Вояджер-1

Середину лета ознаменовало замечательное событие. Глава Цзинь ждал наследника и собирал на неделе большую пирушку. Приглашения были высланы всем маломальски именитым кланам и Мо беспокойно крутился у зеркала, рассматривая своё лицо. Было странно видеть в отражении статного и красивого юношу, который почти ничем не походил на прежнего Сюаньюя. Цвет кожи был здоровым, а умелые руки лишь ещё пуще подчеркнули это румянами. Брови чернели дугой над яркими глазами, губы были словно спелая ягода. А уж от стрелок он ушел в настоящий восторг, накручивая тонкую косичку спускающуюся с плотно подвязанных и заколотых волос на палец.  Он оглядел умельца хитрым взглядом и произнес: — Ты что, в прошлой жизни был девушкой? Сомневаюсь, что мужчина так смог бы.  — Побойся бога, Юй. В моё время мужчины могли и не такое. А я и подавно. Нравится?  — Конечно нравится! Я теперь такой… Утонченный. Но вы уверены, что мне стоит идти? Если Гуанъяо догадается?  — Не догадается. Хочешь что-то спрятать - спрячь на самом видном месте.  Мо на секунду замер и тяжело вздохнул, ощущая неприятный укол вины. Узнав семью Не получше, он чувствовал себя порой не в своей тарелке. Было странно наблюдать за тем, как Хуайсан относится к нему с теплом, а Сюэ хоть и ворчит, но явно очень старается себя сдерживать. Чизэ же был… Мягко говоря странным. Начиная от его истории и заканчивая поведением. Сюаньюя ещё никогда так не оберегали, никогда не относились с такой осторожностью и трепетом, что парень на глазах становился мягким и податливым.  Чизэ не имел привычки врать или приукрашивать. Если сказал, что сломает ноги ежели ещё раз услышит что-то в сторону молодого господина Не - значит точно сломает. Он всегда открыто говорил о том, что его не устраивает, никогда не давил и не пытался кого-то исправить. Все его действия всегда были направлены на заботу о своей семье, в которую невольно, входил и сам Мо с Ванцзи. Второго господина Лань в Юдоли он видел чаще, чем за всё пребывание в Ланьлине. Иногда тот негромко о чем-то переговаривался со старшим Не, передавая из рук в руки кувшин с вином. Мо старался не подслушивать, но невольно становился свидетелем столь интимного общения. А иной раз и его прямым соучастником.  — Жулань у Ваньиня ещё пуще. Твоё-то дитё хотя бы старается быть послушным, а этот такой капризный, что иной раз так и хочется дать Цзяну подзатыльник. Нашел кому доверить воспитание ребёнка - нянькам.  — Ты и сам его нянька. И тебе нравится этот ребёнок.  — Я его обожаю, если честно.  Он и сам не понимал, как оказывался между двумя крепкими мужчинами сидящими на крыше. Которые порой забывались и оставляли кувшин с вином в его руках. Мо только недавно заметил, что отличался невероятной любознательностью. Примерно после трех глотков крепкого вина.  — Знаете, никогда бы не подумал, что вы оба обрезаные рукава.  — Так и ты не далеко от нас ушел, мелкий.  Сюаньюй передал кувшин Ванцзи, посмотрел на Чизэ с явной иронией и откидывая за спину мешающие пряди волос произнес: — Я никогда не говорил, что мне нравятся мужчины.  В такие вечера он открывал для себя много нового. Как в себе, так и в окружающих его людях. Лань Ванцзи, как оказалось, пьяным был невероятно легок на подъем. Залезть на чужое дерево и своровать Мо горсть спелой вишни? Он лез, пачкал соком рукава и ханьфу, а после пугал горожан своим серьезным видом и красными одеяниями. Не Чизэ вообще был тем ещё талантом, напевая чистым и мелодичным голосом разные песни, разными мотивами. Он не понимал ни слова, но порой шатающийся старший произносил одну и ту же фразу несколько раз: — Ты не понимай. Сердцем чувствуй.  И об их ночных завываниях припоминала вся Нечистая, когда голова трещала от боли и тело ломило нещадно. Хуайсан на них недовольно цыкал, отправлял ещё более заторможенного Ванцзи домой и отпаивал других соучастников алкогольной пирушки отварами. Не обычно оживал к обеду, когда как Мо только к ночи.  