Дракон и Единорог

      Всё утро Кэсси не сводила с Тома взгляда. Провожала глазами каждую его ужимку, каждое движение рукой с зажатой в пальцах вилкой, каждое подёргивание мышц на его щеке, когда он сжимал зубы. То есть, ей то конечно казалось, что она делает это незаметно, но всем за столом было очевидно, что что–то происходит. И самому Гонту тоже. О, он мог ощущать эти взгляды кожей. И его это раздражало.       Он лёг пораньше после происшествия в кабинете, почти час потратил на то, чтобы очистить разум от лишних волнений. Выспался. К семи утра он был уже свеж, собран и блаженен, как человек, который наконец смог взять себя в руки. Ему так казалось. Но стоило чёртовой рыжеволосой девчонке явится в дверях столовой с опозданием, как он вновь оказался в тесном пространстве своего кабинета один на один с проклятием, разрушающим такую ценную душу в его руках.       Перекурить бы, с досадой думал он. Но было нельзя, за столом сидели дети, да и его гостям не понравится такое пренебрежение их здоровьем. Это уже не говоря о том, что для самого Тома это очередной проигрыш. Он в завязке уже полгода, и раньше сила воли не подводила его. Он мечтал, что через несколько лет будет смотреть на пачку, нераспечатанную, и думать, какой же он молодец. А потом думал, что смысла в этом так же много, как и в попытке утопить рыбу. Он бессмертен, чёрт возьми. Бессмертен как медуза, и к болезням, особенно маггловским, равнодушен. У него не будет рака, не будет проблем с нервной системой. Но это привычка, которая имела свойство отнимать минимум полчаса его драгоценного времени. Не пристало ему тратить время на такие человеческие слабости.       Сейчас, за обеденным столом, ему оставалось лишь сжимать зубы покрепче и поддерживать ничего не значащую беседу. И игнорировать взгляды Мисс Поттер, пускающие по загривку противные мурашки.       — Милая, почему вы так угрюмы сегодня? — внезапный вопрос прервал разговор о новом законопроекте по поводу ограничения перемещения представителей водных народов. Кэсси слегка дёрнулась, не ожидавшая, что к ней обратятся. Она покачала головой, отказываясь давать ответ в слух. Но Люси он был и не нужен, ведь всё, чего ей хотелось, это привлечь внимание. Женщина рассмеялась, — Неужто сегодня пасмурно в Раю?       Лицо её было лукавым и любопытным, внимательные глаза сощурились. Томас с Дианой переглянулись. Глаза Гарри заискрились, а Тэмми наоборот их закатила. Грег хмыкнул одновременно с Джеком Кринглом. Одна Леди Брианна Смит осталась абсолютно равнодушной, что прибавило ей очков в глазах Кэсси. Гонт фыркнул, улыбнулся ласково, как нашкодившим детям и ответил:       — Я думал вы знаете, что Рая не существует, Миссис Крингл.– он звучал шутливо, но глаза его оказались равнодушными, как у дохлой рыбы. Упоминаний религии в своём доме он предпочитал пресекать. Ему хватило ещё в детстве.       Миссис Крингл даже не успела рта раскрыть, чтобы извиниться, как Министр уже выскочил из–за стола и скрылся за дверью, а следом за ним с места снялись и Смиты, и заскучавшая от нечего делать Тамара. Кэсси осталась с пристыженными Кринглами, хихикающей Гарри, двумя ничего не понимающими подростками и сочувственно покачивающим головой Джоном, неодобрительно посматривающим на брата. Девушка и сама поспешила смыться.       Только в тишине залитой светом библиотеки она смогла расслабиться, развалившись в кресле. Может ли хоть один день в этом доме обойтись без страха, смущения или недоумения? За весь месяц была всего одна такая неделя и та закончилась стихийным выбросом и сеансом не совсем добровольной Легилименции. До сих пор Кэсси задавалась вопросом, что же ещё Гонт мог там найти. Но он пока ни разу не обмолвился ни о чём, что могло бы его выдать. Вроде бы.       Поттер ждала, что же будет дальше. Не сегодня, а в принципе. Предстояло встретиться с призраком Лорда Принца, но пока не было понятно когда. Что он скажет, когда увидит её? Что скажет, когда поймёт, что она не носит фамилию своего отца? Вот же позорище. Кэсси и не хотела всего этого: видеться с ним, говорить. Просить было неприятно. Северус Снэйп ни разу у него не попросил пощады, значит и ей нечего унижаться перед давно почившим стариком. Но у неё не было выбора теперь, когда Том Гонт точно знал, в каком направлении двигаться. Не сделает она, значит он заставит. Он был до смешного упрям.       Мысль о пузырьке с ядом в чемодане становилась всё более привлекательной.       В библиотеку шагнула Мадам Венес, степенно и размеренно, как вышедшая на прогулку нимфа. Сегодня она была одета теплее: в расшитую солнечными дисками белую мантию. На улице было ветрено, да и осень уже медленно подбиралась к Великобритании. Женщина улыбалась. Она обняла подскочившую на ноги Кэсси как родную дочь.       — Дорогая Мисс Поттер, я слышала, что вы заболели. Какая беда! — досадовалась она. Кэсси невольно раскраснелась.       — Не такая уж и беда. Я в порядке.       — Действительно? Именно поэтому у нас сокращённые занятия? — тонкие брови гречанки скептически выгнулись. Крыть было нечем, так что Кэсси лишь кивнула.       Урок пролетел в мгновение ока, Кэсси даже не успела устать. До обеда она маялась дурью в библиотеке, то перебирая свои конспекты, то роясь на книжных полках. Не хотела сначала плестись в спальню на второй этаж противоположного крыла, а потом назад вниз, в столовую. Поместье было огромным, как самому Гонту ещё не надоело бегать туда–сюда? За то детишкам было раздолье. Будущие первокурсники в лице трёх ребятишек, Сары, Реймонда и Артура, вели себя совсем не по взрослому: играли в прятки и догонялки, да так шумно, что даже тяжёлые двери библиотеки не отсекали их визги. Бедняга Карл тоже пищал что–то, пытаясь догнать старших, но терпел поражение перед огромными расстояниями от одного конца коридора до другого. Ножки были коротковаты для марш бросков через поместье.       Что ж, Кэсси действительно нашла несколько весьма ценных томов по искусству зельеварения на одном из стеллажей. Они стояли ровным рядом прямо на уровне её глаз. И они были не единственными. На самом деле конкретно этот шкаф был посвящён зельям полностью, но с другими изданиями Кэсси уже была знакома. Она выбрала одну с изумрудной обложкой книгу, «Бараньи рога, лягушачье молоко и вой–трава. Тысяча и одно применение в составах для силы, любви и удачи. По версии Жан–Поля Виверна» гласила обложка. Девушка хмыкнула и углубилась в чтение предисловия. Все составы, о которых шла речь были не то, что экспериментальными, а потенциально представляющими биологическую угрозу, но, если судить по результатам, они работали в определённых пропорциях. Её, как и любую романтичную юную особу, заинтересовал раздел с любовными зельями. Их существовало едва ли не больше, чем рецептов варева от кашля, но каждое новое изобретённое зелье всё равно вызывало восторг. Виверн утверждал, что состав на основе жабьего молока — икры, взбитой с соком горечавки до состояния белой пены — и молотых корней Спиреи Вангутта, вызывает в испытуемом непреодолимое желание женится на избраннике. Любви, как таковой, оно не создаёт, и даже симпатии, но призывает сознание испытуемых к тому, чтобы держать заклинателя в поле зрения и находится к нему как можно ближе и дольше, что способствует сближению.       Кэсси не собиралась ничем подобным заниматься, но рецепт запомнила. Как идею для экспериментов.       — И почему же вас снова нет на обеде?       Кэсси дёрнулась и едва не выронила книгу. За обложкой не было видно дверь, так что она просто не заметила, что Гонт уже минуты две за ней пристально наблюдает. Он знал содержание книги наизусть, и по количеству прочитанных страниц мог предсказать, на каком разделе девчонка остановилась.       — Зачиталась. — она пожала плечами и села ровнее, а не как скрученная креветка посреди кресла. Мужчина прошёл в библиотеку, осмотрел привычный раздражающий беспорядок на кофейном столике. Когда–нибудь у него будет подходящее настроение, чтобы ткнуть девчонку в это носом, как котёнка в лужу, но сейчас он не хотел ругаться. Девчонка застыла на кресле, ожидая каких–то действий. Кэсси не могла выбросить из головы его лукавую ухмылку, когда он буквально признался в том, что намеренно совершал преступления для собственной выгоды. Он выглядел таким позабавленным и гордым, пусть на дне зрачков и теплилась усталость и остатки испуга. Испуга за неё, Кэсси Поттер. Это даже льстило, признаться. А ещё было смешно наблюдать за тем, как Министр теряет самообладание и остатки вежливости. Кэсси с нетерпением ждала, когда же ему надоест перескакивать с «ты» на «вы».       — Мы отправляемся в Особняк Принцев. Сейчас. — сообщил Министр. Он спрятал кулаки в карманах брюк, чтобы не демонстрировать побелевшие от напряжения костяшки. Он был раздражён пренебрежением гоблинов к его просьбам. Ему понадобилось наведаться в Гринготтс лично, чтобы убедить бывшего поручика Принцев организовать встречу. Старый гоблин Бургунд долго ворчал что–то про наглость и частную собственность, пока не увидел, что Тома это не особо колышет. Министру пришлось предложить ушлым уродливым тварям уйму галлеонов и за встречу и за то, чтобы информация о ней осталась конфиденциальной.       — Почему сейчас? Вечер же.       