Бытовые проблемы Комиссии

      Играть в "Правда или Действие" всегда становится скучно, если вам всем на вид не больше тридцати, в запасе семь бутылок вина, а в вашей компании есть люди, которые могут сотворить любую дичь, если они выберут "Действие". Поэтому Клаус и решил сменить ход игры. И это несмотря на то, что рядом с ним на диване сидела его подруга-художница, которая пусть и знала о том, кем раньше был её спутник и кем ныне являлась его "дальняя" родня, но рисковала прознать столько лишней информации, что в кротчайшем будущем её могли просто стереть с линии времени. Но не принять девушку в своем доме чета убийц не могла — щенячьи голубые глазки и жалобные речи о том, что кое-кому нужны подруги не с работы оказались слишком мощными рычагами давлениями. А раз появилась малая гарантия защищенности, то можно было и рискнуть.       — К чему эти условности для школьников? Может играть будем на нашем уровне? — поинтересовался мужчина, отбрасывая крышку от настольной игры.       — Дома дети, — в пустоту ответил Пятый, попивая из стакана сок. Увы, но статус единственного трезвенника удручал, а вид "чуть пьяненькой" супруги и вовсе вгонял в апатию.       — Не хочу тебя расстраивать, но Долорес, вообще-то, сегодня у нас ночует, — напомнил Клаус, глядя на удивленного брата. — Она попросилась, чтобы Дэйв помог ей с дизайн-проектом для школы.       Внешне молодой папашка нахмурился, пытаясь вспомнить момент, когда же именно он её отпустил, а потом беззвучно открыл рот, вспомнив, как сам привёз дочь к дому крёстного.       Моменты некого провала в мозговых процессах волновали бывшего участника Академии Амбрелла. Прошло чуть больше года с того дня, как Пятый дал о себе знать и устранил двоих Харгривзов, — сам в этом сознался, — оттого и пересекался с парочкой с малоприятным трепетом. От психованного мальчишки в шортах и след простыл, а на его месте появился нестабильный и крайне опасный Куратор, что мог в любой момент взять и выстрелить в голову. Благо Клаус старался отгонять от себя дурные мысли, особенно после того, как познал тернистость чужого пути и что на деле все поступки некровного родственника были завязаны на действительно дорогих сердцу людях.

Для меня семья всегда стояла на первом месте. Когда-то это были вы. Сейчас это Гри и Долорес. Ради них я живу.

      Потому и тешил мысль, что пусть парень и стал новым руководителем Комиссии, на деле он всё ещё оставался тем самым братом, к которому, если ночь особенно темна, а гром и молнии бушуют во всю, можно завалиться в комнату и попросить побыть рядом. А с Ингрид Пятый становился на удивление добродушным и сахарным, что не могло не радовать. И вечерние посиделки с настолкой помогли в этом убедиться.       — Тогда почему бы и нет? — Пожал плечами хозяин дома. — Только давай без оргий, а то я тебя знаю.       — И в мыслях не было! — наигранно оскорбился мужчина, после чего рассмеялся, заметив улыбку.       Первые пятнадцать минут были более-менее мирными, но круги из "Правды" оказались тем ещё откровением. Спутница бывшего сектанта призналась, что питает нежные чувства к давней подруге. Клаус с лёгким стыдом сознался, что хоть и занимал пассивную роль, но часто думал предложить своему партнеру поменяться местами. И пришлось гостям выпасть в осадок, когда Пятый, без тени смущения, признался, что в "старые-добрые" он, с ещё тогда просто напарницей, мог устраивать секс-марафоны в любое время суток и в любом месте.       — Но, к сожалению, — грустно заговорила Трафэл. Она перевела взгляд на супруга, а тот, судя по напряженным и ярко выраженным скулам, стиснул зубы. — Последние шесть месяцев никак не можем наладить нашу интимную жизнь.       — У великого и могучего Куратора не встаёт? — выпалил родственник первую мысль, которая мигом заставила его спутницу прыснуть со смеху.       — Долорес, — в один голос отозвалась пара.       — А что с ней не так?       — Наше маленькое солнышко является гиперактивным подростком, которому не хватает терпения. И, почему-то, она никак не может научиться стучать в дверь, — говоря это, Пятый понимал, что процентов на восемьдесят был сам в этом виноват. Папина дочка, как никак. — Ладно, кто там следующий?       — Правда или действие? — поинтересовался Клаус, глядя в голубые глаза.       — Действие, — ответила Ингрид.       — Отлично!       С этого знаменательного момента каждый, кто выбирал "Действие", выполнял задание, связанное с алкоголем. И не прошло двух кругов, как у присутствующих игроков полёт мысли ушёл далеко за рамки приличия и адекватности. Однако считать всё это действиями взрослых людей было очень глупо.       Девушек заставляли танцевать сомнительный стриптиз, при котором они должны были не раздеваться, а наоборот напяливать на себя дополнительные слои одежды и делать это достаточно эротично. Гостья ещё успела заказать на имя соседки по жилью внушительную корзину секс-игрушек. Ингрид — супруг долго противился, в отличие от неё самой, — наобум набрала номер и начала стонать. Правда в итоге выяснилось, что неожиданно ответивший школьник был даже не против послушать ещё разок. Клауса вынудили на подушке показать три самые странные позы, которые он бы хотел опробовать в сексе. А Пятый, держась за свою трезвость, всегда выбирал "Правду". Хотя стоило ещё усомниться в сказанных им вещах, так как он явно лукавил.       — Так, ты уже задрал с этим! — выпалила новоиспеченная подружка, что несколько минут назад яростно, но с улыбкой била мужчину носком по ягодицам, выполняя очередное "Действие".       — Ты права, милая, — подали голос под художницей. — Не всё же время тебе делать вид серьёзного дядьки, думающего, что он круче всех.       — Да вашу ж мать, — парень уныло вздохнул и хотел было сказать, что ничего выполнять не будет, но взглянул на Ингрид, что по-детски надула красные губы, и вздохнул вновь. — Ладно!       — Отлично! — возрадовались гости и тут же между собой зашептались, а потом коварно улыбнулись, взглянув на хозяина дома. — До конца нашего совместного вечера ты будешь сидеть в том, что мы тебе дадим.       — Я уже жалею о своём согласии.       Клаус быстро встал с дивана и, чуть шатаясь, буквально поскакал к вешалке, рядом с которой стоял странный пакет, который после вручил Пятому. Парень запустил руку и поморщился, ощущая на пальцах гладкий шёлк.       — Если там нижнее бельё...       — Там не оно, — грозно ответила владелица наряда, но отвлеклась, когда услышала женское "жаль".       — Мне же не тут переодеваться?       Троица пересеклась чуть раскосыми взглядами, а потом посмотрела на парня. Трафэл, и это было видно по лицу, была всеми руками и ногами за то, чтобы Харгривз разделся перед ней и сменил домашний костюм на таинственный шёлк из крафтового пакета. Клаус странно хихикал, так как тоже был не прочь понаблюдать за сие преображением. Лишь одна личность выразительно поморщилась, и Пятый ей был за это всем сердцем благодарен.       — Ты не знаешь, от чего отказываешься, — с тихой грустью прошептала учёная, провожая мужа взглядом.       — Я переживу.       Прошло не больше минуты, как парень скрылся в спальне, а на весь дом раздался гневный крик, в котором можно было расслышать имя брата. Он вышел к лестнице и с убийственным гневом взглянул на присутствующих.       — Я не буду надевать эту срань!       — Действие! — в один голос произнесла пьяная компания.       — Чулки не забудь! — выкрикнула девушка, которая тут же таинственно заулыбалась, стоило увидеть удивление на лице супруги жертвы.       Ожидание будоражило так, что они успели высушить последние две бутылки вина. Трафэл и вовсе ёрзала на месте, не в силах совладать с фантазиями, в чём же сейчас красовался её любимый и грозный свет. Но стоило ей лишь прикрыть глаза, представляя самые что ни на есть горячие образы, причина этих мыслей явилась из голубого свечения.       Гордая и строгая поза, в сочетании с бьющей агрессивной энергетикой и пульсирующим ядом в глазах, напрямую говорила о желании Харгривза удавить любого, кто хоть звук издаст. Но вся эта пугающая строгость непривычно и дико сочеталось с чёрным платьем в пол. Крепкие руки плотно облегала эластичная ткань, выставляя напоказ аккуратную мускулатуру. Вшитый корсет подчеркивал талию, которую парень всегда скрывал под просторными рубашками и водолазками на размер больше положенного.       — Откуда у вас эта дрянь? — процедил сквозь зубы Пятый, одернув белоснежные манжеты на запястьях и поправив фартук.       — Во-первых, горничной слова не давали, — после недолгой прострации всё же выдала гостья.       — Во-вторых, это не дрянь, а наряд, который купили для позирования, но, увы, оказался даже мне немного великоват, — ответил Клаус, наконец-то отвлекаясь от разглядывания братских рук.       — В-третьих, чулки! — вновь подала голос художница.       Пятый, придерживая низы наряда и не очень пышного подъюбника, резко выставил ногу на стол. Белоснежные, явно дорогие шёлковые чулки приятно лоснились на свету домашних ламп и отлично смотрелись на стройных длинных ногах. Даже классические лакированные ботинки ничуть не выбивались из общей элегантной картины, да и зрителям было как-то всё равно и на обувь, и на редкие колючки тёмных волос, пробивавшихся из-под нежной ткани, и на приглушенный рык, исходивший сверху.       — А постой так немного. Минуты три, — девушке было глубоко плевать на завуалированные оскорбления неожиданной модели, так как плывущими глазами и ватными руками она пыталась отыскать в сумочке скетчбук и карандаш.       — Чёрт, а тебе идёт. Скажи же, Инг... рид...       Мужчина перевёл взгляд на учёную, и замер. Трафэл, не скрывая яркого румянца на лице, сидела на полу у маленького столика и блестящей лазурью рассматривала напряжённую голень. Такую картину ещё можно было ожидать. А вот наблюдать за хладнокровным метафизиком, забравшемся на прозрачную поверхность, было странно и по-своему волнительно: опираясь на руки, прижалась часто вздымающейся грудью к ноге супруга и, недолго думая, провела языком по согнутому острому колену.       — Это нормально? — тихо поинтересовалась художница, скрывая пунцовость собственных щёк блокнотом.       — Это её нормальное пьяное состояние, — усмехнулся Пятый, приподнимая лицо возлюбленной за подбородок. Она тихо и приторно вздохнула, когда большим пальцем аккуратно надавили на мягкую губу и повели вниз, тем самым приоткрывая рот. — Алкоголя на сегодня хватит. А ты давай рисуй, пока я отвлечён.       Гостья только со второго толчка в бок вернулась в реальность, ведь она редко становилась свидетелем подобных интимных экспозиций. В её одурманенную голову даже успела прилететь идея предложить прийти в студию, но голос разума орал в оба уха о том, что это крайне дурная идея. Однако несколько зарисовок она всё успела сделать перед тем, как огненно-рыжая развратница плавно соскользнула с мужской ноги вниз.       — Продолжим? Или вы согласны с тем, что на сегодня хватит?       — Э нет, красавчик, — повысил тональность Клаус, понимая, что жертва хочет побыстрее снять свой наряд. — Продолжаем!       