Вояджер-1

Цзян Чэн знал, что ехать в Цинхэ Не - плохая идея. И не потому что он как-то предвзято относился к этому ордену или Не Хуайсану с его странными планами. Нет, совсем не поэтому.  Сначала он просто нервничал, потому что без Чизэ рядом голова трезвела и разум холодел. И та, вопреки всему, начинала думать. А подумать было о чём. Сколько бы Цзян не прикидывал в уме, то всё никак не мог понять сколько Не лет. На вид тот был чуть старше самого Чэна, но при этом он ни разу не слышал от него упоминаний о войне. Порой тот вскользь рассказывал о семье или о своем прошлом, но складывалось впечатление словно бы тот жил где-то вдали от клановых распрей и их влияния. Он бы понял, будь тот откуда-то с далёкого юга, но и это было не так. Сколько бы он не вертел в голове задачку под именем «Не Чизэ» всё никак не мог понять, что же его беспокоит. Чем глубже он погружался в размышления, тем сильнее его напрягала мысль о том, что мужчина может оказаться не тем, кем кажется на первый взгляд.  И именно поэтому он считал поездку в Цинхэ - дерьмовой идеей. Внутренний голос нашептывал, что возможно он сможет узнать все ответы на свои многочисленные вопросы, в то время как тревожность уверяла, что этого делать не стоит. И так же всё хорошо, так зачем всё усложнять?  И словно ощущая его метания, Чизэ не давил, но мягко упоминал в письмах о том, как бы желал его увидеть в Юдоли и что братья не прочь познакомиться поближе и с Жуланем. Тот вообще довольно часто писал и Цзян всегда находил время для ответа в своем плотном графике. Как только письмо отправлялось с голубем, то непременно возвращалось через пару дней. Не писал о том, как проходит подготовка к поминкам, о погоде, о том как его каждодневно обматывают бинтами и порой даже отправлял несколько голубей подряд, чтобы расписать то, от чего у Ваньиня перехватывало дыхание. Тот мог жаловаться на холод, а после добавить, что с ним точно было бы теплее. Мог мельком упомянуть, что голуби жутко неудобные, а затем рассказать, что в Цинхэ тоже есть куча нянек и что Жулань в этот раз им не помешает. При этом всём писал тот аккуратно и словно вырисовывал каждый иероглиф по нескольку раз, будто не совсем привыкший излагать свои мысли письмом.  В какой-то момент он в очередной раз сдался и оправдал это тем, что помянуть главу Не всё же стоит. Возложил всю ответственность за орден на стариков и первого ученика, а после взял племянника в охапку и уехал. Сопровождать его вызвались Гуй и Дэй, которые явно видели в Не наставника. Эдакий пример для подражания. Цзян переодически заставал сцены того, как эти двое яростно отстаивали Чизэ и словно невзначай напоминали его солдатам, что глава их жалобы точно выслушает. А ежели не он, так Не отправить письмо не сложно и кто знает, насколько тот будет зол от подобного отношения. Чэн на это лишь вздыхал и ужесточал тренировки для каждого адепта, не выделяя никого.  Путь из Юньмэня был не близкий, но Жулань на удивление вёл себя довольно послушно, разглядывая пейзаж за окном, либо же усердно выводя на пергаменте кривые символы в трясущейся на ухабах повозке. Чужое усердие вызывало некоторую степень умиления и он не мешал мальчику учиться. Правда, хватило того всего то на сутки. Остальное время он слышал лишь одну фразу: — Мы уже приехали?  