Вояджер-1

Жизнь в Юдоли Цзян Чэну казалась слишком сладкой. Он бы даже сказал приторной. Чужая постель была всегда тепла, ибо Не Чизэ оставался рядом с ним вплоть до момента его пробуждения. Порой даже просыпался от мягких касаний губ и неизменного запаха чая, который всегда ждал его по утрам. Жулань спустя пару дней на удивление смог завести себе друзей в виде двух маленьких адептов ордена ГуСу, которые прибыли в Юдоль вместе с Лань Ванцзи. Тот хоть и не успел на поминки, но так же посетил Не Минцзюэ, почтив его память.  Лань Сычжуй и Лань Цзынъи, которые сначала были весьма скованными и невероятно вежливыми - спустя пару часов знакомства с Жуланем начали вести себя как обычные дети. Носились по каменным коридорам весело вереща, таскали на улице друг другу палки и хвастались, у кого она длиннее. И порой Ваньинь даже слышал, как Цзынъи беззлобно подшучивал над мальчишкой помладше. Это слышал и Чизэ, который лишь хмыкал, да улыбался слишком довольно в чарку с вином. От вида Ванцзи, который сначала бухнулся головой на каменный стол, а затем всё с тем же спокойным лицом и красным лбом протягивал чашу вновь - Цзян обомлел и только вопросительно посматривал на Не, которого это никак не удивляло. Тот только подливал ему вино и прижимался к боку, словно большая и ласковая кошка. Дети кружили вокруг беседки, кажется, играя в догонялки и атмосфера за их столом была невероятно странной. Словно бы он на секунду подсел к двум молодым мамочкам, которые переодически кричали: — Жу, не носись так. Упадешь ведь и поранишься!  — Сычжуй, Цзынъи, будьте спокойнее. Господин Не прав.  — Ах, погляди на него. Я, конечно, знал что Жулань высокий для пятилетки, но ты посмотри! Даже твоих по росту уже догнал.  — Мои не столь старше, ещё перегонят его.  — Хочешь поспорить?  — Хочу. Лани всегда высоки и красивы.  — Жулань будет раза в два красивее и выше твоих Ланей!  — Нелепости несешь, господин Не. Кажется, тебе пора прекращать пить столь часто.  Чизэ беззлобно закатил глаза и ударил слабо ухмыляющегося Ванцзи кулаком в плечо. Вспоминая прошлое, когда эта неприступная каменная статуя только молчала, да окидывала всех взглядом полным превосходства - этот Лань Ванцзи был слишком… Живым. Настоящим. Он всё ещё оставался каменным изваянием, которое словно невозможно было пробить извне, но только стоило Не заговорить и Цзян Чэн начинал видеть трещины, через которые пробивалось что-то совершенно ему незнакомое. Лань Ванцзи и впрямь был язвой. Такой, что посоперничать с ним мог только Сюэ. Ваньинь опасался открывать рядом с тем рот лишний раз, не зная, как относиться к новому Ланю.  — Ха, да вы меня никогда не…— мужчина вздрогнул на тихий детский вскрик, увидев как племянник со слезами на глазах потирает красные ладони об ткань зеленого ханьфу. Кружащие возле него мальчишки притихли и с явной опаской косились в сторону беседки. Цзян Чэн уж было собирался встать и успокоить Жуланя, когда как тот стёр рукавом выступившие слёзы и произнес:  — Это не считается! Давайте ещё раз!  И не обращая внимания на боль, ребенок вскочил вновь и побежал опять, но уже куда спокойнее и осторожнее. Ваньинь ощутил, как Чизэ мягко гладит его напряженную спину, произнося ласково: — Не волнуйся ты так. В этом возрасте они начинают становиться самостоятельными и учатся уже на своих ошибках.  — Я не волнуюсь, просто… — мужчина повел плечом и растерянно огляделся. В который раз не покидало ощущение, что он в каком-то невероятно хорошем сне. Что вот сейчас проснется и всё вновь вернется обратно. Поплетутся унылые будни, которые скрашивал лишь ребенок и воспоминания. От этой мысли каждый раз становилось жутко, но Чизэ явно ощущал его состояние и старался в такие моменты липнуть всё сильнее. Словно показывая, что ничего не изменится и всё будет хорошо. Это «хорошо» оседало где-то в желудке и с каждым днем становилось всё страшнее его потерять. И в очередной раз мужчина рядом с ним боднул его слабо в плечо, оставляя теплое касание там, где кончалась ткань одежды. И Цзян Чэн переставал об этом думать, фырчал тихо под нос и ерошил распущенные волосы, собранные в слабый хвост на затылке. —… Просто беспокоюсь.  — Могу только согласиться с Не - дети растут слишком быстро. И хоть порой они всё ещё требуют нашего внимания, в большей степени начинают познавать окружающий их мир сами, — Лань звучал мудро и очень помпезно, от чего Цзян даже успел призадуматься от его слов, когда тот произнес следующее:  — Но иногда те слишком рано познают то, чего не стоит познавать. Я в ваши дела, конечно, не лезу, но рано или поздно Жулань узнает, что ночами вы явно не с нечистью боретесь. И окинул обоих таким тяжелым взглядом, что Ваньинь даже немного стушевался, неосознанно потирая шею. Может им и вправду стоит быть аккуратнее. Он обернулся на скачущих детей, над которыми нависал и хмурил брови Сюэ. Тот о чем-то вещал и те с громкими визгами от него разбегались, пока парень пытался поймать их за шкирку.  — Поговорим с тобой на эту тему позже, Ванцзи. Как минимум не тебе на нас язвить.  — Почему позже? Когда вернется Вэй Ин, я буду осторожен.  Цзян Чэн пропустил этот комментарий мимо ушей, наблюдая как вся ребятня бежит в их сторону. Задумался краем сознания о том, что у Ланя, видимо, есть кто-то, кого он очень ждёт. А когда понял кого - обернулся. Вцепился взглядом в более спокойное и расслабленное лицо Ванцзи, который явно не осозновал, что только что ляпнул. Ощутил, как ладонь на его талии видимо напряглась и Не Чизэ слишком тяжело вздохнул, потирая переносицу. Ах, как он мог не понять. Конечно же к этому опять был причастен он и его братская шайка-лейка. Ваньинь открыл рот, ощущая как изнутри его дерёт на части от злости, когда на колени запрыгнул Жулань и обняв за шею начал громко кричать в самое ухо: — Нет, не хочу! Не пойду! Я хочу спать с Чизэ, с ними не пойду!  Затем подбежали ещё двое и более осторожно облепили Ланя с двух сторон, негромко произнося:  — Господин Лань, а господин Сюэ сказал, что нам надо спать. Но мы же не в ГуСу, можно нам ещё немного поиграть?  — Пап, а что такое «Пиздюки»? Господин Сюэ сказал, что мы «Пиздюки». Это хорошее или плохое слово?  Ваньинь, замерев, сверлил Чизэ, чей взгляд становился всё напряженнее с каждой минутой. Ванцзи, словно поняв наконец, что сказал - замер с поджатыми губами, слабо касаясь макушек своих детей ладонями. Сюр ситуации лишь сильнее усиливался, когда племянник начал переругиваться с Лань Цзинъи.  — Конечно плохое, вы что, не знаете об этом? Ну вы и дураки.  — Сам дурак! Ведешь себя как молодая госпожа, ещё и нам что-то говоришь!  — И что? Чизэ тоже молодая госпожа, что в этом плохого?  — Спать! Всем! Живо! — Цзян Чэн посмотрел на каждого ребенка пылающим взглядом, видя, как от его крика вздрагивают абсолютно все. Сюэ Ян, подошедший к ним с некоторой боязливостью забрал с колен притихшего и испуганного ребенка. Подошел к Лань Ванцзи и маленькие Лани отлипли от чужого ханьфу крайне пристыжено плетясь вслед за парнем.  Наступило короткое молчание, которое прервал тихий и спокойный голос Чизэ: — Ваньинь. С ребёнком так нельзя.  И это стало последней искрой, которая подожгла в нём целый пожар. Цзян Чэн ткнул пальцем в чужую грудь и произнес громко: — Не тебе это решать, Не Чизэ. Это мой ребёнок, а не твой!  А когда понял, что сказал - стушевался, наблюдая как мужчина сжимает руки в кулаки и тяжело дышит. Глаза горели болью, гневом и неверием, пока те не скрылись под веками. Он выглядел так, будто Цзян Чэн отвесил тому позорную пощечину и тот был готов подставить вторую щеку, произнося сквозь зубы: — Да. Твой. Ты прав. Мне не стоит указывать тебе, как его воспитывать, — Ваньинь уже жалел о том, что сказал. Невероятно сильно жалел и не мог вымолвить даже слова, когда Чизэ отстранился, встал и вышел из беседки бросая ему через плечо не оборачиваясь:  — Займусь этим сам. Если дядя моего ребёнка не способен отделять свои детские обиды от реальности. Ванцзи, объясняйся с ним сам.  