Парень недовольно цокнул и вернулся в своё любимое кресло. Игра стала набирать странные обороты, ведь теперь Пятому позволялось лишь две "Правды", после которых обязательно шло "Действие". И гости отрывались на нём как могли: заставляли служить, танцевать эротические танцы, родственник потребовал называть его Господином, а Ингрид и вовсе отличилась, вручив мужу белые подвязки с бантиками.       — Ты издеваешься, — констатировал Харгривз, наблюдая за милой улыбкой и красными щёчками, которые супруга прикрывала ладонями.       — Чуть-чуть, — пролепетала она, вновь провожая его глазами.       И вновь минуты три в пустоту, а точнее на осмотр аксессуара, который на деле могла лицезреть лишь учёная. А ещё на борьбу с мучительными мыслями о новом пугающе притягательном образе мрачного и строгого хозяина дома. Мужчина успел в сотый раз про себя повторить — пусть и неродным, но Пятый всё же считался братом!       — Нам нужна ещё одна бутылочка, — потребовала гостья, хлопая ладонью по подлокотнику кресла.       — Да! Да! Да! Господин требует ещё бутылочку!       — А губа не треснет? — огрызнулся "горничная", но тут же недовольно вздохнул, заметив строгие и нетрезвые взгляды. Бубня что-то себе под нос, он отправился на кухню. — Заодно и чай вам сделаю.       — Лучше порежь фрукты!       Без Пятого троица спокойно сидела и занималась своими делами. Девушка сосредоточенно рисовала в скетчбуке те драгоценные кадры, которые уже с трудом мог сохранить поплывший разум. Клаус мирно лежал на девичьих коленках, играл с тёмно-каштановыми прядками подруги и жевал оставшиеся закуски. Тихую гармонию нарушила Ингрид, что неожиданно встала с места и, водящей из стороны в стороны походкой, куда-то зашагала.       — Золотце, ты куда? — поинтересовался мужчина, услышав тихо шарканье домашних тапочек по полу. — Ингрид?       — Я... — Трафэл тихо хихикнула, прикрыв странную улыбку за тёмными пальцами, а потом заговорила с многозначительными паузами, будто пыталась выудить нужные слова из потока странных мыслей, — Помогу ему... С вином...       Прошло пятнадцать минут, а "горничная" с помощницей будто сквозь землю провалились. И либо это разыгрался алкоголь, либо сработало шестое чувство, но бывшего Номера Четыре серьёзно взволновала эта пропажа. Может они с подругой что-то сделали не так? Перегнули палку? Похоже на второе... Киллеры точно пошли обсуждать план убийства.       Медленно поднявшись с мягких колен, мужчина заметил, что его спутница потихоньку начала засыпать. Аккуратно встал и отправился на кухню, которую пришлось ещё и поискать. От этого явилась глупая, но забавная мысль, что родственнички умудрились потеряться в собственном доме. Однако всё это сошло на нет, когда услышал гортанный стон и тяжёлый удар. Зайдя в комнату, он встретился с напряженной спиной Куратора, который очень громко и довольно агрессивно нарезал что-то тесаком для мяса.       — У вас тут всё норм?       — Да... — вымученно и злобно прохрипел Пятый, вновь резко ударив ножом.       — А где Ингрид? Она вроде как пошла тебе помогать.       — Она... — парень шумно сглотнул. — Пошла за вином...       — Но вот же оно.       Пятый не ответил, но медленно повёл голову в сторону, где в ряд стояли три запыленные бутылки. И если кто-то другой не обратил бы на это действие внимание, то вот Клаус пристально изучал профиль брата. Весь красный, рот чуть приоткрытый, глаза спрятаны за длинными дрожащими ресницами. Казалось, что парню плохо, однако сухие искусанные губы вытянулись в пугающей улыбке. А через хриплый рык произнёс слова, которые, увы, мужчина не смог понять, даже несмотря на приличный список известных ему языков.       — Что, прости?       — А... — пытался выразить якобы недовольство, но протянул гласную в странном стоне. — Она решила взять другое... Я сейчас... — вновь стон. — Приду...       — Может тебе нужна помощь?       — Клаус! — Пятый пошатнулся, вонзив угол тесака в деревянную разделочную доску, и схватился освободившейся рукой за длинный фартук. — Иди! Пожалуйста!       Такой выпад заставил не то, что уйти, а убежать. Мужчина моментально отрезвел, хотя голова гудела от предчувствия опасности. Он подбежал к дивану, желая тряхнуть уснувшую подругу за плечи, но запаниковал лишь сильнее — послышались шаги. И пусть к гостям вернулась Ингрид, державшая в руках бутылки вина, её вид был слишком неоднозначным, ведь она походила на маньячку, желавшую наброситься на жертву. Глаза блестели, хищная улыбка красовалась на чуть покрасневшем лице. Рыжие локоны уже были собраны в растрёпанный пучок, ведь они бы однозначно мешали той, что готовилась к атаке.       — Всё хорошо? — заботливо спросила учёная, глядя на испуганного родственника.       — Д... да, — неуверенно ответили.       — Вот и славно.       "Ничего не славно!" — орал про себя, и особенно громко Клаус завопил, когда в гостиную пришёл брат с подносом в руках. Впервые он отметил, что Пятый и Ингрид были похожи друг на друга. Взглядами, улыбками, позами. И, когда того требовала ситуация, спокойная молчаливая девушка менялась со своим супругом характером, становясь импульсивной и опасной. А парень будто впитывал в себя холод возлюбленной и походил на тень, которая, вдруг что случись, вонзит нож в спину и даже не моргнёт.       Расставив посуду на столе, они вернулись на свои места. Играть уже не хотелось, так как бывший участник Академии просто не был готов что-либо слушать или делать. Сидел будто на иголках и всячески пытался разбудить подругу, которая, как назло, отталкивала назойливого компаньона от себя.       — Я думаю, нам пора домой, — нервно смеясь, произнёс мужчина.       И внутренний нервоз забил сильнее с паникой, когда он увидел, как Куратор, что всё это время сидел неподвижной статуей, перевёл затуманенный взгляд и, взяв из рук супруги бокал с алкоголем, залпом всё выпил, не уронив ни капли.       — Ты же хотел нас отвезти...       — Мы уже вызвали машину с нашим человеком, — чужим жутким басом ответил Пятый, отставляя бокал на стол.       — Понимаю, что человек я отстойный и что я часто сотрясаю воздух, — он говорил сквозь смех. — Но, если я тебя серьёзно обидел этим тупым нарядом... Боже! Прости меня!       — Что? — Ингрид пыталась сдержать ответный смех, но вид трясущегося, словно кролик перед ружьём, мужчины заставил сорваться на громкое "ХА!"       А Клаусу на деле не было смешно. Ему до жути страшно, потому что в отличие от девушки, брат смотрел на него грозно, будто у этого психа реально мелькала мысль голову открутить. А ещё парень с хрустом сжал руку в кулак, словно его раскрыли.       — Вы собираетесь нас убить?       — Что заставило тебя так подумать?! — Трафэл прикрыла рот рукой, стараясь больше не смеяться. Ответ же она нашла в лице мужа, изменившееся гримасой, которая тонко намекала, что и в самом деле думал о подобном. — Если бы мы хотели это сделать, то не стали бы ждать, пока вы уснёте.       — Легче не стало! Да по нему же видно, что он этого хочет!       — Ты пьян, — прохрипел Пятый, глядя на брата, а потом на телефон — сообщение пришло. — Сейчас вас отвезут домой.       — Что ты сказал на кухне? — не унимался бывший сектант. — Оскорбление? Угроза?       — Ты пьян, — повторил, уже злее, парень.       — А что ты ему сказал, мой свет?       Повисло какое-то странное и неловкое молчание, из-за которого Харгривз немного успокоился, так как теперь нервничал не он, а "горничная", что отводил взгляд в сторону, заметно кусая щеки изнутри. А Трафэл пристально за ним следила и тихо повторяла свой вопрос, на который точно знала ответ. Пятого спас водитель, что неприятно давил на клаксон в ожидании, и художница, проснувшаяся от надоедливого звука и которая, не произнося ни слова, спокойно встала, собрала вещи и отправилась к выходу.       