Повинуясь любопытству, Кэсси встала из–за стола и подошла к Тому, держась от него на почтительном расстоянии. Она решила, что легче не спорить. День был хорошим, в целом, так что нечего его омрачать препинаниями. Тем более, что она и впрямь ничего не может ему противопоставить. Том двинулся к выходу незамедлительно, высокий и статный со своими длиннющими ногами, а Поттер оставалось только быстро следовать за ним, едва успевая переставлять ноги, чтобы не отставать.       — Потому что сегодня у меня вечер свободен, а после я буду занят на неопределённый срок. Не собираюсь ждать ответа дольше, особенно если он окажется отрицательным.       В ответ Кэсси лишь тяжело вздохнула. За всем этим не было никакой невероятной тайны. Гонт — чёртов Министр Магии, который за год своего пребывания в должности провёл столько реформ и исправил столько проблем в стране, что неудивительно, что у него нет свободного времени в течение дня. Интересно как он находит время на завтрак и ужин; видимо летом дел было меньше, чем, например, зимой, когда необходимо закончить все работы и оправдать ожидания жителей Волшебной Великобритании до конца календарного года. В холле Том затормозил так резко, что Кэсси чуть не врезалась в него. Он придирчиво посмотрел на неё, и по неудовлетворённо поджатым губам девушка поняла, что её сегодняшний наряд явно не удался. Том дважды взмахнул палочкой, быстро, но элегантно, красуясь, и футболка с джинсами за считанные секунды превратились в классическое черное одеяние, которое устарело минимум на полвека. Но выглядело оно новым и дорогим, расшитым серебром и мелкими белыми бусинами. Бархатная ткань облепила Кэсси, как вторая кожа, и плотно облегала её шею, почти закрывая её. Вместе с этим изменилась и причёска: хаотичные рыжие волны теперь лежали волосок к волоску. На носу вдруг образовались очки, которых Кэсси с пятого курса не носила. В чёрной прямоугольной оправе и без диоптрий. Декор, как вишенка на торте.       — Для чего? — воскликнула Кэсси со скрытым восхищением. Трансфигурация никогда не была её сильной стороной, так что чужие чудеса заставляли сердце впечатлённо замирать. Теперь они с Томом были похожи друг на друга: одетые в черное взрослые люди. Она не верила своему отражению в высоком тёмном окне, потому что этот стиль ей совсем не подходил. Или просто не нравился. Она никогда не была ни институткой, ни роковой красоткой, так что наряд показался ей абсолютно скучным.       — Лорд Принц — старый аристократ и делает выводы о человеке по его первому впечатлению. Ваша одежда, если можно так выразиться, покажется ему мусором.       «Как и все твои вещи, вплоть до носков.», — так и осталось невысказанным, но Кэсси умела читать между строк.       — Твоя задача заслужить его прощение, а не отпугнуть навсегда. — по его тону было непонятно, шутит Том или серьёзен, но это не имело значения, потому что он был прав. Человек, позволивший себе проклясть собственного ребёнка, вряд ли будет добрым и принимающим реалии нашего времени. Особенно, если он умер тридцать лет назад. Том едва коснулся плеча Кэсси, заставив её нервно дёрнуться, когда их перенесло к заросшим воротам особняка семьи Принц.       Реальность выплюнула их прямо на вымощенную камнем дорожку, поросшую сорняками и во многих местах треснутую от времени. Особняк был не очень большим в сравнении с домом Гонта, но в сравнении с домом Гонта внушительнее смотрится разве что только Хогвартс. Место выглядело как что–то из детской книжки о юных девушках, похищенных монстрами. Лужайки были зелёными, но с уродливыми разросшимися кустами. Их тонкие ветви торчали в стороны из некогда аккуратно выстриженных фигур. В гротескных шарообразных конструкциях Кэсси удалось различить слонов и лошадей, а ещё пара кустов, к этому времени больше похожих на неясные пятна, когда–то возможно были грифонами. Посреди придомовой площади возвышалось огромное ореховое дерево, которому в его небольшом чистом от каменной кладки кругу уже было тесно, судя по торчащим из земли корням, которые раскалывали над собой дорожную кладку. Старинный дом стоял сразу за ним, украшенный хаотично переплетающимися стеблями дикого винограда, разрушившего стену под собой. На земле, под скрытым вьюнком окном сгрудились разбитые белые кирпичи. Под окнами и козырьками крыш собрались въевшиеся в поверхность подтёки от дождевой воды. С крыш сыпалась черепица. Даже ещё неплохо выглядящая живая изгородь не делала вид менее печальным. Некогда величественное здание сейчас было больше похоже на материал под снос.       Уже стемнело, но луна была полной и прекрасно освещала пространство своим холодным, равнодушным светом, а по всему периметру горели волшебные фонарики. Территория дома была единственным освещённым маяком в непроглядной тьме окружающего дом болота. У ворот стоял тощий, недовольный гоблин, сжимая в руке карманные часы. Судя по всему, именно он зажёг фонари, потому что в противном случае дом выглядел бы совсем необитаемым.       — Вы как раз вовремя, Господин Министр. Лорд Принц уже ждёт вас. — скрипел гоблин неприветливо, а на слове «господин» его внушительная надбровная дуга и вовсе протестующие дёрнулась. Впрочем, больше он ничем не показал, что никаких господ в волшебниках не признаёт.       — Спасибо. — В голосе Тома было столько уважения, какого Кэсси никогда не слышала за все время, что знала его.       — Тогда я оставлю вас. — гоблин кивнул. Как только существо исчезло в хлопке аппарации, лицо Тома снова приобрело бесстрастное выражение. Мужчина двинулся к дому, постукивая набойками каблуков по камням, и Кэсси ничего не оставалось, как последовать за ним, потому что она не хотела оставаться одна в этом месте. Заброшенный дом вызывал жуткое чувство.       Тропинка привела их к высоким дубовым дверям с витражным окошком на макушке и потерявшим металлический блеск дверным молотком. Его украшала облупившаяся чёрной эмалью голова ворона. В трещинах и на утерянных участках виднелось обычное проржавевшее железо. Когда–то этот элемент декора выглядел впечатляюще для гостей дома, но сейчас вызывал разве что жалость. Гонт нетерпеливо стукнул молотком один раз, после чего дверь незамедлительно открылась, скрипом петель дополнив вечерние жабьи песни.       В холле стоял стол и пара кресел. Помещение тоже было освещено, но свет был оранжевым и тусклым, как у керосиновых ламп. В одном из кресел сидел — хотя скорее делал вид, паря над сиденьем в нескольких сантиметрах — самый натуральный призрак. Абсолютно такой же, как в Хогвартсе, но до боли знакомый. Выражение лица у старика было неприятное, озлобленное. Глаза щурились высокомерно, уголки губ были низко опущены в презрительной гримасе. Лучики морщин вокруг век были глубокими как устья уже давно пересохших рек. Нос с внушительной горбинкой выдавался вперёд, как у птицы. Призрак Лорда Принца был худым и низким, но застёгнутая на все пуговицы мантия и несколько слоёв одежды под ней делали его более объёмным на вид. Лицом он был так похож на Снэйпа, что Кэсси почувствовала себя так, будто вновь оказалась в гостиной своего отца с чашкой разбавленного молоком кофе в замёрзших от холода подземелий ладонях.       — Добрый вечер, сэр Принц. — вежливо поклонился Гонт. Он говорил тихо, совсем непривычно для его образа. Демонстрировал подчинение, как будто приручал зверя.       Том знал о роде Принцев совсем немного, и большую часть сведений предоставил, что интересно, Люциус Малфой. Нет, не так уж и удивительно, ведь Министр лично поручил ему отыскать всю доступную информацию, но замминистра справился с заданием даже слишком быстро. Он был в тесных отношениях с Северусом Снэйпом ещё со школьной скамьи. Малфой взял мелкого полукровку под крыло как только разглядел в нём талант к зельям и изрядную долю упрямого усердия. Спустя годы, уже после исчезновения Волдеморта, Северус стал зельеваром его семьи и крёстным Драко Малфоя. Том не помнил между ними никакой дружбы, но он списывал это на многие пробелы в памяти. Но, очевидно, о прошлом Снэйпа слизеринцы между собой говорили. Матерью Снэйпа была Эйлин Принц, изгнанница из древнего обедневшего рода. Том, на тот момент семикурсник-староста, смутно припоминал маленькую тощую черноволосую слизеринку. Тогда он уже был не особо заинтересован в знакомстве с младшими, ведь его больше заботили предстоящие Ж.А.Б.А. Она вышла замуж за маггла, лишилась палочки, но продолжала заниматься зельями, чтобы заработать на пропитание своей неблагополучной семьи. Искусство зельеварения было родовым даром, единственным, который Принцы смогли пронести сквозь века, не растеряв. Том решительно не мог понять, как так вышло, что их семья не просто растратила накапливаемые поколениями средства, а ещё и перешла в разряд должников. Зелья, уж Том точно знал, входили в тройку самых прибыльных способов заработка на ровне с созданием артефактов на заказ, и написанием волшебных картин. Видимо всё та же присущая магической аристократии спесь сыграла с ними ту же злую шутку, что и с, тут Том презрительно фыркнул, Гонтами. Каждый новый Лорд считал себя умнее предыдущего, и вместо того, чтобы трудиться и приумножать капитал, они предпочитали меряться влиянием и спускать деньги на хвастовство перед такими же чистокровными тупицами и сомнительные экономические решения. Глядя на Лорда Принца, с отвращением осмотревшего Гонта, Том только утвердился в своём выводе. Это лицо не вызывало у Тома ни капли уважения. Лорд Барталамью Принц был довольно стар и числился однокурсником самого Альбуса Дамблдора. Его дочь стала поздним ребёнком от неизвестной чистокровной ведьмы. Записей о жене не нашлось, но по предположению всё того же Малфоя она могла быть сестрой Ирмы Крэбб, закончившей свой век в психиатрическом отделении Св. Мунго. Уж что там между ними произошло никто не разбирался за ненадобностью. Все эти переплетения ветвей и перипетии судеб были такой замшелой скукой, но Том не отказался бы от подробной летописи или пары дневников. Может тогда он понял бы, как найти к своей пленнице подход. Сейчас он мог руководствоваться только знанием о том, что у её бабки тоже были проблемы с психикой, сделавшие её эмоционально нестабильной. Но девчонка как-то справлялась. Том тоже справлялся не смотря на то, что его родственники также не отличались твёрдостью разума.       