Вояджер-1

      В повозке было душно. Темно-зелёные занавески едва колыхались от слабого ветра, впуская ещё более жгучий воздух в нагретую солнцем колесницу. Хуайсан вяло обмахивался веером, будто тот мог хоть как-то спасти от этого зноя. А человека напротив тем временем совершенно ничего не тревожило. Ни жара, ни спертый воздух, ни то, почему им пришлось уезжать из ЛаньЛина на два дня раньше.       Его даже не волновало то, что главе Не пришлось корректировать свой план в угоду мимолетной прихоти. И это уже не говоря о том, сколько Хуайсану пришлось расшаркиваться перед названными братьями Минцзюэ, наскоро закидывая наживку в виде проблем в ордене.       Мужчина резко выдохнул, плавным движением закрыл веер, сжимая резную рукоять в ладони. Не Чизэ и не бросил на него взгляда, продолжая забивать курительную трубку травами. Умелыми и привычными движениями он поджег курево, жмурясь от наслаждения и выдыхая густое облако дыма.       — Давай, говори. Я же вижу, как у тебя язык чешется меня отчитать, — он вновь затягивается, выпуская едкий дым из легких, и мужчине приходится отдернуть занавеску в сторону, чтобы не задохнуться от вони табака.       Многие говорят, что глава Не весьма спокойный и доброжелательный человек. Злые языки ещё добавляют, что он растяпа и никудышный глава. И всё это проглатывалось и пряталось за удобной маской неумехи и незнайки. Ни единым жестом, словом или взглядом не показывался гнев от сих слов. Он научился принимать это как данность. И только несколько людей все еще могли читать его как открытую книгу.       Один из таких сидел напротив, выпуская струю ядовитого пара в окно, и ухмылялся чему-то своему. Словно не хотел замечать, какая буря у него внутри.       — Просто ответь. Зачем? — заклинатель говорит спокойно, но веер вновь начинает колыхаться в руке, показывая, насколько его хозяин раздражен.       — То есть, мне надо было пройти мимо и оставить ребёнка там? — Чизэ вскидывает бровь, покачивая мундштуком в воздухе и выписывая одному ему ведомые фигуры. — Я не спорю, они бы и без меня разобрались. Но тогда мальчишка озлобился бы совсем. Не хотелось бы этого. Маленький ещё, чтобы клыки отращивать.       Мужчина замолкает, смотря на сгоревший табак с досадой. Легким движением выбрасывает пепел за окно, пряча трубку в рукаве и наконец-то смотрит на Хуайсана.       — Да и дядя у него крайне забавный. Строптивый, злой и гордый. Но держаться умеет. Я был уверен, что мне хотя бы руку сломают. Ан-нет. Только глазами зло пострелял да и всё, — Чизэ фырчит, улыбаясь, и разваливается на подушках боком, подпирая голову рукой.       Младший Не качает головой, поправляя ткань на окне. Если его брату что-то взбрело в голову, то это не вытравить ничем. Впрочем, ему это даже на руку.       — С одной стороны ты прокололся, брат. Никто не должен знать, что ты не местный ручной дурачок. А с другой… Цзян-сюн влиятельная фигура среди глав. Если нам удастся надавить на него через его племянника и заставить быть на нашей стороне…       — Нет, — слово вылетает легко и непринуждённо. Не Чизэ даже не меняет позы, лишь губы сжимаются в тонкую полоску, а взгляд отдаёт осуждением.       Хуайсан в который раз тяжело вздыхает и стучит веером по раскрытой ладони, ощущая, как красивый с виду каркас царапает кожу.       — Почему нет? Ты не забыл, ради чего мы это устроили? — он откровенно бесится, совершенно не поняв чужих намерений. Чизэ его брат. Они вместе клялись перед гробом Минцзюэ, что уничтожат Мэн Яо и всех тех, кто встанет у них на пути. Так почему же в самом начале уже идёт на попятную? Он щурится, вглядываясь в своего брата, который, не меняя позы, закидывал в себя арахис один за другим. — Или мой дорогой эргэ влюбился с первого взгляда и решил не рассказывать мне об этом?       Мужчина давится и громко кашляет, хватаясь за чарку с теплым вином. Морщится от отвратительного вкуса горячего алкоголя и переходит с кашля на громкий смех. Даже садится на подушку ровно, утирая слезы из уголков глаз рукавом своего серого ханьфу.       — Это самая дерьмовая логическая цепочка, которую я когда-либо слышал, — выдыхает хрипло, отбирая веер у надувшегося от обиды младшего. Обмахивается им пару минут, наблюдая, как гнев сходит на нет, уступая место стыду и возмущению. Хуайсан явно был уверен, что его догадка попала точно в цель. — Ох, милый мой, я не западаю на детей. Серьезно, сколько там этому щенку лет. 24? 