Ночами же жил и существовал Сюэ, который, казалось, выживал на одном энтузиазме. Его часто отправляли с едой в подвал, обставленный длинными деревянными столами на которых всегда были разбросаны талисманы, рукописи и части мертвых тел. Ян ел жадно, не отрываясь от своих экспериментов и порой даже не обращал внимание на то, кто к нему заходит. Лишь на вторую неделю жизни в Юдоли Сюаньюй смог понять, чего тот добивается, когда увидел перевязанного крепкими узлами лютого мертвеца на столе. Парень над ним буквально парил, перемещая нарисованные красной киноварью талисманы то так, то эдак.  — Да какого же хуя!  Сюэ зло ударил кулаком по лбу мертвеца и тот клацнул в его сторону зубами, не оставляя попыток вырваться из верёвок.  — Ты пытаешься вернуть ему сознание?  Мо догадался об этом, стоило только увидеть аккуратно выведенные символы на бумаге.  — Да, пытаюсь и чё? Оставь еду и вали на все четыре стороны.  Что его дернуло подойти поближе и тронуть  чужие талисманы он до сих пор не знает. Наверное, всё тоже любопытство. А может и желание наконец-то показать, что он не настолько бесполезен, как о нём думает Сюэ.  — Ты их делаешь немного… Не так. У Усяня почерк был ужасный и оттого талисманы выходили размашистыми. И он всегда использовал кровь, — Мо огляделся по сторонам, взял со стола короткий кинжал полоснув без сожаления ладонь. Он немного капнул кровью в киноварь, прежде чем взяться за кисточку и начать дорисовывать чужие талисманы так, как учился он. Кажется, он мог рисовать эти иероглифы с закрытыми глазами - настолько долго парень пытался повторить успехи Старейшины Илина. — И когда ты их раскладываешь, они должны идти строго друг за другом с севера на запад, затем на юг и после на восток.  Переложив талисманы, Сюаньюй довольно выдохнул, увидев как мертвец замер. В  белках глаз не проглядывались даже отголоски сознания, но движения становились заторможенными и более вялыми.  —… Значит, дневник всё-таки переписывал.  — Пятнадцать раз, пока окончательно не понял, о чем тот пытается донести. Кажется, Вэй Усянь к тому времени уже начинал понемногу сходить с ума и от этого выливал мысли сумбурно, — Мо вскинул взгляд на Сюэ, который не двигаясь следил за каждым его шагом. В чужих глазах уже не отражалась лёгкая брезгливость. Те загорелись невероятной заинтересованностью. — А может у него был такой стиль общения, кто знает.  — Юй, что б тебя, а ты ну. Раньше вот эту мудрёность свою показать не мог? Я, блять, бьюсь над этим уже четыре месяца! — Ян взлохматил торчащие во все стороны волосы и устало осел на ближайший стул. По первости ему казалось, что он был тоже кем-то вроде подмастерья. Пока не понял, что интерес к тёмному заклинательству у того был искренний и неподдельный.  — Для чего тебе это?  — Обещаешь, что не расскажешь братьям?  — Обещаю.  — Я… Хотел вернуть Мина. До того, как ебаный Цзинь его спиздил. Этот засранец видимо нутром чуял, что ему может наступить пиздец.  Мо опустил взгляд вниз, поджимая губы. Вина топила его почти беспрерывно. И он искренне не понимал, почему к нему относятся вот так? Все прекрасно знают, что он тоже приложил к этому руку. И молчат, ни разу не попрекая. Сюэ держал в ладони маленький мешочек, перебирая тот пальцами и сверлил взглядом мертвеца. Словно тот сейчас встанет, оживёт и станет тем самым Главой Не, которого Юй видел мельком и всего раз. Грозным, сильным и несокрушимым.  — Я не хотел, — срывается с губ быстрее, чем он успевает об этом подумать.  — Я знаю. Ты всего лишь был инструментом, который бы выкинули, как только тот перестанет быть нужным, — Сюэ сжимает мешочек в кулаке, а после накидывает на свою шею, пряча тот под темно-зелёным ханьфу. — Да не парься ты. Я бы всё равно его не вернул. Даже его душа не откликается, что уж говорить о разуме.  