Принц скользнул по Министру взглядом безразлично, почти не обратив на него внимания, а вот на Кэсси задержал бледно–молочные пустые зрачки, и слегка скривился. По его бесцветному лицу пробежала болезненная судорога. Кэсси уставилась в ответ, чувствуя как тревога сменяется привычным возмущением внутри. Она вгляделась в старика и подумала, что всё же нет, не так уж они со Снэйпом и похожи. Это призрачный свет и едва заметная дымка вокруг сидящего на кресле силуэта делала их похожими. Лицо Принца было шире, более грубым и квадратным. Интересно было посмотреть на портрет Эйлин Принц, чтобы понять, как же ей удалось не передать эти черты сыну. Она наверняка была тонкой и изящной как тростинка.       Язык Кэсси будто примёрз к нёбу. Она не могла выдавить ни звука, и сама немного зависла на месте. Ей стоило тоже поздороваться и поклонится, но она не находила в себе сил ни на какую вежливость. Она продолжала стоять молча под недовольным взглядом Гонта. По его мнению она сейчас всё сильно усложняла. Вновь. Вот же заноза.       — Я знаю, зачем вы пришли. — наконец Принц пошевелился, «сев» по–удобнее. Голос его был низким и звучным, особенно для гробовой тишины в доме. Кэсси обратилась взглядом к Министру. Она отчего–то чувствовала себя беспомощной. В глубине души она уже знала ответ, и предполагала, что и Том его знает.       — И что вы можете нам сказать?       Призрак бесполезно вздохнул, видимо по старой привычке. Этот момент истины наступил так быстро и неожиданно. Кэсси не была готова услышать отказ, а согласие и вовсе выбило бы у неё почву из-под ног осознанием, что она могла прийти раньше и никогда не попасть в такую ситуацию. Но призрак не спешил с ответом, лениво переводя взгляд с женщины на мужчину и обратно. Осознавал ли он, что Кэсси была его правнучкой? Признавал ли? Была ли она чем–то похожа на его дочь, Эйлин? Сама Кэсси не видела никакого сходства даже с Северусом, и не была уверена, что похожа на Лили чем–то, кроме волос. Она считала себя чужой, хотя семейное проклятие доказывало обратное. Очевидно, призрак думал о том же.       — Пожалуйста, не медлите. — тихо и напряженно спросила Кэсси, заламывая пальцы. Её не волновало, что это выглядело грубо и по–детски. Это, по крайней мере, немного отвлекало от напряжения, которое она чувствовала. В последнее время на неё обрушилось так много, что каждый день был похож на заезд по американским горкам. И снова жизнь дала Кэсси надежду, но поставила её в условия, неподвластные ей. Это была невыносимая пытка. Хотелось лечь и умереть, просто чтобы больше не чувствовать и не думать.       — Кто она для тебя, мальчик? — Мёртвый Лорд наконец посмотрел на Тома, уже с большим вниманием. Министр был готов к подобным выпадам, а если и не был, то не подал виду. Он прошёл к креслу и сел в него так, будто мебель в доме не была пыльной, готовой развалится к черту и скорее всего покрытой плесенью, активно развивающейся в полном влаги ветхом доме. Кэсси оставалось лишь встать рядом вопреки желанию уйти. Она не хотела слышать ответ на вопрос, потому что он, наверняка, будет насквозь лжив. Важна, о, да.       — Она моя инвестиция. — объяснил Гонт, устроившись в кресле по–удобнее. — Через два месяца я получу всесторонне образованного ассистента, а в будущем Мастера Зельеварения. Я считаю это довольно полезным. Вы так не считаете?       Он звучал бархатно и будто бы даже искренне. Игрок и подхалим. Кэсси даже прониклась бы нежностью, если бы не знала, кто он на самом деле. И кто она…Инвестиция в собственное величие, не больше. Но мне ли судить? Наверное будь она такой же целеустремлённой волевой сволочью, то тоже скакала бы к победе по головам, и не важно, кто под ней сломается. В данный момент происходило что–то непонятное. Игра, перетягивание одеял и отзвук будущего шантажа. Даже не умеющей в хитрые социальные взаимодействия Поттер было ясно, как день, что Министра разводят. Если судить, по напрягшимся плечам и застывшей линии челюсти, Том был в курсе и бесился. Призрак притворно–впечатлённо покивал. Ему это хвастовство было до одного места. В последние годы жизни он и сам ни с кем не соревновался, и после перестал понимать смысл этого. Жизнь достижениями не купишь. Как и не искупишь грехов.       — И что ты собираешься делать с «инвестицией»? — фыркнул Принц саркастично. Говорил, как о неживом предмете, как будто предлагал сделку. Будто Кэсси и вовсе здесь не было. Она даже не обиделась. Пренебрежение было привычным, уж от родственников она уже давно не воспринимала его как оскорбление. Особенно от незнакомого ей деда. Плевать. Подумаешь. Она отвела взгляд и наткнулась на портрет на боковой стене, едва освещённый светильниками. На нём была изображена молодая черноволосая девушка.       — Мне нужна помощь в моих исследованиях. — бархатисто увещевал Том и сам себе не верил. Призрак точно знал, что за этим крылось кое–что более важное. Нужно быть дураком, чтобы не понять, что на встречи с давно почившими родственниками лично не приходят, если человек для тебя не более, чем лишняя пара рук. Гонту изначально выпали плохие карты: трудные предки Кэсси Поттер, сама Кэсси Поттер, не смевшая рта раскрыть то ли от страха, то ли из вредности, и сила внутри Кэсси Поттер, которую Том не мог отпустить.       Девушка на портрете застенчиво улыбалась и слегка шевелилась, как будто пританцовывала. Или успокаивала себя покачиваниями. Знакомым жестом. Кэсси сейчас делала то же самое, только на её лице было не место улыбке. Тут бы не оскалится по–собачьи на откровенно абсурдные выпады дохлого старика.       Лорд Принц хмыкнул протяжно и с насмешкой. Помолчал, обдумывая стоит ли заигрывать с Гонтом дальше, а после усмехнулся.       — Я точно знаю… — начал он со всей важностью в тоне, на которую был способен, — что семья Гонт владела одним артефактом в течении сотен лет.       Лорд Принц повертел кольцо на пальце, такое же лёгкое и полупрозрачное, как и остальное одеяние призрака. Том не подавал никаких признаков того, что это предложение его оскорбило, но на мгновение у него перехватило дыхание. Он вежливо молчал, давая призраку возможность продолжить разговор.       — Если ты, Лорд Гонт, действительно считаешь своё «вложение» таким важным, то помощь мне не будет для тебя проблемой.       Том тихо и раздражённо ответил:       — Вам не кажется, что мёртвому пристало оставаться мёртвым? Опыт подсказывает мне, что возвращение к жизни не принесёт вам счастья.       Призрак презрительно прищурил глаза.       — Опыт подсказывает мне, что возвращение к жизни — будет самым сладким ощущением в мире. — Мёртвый Лорд ответил сухо, его взгляд был острым и проницательным. Казалось, он ждал реакции, и чем дольше Том молчал, тем больше призрак вглядывался в него.       Руки Кэсси не могли оставаться неподвижными, она потирала их и не могла удержаться от того, чтобы не смотреть на выражение лица призрака с возрастающим любопытством. Мужчины говорили о воскресении, о древнем артефакте. О воскрешающем камне? Это было единственное, что Кэсси могла вспомнить. Ничто другое не могло вернуть человека к жизни. Теперь напряжение Кэсси сменилось острым любопытством, ведь речь шла о мифическом артефакте. Кэсси не могла поверить, что воскрешающий камень может существовать на самом деле, ведь она слышала о нем только в сказке, рассказанной им с Луной Ксенофилиусом Лавгудом одним летним вечером. Именно поэтому Гонт так уверен в том, что их с Кэсси магия может слиться? Потому что в живую видел артефакт, существование которого невозможно доказать? Кэсси вновь пожурила себя за то, что она знает так мало. По сравнению с Гонтом её жизненный опыт не больше, чем пыль.       — Если у тебя есть эта вещь, то вопрос с проклятием уже решён. Только заклинатель может снять его. Я могу с этим помочь. — Принц наконец заговорил прямо. Краем глаза Кэсси заметила, как Том слегка изменил своё положение, вновь став прямым, как тетива.       — Вы же не серьёзно… — недоверчиво пробормотала Кэсси, глядя на угрюмого Тома во все глаза. Девушка с портрета расхохоталась. Пламя в лампе рядом с ней колыхнулось, хотя никакого сквозняка и в помине здесь не было, и на миг надпись на позолоченной табличке под рамой. «Эйлин Моргана Принц». Действительно, тонкая и радостная. Она ещё не знает, на что способен её единственный оставшийся в живых родитель.       — Если цена для вас слишком высока, вы можете уйти. — атмосфера стала напряженной, загустевший воздух можно было разрезать ножом. Только Кэсси не могла понять, почему. Возможно ли, что такой артефакт был одноразовым? О, тогда Тома можно понять. Никто не захочет пожертвовать такой сильной и незаменимой вещью ради какой–то девчонки. Кэсси хотела бы прямо сейчас сказать Тому, что если он откажется, то будет абсолютно прав, но не решилась нарушить молчание. Оставалось только ждать ответа от него самого. Он ненавидел, когда кто–то пытался им манипулировать. В этот момент Кэсси была всего лишь инструментом, инструментом, который призрак Принца пытался использовать против него.       — Спасибо за ваше время, Лорд Принц. — голос Гонта стал скучающим и пренебрежительным, как будто он только что потерял интерес к разговору. Благодарен он нисколько не был. Мужчина встал, не дожидаясь никаких любезностей в ответ, и молча поманил Кэсси к выходу. Ответ был ожидаемым, но девушка все равно расстроилась. Ей бы хотелось, чтобы хотя бы одна проблема в её жизни была решена просто, но это были лишь наивные мечты.       Когда девушка уже подошла к двери, призрак заговорил снова, теперь безразличный ко всему.       — Как тебя зовут, девочка? — Кэсси остановилась, хотя ей этого не очень хотелось. Ей было проще проигнорировать и уйти, но на такие вопросы полагалось отвечать. В конце концов, этот человек был её прадедом. Именно он разрушил жизнь Кэсси этим проклятием. Именно он при других обстоятельствах мог бы дать ей хорошую, сытую жизнь. Но он этого не сделал. Вот этим они со Снэйпом точно были похожи.       — Кассиа Лили… Поттер, — на секунду она заколебалась, потому что не была уверена, стоит ли произносить фамилию отчима вместо фамилии отца, но решила, что это не имеет значения, потому что ничего нельзя изменить.       — Интересно. — призрак хмыкнул, — Твоё имя означает «пустая». Тот, кто давал тебе его явно пренебрёг тем, чтобы углубится в историю Римской Империи. Римляне считали, что «пустота» в душе это отсутствие слабости, то есть сила. А она… тебе пригодится.       Кэсси, нахмурившись, застыла в дверях. Она ожидала, что Принц добавит что–то ещё, закончит мысль, но он уже даже не смотрел на неё. Девушка передёрнула плечами, чтобы стряхнуть странное чувство и наконец покинула душный затхлый особняк.       Министр ждал на крыльце, с наслаждением затягиваясь сигаретой. Он постукивал стопой по каменной дорожке, ритмичный звук разносился как выстрел среди мирных звуков природы. Он был уязвлён, но умиротворён. Первый план отпал, значит пришло время для второго. Ушлый старый аристократ серьёзно думал, что сможет обмануть его. Какая наивность для существа, которому уже под сотню лет.       Кэсси по–новому посмотрела на мужчину. Она и представить не могла, что Гонт курит. Он казался таким педантичным и строгим. Но сигарета ему удивительно шла. Делала его человечнее. Марка, написанная мелким шрифтом на фильтре была маггловской. В который раз Кэсси подумала, что возможно Том не всегда был таким недосягаемым. Вдруг он бедняк-самозванец?, со смешком подумала она и вдохнула поглубже сигаретный дым, тут же слегка закашлявшись. Она бы наверное тоже от сигареты не отказалась. Провал. Ну, ничего, это не первый. И, сдаётся, что не последний.       — Почему у меня ощущение, что меня дурачат?       Том хмыкнул и выкинул окурок во влажные сорняки.       — Потому что тебя дурачат. — прохладно заметил он. Кэсси уставилась на мужчину, ожидая продолжения. Атмосфера вокруг Министра стала более терпимой. Уже хотя бы не хотелось спрятаться под стол или рухнуть в обморок как и всегда, когда его магия удушливо сдавливала объятия вокруг всего живого на своём пути. — Он не снимет проклятие.       — Почему?       — Его может снять только заклинатель, а это не Принц.       Кэсси озадаченно заломила брови. Стянула с носа надоевшие очки и потёрла переносицу давно забытым жестом. С непривычки кожа под дужками зудела. Это имело смысл. Лорд наверное думал, что Гонт согласится его воскресить и тогда он сбежит или сможет сделать ещё что–нибудь, чтобы избежать ответственности за обман.       — И он не скажет, кто заклинатель. Чтобы мы могли его найти. — тихо подытожила она, — Только если вы согласитесь его воскресить…       — Я не соглашусь. — отрезал Гонт. Кэсси усмехнулась понимающе.       — Да, я бы тоже не стала тратить силу такого артефакта на кого–то вроде меня.       В ответ мужчина поджал губы.       — Дело не в этом. – Дело в том, что мне самому он может вскоре пригодиться. Он не стал говорить этого.       У него самого было много потенциальных врагов. Он не говорил об обычных оппозиционерах или тех же террористах, а о угрозах со стороны других стран. Никогда нельзя исключать возможности быть «устранённым» с поста людьми, которые хотели бы иметь на территории Магической Британии влияние. Естественно: поля, порты, тесное сотрудничество с Американским магическим правительством, и незнакомые с серьёзной незаконной деятельностью волшебники. Как же их всех легко обмануть сейчас, как легко взять под контроль и использовать. Всё, с чем сталкивались британские маги это торгаши контрабандой в Лютном и запугивания Волдеморта, внезапно подошедшие к концу двадцать лет назад. Теперь даже зверства Тома Риддла не больше, чем детская страшилка. У Тома были хоркруксы и даже примерный план воскрешающего ритуала, инструкции к которому он вручил в надёжные руки Арнольда Смита, но самым верным и быстрым способом было применение Камня. Чтобы не терять ни секунды, чтобы не скитаться больше из тела в тело годами, прежде чем его магия начнёт возвращаться. Одноразовым артефакт, естественно не был, но на то, чтобы восстановить заряд нужно время, как пишут в некоторых — не самых достоверных, но Том не решался проверить самостоятельно — источниках.       Серебряное кольцо на пальце внезапно стало тяжёлым. Верхушку его венчал купол из горного хрусталя, под крошечным сводом которого прятался такой же крошечный камень с половину фаланги пальца. Гонт принял решение больше о нём не думать. Слегка встряхнулся под удивлённым взглядом девчонки. О, она сегодня увидела его самую слабую сторону, полную человеческого. Пора было заканчивать с этим, у него много работы и так.       У ворот возник уже знакомый молодой гоблин и выжидательно смотрел на гостей. Время аудиенции давно закончилось. Том жестом поманил девчонку за собой, и стоило ей шагнуть за ворота, как их обоих закружил вихрь аппарации.

***

      Кэсси бродила по дому без цели уже минут сорок. После того, как Министр молча исчез в своём крыле, стоило им только переступить порог поместья она вдруг обнаружила себя… растерянной. Она думала о том, как же это всё грустно. Грустный заброшенный дом, в свете одинокой луны, как игрушечный, грустный мёртвый дед, при первой встрече решивший извлечь выгоду. Одна только девушка на портрете была весела, молодая и полная надежд. Она ушла из дома, выбрала любовь и была счастлива некоторое время. Пока судьба не вытерла жестоко о неё ноги. Лорд Принц был прав, выступив против её скоропостижного брака с немагом. Эйлин наверняка была бы в полном порядке, останься она дома. Она была бы до сих пор жива. Только вот Кэсси тогда не родилась бы, как и её отец. Но для Лорда Принца они — не ценность.       Поттер, в сущности, не знала ничего о своей семье. Внезапно это осознание стало таким острым. Она могла сказать, что её родители были совсем разными, а ближайшие к ним родственники либо несчастны, либо жестоки, либо мертвы. Хотя, Петунию и Дадли вообще не хотелось брать в расчёт. Дадли в основном игнорировал сестру, даже когда она намеренно пыталась привлечь его внимание. В детстве, когда они оба были совсем карапузы он ещё капризничал и пытался её задеть по примеру своего отца, но когда подрос, то решил, что это ниже его достоинства ссорится с девчонкой. Он максимум толкался в школьных коридорах, делая вид, что не заметил такую мелочь, да позволял друзьям дёргать её за косы. И даже это прекратилось, когда однажды Поттер обкорнала свои и без того короткие рыжие волосы почти под ноль всем назло. Ей их жаль не было, а вот Дадли впечатлился. С Петунией было сложнее. С ней не получалось так радикально. Ох и вопила же она, когда увидела неровно остриженные космы, торчащие в разные стороны, как у попавшей в руки не самого милосердного ребёнка куклы. Кэсси тогда весь месяц ходила в шапке, пока волосы не отросли и не стало реальным постричь их ровнее. Петуния объясняла это учителям тяжёлой ушной инфекцией. Она всё, что было связано с Кэсси оправдывала какой–то болезнью, в том числе наследственной. Доставалось и Лили и Джеймсу Поттеру, и всем его «ненормальным» предкам. Ох и наставили они с тётушкой Мардж диагнозов. По Кэсси, как по медицинскому феномену можно было бы диссертацию написать. В каждом слове Петунии слышалась ядовитая зависть. В каждом пинке, в каждом таскании за волосы. Рыжие волосы, которые она так ненавидит. Только вот, думала Кэсси, почему–то женщина, которая хотела бы быть такой же особенной, как Лили в итоге прошла путь более длинный и продолжает жить, а её сестра–выскочка, волшебница, давно мертва. Разве это не повод порадоваться и отпустить обиды?       