И Цзян искренне не знает, откуда у него появилось столько терпения, чтобы отвечать на каждый подобный вопрос не только раздражённым «Нет», но и рассказывать чьи земли они пересекают и что находится вокруг них. К середине второго дня тот слишком устал от бесконечной езды и заснул на его руках, когда как повозка наконец-то остановилась и открывшаяся резко дверь впустила внутрь холодный воздух. Цзинь поежился на руках, но так и не проснулся, а улыбающийся во весь рот Чизэ залез внутрь, немного пошатывая своим весом кабинку.  Мужчина оперся ладонью на сидение, целуя в губы быстро и мимолётно, прежде чем забрать ребенка к себе на руки.  — Предупреждаю сразу - готовься к тонне тупых шуток.  — Всё настолько плохо? — Чэн коснулся кончиками пальцев розовеющего нового шрама от своих зубов и Не фыркнул, выходя из повозки.  — Тебя ждёт злой подросток, местная фифа и рисующий очередной сборник похабных картинок глава клана, Ваньинь. Конечно же тут всё плохо.  Цзян тихо рассмеялся и шагнул за ним следом, запахиваясь поплотнее в теплую фиолетовую накидку. Белый цвет Чизэ не шёл совсем. Как и всей Юдоли в целом. Та пестрила обилием светлого, вызывая двоякое ощущение. Он словно вернулся во времена, когда ещё учился в клане Лань.  Над повозкой промелькнула тень и на Цзяна резко обрушился удар. Только выработанные годами рефлексы позволили тому сначала увернуться, а после затолкать Не и Жуланя за спину, расправляя Цзыдянь во всю длину и одним ударом выщелкнуть из чужих пальцев меч. Сюэ схватился за ладонь и выпятив губу, тихо пробурчал: — И я вас приветствую, глава Цзян.  — И всех вы так встречаете, молодой господин Сюэ?  — Только тех, кто вроде как встречается с моим братом.  Ваньинь на секунду прикрыл глаза, подавив проснувшееся в нём раздражение. Артефакт вернулся в изначальное состояние, лишь потрескивая на пальце, когда он услышал отдаляющийся голос Чизэ: — Ну вы там развлекайтесь, а я пойду уложу ребёнка спать.  Сюэ Ян на это закатил глаза и подняв меч кончиком обуви, перехватил тот в воздухе, пряча на поясе. А после сложил руки на груди, произнося вполне дружелюбно: — Проведаете Минцзюэ или напрямик к Хуайсану? Он у нас сейчас невероятно занятый, всё усиленно рисует вам пошлые картинки в подарок. От чего-то больно уверен, что они вам нужны. Подросток скорчил лицо в отвращении и легкой походкой двинулся в сторону каменных ворот. Несколько адептов Не уже помогали его сопровождающим с повозкой и Цзян мог оставить тех со спокойной душой. Ступив вслед за парнем, Цзян не скрываясь рассматривал обстановку вокруг. Он запомнил Цинхэ совершенно другим. Никаких садиков и никаких беседок. Сплошь раненые, лежащие на голой земле. Засохшая от времени кровь повсюду и небольшие скопища выживших людей, греющихся у костра. Юдоль в войне была оплотом спокойствия и стабильности. Тем самым местом, куда можно было убежать и передохнуть после долгой бойни. Потому что Цинхэ Не оставался не сломленным до самого конца.  — Ну так что? Минцзюэ или Хуайсан?  Цзян моргнул, стирая картинки прошлого. Сейчас Нечистая Юдоль пестрила обилием белого, ровными фасадами и ухоженными садами. И ни что более не напоминало о том времени, когда страдали люди.  — К бывшему главе Не.  Стоит почтить память того, кто так и остался не сломленным. Кто упрямо вел войска до последнего и не сдавался, даже когда страдали его люди. Наверное, не будь с ними Не Минцзюэ, они бы точно проиграли. И Ваньинь даже не хотел задумываться о том, какой бы стала его жизнь, если бы этот человек умер ещё тогда. Мужчину проводили до комнаты в молчании, но заходить внутрь Сюэ не стал. И он даже понимал почему.  