою тетку. Цзян Чэн был готов в любой момент прекратить этот балаган, если бы не видел, как та с каждым днём всё хорошеет на глазах. Юй Цзыюи явно невероятно сильно забавляло чужое рвение и каждый раз та придумывала всё новые ответы для отказа, при этом издевательски хорошо подбирая свои одеяния и украшения, чтобы выглядеть всё более безупречно. Ваньинь даже успел привыкнуть к этому буйному потоку людей вокруг себя, которые жили своей жизнью и не стеснялись этого. Разве что только Лань Ванцзи раздражал своим молчанием. И его не особо должно было это тревожить, ведь он уже признался сам себе, что примет. Примет любым, с любой предысторией и с любыми изъянами. Так же, как приняли его. Но Лань одним своим видом словно ставил это под сомнение. Словно не одобрял и ждал, когда Цзян Чэн ошибется. И не смотря на то, что привыкнуть-то он успел - вон, маленькие Лани с Жуланем только так носятся по коридорам, да верещат громче обычного — сбежать от этого хотелось неимоверно. Хотелось вновь остаться с Чизэ и племянником втроем, словно и не было больше никого. И наконец-то пережить эту дебильную зиму, которая явно всеми силами пытается его добить.  — Цзян Чэн, улыбнись, у твоего племянника день рождение, а ты словно на похоронах, — тетка ткнула его локтем в бок и подлила в чашу чая, наблюдая за тем как трое мальчишек бегают вокруг стола.  — День рождение тоже своего рода похороны, — Ваньинь не притронулся к еде, всё продолжая крутить кольцо на пальце. Теперь их было два и Цзыдянь страдал от его нервов всё меньше, в то время как тот загадочный с камнем кружил на безымянном юлой. Чизэ и вся остальная шайка-лейка с самого утра сидела где-то на кухне, выгнав оттуда и поваров, и слуг. Те только шептались, что молодые господа что-то очень усиленно пекут и громко высказывают своё негодование. — В следующем году Жуланю будет шесть. Пора уже выбирать родовое имя. Есть идеи?  — А-Чэн, не переводи тему. Что уже случилось? — Цзыюи внимательно посмотрела на мужчину, а тот всё продолжал наблюдать за ребенком, который закрыв глаза начал громко считать до десяти. Кажется, они играли в прятки и маленькие Лани почти беззвучно открыли дверь обеденной залы, чтобы выскользнуть в коридор. — Ничего не случилось. Когда ты отправляешься в орден?  — Пять, шесть… — Завтра на рассвете. Если не хочешь говорить - не говори. Но я же беспокоюсь, Цзян Чэн. Может, тебе нужна помощь? Слышала, что яогуай не дают покоя, я могу прислать адептов… — Не стоит, тетушка. Я собираюсь отправится с Чизэ сам. Тоже завтра. Может, ты хочешь остаться подольше и посидеть с Жуланем пару дней?  — Восемь, девять… — Я могу. Но дело ведь не в беспокойстве за ребенка, так что же? — Десять! Я иду искать!  Жулань стремглав подбежал к двери и громко той хлопнул, оставляя обоих в тишине. Мужчина выдохнул, ощущая ладонь госпожи Юй на своей беспокойной руке, которая замерла прекращая крутить кольцо. Что он должен сказать? Что терпеть не может зиму, потому что в это время он потерял родителей? Что слишком размяк и привыкает к чужому человеку до боли сильно? Что этот самый человек всё молчит и говорит о каком-то правильном способе его услышать. Он всё никак понять что это за способ такой. Как ему понять, что вот сейчас он услышит, всё поймет. Может, не будет рад тому, что догадки оказались правдивыми, но он же готов слушать. Что не так? Сколько бы он не старался и не спрашивал, Чизэ отвечал лишь коротким:  ”Ты всё ещё не готов слушать.” Это раздражало, бесило и нервировало всё сильнее. Казалось, что если он наконец-то узнает все тайны, то сможет со спокойной душой требовать Не остаться подле него. Что тот не сможет отказать, ведь причин скрываться больше нет. И эта жадность пугала, ведь он же