Кэсси даже не была похожа на Лили. Только рыжими патлами, да и только. Они даже не были кудрявыми! Причёска Лили на единственной оставшейся Кэсси фотографии выглядела красиво: волосы струились на плечи вихристыми, но упорядоченными волнами, не то что у Кэс. Её так не умеют. А глаза у неё были точно из сказки! Зелёные, как летняя листва. Даже на не самой качественной фотографии, сделанной на старую мыльницу было видно, какие они яркие. Черты её лица были тонкие, отчасти потому что её запечатлели в возрасте лет пятнадцати, но Кэсси сомневалась, что мама сильно изменилась к двадцати. На неподвижном изображении она улыбалась во все зубы и выглядела даже живее шевелящегося портрета Эйлин Принц. Она сияла, а рядом, в её крепких объятиях смущённо потупился юный Снэйп. Ребята были в маггловской одежде. Видимо попросили кого–то из их родного города сфотографировать их. Может быть бабушку или дедушку? Их Кэсси тоже не успела узнать.       Она впервые увидела отца в чём–то менее формальном, чем костюм и застёгнутая на все пуговицы чёрная мантия. Здесь что на нём, что на маме были футболки: у него с логотипом Роллинг Стоунс, а у неё с портретом Дэвида Боуи. Отец был совсем тонким, даже в сравнении со своей готовящейся к смерти старшей версией. У него была изящная шея, узкие плечи, длинные чёрные волосы, висящие соплями уже на следующий день после мытья головы. Так же как у Кэсси, её вечное проклятие. Их сфотографировали на фоне стены в цветочных обоях и благодаря этому картинка выглядела как арт–объект: бунтарски, но наивно, как детское баловство. И не скажешь, что они волшебники, ха. Но это неоспоримый факт. Палочка Снэйпа была тонкой, как и он сам, прямой и гладкой. Лишь рукоять имела узоры и резьбу из языческих знаков, симметрично украшающих древко. Несмотря на внешнюю стойкость, выкрашенная в чёрный древесина орешника была мягкой и хрупкой, в противовес твёрдому как сталь жалу виверны внутри. Палочка не подлежала использованию снова, она погибла вместе с хозяином, сохраняя свойственную своему материалу верность. Их похоронили вместе по древнему обычаю на кладбище в Коукворте. Кэсси побывала там всего однажды, на церемонии похорон, организованной директором Дамблдором, и больше не решалась прийти.       А палочку Лили она и вовсе не видела. Только представляла, слушая скромные рассказы отца. Она знала, что палочка была светло–оранжевой, как закатное солнце, увитой гибкими тонкими ивовыми ветками. Основа, тоже из дерева ивы была разрисована выжженными узорами листьев. Всё нитки веток сходились в тонкую острую иглу на наконечнике, делавшую такую красивую вещь оружием даже при отсутствии возможности колдовать. Внутри прятался волос единорога. Лили было суждено стать лекаркой, точно. Тогда, на пятом курсе Кэсси тоже мечтала об этом. Пойти по её стопам, стать как мама, которую она никогда не знала по–настоящему. Но зелья завораживали её больше. Палочка Лили покоилась в общей с Джеймсом Поттером могиле. Раньше это казалось какой–то ошибкой и несправедливостью с точки зрения обнаружившего правду подростка, но сейчас… к лучшему, правда. Они ведь друг друга любили, что бы там между ними не произошло незадолго до зачатия Кэсси. Да и Поттер погиб, защищая не только свою жену, верно? Он понимал ценность, которую ребёнок представлял для своей матери, а её решения он, видимо, очень уважал. Не выгнал, не отдал на воспитание другим, принял в семью, дав свою фамилию. Хотел поступить по совести. По крайней мере так говорил Ремус Люпин. У Северуса Снэйпа о мотивах Поттера выспросить не получалось, потому что он сразу замыкался в себе и хмурился.       Последнее, что Кэсси помнила о своей матери: крик. Встреча с дементором в Хогвартс–экспрессе подняла это воспоминание из глубины полных событиями воспоминаний девочки, и теперь каждый раз затапливала мысли отчаянием. Крик, зелёная вспышка и тишина, в которой уже задыхался от рыданий испуганный младенец. Пожиратели смерти напали на дом Поттеров в Годриковой Впадине, но почему–то не тронули ребёнка. По общепринятой версии Лили Поттер спровоцировала у себя стихийный выброс, который заставил злоумышленников бежать. Звук прокручивался на повторе, обрываясь и начинаясь заново, и Кэсси не могла выкинуть его из головы. Она уже забрела в северное крыло, не заметив этого за попыткой собрать воедино осколки прошлого. В их призрачных режущих гранях она наверное пыталась отыскать саму себя.       Внезапно звук стал реальнее, но куда тоньше. Кричал… младенец? В этом доме есть ещё и младенец?! воскликнула Кэсси мысленно. Девушка двинулась на звук, ведомая любопытством. Чей это ребёнок? В доме было всего две женатых пары и всех детей Люси Кэсси уже видела, а Гарри и Тамара были слишком молоды и свежи для того, чтобы быть матерями. Оставалась только…       — Ну что такое, Энни? Нельзя ни на минуту отойти! — сокрушалась посреди коридора Брианна Смит, на всех парах спеша к дверям своей спальни. Кэсси уставилась на неё как на привидение.       Она почему–то слабо могла себе представить, что такой раздражительный парень, как Мистер Гонт мог бы терпеть на своей территории детей. Кэсси наивно полагала, что всё северное крыло только для Тома, слуг и всякого рода переговорных. Хотя, если подумать, то наверняка где-то здесь должны жить и Грег с Джоном. Чёрт, нужно разведать и третий этаж тоже! А то пока что Кэсси побывала только в библиотеке. А от неё ведь отходило ещё два коридора.       Брианна сюсюкалась с малышкой Энн, которая замолчала сразу же, стоило её матери появится в поле зрения. Женщина и впрямь не часто появлялась на публике. Иногда она не приходила даже на завтрак, посылая туда только мужа и сына. Конечно, ведь младенцу нужен постоянный уход. Сколько же она жила в этом доме? Выходит, что Энн вполне могла здесь и родится. Значит Гонт терпел и ажиотаж с этим связанный, и возможные отгулы своего наёмника, связанные с тем вниманием, которое требовалось его беременной жене. Кэсси была уверена, что без отгулов не обошлось. Арнольд был жёстким, злобно–весёлым, но верным, и Брианну он молча обожал. Они оба были младше тех же Кринглов и детей к этому времени у них появилось всего двое, значит они не успели друг другу надоесть за годы брака. Кэсси было интересно наблюдать за всеми жильцами дома, включая эльфов и даже Гонта. Она впервые видела такой формат отношений между соседями, как в обширном семейном кругу. Были совсем мелкие, которым подавай только сладости и игры, над ними стояли пара подростков, которым было интересно и с младшими, но и со взрослыми уже хотелось поговорить. Следующую ступеньку занимал молодняк типа Тэмм с Гарри или Грега с Джоном. К ним Кэсси тянулась, как к самым близким себе по духу. Самыми старшими на данный момент были Смиты, Кринглы и Винки, старая эльфийка. Семьи были такими сплочёнными, что аж зависть берёт. Кэсси могла только мечтать о внимательных любящих родителях и забавных сиблингах, с которыми можно весело провести время. Но Кэсси действительно слабо представляла, как такой засранец, как Гонт с ними уживается. Иногда от наводимой такой кучей народу суеты хотелось закопаться поглубже под землю.       Кэсси предпочла наблюдать и сейчас, пусть это и было не очень красиво. Она, тихо ступая, двинулась к двери в чужую спальню. Слушала увещевания Брианны, которым так остро завидовала. Над ней в детстве никогда так не ворковали. Внезапно голос оборвался, послышались шаги и вскоре женщина выглянула из комнаты, сразу выцепляя в тускло–освещённом коридоре незваную гостью. Она слегка прищурила карие глаза в подозрении, а потом её смуглое лицо вновь стало умиротворённым, будто она решила, что девушка не представляет угрозы.       — Мисс Поттер. — поприветствовала она полувопросительно, — Вам помочь?       Не ожидавшая быть пойманной с поличным Кэсси сначала замерла, а после улыбнулась. Можно было претвориться дурочкой, только что забредшей сюда.       — А вам?       Женщина фыркнула, её тёмные губы дёрнулись в снисходительной усмешке:       — Сомневаюсь, что вы имели дело с однолетками, Кэсси.       — Ох, ей уже год? — спросила Кэсси и едва не стукнула себя по лбу. Сама себя выдала, шпионка-неудачница. Ей стоило бы фильтровать речь, если она когда–либо собирается обмануть Министра и исчезнуть из его жизни.       — Меньше, но мы округляем.       Женщина махнула рукой, приглашая войти и скрылась в спальне. Энни уже начинала похныкивать снова. Мелкая явно боялась, что её бросят одну. Или замёрзла. В августе уже начинало холодать по ночам, но температуру в доме пока не повышали. Кэсси осторожно прошла внутрь. Она оглядывалась прямо как те животные, которых привезли в новый дом. Неизведанная территория, непредсказуемые опасности. От кормящей матери и младенца, ага.       Спальня была почти такой же, как у самой Кэсси, только оттенок мебели темнее, шторы цвета мха, как и ковёр, а стены украшали не стада волшебных лошадей, а лесной пейзаж. Обстановка умиротворяла и настраивала на сон, хотя на свою спальню Кэсси совсем не жаловалась. Ей там и при светлом интерьере неплохо спалось. Возле двуспальной кровати стояла низкая колыбелька на ножках, прикреплённых к дуге, чтобы можно было укачивать ребёнка прямо там.       Внутри лениво размахивала ручками Энн, замотанная в пелёнки и с надетой на голову розовой ажурной шапочкой, будто связанной крючком. Из-под её края торчал тёмный вьющийся локон. Она была такой же смуглой, как и её мать. Удивительно, что Реймонду досталась по–британски светлая кожа от отца, и если бы не такие же тёмные кудри на его голове можно было бы подумать, что Брианна ему и не мать. Видимо он решил уступить весь цвет сестричке.       