Сотни табличек с тысячей имён окружали его повсюду. В глаза бросались иногда даже знакомые, позабытые. Совесть больно кольнула изнутри и Цзян Чэн опустился на колени, беря в руки палочку и поджигая ту рядом с именем Не Минцзюэ. Хоть Цинхэ и вернулся к своему прежнему состоянию, но тот никогда не забывал о том, что пережил. И, возможно, Ваньиню стоит поучится у Не их незыблемой стойкости.  Он неловко посверлил взглядом имя и не знал, что тому стоит говорить. Что он благодарен? Глупо, конечно, стоило говорить это когда тот был жив. Что ему жаль? Тоже не особо. На языке вертелось только короткое «Спасибо», которое он выдохнул в воздух, ощущая как с плеч падает тяжкий груз.  Спасибо, что держался так долго. Спасибо, что боролся до последнего вздоха. Спасибо, что давал тому Цзян Чэну, что потерял всё - болезненные оплеухи и приводил в сознание. Просто… Спасибо. Просидев на коленях ещё пару мгновений, мужчина отбил два поклона и встал, выходя из поминальной комнаты не оборачиваясь.   Цзян Чэн переглянулся с напряженным Сюэ, который вглядывался за его спину и через секунду ощутил, как на его руке повисли с радостным:  — Цзян-сюн! Ты всё-таки приехал!  — Нет, Не-сюн, тебе кажется.  — Если кажется, то чьего ребенка нам принес эргэ?  Хуайсан нахмурился, задумался, постучал сложенным веером по подбородку, пока за ним мелькало двое необычных мужчин. Сюэ Ян, видимо, тех очень недолюбливал, потому что не сводил с обоих злого взгляда, окидывая каждого с долей отвращение и из-под бровей. — Очередного чужого. Тебе же не привыкать, Не-сюн.  Глава Юдоли выплыл из драматичных дум и слабо шлёпнул его по плечу веером. Вновь как в старые добрые. Будто и не отворачивались друг от друга столько лет. Цзян Чэн дёрнул уголком губ в улыбке и довольно искренне признался, что скучал. Несмотря на всё - правда скучал. Не Хуайсан стал его первым настоящим другом, потому что Усяня он не считал таковым. Тот был братом, соратником, семьей, но никак не другом.  — Будешь так шутить - пришлю то самое.  — Так шли. Как раз нечем растапливать дом Лотоса на зиму.  Мужчина закатил глаза и спрятал половину лица за своей игрушкой, но по лучикам в уголках глаз понял - тот тоже веселится и возможно тоже скучал.  — Ах, кстати, это наши дорогие гости. Сун Лань и Сяо Синчэнь, — не отлипая от его руки, Не развернулся к молчащим спутникам, после представляя и Ваньиня. — А это, глава Цзян. Давайте пройдем в обеденную и обсудим завтрашнюю поездку уже там.  — Нам не торопно, глава Не, можете уделить время и Главе Цзян, — двое мужчин поклонились ему и Чэн повторил это действие за ними. Уже частично ведомый по коридору, от того поклон вышел смазанный. Сюэ почти сразу растворился в коридорах, только кончик его хвоста и был виден за поворотом, прежде чем Хуайсан толкнул очередную резную тяжёлую дверь, заводя спутников в зал.  — Нет, нет, стоит обсудить всё как следует. К тому же, Цзян-сюн, не хочешь немного развеется и поехать завтра с эргэ?  Ваньинь вскинул бровь вопросительно, насильно усаживаясь за стол и еле слышно вздыхая. Как он может противостоять чужому гостеприимству, тем более в доме Чизэ? Оглядев двух мужчин получше, тот начал вспоминать, что мельком о них в письмах упоминали. О двух странных даосах и о бездонном омуте на окраине деревни. Ещё тогда он задался вопросом, как мог появиться этот омут, но решил узнать об этом уже лично и напрямую. Поэтому молчал, вслушиваясь в разговор и пытаясь выцепить оттуда информацию, которая бы объяснила всё и сразу.  — Смотря о чем идёт речь.  — Ох, эти господа нашли в деревушке у границ бездонный омут и завтра на рассвете Чизэ, А-Ян и Юйсюа поедут с ним разбираться. Поэтому и спросил, может ты тоже хочешь, всё-таки приехал же к… — Я уложил Жу спать и попросил госпожу Ли разбудить его через пару часов. Нечего ему столько дрыхнуть, потом и вовсе не уснет, — Чизэ, не обращая внимание ни на кого вокруг, двинулся напрямик к Цзян Чэну, усаживаясь слишком близко к нему. И не стесняясь никого, приобнял за талию, оставляя короткий поцелуй на виске. Ваньинь только мельком заметил, как тот даос, что был в темных одеждах - потупил взгляд, а тот, что в светлых, мягко улыбнулся, словно не видя никакой проблемы. И только после старший Не обратил своё внимание на остальных. — О чем говорили?  — О бездонном омуте и о том, что я поеду с вами, — и раз уж Не решил ничего не утаивать, то и Цзян Чэн вполне спокойно мог уложить ладонь на чужое колено.  — Нам немного неловко, что из-за нас столько сильных заклинателей поедут и… — У меня был опыт взаимодействия с омутом, так что он вам вполне пригодится, разве нет?  — Да, но… — Синчэнь, — видимо, второй был тем самым Сун Ланем. И тот вздохнул, останавливая друга от ненужных споров взглядом. — Думаю, чем больше сильных заклинателей за это возьмется, тем быстрее разрешится проблема.  Хуайсан во главе стола еле слышно хмыкнул под нос и протянул чарку с чаем Ваньиню, разливая после и остальным. К своей Чизэ так и не притронулся, пробегаясь пальцами по его боку. Так он и провел весь обед, предпочитая больше липнуть к Цзян Чэну, чем вливаться в бессмысленный вежливый разговор. К самому концу присоединился Мо Сюаньюй, только как-то странно двигая бровями на подобную близость и отвесив все положенные поклоны тихо произнес: — Как поживает госпожа Юй?  За что ему прилетело веером точно в лоб. Чизэ подавил смешок в его плечо, а глава Не тяжело выдохнул, потирая переносицу кончиками пальцев. Видимо, его тетушка настолько впечатлила этого ребенка, что тот не затыкался совсем. Ему даже немного жаль Мо, особенно зная как та отшивает любого ухажера.  — Прекрасно поживает… молодой господин Не. Живет и не знает о вашем существовании.  Судя по тому, как парень сразу же скис - вправду впечатлила. В голове у Цзян Чэна мелькнула идея, как их можно невзначай познакомить и со стороны понаблюдать за тем, как тетка будет отпираться от активного интереса молодого человека. Злорадство его никуда не делось, только цвело и пахло. Пусть глава Мейшань Юй послушает о том, какой хороший он предлагает вариант и что госпожа не молодеет, своих детей тоже пора заводить.  *** Не Чизэ не соврал - в Юдоли и вправду няньки были что надо. До самого вечера он так и не увидел Жуланя, только из некоторого беспокойства мельком пробегался взглядом по саду, чтобы увидеть как с его племянником возятся все и сразу. Ребенка переодели в клановую  одежду Не, на что он закрыл глаза. Потому что и его самого в них впихнули благодаря уговорам и долгим, многообещающим поцелуям. Он, правда, не понимал что в этом такого. Зеленый не шёл ему совсем, но от чего-то Чизэ взгляда не отводил и всё тяжело вздыхал на ухо. И как приклеенный следовал за ним по пятам, пока тот осматривал Нечистую Юдоль.  