ему не настолько необходим? И где-то внутри всё выло о том, что настолько. Что можно найти способ и приковать к Пристани окончательно. Ему всё равно на их планы, на их месть, на попытки воскресить Усяня - пусть хоть перед самым порогом ритуал проводят. Главное, чтобы Чизэ был в поле его зрения. Или привычно на периферии, но чтобы он знал, что вот. Совсем близко. Захотелось увидеть и увидел. Захотелось поговорить и поговорил. И, может, он был прав, что голуби жутко неудобные…  Госпожа Юй же молчала долгие минуты его самокопания, пока не выдохнула тяжело, прежде чем отстраниться. Наверняка сейчас вновь попытается сказать, что она всегда будет рядом, что он всегда может с ней поговорить. Но Цзян Чэн не дал ей открыть рот, немного более задумчиво и спокойнее произнося: — А у тебя есть хороший астролог в знакомствах? Я уточню точную дату рождения и старшинство в семье, хочу узнать насколько благоприятным будет наш с ним союз.  Тетушка с немым удивлением подняла брови, произнося негромко:  — То есть ты всё ещё не… Дверь открылась с шуршанием и громкий голос Чизэ заставил вздрогнуть обоих. Заговорщически переглянуться и замереть, словно они обсуждали государственный переворот, а не возможную помолвку.  — Шагом марш, бойцы. Раз, два, раз, два! — мужчина нес в руках огромный поднос, на котором громоздилось что-то похожее на торт, но немного иное. Большое, пышное, обмазанное чем-то белым и украшало всё это пара маленьких свечек. Трое мальчишек немного невпопад шагали стройным рядом позади Не, а цепь замыкал перепачканный в муке Мо и Лань. Все трое выглядели так, словно не готовили выпечку, а как минимум ею же дрались. Цзян Чэн на секунду задумался, что и второй вариант не исключил бы. Эти трое вообще имели странную привычку в присутствии друг друга деградировать до состояния детей, что вызывало только больше вопросов. Как минимум, каким образом те сумели найти общий язык.  — И так, сегодня мы празднуем пятый день рождения нашего дорого Жуланчика. Троекратное ”ура” нашему имениннику!  Маленькие Лани заголосили невпопад, вызывая мягкую улыбку. Цзинь же радостно захлопал в ладони, усаживаясь на коленях Цзян Чэна и с трепетом стал ждать, когда на торте подожгут все свечи. Как только Чизэ убрал руку со спичкой и присел рядом с Ваньинем, то прошептал на ухо ребенку: — Теперь закрой глаза и загадай желание, а после задуй все свечи. Если не задуешь все, то оно не сбудется.  Мальчик зажмурился с силой и набрал в легкие побольше воздуха, выдыхая тот на огоньки. Цзян Чэн видел, как Чизэ тоже начал дуть на свечи, а затем громко захлопал и это подхватили все.  — Зачем ты… — тихо прошептал Ваньинь и Чизэ ответил ему негромко на ухо.  — Чтобы желание обязательно исполнилось, конечно же.  До самого позднего вечера дети продолжали веселиться, подстегивая на это и взрослых. Юй Цзыюи пришлось ходить по дому Лотоса в поисках спрятавшихся и было слышно, только как дети всё вздыхали, когда их находили и помогали искать остальных. Куда спрятался Лань и Мо - Цзян Чэн не знал, потому что Чизэ просто схватил его за руку и потащил в самое странное место для подобного. Они спрятались в купальне, за ширмой и Ваньинь усиленно старался быть серьезным, ведь слышал как голоса проходили мимо двери и громко обсуждали, что ну не могли они сюда спрятаться. Это же глупо, там же даже прятаться некуда. Правда, на втором круг Лань всё-таки заглянул в темную комнату, так и не найдя их. В прятках они безоговорочно выиграли, но получили тонну неодобрения от всех взрослых разом. Ведь что ещё делать в темноте, как не целовать то, что так хочется поцеловать?  