И спустя пару минут темно-зеленая спина исчезла в сумраке. Цзян Чэн с силой ударил по каменному столу, ощущая как крошка осыпается на ноги. Почему?! Почему как только он расслабляется, то всё начинает идти в тартарары?! Гнев утих быстро, а едкая боль осталась с ним выжигая его изнутри. Мужчина облокотился на стол, сцепляя пальцы в замок на шее и уперся взглядом в никуда. Не стоило так говорить ему. Не стоило вообще открывать свой рот и произносить такое. Он же никогда так не считал. Небеса, да он порой даже забывал, что Чизэ в его жизни появился совсем недавно. Казалось, словно тот был всегда. Просто где-то рядом, на периферии зрения, как обычно. И эта мысль заставляла загонять себя в угол ещё сильнее, ведь это всё слишком, не так ли? Слишком близко, слишком много, слишком болезненно. А если Не просто… Исчезнет из его жизни, то как тогда жить?  Лань Ванцзи достаточно громко поставил напротив его лица кувшин, от чего Цзян Чэн едва заметно вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей. Шея побаливала от хватки и легких разрядов электричества, которые он сразу не почувствовал. Разжав пальцы и выпрямившись, мужчина привычным нервным жестком начал крутить металл на пальце, молчаливо разглядывая Ланя.  — Я не знал, что он не рассказал тебе. Думал, что с тобой он в разы откровеннее чем с нами.  Ваньинь схватился за вино и отпил пару глотков прямо из горла, вытирая рот рукавом. Ванцзи выглядел немного напряженным и обеспокоенным… Боже, он начал понимать его по лицу. По вот этому каменному лицу, которое немного хмурилось и теребило нервно рукав. — Мы говорим об одном и том же Не? Потому что этот уже второй раз умудряется проебаться и умолчать что-то вот такое. Важное. Понимаешь, о чем я?  Лань взял протянутый кувшин и хлебнул ещё немного, прежде чем с некоторой долей осторожности подметить: — А ты… Спрашивал его об этом важном? Или ждал, что тебе просто всё расскажут? Я не очень хорошо понимаю людей, но одно знаю точно: не у тебя одного тяжелое прошлое, Цзян Чэн. У нас всех свои болезненные точки. И если ты думаешь, что никому больше не больно так, как тебе… Тогда он был прав и ты просто не в состоянии перерасти свои детские обиды.  Это была самая долгая речь, которую он когда-либо слышал от Ванцзи. И эта речь заставила вновь начать паниковать. Внутри кипело, бурлило и хотелось просто всё выплеснуть наружу. Выдернуть ненужное и забыть. Но он просто не знал как. Не мог понять как. Что ему нужно сделать? Игнорировать боль? Затопить себя сожалениями? Просто что?  — Это не детские обиды, Лань Ванцзи. Моих мозгов ещё хватает, чтобы сложить всё как надо и понять. Тебя приманили сладкими речами о том, что Вэй Усяня вернут тебе, а ты, как последний дурак, повёлся. Так ведь?  — Тебе ли не знать, что он никогда не врёт. И всегда выполняет обещанное.  — И только ради этого ты с ним?  — Нет. Он мой друг.  Друг. Господи, у Лань Ванцзи есть д р у г. Цзян Чэн вновь забрал вино и допил остатки одним махом, прикрывая глаза ладонью. Ну что за бред. Чтобы Чизэ и решил вытащить с того света какого-то Усяня? Не Минцзюэ, ради которого готов мстить, а Усяня?  — Хреновый из тебя друг, раз ты ждешь от него какой-то выгоды для себя.  — Сказал человек, который указал Чизэ на его место. Вы молодец, глава Цзян, так и надо с этими сумасшедшими. А то распоясались совсем. Глядишь и скоро слава о вашем обрезанном рукаве дойдет до самого императора.  — Твой рукав не менее обрезан, господин Лань.  — И я это понял слишком поздно.  