И, пригладив таинственный мешочек у сердца, вновь вскочил наполняя удушающую атмосферу приливом энергии.  — Так, а теперь объясни мне что он тут за чертовщину чирикал. Надо как-то разобраться в ритуале этого гребанного призыва, прежде чем Чизэ вновь начнёт ныть о Лане.  —…Ох. Это не продолжение ритуала, здесь он описывал как сажать редьку, сколько её поливать и как удобрять.  Сюэ невероятно тяжело вздохнул, кажется, уже не удивляясь подобному.  Так он приобщился к общему делу, проводя несколько бессонных дней и ночей в спорах с парнем. Они спорили обо всем: начиная с того, как лучше рисовать талисманы и заканчивая тем, на ком лучше проводить эксперименты. И уже их обоих пинками выгоняли из подвала для того, чтобы привести в более нормальный и человеческий вид.  — И так каждый раз, эргэ! Почему я страдаю от твоих авантюр?  — Ну. Ты же Глава клана. Вот и главенствуй над этим цирком.  Хуайсан тяжело вздыхал, охал, стенал и работал. Мо бы не поверил в это, помня о ворчании Цзинь Гуанъяо про Незнайку клана Не, но глава ордена и вправду работал. Усердно, упорно и порой забывался до самой поздней ночи, засыпая за столом. Конечно же, тот не забывал и о своем имидже, который ему помогали поддерживать Старейшины. Господин Ло, казалось, даже не удивился Сюаньюю и его нелепой истории появления. Что, мол, Минцзюэ его долго скрывал, потому что рожден был от простолюдинки. Мать умерла, а бедный Юй очень долго жил с её старшим братом в гонении и позоре. Как поняли, что он сын Минцзюэ? Так это же очевидно, Старейшина Ло. Бася его приняла, да и посмотрите на этот взгляд - точно же на бывшего главу Не похож.  — Ты прав, Хуайсан. Вот сейчас смотрю и вижу - точно как наш Минцзюэ, — дергал себя старец за седую бороду и добродушно улыбался. Только немного после и более тише добавил. — Если бы не знал своего племянника с самого сызмальства, даже бы поверил.  А после абсолютно шаловливо подмигнув, отпустил обоих на все четыре стороны. Мо натурально опешил от подобного, заторможенно плетясь следом за весьма довольным Не и после неуверенно спросил: — Если всем очевидно, что мы лжем, так зачем?…  — С чего ты взял, что всем? — Хуайсан шествовал уверенным шагом, обмахиваясь очередным красивым веером и обернувшись, с грустной улыбкой произнес:  — Минцзюэ никогда не питал к противоположному полу особых чувств. Это понимали я, дядя Ло и Мэн Яо.  Младший Не постепенно и понемногу объяснял внутреннюю систему их клана. Отвел к кузнецу Ву - крепкой и высокой женщине, которая с нескрываемым скепсисом усмехнулась, увидев Мо. Он даже не обиделся на подобное слишком впечатленный чужой силой и грацией. Хуайсан на его заторможенность только возвел глаза, бормоча об ужасных вкусах в их семье. Кузнец же взяла у него немного крови, отрезала прядь волос и спустя сутки прислала записку.  «Несмотря на внешнюю хлипкость молодого господина Не - множество духов откликнулись на призыв. Стоит провести ритуал выбора.»  Ритуал выбора был назначен за несколько дней до отъезда из Цинхэ в Ланьлин. Сюаньюю протянули на вид тонкую и хрупкую саблю, которая размерами больше напоминала обычный меч, а после провели в самую гущу темнеющего леса. Вели огромной толпой горожан, что жили поближе к Юдоли; полным составом Старейшин и всей семьей Не. Солнце клонилось к закату и редкие лучи уходящего света пробивались через плотные кроны деревьев. Мо ощущал себя не в своей тарелке, сопровождаемый десятками факелов до небольшой выжженной огнем поляны.  — Дальше тебе нужно идти самому. Духам нужно понять, достоин ли ты их, — Хуайсан дернул уголком губ и надавил на спину Мо, немного подталкивая его вперёд. Старейшина Ло перед ритуалом обмолвился, что этот ритуал проходили все Не, кроме Чизэ, который сначала отказывался брать саблю в руки, а затем просто забрал Басю. И Сюаньюй очень хотел верить в то, что это правда. Младший Не ведь жив? Как и Сюэ… Правда ни у одного, ни у другого он сабли не видел.  — Не волнуйся так, ты справишься. С мертвецами же лютыми как-то справляешься? Вот и здесь так же, — это уже произнес Ян, напоследок громко хлопнув его по спине.  — Ни ссы, Юй. Если что-то пойдет не так - я вмешаюсь, — Чизэ слегка взъерошил ему челку и показал большой палец, втянул дым из курительной трубки и обдал им парня, толкая вперед. И Мо без сожалений и страха вновь сделал шаг, пересекая размашисто поляну.  Ему мало что объясняли, потому что ритуал у всех разный. Хуайсан рассказывал, что его дух нашёл почти сразу. Не прошло и минуты, как он развернулся ведомый своим демоном обратно, когда как на той стороне прошли целые сутки. Сюэ же с явным раздражением упомянул, как прошел весь лес вдоль и поперёк, пока дух не вывел его. Даже солнце не успело взойти вновь, как мальчишка, перепачканный землей, ступил на поляну. Старший Не на прямой вопрос о том, почему же тот не стал выбирать себе духа сам, лишь грустно усмехнулся и ответил: — Наверное, ощущал что эта стерва перейдет мне по-наследству. Мо оглянулся вокруг, понимая, что лес слишком резко закончился, а впереди возвышалась скала. Холодный ветер забирался в самое нутро, заставляя ежится и запахивать ханьфу на груди поплотнее, пока спина зудела от ощущения десятка взглядов на себе. Эти взгляды преследовали его с того самого момента, как он шагнул вперёд. На самом деле ему очень хотелось развернуться и трусливо убежать, потому что Сюаньюй явно с этим не справится. За его плечами были лишь несколько лет хренового владения мечом и до сих пор не сформированное ядро. Как он должен проходить этот ритуал? Видимо, на одной вере в Не и в то, что они его точно спасут.  Скала была гладкой, без единого выпирающего камня или уступа, оттого выбор стоял лишь в том в какую сторону ему пойти. Сколько бы он не пытался разглядеть конец - видел лишь непроглядную тьму, которая словно живая приближалась к Мо всё быстрее. Парень тяжело выдохнул, сжал рукоять пустой сабли сильнее. В запасе у него ещё была пара кинжалов, которые подсунул Сюэ с фразой «Никогда не знаешь, когда они могут пригодиться». И, видимо, это никогда наступило слишком быстро.  Он уверено подошёл напрямую к скале, провел по той кончиками пальцев ощущая странную, таящую текстуру. Мо вновь оглянулся по сторонам, начиная слышать ещё и сбивчивый шепот, пока густая тьма волнами приближалась всё сильнее. Приложив ладонь к камню, Сюаньюй собрал все остатки ци, что в нём таились и немного расплавил поддающийся его манипуляциям… — Лёд, — кривая улыбка очертила губы, когда парень ощутил робкое касание к своему плечу. Что-то внутри вопило, что ему не стоит оборачиваться. Путаясь в одеждах, Юй достал кинжалы. Уверенности в том, что ему хватит сил провернуть что-то такое не было совсем. А тем временем за спиной уже почти забытый голос матери шептал: — А-Сюа, ты не стоишь того. Ты у меня такой слабый, такой нежный. Вернись к маме. Пойдем вслед за мной.  Мо зажмурился, торопливо отступая назад. Казалось, словно никакого жаркого лета здесь и не было. Мороз заставлял стучать зубами, вздрагивать от сильных ветров и задыхаться.  — Юй, мы же оба понимаем, что ты этого не сможешь сделать. Ты настолько слаб, что мне было стыдно называть тебя своим братом. В тебе не было ничего от Цзиней, Сюаньюй, — голос Гуанъяо звенел в сознании остро и неприятно. Затылок начало тянуть от боли, но парень упорно отходил назад ещё, не обращая внимания на эту боль. Слабый? Да, так и есть. Всю свою жизнь он только и делал, что преклонял перед другими голову ради выживания. Потому что Мо Сюаньюй никогда не жил. Мо Сюаньюй скрывался, Мо Сюаньюй врал и закрывал глаза на многое из-за своей слабости. Мо Сюаньюй был настолько жалким, что становилось стыдно.  — Именно. Ты жалок. В тебе нет ничего стоящего, кроме твоего лица. Пройдёшь ты дальше и что потом? Будешь скрываться под чужим именем, хватая крохи свободы? Как долго тебя будут терпеть из жалости? Как долго ты будешь греться в любви, которую не достоин? Сдайся, — дыхание перехватило, а губы против его воли произносили слова, ранящие душу сильнее.  Мо Сюаньюй не достоин. Мо Сюаньюй испортил жизнь другим своим бездействием. Мо Сюаньюй не должен был существовать вообще.  Парень ощутил, как пальцы начинают разжиматься, а гарда кинжала - скользить вниз. Перед глазами мелькал Цзыюань - любимый и обласканный. Он видел себя со стороны, такого нелепого и уродливого. Если он уйдёт, то никто и не заметит, так ведь? Разве он так нужен Не в их хитрых планах? Разве он вообще хоть кому-то нужен?  Теплые ладони накрыли его глаза, другие он ощутил на ушах, а третьи закрыли бормочущие все эти фразы губы. Мо дрожал всем телом, когда ощутил эти ласковые касания и голоса, что одновременно и разными тонами произносили: — Не слушай!  — Просто.  — Беги!  И он побежал. Изо всех сил вырывался вперёд, чтобы перед самой скалой прыгнуть и воткнуть кинжалы в лёд. Сюаньюй перемещался вверх, втыкая лезвие выше, подтягиваясь и втыкая другое. Под ногами, словно беспокойное море, распростёрлась темнота. Выхода у него не было, только подниматься выше. Спустя десяток минут начала накатывать усталость и слабость. У него не получится. Ну просто не получится. Мо вообще не понимал, как решился пойти на такое, а внизу тьма всё продолжала бурлить и подниматься вслед за ним. Уже не было даже и намека на лес: только он, ледяная нескончаемая стена и чернота, копошащаяся под ним.  Сколько он так поднимался - Мо не знает. Но точно невероятно долго, потому что большую часть времени он просто висел и переводил дух. И всё думал, настолько ли он жалок? Разглядели же в нём что-то раз не расправились сразу. Он опять переставляет кинжалы поочередно вверх и снова свисает вниз, прикладываясь потным лбом к поверхности льда. Юй не ощущал всё, что было выше пояса. Было тяжело даже дышать, а пальцы всё сильнее дрожали так и норовя отпустить рукояти.  Нет, ничего в нём особенного не увидели. Просто они такие же, как Цзинь. Ищут тех, из кого можно извлечь выгоду. Мо выдыхает, вновь вытаскивает лезвие из льда рывком и с усилием пытается воткнуть то в глубь. Не хватает сил даже на это, метал отскакивает от поверхности несколько раз, прежде чем войти внутрь. Мысль дурная, ему не нравилась. Сюаньюй не считал себя особенным, но уж точно умел понимать людей. Слишком долго под них подстраивался. И Не не такие. Они живые, громкие, порой вульгарные и похабные, но с ним - всегда настоящие. Без прикрас, без утайки и без лжи.  Крошка льда от резких движений сыпется на лицо, стекает вниз по шее и за ворот ханьфу. Как он мог вообще сравнивать их и Цзиня? Чизэ даже рассказал ему свою тайну, а уж там было что скрывать. Он вновь поднимается выше, пытается помочь себе ногами и в очередной раз соскальзывает, проезжаясь ниже. А с другой стороны, кто Сюаньюю поверит? Выйдет и скажет - эй, а у главы Не под боком человек из совершенно другого мира. Да уж скорее точно окрестят умалишенным окончательно.  Мо искусал губу до крови, пытаясь подняться ещё раз. Казалось, что конца у этой стены нет и никогда не будет. Что он так и продолжит карабкаться вверх, пока не сдастся. Он был почти на грани. Потому что сколько бы не пытался понять зачем он это всё делает - не мог найти ответа. Ради кого он так старается? Ради чего продолжает бороться?  Пот застилал глаза, когда в отчаянии парень уперся взглядом в чистую гладь ледяной скалы. В отражении он видел потрепанную холодным ветром прическу, растёкшуюся по щекам черную тушь, румяна переползли куда-то на шею, но вот взгляд. Всегда ли он так горел желанием выжить? Любой ценой. Ни смотря ни на что. Наверное, всю его жизнь, но Мо Сюаньюй слишком долго шёл опустив голову. Наконец-то вскинув её вверх он уставился на виднеющийся выступ. Там, где заканчивался этот ад и начиналось чистое звездное небо.  