Кэсси смотрела на ребёнка во все глаза, чувствуя внутри почти отвращение к чему–то настолько жалкому и беспомощному. Детей милыми она считала только лет после трёх, а такие маленькие всегда казались ей непропорциональным уродцами, хотя она прекрасно знала, что это вполне обычный вид для новорожденых человеческих детёнышей. С другими животными у неё такой проблемы не было, кстати. Интересно, а какие–нибудь кошки тоже испытывают отторжение при виде своих маленьких сородичей?       Брианна засмеялась, наблюдая смену эмоций на лице девчонки.       — Хотите подержать?       Кэсси мгновенно отвела взгляд от ребёнка и уставилась на женщину почти со священным ужасом.       — Нет. Нет. Точно нет.       Брианна пожала плечами и отвернулась к Энн, начавшей пускать пузыри. Тишину разбавляло её задорное хихиканье. Взгляд женщины стал заметно теплее, она с нежностью осматривала свою дочь, раз за разом проверяя, всё ли с ней в порядке, как приклеенная. Кэсси чувствовала себя явно лишней, но боялась двинуться, чтобы не разрушить момент. Они дождались, пока малышка уснёт, что не заняло много времени. Но все эти несколько минут внутри Поттер расцветал цветок зависти с зазубринами на стальных лепестках. А на меня тоже так смотрели? Меня тоже так любили? Наверняка, только вот у Кэсси этого не помнит, а у этой девочки будет вся жизнь, чтобы греться в этом сладком тепле. Встреча с очередным безразличным к её судьбе предком оставила неожиданно кислый осадок. Теперь перестать думать об упущенных шансах было решительно невозможно.       — Чаю? — шёпотом предложила Брианна и указала на дверь, за которой пряталась гостиная. Стоило им закрыть за собой дверь спальни, как появился эльф. Гаррен едва сдержал улыбку при виде Мисс Поттер, опустил лицо и молча ждал приказа. Всё же не удержался и помахал рукой, исчезая в хлопке аппарации, чтобы принести гостям чай с печеньем.       Гостиная выглядела абсолютно так же, как и спальня, но в сторону вела ещё одна дверь. Судя по хаотичным цветастым рисункам с животными на ней, явно сделанным цветными мелками, это была детская. Женщины устроились в креслах у незажжённого камина. Кэсси вообще–то могла и отказаться. Сослаться на усталость и уйти, но что–то держало её. Какое–то болезненное любопытство.       — Сегодня вы в серьёзном. — кивнула на наряд Брианна и только сейчас Кэсси вспомнила, что на ней всё ещё трансфигурированные вещи. Ненужные очки оттягивали карман. Девушка достала палочку и пробормотала «Фините инкантатем», после чего её одежда приобрела обычный вид. Да, так куда лучше. Наконец снова в своей шкуре. Миссис Смит помычала, — А мне даже понравилось. Вам идёт чёрный.       — Ага, а знаете кому ещё он обычно идёт?       — Кроме шуток, Мисс Поттер. С рыжим хорошо контрастирует и придаёт глубины глазам. — её голос был достаточно низким для женщины, так что это даже не звучало как подколка. А была ли она в этих словах?       — М–м. — Кэс грела руки о чашку и наблюдала собственные колени. Брианна осмотрела её внимательно, как учительница, ищущая признаки того, что ученики курили за школой.       — Вы сегодня совсем не веселы. Куда Мистер Гонт водил вас?       — Собираете материал для обсуждения? — Кэсси мгновенно ощетинилась. Брианна усмехнулась.       — Совсем нет. Это по части Люси. Лишь хочу понять, не обидел ли он вас.       — Нет. — девчонка покачала головой. Сегодня нет. Сегодня не он. — А почему вы его в этом подозреваете?       Женщина задумалась, подбирая слова.       — Он… сложный человек. И совсем не подарок.       — И это делает его злодеем?       — Это делает его требовательным властолюбивым социопатом.       Кэсси, до этого безразлично смотрящая в свою чашку вскинулась. Как приятно было осознать, что в доме есть ещё кто–то, кто не оказался обманутым. Брианна однозначно не походила на дуру. Она оказалась куда проницательнее и внимательнее чем большинство людей в доме. Женщина фыркнула.       — Ох, ну и не думаете же вы, Кэсси, что мы все так глупы и слепы? — Кэсси покраснела до ушей, — Я за детей не ручаюсь, но вот остальным вполне ясно, что Министр за фрукт. Именно поэтому я спрашиваю не обидел ли он вас. Ведь он способен. Он политик и игрок. Что ему стоит играть с вами, учитывая, что он распоряжается судьбами жителей Магической Британии?       — Сейчас он несколько занят другими делами, как я успела заметить. — возразила Кэсси и зажмурилась, ощутив острое желание прописать себе в нос. На кой я его защищаю?       — Да, но в них он не заинтересован. А в вас даже очень. Он впервые на моей памяти заинтересован человеком, а не достижением.       — Я почему–то полагала, что для вас он такая же загадка, как и для меня…       — Тогда с ним было бы ещё сложнее жить, я клянусь. — женщина посмеялась, хотя забавного в сказанном было мало. Жильцы дома наверняка испытывали трудности в начале, раз сейчас их общение выглядит более менее непринуждённо. Да, наверное не знай они все, что вообще можно от него ждать, было бы совсем худо. Кэсси поддержала шутку улыбкой.       — Он не обидел меня. Наоборот, сегодня он пытался помочь.       — Успешно?       — Не–а.       — Что ж, он наверняка расстроен.       — Скорее раздражён.       — От расстройства. По моим наблюдениям это его обычная реакция на грусть и разочарование. Арнольд считает, что он таким образом скрывает слабость. — Кэсси моргнула изумлённо, ведь это имело смысл. Не может человек вечно злится, так можно и с ума сойти. Если он ещё не.       — Зачем вы мне это говорите? — Кэсси вздохнула, не сделав из чашки ни глотка. Горло перехватило, ей начало казаться, что и чай и печенье, очень вкусное на вид, будут отдавать на языке горечью. Из головы не шёл образ маленькой любимой всей своей семьёй девочки. К сожалению, имя её было Энн Смит, а не Кассиа Поттер.       — Чтобы помочь.       — Да?       — Да. Вы хороший человек, Мисс Поттер, а нам такие нужны.       — Вам? — Кэсси иронично усмехнулась. Не собираются же они её с Министром сводить, как в дешёвой теленовелле?       — Этому дому. И его хозяину. Чтобы умиротворять его взрывной характер. — Брианна говорила так, будто это мелочь, небольшая услуга. Теперь Кэсси начинала злится.       — Да вы шутите. — она оставила чашку на столике и сложила руки на груди абсолютно демонстративно. — Нашли кого можно принести в жертву, чтобы он обращал на вас поменьше внимания?       — Чтобы он обращал поменьше внимания на своих врагов и моему мужу не приходилось думать, куда девать трупы.       Повисло мрачное молчание. Кэсси задумалась. Мистер Гонт и не скрывал, что для него убийство — не проблема. Общественность наверняка и не подозревала об этом, ослеплённая его улыбкой и великими речами в интервью. Но скорее всего решающую роль сыграла цензура. Разве несколько лет назад, когда он только начал появляться в новостях о политике газеты не писали о его загадочном прошлом и загадочных исчезновениях представителей оппозиции? Большинство из них находили в полном порядке, а некоторых не находили вовсе. Так что цель Брианны была вполне оправдана, пусть внутри и поднимало голову возмущение. Кэсси не герой и жертвовать собой ради незнакомых ей волшебников совсем не была согласна. Она вдруг дёрнулась, осенённая догадкой.       — Вы оппозиционерка, Миссис Смит? — понизив голос спросила Кэс. Это был реальный шанс найти помощь. Наивная мысль. Разве в доме Министра есть место предателям? Они все здесь скорее шпионы. Брианна улыбнулась загадочно и слегка снисходительно.       — Я не согласна с некоторыми законами и нововведениями нового Министерства, но не настолько. И дам вам совет. — женщина отломила кусочек печенья с шоколадной крошкой, — Не стоит говорить о таком в этом доме.       Кэсси кивнула понятливо.       — Пейте свой чай, Кэсси, — Брианна кивнула на нетронутую чашку, жидкость в которой уже успела наполовину остыть, — Там травы для сна.       И правда, подумала Кэсси наконец отпивая свой чёртов чай. Из чашки пахло женьшенем и лавандой.       Почти неделю после всё было спокойно. Кэсси вставала по утрам в обычное время, собиралась в привычном темпе, точно так же и училась, игнорируя боль и слабость. Завтраки, обеды и ужины, на которых Министр то присутствовал, то нет, а жители дома и вовсе меняли каждый раз конфигурацию. Дни смазывались в один бесконечный, без надежды и какой–либо ясности. Преподаватели сменяли друг друга калейдоскопом. Кэсси выполняла задания с усердием, которому позавидовала бы в школьные годы, и отгоняла тягостные мысли прочь. Она давала себе время поверить, а Гонту — решить эту проблему. Она пыталась подловить его то на входе в столовую, то у кабинета, но в последний момент перед его появлением сбегала, не решившись привлечь внимание. Ей нужны были ответы, чтобы быть спокойной. Нужны были, но не настолько. Она всё больше задумывалась, о том, на что Министр может пойти, чтобы добиться своего, и сердце сжимали ледяные пальцы тревоги.       