Оба мужчины замолчали и отвели друг от друга взгляд. Ванцзи потянулся к масляной лампе, поджигая ту и Чэн сморщил нос от яркого света. Не то и не так. Ему не нравится совсем. А Юдоль словно и не слышала его боли, оставаясь всё такой же тихой и спокойной. В окнах начинали гаснуть последние огни, когда Цзян Ваньинь собрался с силами и решил проведать племянника. Как ни крути, а он правда оплошал. Он не хочет запомниться Цзинь Жуланю так же, как он помнил своих родителей. А ведь медленно и верно всё возвращается именно к этому. Цзян Чэн, который слишком похож на свою мать, выбрал того, кто ломает себя во благо его прихотям и принимает вот таким. Громким, гневливым и сломанным.  — Чизэ сказал, что у Вэй Ина ещё есть незаконченные дела здесь. Что он ушёл слишком рано. Что его ждут и он тут нужен. Я ему верю и просто жду. Готов ждать столько, сколько потребуется. Пройдут ли месяцы, года или десятилетия - я дождусь.  — И откуда же Чизэ знает о таком? Он что, снизошедший небожитель какой или что? Почему все вокруг знают в разы больше, чем я?!  — Потому что ты его слушаешь, но не слышишь. Тебе важнее то, что внутри тебя, чем то, что ты имеешь, Цзян Чэн. Просто оглянись вокруг, — и Лань Ванцзи вскинул голову, подставляя лицо легким порывам ветра, обводя взглядом сад усыпанный золотом листвы. Осмотрел каменную неприступную Юдоль, а затем впился взглядом в Ваньиня. — У тебя есть всё, о чем я мог бы только мечтать. Рядом с тобой человек, который тебя любит. Есть ребёнок, который к этому человеку тянется. Юньмэнь  принимает то, какой ты и не пытается перекраивать под свои правила и понятия. У тебя нет тех, кто бдит над тобой постоянно и беспокоится о каждом твоем неправильном шаге. Ты свободен, Чэн. А я свою свободу получу только когда вернется Вэй Усянь.  Ваньинь глубоко вдохнул холодный воздух, который начал обжигать легкие. В голове начал мелькать его солнечный и улыбчивый братец, что бесконечно вился вокруг Ланя, словно пчела над цветком. Он ещё тогда понял, что интерес его был странным и не здоровым. Что Усянь себя так не ведёт с другими. Что эта парочка слишком часто были друг с другом наедине. Вспоминая войну, невольно возникли и образы Ванцзи, который так же, как и Цзян верил, что Вэя так просто не убить. Что тот точно вернётся. Тогда он даже немного отзывался о Лане с теплом. А сейчас их разница была лишь в том, что один до сих пор ждал и верил. А второй не хотел больше никогда слышать о предателе и убийце.  — Ты больной, Ванцзи. Он убил сотни людей. Он оставил Цзинь Жуланя сиротой. Он лишил моего племянника родителей и предал орден, который его взрастил. Ради кучки паршивых Вэней, которые и нахрен никому не сдались.  — Спроси у Не Чизэ, скольких убил он. Спроси, почему тот решил стать в глазах людей сумасшедшим. А затем спроси себя, отвернешься ли от него после этого. И тогда, может быть, мы поговорим об этом опять.  Лань Ванцзи прикрыл глаза и оперевшись на перила беседки уснул, словно и не слушал только что его злые и болезненные слова. Цзян Чэн сжал ладони, а затем развернувшись двинулся в сторону Юдоли не оборачиваясь.  *** — Дядя же не злиться на меня?  — Не злиться, котёнок. Всё хорошо, закрывай глаза.  — Точно-точно?  — Точно. Просто твой дядя немного в душе ребёнок. Совсем чуть-чуть.  — Но он же такой взрослый, как он может быть ребёнком?  — Все мы немного дети глубоко внутри, Жу. И злиться совершенно нормально. Эмоции на то и даны, чтобы их чувствовать. Закрывай глазки, я спою тебе песню.  Цзян Чэн уперевшись лбом в дверь просто слушал, как по комнате разливается ласковый голос. И вновь начинал себя душить виной. Ему правда стоит извинится. Открыть рот и сказать «Прости». Всего одно слово, но как же сложно это сделать. Потому что отголоски голоса Лань Ванцзи эхом играли в его голове, сковывая тело в страхе. Он не боялся правды - Ваньинь понимал это. Он боялся того, что Лань прав и он не отвернется. В голове уже было десятки оправданий. Что у Чизэ не было выбора, что он всегда действует по справедливости, что он такой и ничего с этим не поделать. И оттого всё сильнее страшился простой истины - они с Ванцзи на одной стороне баррикады. На той, где умудрились влюбиться в проблемных идиотов.  — Чизэ, а ты от нас не уйдешь ведь, правда? — сонный голос ребёнка заставил зажмурится и ощутить себя круглым дураком. Не его ребёнок, да? Кажется, если бы у того был выбор - он остался бы с Не, а не со своим крикливым и безобразным дядей.  — Конечно не уйду. Даже если твой дядя начнёт опять на меня орать и обвинять в чем-то - я найду способ как это исправить. Доброй ночи, солнце, — последнее произнесли нарочито громко. Значит, уже знали что он всё подслушивает.  Цзян Чэн отступил от двери и сжал руки, когда та открылась выпуская в коридор Не. Тот оглядел его с ног до головы и как-то уж слишком тяжело выдохнув подошёл к нему. Протянул руки вперёд и сделав шаг Ваньинь оказался в объятиях, которые помогали утолить любую боль и сомнения.  Уже позднее, в их комнате, мужчина жался щекой к чужому плечу обводя кончиками пальцев бугорки шрамов на спине. Чизэ не задавал вопросов, он только отвечал. Сначала в поцелуй и негромко выдохнув: — Да, убивал. Я не считал, Ваньинь. Там было много.  Затем уже в постели, хватаясь за простынь пальцами и вскидывая голову вверх, когда Цзян Чэн входил в него плавно и мягко. Опытным путём тот понял, как можно доставить маломальское удовольствие и ему, поэтому старался сдерживаться. И покрывая чужие ноги поцелуями пускал по чужому телу свою ци, касаясь ладонями бедер. Не задыхался, жмурился и сбито шептал: — Потому что я был болен… Когда-то. Сейчас уже нет, но я помню какого это. Сумасшедшим… Прикидываться проще. Ваньинь, пожалуйста, задавай вопросы не в такие моменты.  И сейчас, когда он бережно поглаживал тот самый шрам, который остался после тумана Чизэ продолжал отвечать. — Я же дурной, ты это знаешь. Когда понял, что ядро сильнее не станет - упал на повышение физической силы. И начал вызывать на сражение каждого сильного адепта клана Не. Порой уходил еле волоча ноги, иной раз меня оттуда уносили сразу к дяде Ло. Ядро не заживляет всё, но явно не дает мне сдохнуть окончательно, как и моя упертость. Потом, когда я забрал стерву, мы начали с той бодаться характерами. Бася не принимала меня как хозяина, а я всё пытался доказать, что достоин. Что мне это надо. И спустя полгода та даже перестала пытаться отрезать мне руку. Сейчас вон, только забавляется понемногу. Не знаю, как Минцзюэ её терпел…  Цзян Чэн всё касался шрамов и понял наконец-то простую вещь. Чизэ невероятно болтлив, если что-то спрашивать напрямую. То, что невероятно не любил делать Ваньинь. Но раз Не идёт ему на уступки, то почему бы и ему немного не притупить свою гордость. Он всё сильнее верил в то, что ему расскажут абсолютно всё. И решился задать тот вопрос, что мучал его уже долгое время: — Чизэ… Расскажи, откуда ты?  Сомнения у него всё ещё были, но с каждым разговором Цзян понимал, что Не не отсюда. Слишком многое говорило об этом, но Чэн всё не мог понять откуда он. Теплилась одна единственная догадка, от которой немного становилось жутко. Не хотелось верить в это, но слишком многое указывало на эту догадку. Мужчина приподнялся на локте и взглянул в чужое лицо, тихо произнося рядом с ухом: — Чизэ?  Но тот спал крепко и спокойно. Выдохнув с некоторым облегчением, Цзян Чэн улегся обратно на плечо, прижимаясь к чужой теплой спине и прикрывая глаза. Ладно, он был ещё не готов это услышать. Но, вероятно, все его предки прокляли его до пятого колена за то, что тот спит с кем-то из Вэней. Просто чудесно. Мужчина уплыл в короткий и тревожный сон, наполненный болезненными криками войны и звонкой трелью флейты.  *** — Цзян-сюн, не говори, что я тебе это говорил, — Хуайсан поймал его перед самым выходом и кинул взгляд на Не, который помогал Жуланю открыть повозку самостоятельно. Прошла неделя и настолько долго оставлять свой орден без надзора Ваньинь не мог. Наверняка все Старейшины себе бороды оборвали от волнения, а адепты распоясались окончательно. — Чизэ знает, что скоро твой день рождения. Прости заранее, но он любит устраивать торжества и готовит… Своеобразный сюрприз. Будь готов к этому.  Глава Не выглядел обеспокоено и немного нервно, словно вещал о новой назревающей войне, а не о его дне рождении. И это даже заставило призадуматься, хмуро смотря на Хуайсана.  — Насколько всё плохо?  — В мой прошлый он выкрал Су Шэ и обвязал того бантиком, оставив на моем пороге. Не представляешь как долго я извинялся и как сильно уверял главу Су в том, что брат у меня так-то безобидный, просто дурной совсем.  Незаметно к нему подкрался мрачный Сюэ, который тем не менее провожал ребёнка с некоторой тоской в глазах. Эта нянька получила тумаков за то, что научила детей говорить словами не самыми достойными. Теперь переодически в лексиконе двух Ланей слышалось волшебное «Похуй», а Жулань тех нарёк незыблемым «Пиздюки». И переубедить детей в том, что так говорить нельзя ни у кого не вышло. Лань Ванцзи уехал спустя три дня так и не перекинувшись с Цзяном даже словом. Для него тот словно перестал существовать и это нервировало до дёргающегося глаза.  — На мой день рождения он отправил меня в бордель, передал из рук в руки проститутке. Мне пришлось бежать от любвеобильной дамочки через окно, — Цзян вскинул бровь и Сюэ Ян гордо вскинул голову, расправляя плечи. — Что?! Я так-то храню себя только для науки. Мне эти ваши страсти не нужны.  Хуайсан рядом с ним тяжко и очень знакомо выдохнул лишь одну фразу:  — Переходный возраст, не обращай внимания. Он у нас поздний цветок.  — А, вон что, — Ваньинь похлопал парня по плечу и произнёс с наигранной жалостью. — Не волнуйся, Сюэ, когда-нибудь и на твоей улице будет праздник. Однажды ты проснешься мужчиной, верь в это.  Ян задохнулся в возмущении и покраснел до кончиков ушей, стремглав скрываясь в Юдоли. Хуайсан хохотнул и расправил веер, стреляя в него хитрым взглядом и протягивая небольшой журнал без каких-либо опознавательных знаков. — Это тебе подарок, кстати. Открывай только рядом с Чизэ, не думаю, что ребенку стоит такое видеть.  Цзян Чэн вырвал из пальцев чужую писанину и сложив тот в трубочку принялся бить сжавшегося Не по спине. Тот, впрочем, хохотать не переставал. Старший Не возник рядом с ними улыбаясь до самых ушей, прежде чем потянуть Ваньиня за локоть и прекратить пытки своего брата. Глава Не тут же выпрямился и поправив ханьфу произнес: — В общем, я тебя предупреждал. Чизэ, возвращайся поскорее.  — И не дождешься. Ждите меня к зиме, не раньше.  На это Хуайсан лишь пожал плечами и так же скрылся в Юдоли. Мо же уже сидел в повозке и явно весь трясся от предвкушения. Цзян Чэн лишь обмолвился, что тетушка всегда приезжает его поздравить, как Сюаньюй тут же чуть ли не на коленях начал упрашивать поехать в Пристань вместе с ними. Он не то чтобы кому-то запрещал её посещать, но тут проснулась легкая мстительная натура. И он, конечно же, согласился. Конечно же начал думать о том, как бы оставить этих двоих наедине, а после нудеть тетке в уши, что парень хороший, видный. Вон, будущий глава клана, чего это она нос воротит. Ещё и молодой, а молодые любовники всегда самые лучшие.  — Поехали скорее, меня там Феечка ждёт!  — А меня госпожа Юй! Чего вы там встали! Чем быстрее уедем, тем быстрее я увижу эту прекрасную женщину!  Не и Цзян переглянулись и одновременно выдохнули. Кажется, его жизни больше никогда не будет унылой. Пока твердая рука продолжает его держать, помогая забраться в повозку и пока подставляют плечо, на которое можно облокотиться и задремать.