26? Это уже не говоря о том, что характер у него не сахар. Мне хватает тебя и Сюэ Яна по горло. Хватит с меня детей, вас бы воспитать, чтобы неповадно было всякие глупости думать о брате.       И серьезный глава Не откровенно получает по лбу своей же игрушкой, которая вновь возвращается ему в руки. Не больно, но крайне обидно.       — Он просто свой, диди. Они оба свои. Я это чувствую, — добавляет уже чуть тише, зная, что его поймут.       Не Хуайсан оставшуюся дорогу молчит, а Не Чизэ устраивается на подушках поудобнее, проваливаясь в глубокий сон. От ЛаньЛина до Цинхэ путь предстоит долгий. ***       В Нечистую Юдоль они возвращаются через пять дней под покровом ночи. Город у предгорья не спит, передавая из уст в уста сплетни: у самых границ пала целая деревня под натиском лютых мертвецов.       Хуайсан удовлетворенно улыбается, наконец почувствовав, как напряжённые мышцы расслабляются. Значит, этот пакостник успел. Послушался его просьбы сделать все заранее на случай, если что-то пойдет не так.       Чизэ лишь одобрительно хмыкает, выглядывая на улицу, чтобы оценить обстановку. Пара подставных сельчан из той самой деревни, слезливая история — и вот, местные уже присаживаются на уши путникам, рассказывая об ужасном горе.       Вскоре эта история должна долететь до других орденов, а гвоздем в их плане был сам глава Не, который уже заготовил пару писем названным братьям. Он умолял их о помощи и сетовал, что местные точат для него вилы и готовят праведные костры.       Колесница в сопровождении адептов скрывается за каменными воротами, и Не Хуайсан впервые за долгий путь расслабляется окончательно. Он с наслаждением вдыхает прохладный воздух и окидывает взглядом долгожданную Юдоль. Всё-таки нет ничего лучше дома.       Гибкая тень отделяется от ближайшего дерева, сливается с толпой прислуги, оказываясь за спиной Чизэ. И глава Не был бы рад предупредить брата о внезапном нападении, если бы не услышал позади себя громкое шипение и следующий за ним звон металла о камень.       — Вот так ты встречаешь уставших с дороги братьев, паршивец? — шипение становится громче, и Не Хуайсан оборачивается, чтобы увидеть сцепку двух бестолковых братьев на подобие драки. Один тащит другого за ухо, а второй же яростно вырывается, пытаясь то ли отгрызть кусок мяса от чужой руки, то ли выцарапать тому глаза.       Он прекрасно знает, что это не серьезно. Если бы Сюэ Ян хотел, то Чизэ был бы как минимум ранен. Как максимум лежал бы без руки, что нагло выкручивала ухо под всевозможными углами.       — А вот нефиг было портить план! Ты хоть представляешь скольких сил мне стоило успеть сделать всё вовремя? — мелкий поганец всё-таки вырывается и трет ухо, ногой подкидывая меч в воздух и прячет тот в ножнах. Чизэ закатывает глаза на этот явный выпендрёж, выдыхая сквозь зубы что-то на своём родном, а после тянется к парню вновь, захватывая того в объятья.       — Да-да, мы тоже скучали по тебе, сяоди. Не представляешь как мне не хватало кого-нибудь едкого под боком. Они там такие унылые, ужасно просто. Посмотри, даже диди передалась эта унылость, — они одновременно бросают взгляд на мужчину, который прячет тёплую улыбку за тканью веера. В груди что-то радостно щемит и больно сжимается одновременно.       Если прикрыть глаза и представить ещё одну мощную фигуру рядом, то всё становилось на свои места.       Но вместо этого он лишь отступает на пару шагов назад, совершенно по-детски показывая двум братьям язык, а после срывается на бег, кидая через плечо:       — Кто последний, тот спит на полу.       В спину прилетает возмущение и громкий смех. Прислуга на пути расступается и, не скрываясь, подначивает своих господ в борьбе. Где-то даже мешает его противникам угнаться за ним, а где-то помогает его догнать.       Погоня прекращается в обеденном зале, где они, запыхавшись, пытаются отобрать друг у друга еду, борясь за ту словно в последний раз. И смех звучит еще долго в каменных сводах неприступной крепости.       Завтра они вновь наденут маски. Завтра Не Хуайсан умелой рукой сделает первый ход, заставляя противника оступиться. Но это всё будет завтра.       А пока он может послушать дурные шутки Сюэ Яна, от которых только краснеть да давиться хохотом. И уснуть под мягкое пение Чизэ, без стеснений прижимаясь к крепкому боку, ощущая, что он не один. Что он в безопасности.