В конечном итоге они осели в крытой беседке с кувшином вина. Сюэ Ян мелькал переодически на фоне, таская Жуланя то на руках, то за шкирку, что-то тому шипел и ребенок на это лишь улыбался, да весело смеялся. Сюаньюй же относился к тому более бережно и даже научил собирать букетики из опавших листьев, которые с упорством таскали к ним за стол с фразой «Смотри, этот красивее, а тот выкинь!». До самого заката его ребенка развлекали все, кто проходил мимо. Каждый адепт клана Не считал своим долгом угостить молодого господина фиником или горсткой молодой рябины, от которой мальчишка морщил нос и по-тихому выкидывал ту в кусты, прикрывая их листьями.  На самом деле наблюдать за этим было жутко забавно, в особенности, когда Чизэ неизменно был под боком и подливал в чашу всё больше вина. Чужая ладонь уж давно забралась под верхние одежды и грела бедро мягкими поглаживаниями, заставляя припомнить мысленно все обещания. Которые удивительным образом всегда исполнялись, даже если Не прикладывал к тем минимум усилий.  — Чизэ.  — Да? — вечерело с каждым днём все быстрее и в полумраке чужое лицо выглядело умиротворенным и спокойным. Только рука всё продолжала свой путь от колена к бедру, да обратно.  — Продолжишь так делать - я не сдержусь.  — Так я может именно поэтому и продолжаю? — мужчина отвел взгляд от уходящего Хуайсана, на чьих руках невероятно спокойно уснул Жулань и с широкой ухмылкой приблизился к Цзян Чэну, прижимаясь своим лбом к его виску. — Я всё не понимал, почему ты так упорно каждый раз переодеваешь меня в свои одежды. А сейчас, видя в моем клановом ханьфу наконец-то понял. Есть в этом некое ощущение… Будто мы семья.  Ваньинь замер, так и не донеся до губ чарку с вином. Поразмыслил несколько секунд, прежде чем убрать то в сторону и сократить расстояние, впиваясь в губы поцелуем. Ребенок спит, ребенок в надежных руках, а уж он-то тем более. Так почему бы вновь не заткнуть давящую тревожность, дав волю другому, что теплилось и росло с каждым днем всё сильнее. Цзян Чэн бы посмеялся над самим собой, что пару месяцев назад утверждал, что ничего к этому безумцу не испытывает. Потому что с самого начала тот незримо и совершенно непонятно как - запал в душу.  Оставив лёгкий укус на губе, Чизэ отстранился и произнес на ухо, едва слышно: — Я не шутил, когда говорил, что ты можешь делать всё, что тебе только захочется. Я для этого даже подготовился, Ваньинь.  Его ладонь ведомая чужой рукой скользнула на пах Чизэ, заставляя мелко подрагивать от предвкушения. Он ощущал, как тот начинал возбуждаться и мысли заполонили всё сознание. Подготовился? Цзян Чэн всё ещё плохо разбирался в том, как это происходит у мужчин. А то, что он смог найти - не давало толковых ответом. Потому что картинки не объясняли весь процесс. Там всё было легко и просто. Вот поза, вот так стоит делать, а вот так лучше не надо. И каждая из них заставляла глаза лезть на лоб всё сильнее. Он думал что… Возможно, в ход идут только руки. Может быть язык и рот. И никогда не думал, что с мужчиной можно возлечь так же, как с женщиной. Именно поэтому и растягивал этот момент сколько мог, всё не понимая, как это будет происходить.  Но Чизэ решил всё за него сам. И оставив короткий поцелуй на уголке губ, произнес лишь только: — Недалеко от Юдоли есть горячие источники. Если ты этого хочешь, то я буду ждать тебя там, — а затем перескочил через перила и исчез в темноте. Ваньинь провел ладонями по горячему лицу и в который раз порадовался, что Чизэ предпочитал темноту. Ещё ни одна дева не вводила его в такую краску, а он между прочим не рос невинным цветком. Он повидал многое, повидал всякое, но почему-то именно чужая открытость вводила его в состояние бесконечного смущения.  