Клаус же спешно отправился за подругой, но остановился на пороге, когда за его спиной оказалась Ингрид и тихо прошептала те самые слова, что тогда на кухне произнёс брат.       — Tregere. Jeg ber deg. Jeg kan cum nå, — с таким же придыханием, паузами и хрипом.       — Да, именно это, — затих, наблюдая лукавую улыбку и кончик языка, которым девушка провела по губам, с которых, он только сейчас заметил, сошла алая помада.       — "Помедленнее. Умоляю тебя. Я же могу сейчас кончить".       Тут-то и снизошло на мужчину озарение и волна жаркого смущения. То были не стоны и вздохи боли, и уж тем более не оскорбления. Ножом били не в знак угрозы, а чтобы приглушить другие, более интересные звуки. Может парня и трясло от злости, когда на кухню пришёл незваный гость, да только настоящая причина крылась под подъюбником. И именно сейчас вспомнил, что полы тёмного платья странно двигались будто сами собой и почти лежали на полу — Пятый пытался ими скрыть девушку, что так неожиданно пришла за ним и решила развлечься.       Клаусу очень хотелось провалиться сквозь землю, но мог лишь гореть от стыда, ведь голова его очень быстро сгенерировала жаркую сцену. И одарил нервной улыбкой пьяную извращенку, а потом и брата, что появился за девичьей спиной из голубой вспышки. Теперь же была понятна и не казалась такой волнующей пелена в зелёных глазах. Да и не воспринимались такими уж обидными жесты девушки, указывающей на машину, а вот тихое мурлыканье, издаваемое парнем, ощущалось диким.       — Я... — Его пугало жуткое возбуждение, исходящее от пары киллеров. Но быстро вспомнил разговор о шести месяцах. — Думаю, Долорес будет рада посидеть с крёстными все эти выходные.       — Клаус, — с довольной улыбкой прохрипел Пятый, обнимая супругу за талию и резко прижимаясь к её бедрам, выбивая пошлый вздох. — Ты отличный брат.       — Хорошей вам ночи! — нервно просмеялся мужчина перед тем, как у его носа закрыли дверь, за которой раздался радостный крик, невероятно быстро обратившийся в страстный стон.

***

      — Я хочу домой! — недовольно выставив руки в боки и топнув ногой, прикрикнула Долорес.       Девочка редко оставалась с ними дольше чем на день, поэтому Клаус сам убедился в том, что в этом чертёнке энергии было через край. А отсутствие голода и сонливости могли выбить из колеи кого угодно. И да, Пятый не лгал, когда говорил о нелюбви дочери стучаться — она любила с ноги дверь открыть.       — Куколка, я понимаю, но твои папа с мамой заняты... — попытался соврать крёстный, ища помощи в возлюбленном, который делал вид, что усердно моет посуду.       — Мне завтра в школу!       К сожалению, а может и к счастью, но Клаус не мог спокойно отвезти крестницу на занятия, даже если бы и сильно хотел — у него не было устройств для перемещения во времени. Да и вряд ли у него найдется что-нибудь приличное из одежды для четырнадцатилетней школьницы. Не оставалось иного выхода, как звонить — благо заранее удосужились вручить нужное устройство с номером для связи, — и надеяться, что эти развратники отвели душу и уже планировали отправляться за своим чадом.       Трубку никто не брал. До Ингрид не дозванивался, а Пятый сбрасывал. Когда же мужчина в третий раз нажал на вызов, спустя долгие гудки послышался голос Куратора, что часто дышал и был чем-то недоволен.       — Слушаю, — строго произнёс Пятый.       — Привет, братишка...       — О, Клаус! Погоди минуту! — голос неожиданно оживился, став странно счастливым, а на фоне раздался протяжный стон. Тихий шепот просил, чтобы "милая" лежала смирно. — А то телефон упадет. Итак, что случилось?       Молчал и не знал, как объяснить причину своего молчания и волнения девочке. Увы, ребёнку так просто не скажешь, что крёстный в очередной раз стал свидетелем соития её родителей. Благо и во второй раз он этого не видел напрямую. Зато отлично слышал. И странный смех, доносящийся откуда-то сверху, и жалобный плач девушки, что умоляла остановиться. Скрип кровати и звуки грубых поцелуев, после которых отзывались тихим воем. И пошлые влажные шлепки, которые можно было бы услышать только в том случае, если несчастное устройство переключили на громкую связь и положили на тело.        — Клаус, — пропел Пятый, игриво протягивая гласные. — Что случилось?       — Вы... всё ещё?       — Да, а что? — девушка на фоне продолжала хныкать, но уже обращалась к абоненту. Тем самым вновь вызывая смех у супруга, приговаривавшего, что спасения ей не стоит ждать. — Ты звонишь узнать, закончили ли мы?       — А... Нет! Нет... — очнулся мужчина, всё ещё не понимая, стоит ли ему сбросить вызов или же продолжить этот незапланированный "секс по телефону". — Долорес.       Затихли все посторонние звуки. Слава Богу...       — Что с Долорес? — в унисон спросили голоса из телефона. — Ты на громкой связи? Или с ней что-то случилось? Отвечай!       — Нет! Всё хорошо! — отчеканил бывший солдат, вспомнивший годы службы. — Дол в полном порядке!       — Ну и отлично. Продолжаем, — последнее явно было сказано не Клаусу, так как вскоре вновь заскрипела кровать, а голос Ингрид зазвучал чище и ближе. Судя по восхищению, гаджет отлично устроился меж упругих грудей, которые грубо сжимались тонкими пальцами. А парень, вновь где-то вдали, тихо восторгался тем, как напряжена голень, которую, исходя по резкому выкрику, укусили.       — Может оставишь её в покое и нормально со мной поговоришь? — прикрыв рот рукой, чтобы Дол не услышала, попытался строго прошипеть Клаус. Он не мог спокойно слушать, как учёная плакала.       — Господи, — баритон послышался слишком громко и близко, словно Пятый не просто склонился к телефону, а стоял напротив. Но он вновь обращался не к брату — вряд ли бы ему стали говорить о том, что если продолжит вести себя как жертва, то его и в самом деле изнасилуют. Она рассмеялась. — Слышишь? Она придуряется. С Гри всё хорошо.       — А, ну... Славно! — рассмеялся мужчина, но будто получил пощечину, услышав участившиеся толчки. — Да чёрт бы вас побрал! Долорес хочет домой!       — То есть она хочет домой? И дня не прошло, как она...       — Пять, завтра понедельник!       Вновь тишина. Пара тихо обменялась неуверенным "серьёзно". А потом по-детски счастливо и беззаботно рассмеялись.       — Вы хотите сказать, что с того момента, как мы уехали, вы...       — Мы думали, прошло ну максимум часов семь, — Перебила Ингрид, но вновь часто задышала.       — Вы не спали, не ели...       — Если твоя жена гениальный метафизик, то о подобных мелочах можно не думать, — хвастливо подметил парень, влажно и громко целуя любовницу в губы. — Хоть пару раз и прерывались, чтобы выдохнуть.       — И ты всё ещё...       — Да, я всё ещё в этом дурацком платье. Частично в нём, — ответил, прервав долгий поцелуй. Еле различимый шёпот оценивал повязанный фартук на взмокшей и липкой фигуре. Но дальнейший обмен комплементами был не так хорошо слышен, ибо телефон уполз вниз — лишь шлепки влажных тел друг о друга.       — Вы можете остановиться хоть на минуту?! — лицо Клауса было раскалено до предела, что аж пот начал стекать по лбу. Он прикрикнул, когда Дэйв увёл девочку с кухни. — Иначе я включу громкую связь!       — Серьёзно, давай перекур, — поддержала просьбу Ингрид.       