Игры на улице были недолгими, снега выпало не так много, чтобы можно было вдоволь побросаться снежками и вскоре они все вмести принялись лепить снежную фигуру. Выходила та косой и неровной, зато у фигуры в голове оказалась одна из шпилек тетки, на шее висел шарф Мо, в руках у того была подвеска с пояса Ланя, а дети заботливо собрали галек и налепили те в один ряд от горла, до безобразных плоских ног. Цзян Чэн же предпочел понаблюдать за всем со стороны и подметил, как госпожа Юй всё чаще принимает протянутую молодым юношей руку. Как те всё дольше о чем-то переговариваются еле слышно. Цзинъи и Сычжуй же взявшись за руки кружили вокруг своего нелепого творения, а Ванцзи всё пытался впихнуть каждому в руку по горячему напитку. Не же кутался в теплую фиолетовую накидку и громко стенал о том, как у него замерз нос, как замерзли руки и что солнце давно уже село и пора бы на боковую. Дети быстро смирились со своей участью, лишь под громкий возглас Жуланя стройным маршем двинулись в сторону дома Лотоса.  — Пиздюки, за мной. Раз, два.  Ваньинь провел ладонью по лицу, раздумывая о том, что Сюэ Яну стоит хотя бы для виду дать затрещину. И в очередной раз вытравливать из лексикона своего ребенка недостойное слово. Чизэ же явно об этом не думал и только хохотал с опешивших лиц, загоняя в дом и остальных. Утром отбывал Мо, за ним уезжал Ванцзи со своей ребятнёй и можно было дать себе сутки на то, чтобы выдохнуть и выдвигаться на север.  Такие у него были планы. До того как перед самым сном в окно затарабанил голубь, принося с собой печальное известие.  В борьбе с яогуай одного из адептов серьезно ранили.  *** Деревня на севере славилась своими тканями и шелками. Многие промышляли не только сельским хозяйством, но ещё и окраской, да выделкой материала разного сорта. У Цзян Чэна начало в глазах рябить от обилия рыжих мехов, что заполоняли весь постоялый двор. Чизэ негромко переговаривался с трактирщиком, пока Ваньинь слушал от адептов о том, что произошло. Вид у тех был потрепанный и уставший, кое-где были видны заживающие следы борьбы, но солдаты его были стойкими и сильными. Как минимум в присутствии Не, который обвел всех и сразу тяжелым, острым взглядом.  — Местные говорят, что такое у них впервые. Что они всегда приносят богам подношения после каждого убийства зверя, да и убивают тех без особого насилия. Да и мы так и не смогли понять, откуда те появились. В этих местах не водятся черные волки.  Цзян Чэн потёр устало висок, прикидывая в уме сколько им понадобится времени, чтобы уничтожить гнездо. Был бы это один проклятый зверь - справились бы уже давно. Но по рассказам там целая стая, которую проредить смогли лишь совсем немного. Осталось двое самых буйных и свирепых, что защищали свою нору до последнего не подпуская к той никого. Ваньинь вновь зацепился взглядом за трактирщика, на плечах которого рыжий мех выглядел довольно нелепо. И в голове всё свербело, ведь мех совершенно не был похож на лисий. У тех шерсть была более темной, немного не такой.  — Вы говорили, что черных волков тут не водится. А красных?  — Глава, вы правда верите, что такие существуют? Это же всего-лишь байки, все знают.  — Если байка откуда-то появилась, значит есть на то причина, — Чизэ подкрался незаметно, положил ладонь на плечо Цзяна и немного сжал то, прежде чем продолжить. — Красные волки существуют. Но они редки и их часто путают с лисами. Из-за схожего окраса. Довольно умные существа и предпочитают селиться в горах… Гуй так и не просыпался?  Вэймин притих и потупил взгляд, складывая руки на груди. Дэй же спустя время подал голос, немного нервно и быстро произнося: — Проснулся раз и ему вроде легче. Спасибо, госпожа, если бы не вы, то он бы… Чизэ поднял руку, прекращая бессмысленный поток благодарностей. Вэймин на это громко, демонстративно фыркнул и Цзян Чэн только закатил глаза. Кажется, у него назревает серьезный разговор с его первым учеником. Который явно не одобрял Не даже после показательной взубчки. — Я сделал то, что должен был. Рано ему уходить, да и от такой царапины не умирают.  «Царапина» - это огромный шрам на всё лицо и шею, который к их приезду уже начал гноиться и расползаться по телу черными венами. Что с ним сделал Чизэ - не знает никто, но он долго сидел с Гуем в выделенной ему с доброй руки хозяина комнате, после чего парню и стало лучше. Ваньиню пообещали рассказать об этом, но позже. После того как они уничтожат яогуай и вернуться в Пристань. А до ночи было принято решение отдохнуть, да всё обсудить. Не присел по правую руку от Цзяна и потерев переносицу, произнес: — Не нравится мне это всё. Начинаю понимать, что происходит и чем больше об этом думаю - тем больше не нравится.  — И что же вы там понимаете, о госпожа? — Вэймин глядел неодобрительно, а тон его был язвительным. Словно он специально напрашивался на чужой гнев. Но у Чизэ гнева не было, только усталый вздох.  — Первый ученик, напомни мне, почему ты стал первым?  — Потому что глава Цзян оценил мои умения по достоинству.  — И твоих умений не достаточно, чтобы понять происходящее?  — О, если вы о том, что местные сами замучали животных и те восстали ради мести, то это глупость. Очевидно же, что это не они, иначе бы яогуай сразу же попытались уничтожить деревню. А они просто не дают покоя ни себе, ни им. Горожанам всё сложнее выбираться в лес даже за дровами, надо просто уничтожить весь этот смрад и всё.  Не откинулся на спинку стула и потёр лицо ладонями, прежде чем ещё более устало произнести: — Ты идиот, Вэймин. Но идиот, достойный своего звания. Раз так, то уничтожайте. Мы с главой понаблюдаем со стороны, как вы весь месяц пытались помочь людям.  — Не вам отдавать приказ… — Так точно, госпожа!  Парень замолчал и как-то обиженно обвел взглядом сначала всех адептов, а после и самого Цзяна. Словно тот предал всю его семью до десятого колена. Молчаливо встал и покинул стол, больше не проронив ни слова. Остальные солдаты разбрелись на короткий отдых, а Ваньинь посмотрел на мужчину, что немного дрожащими пальцами наливал в чарку вино. Он редко видел его в таком состоянии и было очевидно, что тот вновь использовал и так малые запасы своей ци. Цзян Чэн сжал чужую ладонь, пуская свою энергию по телу Не и тот лишь скосил на него взгляд, а после уперся лбом в плечо.  — Ваньинь, мне не нравится это.  — Почему?  — Потому что они сами виноваты. Сколько ты насчитал красных шуб, пока мы были здесь?  Мужчина задумался. И вправду много. Штуки три на подлёте и ещё пять в самом постоялом дворе. Помимо этого, в деревне было необычайно оживленно и можно было встретить множество молодых господ, которые с вежливостью их приветствовали. И. Ладно, Цзян Чэну это тоже не нравилось. Словно ответ был на поверхности и настолько очевидный, что становилось муторно. Муторно, потому что вплел в это Не. Не, который предпочитал иметь контакт лишь с несколькими людьми разом и выборочно. Который относился к Юньмэну и его жителям с добром, лишь потому что это всё принадлежало Ваньиню. Он, может, не знал о Чизэ достаточно, но вполне четко понимал, что если бы не он - встал бы на сторону яогуай.  — Люди имеют свойство ошибаться. И имеют в своей природе жадность. Ты это знаешь как никто другой.  — Но не до такой степени, Ваньинь! Что-то мне подсказывает, что это совсем не хорошая история и я боюсь сорваться.  — А должен? Наша задача дать им безопасность, а с наказанием я разберусь сам.  Мужчина тихо выдохнул и боднул слабо плечо, замолкая. Это было и согласием, и предостережением, пока внутри распускал свои раскидистые ветви страх.