Ему надоело. Надоело себя жалеть, надоело что кто-то должен его спасать. Надоело жить словно псина, радуясь любой прихоти хозяина. Надоело! Надоело! Надоело! Это звенело в каждом его вздохе, в каждом болезненном стоне, пока он тянулся всё выше и выше. Мо хочет не просто существовать - хочет забраться на самую вершину. Чтобы каждый знал его в лицо и не смел сомневаться в том, что он стоит жизни. Хочет прокричать своё имя каждому, кто посмел обидеть или посчитать себя лучше него.  Не обещали ему защиту, обещали ему свободу. Но он не хочет довольствоваться только этим. Мо Сюаньюй хочет стоять рядом с ними - как равный. И если для этого придется переломать себя изнутри - он это сделает. И больше никогда не станет чьей-то обузой! Юй подтянулся на руках, забираясь на скалу и без сил свалился на лёд спиной. Тот отражал темноту ночи, от чего казалось, словно он и вправду на самой вершине. Перед глазами всё плясало от усталости и он даже забыл, зачем вообще пошёл в этот странный лес. Он слишком много времени потратил на то, чтобы подняться сюда. Казалось, что прошло несколько дней и желудок жалобными урчаниями пытался это подтвердить. Прикрыв глаза, Мо попытался остановить мечущиеся по небу огоньки звёзд, пока не понял остро.  Когда он начал подниматься никаких звезд не было. Парень быстро сел и снял с пояса саблю, направляя ту в сторону огромной звериной морды. Существо смотрело на него сияющим золотом, обдавало жаром и извивалось огромным блестящим телом. Сюаньюй медленно встал, но не отступил. Больше он не станет убегать. Если этому нечто так хочется его сожрать, то пусть попытается. Ноющие от боли руки так же не думали, потихоньку опускаясь под весом клинка и Мо из упрямства не желал тот опускать. Глаза сощурились, а существо хрипло захохотало, поддаваясь своей огромной головой вперёд.  «Ты Не не телом, но явно духом, человек» – пронеслось в сознании и парень замер, опустив саблю окончательно.  «Из всех возможных вариантов ты выбрал тот, в котором сможешь взирать на всех сверху вниз. Мне нравится, я тоже это люблю.» — Ты… Дух?  «Дух, демон, бог. Как меня только не называли и кем я только не был. Бессменным оставалось лишь то, что я всегда оставался на вершине. Ты хочешь так же?»  — Хочу… Хочу перестать бояться. Хочу стать сильнее. Я хочу быть равным им. Мне не нужно величия, просто… «Просто быть. Хорошо. Я принимаю твой ответ, Мо Сюаньюй. Отныне я буду твоим духом, но в уплату - тебе придётся приложить много сил, чтобы уверенно держать меня в руках.»  Существо резко взмыло в воздух и Мо разглядел конец чешуйчатого хвоста, прежде чем тот начал кружить вокруг него. Круги сужались всё сильнее, поднимая теплый ветер, капли воды и искры огня в воздух.  «Моё имя - Чживэнь. Я стану тем, кто будет проглатывать твоих врагов одним махом.»  Воздух вокруг него становился всё горячее, а порывы ветра заставляли скользить из стороны в сторону по поверхности льда. Мо жадно дышал, прикрыв лицо руками и через щелочку пытался разглядеть происходящее.  «Твоим самым верным другом. Лучшей опорой. Бессмертным соратником. Ты ведь знаешь, чем придётся платить за это?»  Жизнью. Ему придётся платить своей жизнью. Это был и дар, и проклятие клана Не одновременно. Мо убрал руки в стороны и тяжело выдохнул, открывая глаза на встречу ревущим ветрам, пылающему огню и режущей тонкую кожу воде.  — Знаю. Но знай и ты, что я так просто тебе не дамся.  Чживэнь лающе засмеялся вновь, прежде чем вынырнуть из потока огня в его сторону. Раскрыв широко пасть, дух проглотил его целиком и перед пожирающей сознание тьмой он услышал: «Договорились, Мо Сюаньюй.»  *** Мо вдохнул запах дождя, убирая рукавом ханьфу с глаз лишние пряди. Ливень начался внезапно, перед самым отъездом из Цинхэ Не. Муссоны перемещались постепенно и настал черед Нечистой Юдоли радоваться небольшой передышке от бесконечной жары. Прошло три дня после того, как он вернулся с ритуала. Сюаньюй плохо помнит, как возвращался. Зато очень хорошо запомнил насколько сильно ныло и болело всё тело. Помнил жар, охватывающий полностью и лихорадку бьющую его ещё несколько часов до самого утра.  Как после рассказал обеспокоенный Чизэ - Мо не было каких-то несколько мгновений. Вот он зашел в лес, а спустя пару минут вышел еле волоча ноги. От клановых одеяний не осталось почти ничего, не говоря уже о куче синяков, краснеющих от ожогов пятен и мелких порезов покрывающих всё тело.  И, если честно, Мо тоже не помнит что там происходило. Просто лихорадка прошла, а в теле появилась небывалая легкость вместе с совершенно непривычной для него мыслью. Он должен получить ядро и сильное тело любой ценой. Иначе Чживэнь будет для него абсолютно бесполезным.  — Давай ещё раз!  — Юй, почему я? Ты мог позвать кого угодно, но почему, блять, я?  Мо фыркнул под нос, подняв тренировочную саблю выше. Ян мокрый и уставший всё сильнее походил на простого ребенка, чем на мелкого наглого пакостника, который вместо нормального фехтования постоянно придумывал новые трюки и ходы отступления.  — Признаемся честно - мы с тобой сейчас самые слабые во всем Цинхэ Не. Причем я слаб, потому что идиот, а ты потому что не умеешь сражаться честно.  Сюэ Ян зло сверкнул глазами и перехватил кривоватый Цзянцзай, начиная нападать опять. Сюаньюй не был гением владения меча, но уж точно переиграть этого ребёнка мог. Иногда, но мог. Звон клинков разносился по плацу, заглушая даже барабанящий дождь. Чживэнь теперь всегда весел на его поясе, даже во сне Мо невольно притягивал тот поближе. Доставать саблю из ножен он ещё страшился. Кузнец, к которой он пришел в сопровождении Хуайсана и Чизэ услышав имя клинка произнесла лишь одно: — Обычно я перековываю оружие в то, которое хочет видеть сам человек. Ваш мелкий паршивец вон, даже не дал закончить работу – не может он так долго находится в дали от духа. Нервирует его это, видите ли, — госпожа Ву выдохнула и покосилась на ножны, не решаясь к тем даже прикасаться. — Но бывают случаи, когда духи настолько сильны, что лишним рукам их лучше не трогать. Особенно, когда связь ещё не настроена до конца. Так было и у Минцзюэ. Так и с тобой. Прости, молодой господин, но, видимо, общая кровь взяла своё.  Мо тогда лишь мягко улыбнулся. На самом деле он и не хотел менять Чживэня. Сабля хоть и была отличной от других, но именно такой она ему и нравилась. Жалко, что он так и не вспомнил, почему так сильно привязался к духу, которого даже полноценно не может использовать.  — Детишки, отбой. Собираемся в Ланьлин, отбываем этими вечером, — громкие хлопки прервали короткую битву и Сюэ, услышав голос Чизэ, что есть мочи рванул в сторону дома. Сюаньюй только повздыхал для вида, но прошел следом. Всё же дождь был достаточно прохладным, чтобы успеть замерзнуть.  — Вы всё ещё уверены, что мне стоит с вами ехать? — парень придирчиво осмотрел себя в зеркале, поправляя саблю на поясе. Чизэ же только закатил глаза и протянул кисточку с киноварью, которой Мо тут же провел по губам. Улыбнувшись своему отражению, тот остался доволен результатами.  — Сейчас я в этом уверен как никогда. Помнишь того зачуханного и неуверенного в себе Мо Сюаньюя? — старший Не вскинул бровь, обойдя его и встав позади. Положил обе ладони на плечи и смотря в зеркало произнес. — Говорят, тот безвести пропавший вот уже как целый месяц. И, знаешь, даже я в это начинаю верить.  Похлопав его по плечам, Чизэ покинул спальню. Парень проводил напряженную спину взглядом и сжал слабо кисть, нервно прикусывая губу. Кажется, одному Не явно не терпится попасть в Ланлинь. Обернувшись вновь к зеркалу парень поправил смазавшуюся стрелку, усмехаясь самому себе. Интересно, а глава Цзян хоть немного понимает, насколько сильно бредит душу тому самому Не?