Временная заминка подарила мужчине возможность набрать в стакан воды и, опустошив его, вымученно выдохнуть. Он сел на стул, пока слушал недовольный бубнёж брата, наблюдавшего за куда-то уползающей супругой. Трафэл серьёзно сказала, что раз не сможет встать на ноги, то доползёт до стола. Смех, недолгий и усталый. Какое-то шуршание и кряхтение.       — Благодарю, — отозвался парень, делая шумные глотки. Девушка недовольно воскликнула, но её голос стал отдаляться. — Ты не устала милая, так что давай спускайся и лезь под юбку. Только! — резкий вдох и приторное удовольствие. — Не кусайся...       — Матерь божья! Извращенцы!       — Минута просто прошла, — промурлыкал Пятый. От удовольствия перехватывало дыхание. — К семи... мы приедем... и заберем! — Сорвался на стон. — Fortsett, mitt lys! Din pappa virkelig liker det!       Клаус, услышав сладострастное лепетание парня на норвежском, — понял по "mitt lys", — отключил телефон и швырнул его на стол. Закрыв лицо руками, он постарался сдержать неожиданную истерику. Ему было до слёз и жути стыдно от ощущения, будто над его ушами надругались, и от мыслей, что никак не хотели покидать его вскипевшую голову. Первая была о том, что его внешне симпатичный брат стал тем ещё извращенцем. Вторая — жена у этого похотливого засранца была не лучше! Третья — он бы сам хотел провернуть нечто подобное с возлюбленным. И четвёртая, самая, как ему казалось, отвратительная и смущающая — он хотел быть с ними в комнате. Хотя бы зрителем.       — Дядя Клаус?       Голос Долорес заставил мужчину подскочить на месте и закрыть рот рукой, поскольку так и хотел сорваться на визг. Но быстро сел на место и придвинулся к столу — у малышки и без того было достаточно извращенцев в семье, ещё в этом списке крёстного не хватало!       — В семь часов твои родители приедут, — дрожь в голосе выдавала с потрохами его волнение, благо девочка радостно заулыбалась и побежала в гостиную за вещами.       Час до встречи пролетел быстрее, чем сомнительное возбуждение от телефонного разговора. Пришлось отсидеться в ванной, представляя какую-нибудь гадость и обливаясь водой, но всё это сводилось к голосам и вздохам. А ещё к мысли, что как только Долорес заберут, он однозначно оторвётся на Дэйве.       В дверь позвонили. На пороге стояли Пятый и Ингрид. Снова серьёзность и отстранённость на лицах. Можно было подумать, что разговора не происходило, а сами киллеры мирно сидели дома у камина и наслаждались тишиной. Но черти в их глазах отплясывали не просто чечётку, а приват танец лучших стриптизёрш.       С нежными улыбками они встретили Долорес, которая тут же кинулась к ним с объятиями, а потом побежала к тёмной машине. Ингрид легко чмокнула впалую щеку и, прошептав слова благодарности хриплым голосом, последовала за дочерью.       — Ты мой должник, — грозно произнёс Клаус, замечая, как брат расплылся в довольной улыбке. — Выглядишь так, будто обдолбался.       — Не осуждай меня за счастье.       — Я осуждаю тебя за блуд.       — Сказал он, устраивая секс-качели... — парень не успел договорить, так как ему быстро закрыли рот рукой.       — Это. Было. В прошлом! — Пятый, тихо смеясь, кивнул. — Извращенцы.       — Уж прости, ханжа. — Ладонь, наконец-то, убрали. — Спасибо тебе. Я действительно твой должник.       Мужчина никак не ожидал, что пугающий Куратор просто так возьмёт и, крепко сжав ладонь, уронит дружески другую руку на плечо. Как-то слишком дружелюбно. Но быстро позабыл о всей чистосердечности, когда по плечу легонько похлопали, а перед тем, как отправиться к машине, не задали вопрос, а поставили перед фактом.       — У Долорес через месяц каникулы. Так что вы скоро с ней снова увидитесь!