Хочет ли он? Конечно хочет. Тяжелеющий пах и небольшая дрожь предвкушения уже говорили многое. Вопрос был лишь в другом: стоит ли переступать эту невидимую черту. Казалось, словно переступив - вернуться обратно уже не сможет. Это будет словно официальной точкой в их нелепых взаимоотношениях. И то, что казалось логичным и желанным на пьяную голову - на более трезвую вызывало сомнения. И эти сомнения копились, складывались небольшой внутренней стопкой, а затем откладывались на потом.  Цзян Чэн оглянулся назад, видя лишь несколько светлых окон в уже почти заснувшей Юдоли. Где-то рядом проходили свою службу солдаты, он видел пару молодых служанок, что убегали внутрь дома и на самом деле он уже давно сделал свой выбор. От того прихватив кувшин с вином двинулся в темноту сада, собираясь найти те самые источники.  С помощью чужих подсказок и доброжелательности - он добрался до узкой дорожки, усеянной опавшими листьями. Один из адептов даже вызвался проводить его сам, но Цзян пресёк это сразу. А затем более мягко объяснил, что не глупый и разберется сам. От чего-то больно сильно не хотелось, чтобы хоть кто-то ещё видел Чизэ. Почему-то казалось, что  ждали только его и фантазии рисовали самые разные картинки, от которых захватывало дух. Когда деревья начали редеть, а впереди показалась слабая дымка пара - Цзян Чэн начал ступать осторожнее и тише, рассматривая облокотившегося на каменные выступы мужчину. Тот разбросал вещи везде где только можно и откинув голову назад смотрел в небо, уже привычно мурча под нос очередные незнакомые мотивы.  Ваньинь опустил кувшин рядом с ним и нагнулся, рассматривая умиротворенное лицо. Хотелось от чего-то пошутить, что может хотя бы в процессе тот не станет петь, но решил промолчать, опуская взгляд всё ниже под прозрачную воду. И вновь бесконечные шрамы, опоясывающие даже ноги вплоть до самых щиколоток. Наверняка у всех Не это считалось в почете. Это значило, что пережил многое. Что выжил вопреки всему и можешь идти дальше. Цзян Чэн свои шрамы не выставлял на показ. Для него те были признаком слабости.  Чизэ медленно поднял глаза, а Ваньинь с некоторым наслаждением наблюдал за тем, как чужие зрачки расширяются, а голубой оттенок начинает теряться и темнеть. Не говоря и слова Цзян провел кончиками пальцев по краю выреза на груди, поддевая ткань и немного оголяя кожу. Укусы и алые следы исчезли спустя пару дней, благодаря ядру и он на самом деле немного жалел об этом. Было что-то будоражащее кровь в том, чтобы носить на себе чужие следы. Словно яркие и красивые знаки принадлежности.  — А я говорил тебе, что ты невъебенно красивый? — только и произнес Не, запрокидывая голову всё сильнее. Ваньинь хмыкнул и выпрямился, стягивая с себя сначала пояс.  — Ни разу.  — Ты невероятно красивый, Ваньинь.  «Ты тоже» - крутилось на языке, пока стягивалось ханьфу и снимались верхние одежды. Пока он забирался в воду, наслаждаясь теплом источника. Пока смотрел, как жадно плывет чужой взгляд вдоль его тела. У Чизэ не было красивого лица, он вряд ли бы попал даже на самое последнее место в списке самых красивых молодых господ. Но чем больше он всматривался в мужчину, тем сильнее осознавал.  — Ты тоже, Чизэ.  Они двинулись друг к другу навстречу одновременно. Не прижал его вплотную спиной к камню, опаляя губы горячими поцелуями, а ладонями блуждая по телу. Он касался всего, до чего мог дотянуться, пока пальцы не скользнули вниз и не схватили за задницу с такой силой, что у Цзян Чэна невольно перехватило дыхание.  — Всегда хотел это сделать, — только и произнес тот, спускаясь губами вниз по шее. Жар распространялся по всему телу, кажется, забрался даже в голову расплавляя остатки здравого смысла. Ваньинь обнял мужчину, ногтями царапая чужие бока и жался к телу всё сильнее, ощущая как даже легкое трение вызывает удовольствие. Ему хотелось всё больше и всё сильнее. Жадность показала свои клыки, позволяя проявлять больше наглости. И пальцы двинулись ниже, а тело начинало действовать отдельно от разума. Он касался всего и сразу: крепких сильных бедер, поджарых ягодиц, языком слизывал капли воды с шеи, зубами впивался в плечо. Когда пальцы скользнули меж ложбинок и коснулись входа, Цзян Чэн замер, рассматривая чужое напряженное лицо. Немного масла вытекло наружу, но Ваньинь толкнулся пальцами вновь, понимая, что те спокойно входят в чужое тело.  — Я же говорил, что подготовился, Ваньинь. Можешь похвалить меня за старания позже, — Чизэ смотрел из-под ресниц и с каплей насмешливости, срывая последние замки внутри Цзян Чэна. Насмешливость пропала, стоило только им поменяться местами и уже Не прижимали спиной к камню. Тот закинул одну ногу на его бедро, притягивая к себе сильнее и неровно выдохнул, обнимая за плечи.  — И как давно ты был… Готов?  — Ты прямо сейчас хочешь послушать весь процесс или наконец-то займешься со мной… — мужчина замолчал, словно подбирая нужное слово. Цзян Чэн воспользовался этим моментом, чтобы двинуть бедрами вперёд, ощущая как теснота обхватывает его со всех сторон. Было так хорошо, что даже думать не хотелось. Не еле слышно зашипел и прижался лбом к его жмурясь, словно от боли и Ваньинь замер, сжимая крепко зубы.  Терпел же всё это время, может и ещё потерпеть. Только его ударили пяткой в бедро, произнося зло: — Прекрати уже со мной нежничать и просто двигайся. Я не… — Чизэ заткнулся, а Цзян Чэн прижался к нему сильнее, начиная двигаться, как тот того и хотел. Не вскинул голову вверх, продолжая жмурится, а в плывущем от удовольствия разуме было пусто и свободно. Только всепоглощающее удовольствие, только желание толкнуться сильнее, глубже, жестче. Ваньинь подхватил сползающее бедро, перехватил и второе, проходясь поцелуями и укусами вдоль шеи, оставляя свои следы и на груди. Стоны вырывались наружу вместе с толчками, пока его плечи ныли от боли - Чизэ схватился за те так, словно собирался оторвать. И тот тянулся за поцелуями ещё и ещё, иногда выдыхая тяжелее и дольше. Порой даже громче, чем обычно.  Он двигал бедрами всё быстрее и чужая рука соскользнула с его спины, опускаясь между телами. Цзян Чэн вяло скользнул взглядом вниз, наблюдая за тем, как тот двигает ладонью в такт и всё больше наслаждался тем, как чужой взгляд становился всё менее осознаннее. Чизэ сжимался вокруг него и он освободил себя полностью, замирая вот так. Прижавшись лбом к чужому плечу, продолжая держать Не в своих ладонях и мутным взглядом следить за тем, как тот двигает ладонью. Через пару минут тот прекратил и выругавшись сквозь зубы, прижал замершего в горячих источниках Ваньиня к себе.  — Я думал, что так получится, — только и произнес тот, словно говорил о погоде. Что вот солнце восходит на востоке, а заходит на западе. Будто вещал о чем-то настолько очевидном. А у Цзян Чэна всё нутро замерло и он не отводил взгляда от чужого тела. Всё былое возбуждение пропало и растворилось, потому что наслаждался только он. Только он, сломя голову, выдыхал стоны удовольствия и только он кончил, в отличие от Не.  Его резко вздернули за подбородок и поцеловали вновь. Цзян Чэн сжал зубы и попытался вывернуться, потому что стало противно. Не от Чизэ, больше от себя самого. Это всё ощущалось так, словно он воспользовался чужим телом для удовлетворения своей прихоти. Словно он надругался над ним.  — Прошу, Ваньинь, хватит думать глупости и просто послушай, — Не медленно спустил ноги, продолжая держать его шею в своих ладонях. Покрывал лицо мелкими и легкими касаниями губ, произнося усталое:  — Мне понравилось. Я не жалею. Ты меня не заставлял. Просто я… Как это произнести правильно.  — Не чувствуешь ни боли, ни удовольствия.  Чизэ ярко улыбнулся и коснулся быстро его губ своими, легко кивая:  — Надо же, ты запомнил. Да. Большую часть времени я не ощущаю голода. Не ощущаю потребности в сне и это никак не связно с моим ядром. Оно у меня слабое, ты это знаешь. Я не ощущая большую часть вкусов, не ощущаю того, что чувствуют другие люди. Я… — мужчина тяжело выдохнул, прежде чем ещё тише произнести. — Сломанный, Ваньинь. По-другому объяснить не могу. И всё это не лечится, потому что всё это - в голове. До встречи с тобой я и не думал меняться, мне было хорошо и так. Многое из этого я даже считал своей особенностью. Но, знаешь. Я тут так подумал, пока сидел на твоем…  — Я понял, не продолжай, — Цзян Чэн закрыл чужой рот ладонью и прикрыл глаза, ощущая, как тот смеется. Чизэ скользнул губами по влажной руке, вновь осыпая ту рядом коротких поцелуем. Вина начинала потихоньку расслаблять свои тиски, а вместо той приходило короткое осознание того, что Не ему ниспослан был явно для тренировки терпения.  — Нет, я продолжу. Иначе опять надумаешь всякую дрянь. Так вот. Я подумал и может быть с тобой у меня получится с этим бороться.  — Но не получилось же! — Цзян Чэн с раздражением убрал руку и попытался отстраниться, но его не отпустили. Только прижали сильнее, заставляя почувствовать чужое легкое возбуждение, что ощутимо давило на живот.  — Цзян Ваньинь. Ты чувствуешь это? И я тоже это чувствую. Я уже говорил, что хочу тебя всего. Со всеми твоими желаниями и психами. Со всем твоим жестким нравом и тяжелым прошлым. Мне нужен весь ты до кончиков пальцев. Иного я не приму, — Чэн слабо выдохнул, ощущая пальцы в своих растрёпанных волосах. Чизэ смотрел долго, неотрывно и забирался всё глубже. Ему не нужно было место в его сердце - он хотел получить то полностью. — У тебя есть последний шанс сбежать, Ваньинь. Больше такого шанса не будет.  Цзян Чэн зажмурился, ощущая как горячая волна вновь проходит по телу вызывая толпу мурашек. Разве он не хотел того же? Конечно же хотел. И каждый раз всё сильнее в этом убеждался. Невидимая черта пройдена, обратного пути уже нет. Он вжался в чужое тело и прошелся ладонями по бокам, раздумывая над своими словами, а затем выдал задумчивое: — Хорошо. Как можно с этим справиться?  — Не знаю. Постепенно всё возвращается. Понемногу. Обычно я не испытываю даже такого, если честно.  — Значит, надо просто стараться усерднее, так ведь?  —…Ваньинь, нам с утра лететь к Банхаю.  — Но ты ведь сам сказал, что тебе нужны все мои желания.  — Да, но… — Я не вижу проблемы.  — Поспать?… — Я могу перетерпеть одни сутки без сна.  — Ваньинь, ты меня сломаешь.  — Но ты же сам этого хотел.  Чужая фраза глушится резким выдохом, а Цзян Чэн рассматривает грудь усыпанную красными пятнами и в очередной раз считает, что можно пару раз и послать всё правильное куда подальше. И что однажды губами он будет ловить не только судорожное дыхание, но и полноценные стоны.