Она знала, что бы её сейчас успокоило больше болтовни. Зелья… Хоть один состав, хотя бы пара часов в лаборатории, наедине с жаром огня под котлом, запахами трав и музыкой из пожившего плеера. Она так соскучилась. Зельеварения и Травологии не было в учебном плане Мистера Гонта, чего Кэсси сначала не поняла, но сейчас видела в этом логику. Во–первых, она уже умела достаточно, а во–вторых это была угроза. Для него, жителей, её самой. Гонту нужно было больше времени, чтобы начать доверять. Книги, которые она нашла в библиотеке только разжигали желание попробовать все эти невероятные рецепты. Субботним утром оно стало уже просто невыносимым. На завтрак Поттер шла с бурлящим внутри волнением.       Утро было ранним, ещё даже не было времени к завтраку, поэтому Том очень удивился, увидев в коридоре Кэсси, мирно болтающую с Дэнни у двери столовой. Она выглядела нормальной, но слегка бледной и носила свои обычные цветные маггловские лохмотья. Она улыбнулась, так открыто и радостно. Симпатичный парень Дэнни ей явно нравился, потому что он был с ней дружен, без насмешек и снисходительности. Но самое обидное, что она выглядела живой. Том не был ревнивым, но собственническим и уже дал понять себе, что эта девушка нужна ему, и он станет её спасителем, её героем, единственным человеком, которому Кэсси должна доверять безоговорочно. Он подкрадывался к молодым людям сбоку, тихо и медленно, как хищник. Он слышал обрывок разговора: Кэсси со смехом рассказывала какой–то анекдот, а Дэнни смеялся в ответ. А с близкого расстояния Том заметил, что хотя Кэсси пыталась скрыть своё состояние, лопнувшие капилляры в глазах и потрескавшиеся губы выдавали факт того, что даже зелья не в силах заглушить последствия проклятия до конца.       На мгновение воцарилось тишина. И Дэннис и Кэсси почувствовали присутствие Тома, и разговор был прерван. Парень незаметно кивнул девушке и отошёл на пару шагов.       — Доброе утро. — голос Тома рассёк тишину, как коса в колосья в поле.       — Здравствуйте, Господин Министр! — воскликнул Дэнни, обращая всё своё внимание на босса, — Я пришёл, чтобы сообщить вам, что делегация прибыла, и им провели экскурсию по Министерству и разместили в приёмной.       — Они рано. Мы рассчитывали на обед. — Том вздохнул. Он тоже сразу же взялся за работу, загоняя своё недовольство ещё глубже. Позавтракать он не успевал, привычно. Да и своего помощника оставлял без еды вновь. Не хотелось быть причиной чьего-нибудь голодного обморока. — Ну, нам лучше поторопиться.       — М–мистер Гонт! — вскрикнула Кэсси, застигнутая врасплох суетой. Она рассчитывала поговорить с Томом обо всей ситуации, но времени катастрофически не хватало, поэтому, когда мужчина обратил на неё свой взгляд, Кэсси выбрала самую важную из всех тем: — Могу ли я воспользоваться зельеварной?       Логично было бы спросить почему, но Том уже слышал каждую её мысль: зелья от прыщей, регенерирующие, от менструальных болей, которые ей удалось пережить в этом месяце, но которые вернуться в следующем, и более сильное обезболивающее для её токов. Кэсси была хорошим зельеваром, её оценка Ж.А.Б.А была отличной и у неё имелся хороший опыт практической работы. Но это означало, что она будет экспериментировать над собой, чтобы найти лучший вариант. Том шустро прикидывал риски. Он разрывался между немедленным запретом и подачкой для поддержания своего образа великодушного спасителя.       — У вас есть на это время? — холодно спросил он. Недовольство заворочалось внутри змеёй.       Кэсси на секунду задумалась, прикидывая свой восстановивший прежний вид график, и да, времени на что–то другое почти не было. Зелья. Она уже была готова услышать отказ, но Том внезапно разжал челюсть. Его лицо мгновенно стало равнодушным.       — Только не ставьте экспериментов на себе. — настойчиво попросил он, потому что снова почуял, о чем она думает.       Кэсси кивнула, подумав, что это было похоже на жест доброй воли, сахарная кость для болезненной скучающей собаки. Не из милосердия или сострадания, а из расчёта, что она сможет себе помочь в случае, если симптомы станут тяжелее, а его не окажется рядом. Он не мог допустить ухудшения до тех пор, пока не найдёт решение. Девушка проскользнула в столовую чувствуя себя так, будто её день рождения вновь наступил и в этот раз она таки получила подарок. Естественно, она не выполнила своего обещания. Том пропал на целый день, вместе с большинством домочадцев. Поболтать за целый день удалось только с Грегори. Мужчина в привычной умиротворённо–саркастичной манере сокрушался, что делать ему в доме решительно нечего теперь, когда дети больше не нуждаются в личном учителе. Энн была ещё слишком мала даже для того, чтобы обучится ходьбе, а на одного Карла двух учителей будет много. На самом деле он был совершенно не серьёзен и рад, что его контракт истёк, так как дальше он планировал преподавать в одном из новооткрывшихся колледжей. Он переезжал, и Джон вместе с ним. Джон обязался приходить несколько раз в неделю, чтобы преподавать Карлу, но скорее всего такого же общения, как раньше между Кэсси и этими двумя забавными братьями уже не будет. Кэсси почувствовала разочарование. Она внезапно потеряла союзников. Как жаль, что они были даже не в курсе.       Вечером она отправилась в лабораторию, о расположении которой спросила у Винки. Эльфийка не подала виду, что удивлена фактом того, что Мистер Гонт дал разрешение. Такими темпами он и кухню вновь для Мисс Поттер откроет, думала она. Кэсси с энтузиазмом подошла к своему любимому делу и эльфийка была очарована этим. Комната зельеварения была оформлена так же, как и дом, но стены и пол были покрыты рисунками и рунической вязью, которые исполняли функцию укрепляющих чар, чтобы все разрушения оставались в пределах зельеварной. Здесь было несколько столов с разделочными досками, котлы различной конфигурации и стеллажи с кристально чистыми пробирками. Огромные резные шкафы были наполнены самыми разными ингредиентами. На шкафах висели те же заклинания, что и на кошельках из Гринготтса, чьё содержимое постоянно пополняется. Оставалось только догадываться, откуда Гонт их брал в таких количествах. Имел ли он связи с заводами по заготовке? Кэсси не смогла прийти к однозначному выводу.       Был один письменный стол, на котором лежал пергамент для записей в ровной стопке. Стены, расписанные тематическими фресками со стилизованными под конструктивизм мастерами–зельеварами за работой, подсвечивались светом из огромных окон. В воздухе витала пыль и пахло… травами. Кэсси казалось, что она находится в родном доме, в котором давно не бывала, пусть своего дома она никогда не имела. В Хогвартсе она считала своим местом личную лабораторию Северуса Снэйпа, в которой он готовил зелья для больничного крыла, а после подключил к этому и Кэсси в качестве подмастерья. Она проводила там много времени во внеучебное время, и даже приводила туда друзей, чтобы делать уроки. Никогда таким снисходительным Снэйп не был, как когда увидел на одном из стульев замершего от испуга Невилла. Он возможно даже был впечатлён тем, что парню хватило смелости вообще туда прийти. Он только закатил глаза, вместо тысячи слов, которые не преминул бы сказать на уроке, прошёл к тумбе, вытащил из неё пару пробирок с обезболивающим на день и вышел.       Вся эта атмосфера была настолько знакомой, что слезы навернулись на глаза. Её бедное сердце было наполнено такой радостью, что девушка не могла заставить себя успокоиться: она буквально летала по комнате, выбирая ингредиенты и готовя своё рабочее место. Начать она решила с чего–то попроще: улучшенной версии умиротворяющего бальзама авторства её отца. Кэсси пела и пританцовывала и думала, что хотела бы разделить этот момент с кем–нибудь, кто будет понимать её восторг так же хорошо, как это делал Северус Снэйп.       — Ничего я в них не понимаю! — протянул Невилл так расстроенно, что у Поттер сжалось сердце. Она уже второй час пыталась научить его измерять пропорции ингредиентов на глаз. Это было частью условий Снэйпа, при которых он отбирал шестикурсников в свою особую группу подготовки к С.О.В на следующий год, все участники которой гарантировано получат «Отлично».       Невилл ныл только для того, чтобы выплеснуть эмоции. Уж он-то понимал, насколько это всё важно. На экзаменах Кэсси ему помочь не сможет. Рядом сочувственно вздыхала Луна. Её дела были лучше, но она была натурой исключительно творческой и частенько руководствовалась критериями «нравится» и «не нравится» при взвешивании, то добавляя лишнего, то наоборот. Нет, они совсем не были безнадёжными, просто имели особенности. Когда Луна старалась, у неё действительно всё получалось, а сейчас она делала ошибки чисто за компанию.       — Клянусь, никогда не стану учителем… — Поттер покачала головой. Луне зельеварение нужно было для того, чтобы получить лицензию Магозоолога. Она не собиралась, руководствуясь странной логикой, мол для хорошей работы совсем не нужны никакие бумажки, но Рольф здорово присел ей на уши, чтобы переубедить в этой глупости. Никто не сомневался, что Лавгуд была бы отличным учёным, но к сожалению без разрешения ей не дали бы сделать и шагу. А у Рольфа были наполеоновские планы насчёт их совместных исследований!       Он тоже сидел рядом, сосредоточенно помешивая в котле заготовку для Амортенции. Ребята ещё не проходили это зелье, оно их ждёт только на следующей неделе, но Кэсси решила, что стоит друзей заранее подтянуть.       — А что, хорошая же идея. — улыбнулся Рольф. — Ты могла бы создать группу по подготовке для всех желающих и брать за это деньги.       — Ага, заняться мне нечем. И так ни черта не успеваю… Невилл!       Парень подпрыгнул с зажатой в руках ложкой со светящимся порошком и замер. Он уже собирался высыпать её в зелье. Только неодобрительно съехавшиеся к переносице рыжие брови остановили его.       — Это по-твоему похоже на три грамма? Да тут по меньшей мере двадцать!       Весь вечер пролетел на удивление быстро, и, когда Кэсси закончила уже стемнело. Она тщательно вымыла руки специальным составом, заранее припасённым здесь, что совсем не удивительно с таким количеством оборудования и ингредиентов, чтобы убрать запах зелий с рук и решила отправиться на прогулку. В животе у неё урчало, потому что она вновь проигнорировала обед. Миссис Смит и Миссис Крингл с семьями ещё не вернулись, стараясь провести с детьми как можно больше времени за всякими общими занятиями вроде посиделок в кафе или прогулок по вечернему Лондону. Эван наверняка был с ними, ведь кто–то же должен был присматривать за непоседой Сарой и малюткой Карлом, а бросать это на чужих жён было совсем некультурно. В доме остались только Гарри и Тамара, но они прятались где–то, занятые друг другом. Странно было видеть дом таким пустым.       Кэсси ужинала в великолепном уединении и была рада этому. Вернувшись в свою комнату, она быстро приготовилась ко сну и мирно заснула, перебирая в голове все рецепты зелий, которые смогла вспомнить. Её настроение немного улучшилось, и в течение следующих нескольких вечеров, когда её занятия ещё были сокращены, она посвящала себя зельям и чтению. Она вновь подлечила упавшее из-за Круциатуса зрение, чтобы не щуриться близоруко лишний раз. Это в любом случае облегчало жизнь. Она считала, что это из-за напряжения в глазах её голова часто кружилась. А ещё она продолжала чувствовать, что с телом что–то не так. Курс восстанавливающих, прописанных медиками из Мунго закончился, да и результатов они всё равно принесли не много. Ей просто нужно было отдыхать и заниматься тем, что дарит радость.       Но однажды внезапная волна усталости обрушилась на неё, как тонна кирпича. Это было ожидаемо: её занятия с преподавателями почти полностью превратились в практику. Она постоянно произносила заклинания, и иногда ей приходилось практиковать по несколько раз заклинания настолько сильные, что в конце урока она едва могла стоять на ногах и держать глаза открытыми. Учителя хвалили её, и Кэсси было очень стыдно, что вся их работа превратится в ничто, когда она умрёт. Но она все же старалась услышать хотя бы несколько тёплых слов, даже от принципиально незнакомых ей людей. Кэсси все время пыталась разработать для себя зелье, которое снимет симптомы проклятия, взяв за основу разработки отца. Она не ожидала, что возможность протестировать их появится так скоро. Вечер после занятий выдался подозрительно тяжёлым. В груди вновь глухо гудело, как от стиральной машины, разогнавшейся на отжим. Кэсси рассматривала зелье пару минут, прикидывая, получилось ли и влила в себя всю пробирку, сразу его проглотив. На вкус зелье было премерзким.       Девушка села на небольшой диванчик в углу лаборатории и принялась ждать с тревогой обречённого на казнь человека. Что ж, эта неделя была хорошей. Воспоминания о приятно проведённых в этой комнате вечерах грели не хуже июльского солнца. На случай неудачи она приготовила и яд. Не тот, со дна чемодана, а другой, который убьёт её быстро. Безболезненно не получится, ведь какой смысл убирать боль, когда она и так затапливает тебя до краёв, разрушая тело? Она только надеялась, что её не найдут в луже мочи. С мертвецами такое случается. Она спрятала крошечный пузырёк в глубине стеллажа за закатанными в банку лягушачьими лапками и ящиком сушёных корней мандрагоры, чтобы в случае, если кому–нибудь захочется заглянуть в лабораторию, склянку не нашли без детального обыска. Кэсси поняла, что ничего не вышло на моменте, когда её конечности начали неметь. Капилляр в носу лопнул, пустив по подбородку струи крови, зрение замылилось. Её руки затряслись от паники. И что, так будет каждый раз? Такое жалкое состояние. И ждать помощи не от кого. Да, Гонт может остановить приступ в начале, но не когда процесс уже запущен. Он до сих пор ничего не предпринял. И Кэсси тоже не удалось. Двадцать исписанных формулами листов можно было смело отправлять в топку, они уже не представляли никакой ценности. Кэсси тихо рассмеялась. Пора было бежать, наконец.       Из приоткрытой двери в коридор лился свет, вроде как что–то мелькнуло на пороге, но Кэсси списала это на болезненные галлюцинации. В комнате царила тишина, прерываемая лишь судорожным дыханием. Боль была такой сильной. Отчаяние наполняло голову, и Кэсси решила, что не хочет испытывать эти приступы снова и снова, пока один из них не отнимет у неё жизнь. Лучше покончить со всем сейчас. Она ведь уже пыталась однажды. В этот раз она действительно хотела, потопленная под мыслями о собственном одиночестве. Взяться за любимое дело в последний раз было приятно. Кэсси была рада умереть здесь, в месте, которое так напоминает ей о хорошем. Не теряя ни секунды, Кэсси вытащила из тайника пробирку, рассыпав чёртову мандрагору по полу, и влила яд в себя. Жидкость не имела ни цвета, ни запаха, как Феликс Фелицис — зелье удачи, но давала лёгкий психотропный эффект, чтобы умирать было не так страшно. Осталось ждать всего несколько минут. Кэсси легла на пол, потому что прохладные доски охлаждали её горячее от агонии тело и уставилась в украшенный лепниной потолок. Гипсовые листья начинали танцевать.

***

      Сегодняшний день был полон тревоги. Том искренне не мог понять, что беспокоит его. Кроме лезущих не в своё дело журналистов, надоедливых Лордов и недовольной условиями договора французской делегации. Ах, он совсем забыл о маггловском парламенте, которому нужен срочный отчёт о том, что проблема с «террористами», вырезающими деревни решена, даже если решена она совсем не была. Команда Невыразимцев уже предоставила ему первую версию артефакта, который может отслеживать дементоров в радиусе двухсот километров. Прототип уже протестировали недалеко от Азкабана, и если теория о дементоре–помощнике верна, то при следующем нападении есть шанс поймать преступников на месте, или хотя бы спасти часть магглов. Самым тяжёлым было ожидание. В том, что катастрофа случится снова сомнений не было, ведь цель ещё не достигнута. Том примерно понимал, чего они хотят добиться, эти его неназванные враги. Авторитет Гонта уже слегка пошатывался, несмотря на все его речи и призывы сохранять спокойствие. В таких вещах его молодое лицо не играло на руку, ведь не вызывало достаточно доверия на фоне его «бездействия». Молодой Министр выглядел беспомощным, растерянным перед лицом таких серъёзных трудностей. И не объяснишь же, что расследование не прекращается ни на секунду, и, была бы его воля, преступников казнили бы прямо на Трафальгарской площади прилюдно. СМИ подливали масла в огонь, публикуя интервью то от тех же Лордов, престарелых ищущих выгоды стервятников, то от «проверенных источников», и если Ежедневный Пророк ещё можно было заткнуть, то на какие–нибудь «Придиры» и «Ведьмополитены» угрозы не действовали. Франко утверждал, что обращать внимания на них не стоит, ведь никто не воспринимает эти журналы всерьёз, но Том отлично знал, что тот, кто ищет способ ему насолить, найдёт его и между рецептов лимонного пирога и между статьями о лечебных свойствах флоббер–червей.       Том заперся в своём кабинете сразу после очередного витка обсуждений вписанных в мирный договор пунктов. Французское Министерство просило вычеркнуть строку об обязательном размещении на территории Парижа филиала Британского Аврората на случай, если Британские преступники будут скрываться в этой стране. Делегация настаивала на том, чтобы продолжать судить этих магов самостоятельно по местным законам, как было раньше. Министра бесило их упрямство до зубовного скрежета, но он, вежливо улыбаясь, обещал подумать, что он может предложить взамен. Но хотел он предложить только парочку пыточных их сально улыбающемуся послу. Иногда он думал, что стоило всё-таки пойти в преподаватели, а не вот это вот всё, но кто изменит порядки в его стране, если не он?       Вот со снятием проклятия были трудности. Невыразимцы–ритуалисты пока ничего не могли ему предложить, так что он бился сам. Если вложить в заклинание достаточно сил можно ослабить влияние проклятия и залечить часть повреждений, чтобы выиграть время. Но насильственное вливание магии может расцениться телом как нападение, так что придётся быть осторожным и дать девчонке привыкнуть к нему настолько, чтобы даже её магия не воспротивилась. С этой точки зрения решение позволить ей заниматься любимым делом, варкой зелий, было стратегически правильным, а с другой… Каждый раз, стоило ему прикинуть возможные последствия, как у него начинали шевелится волосы на макушке. Том то и дело отвлекался от работы, замирая кончиком пера над листом на несколько секунд, прежде чем силой заставить себя вернуться в реальность. А потом, в самый неожиданный момент, в затылке разлилась тупая боль, и сознание затопила картинка. Девчонка лежала на полу, дёргаясь и истекая кровью из носа, кровавой слюной и слезами из-под век с посиневшими капиллярами. На пергамент с зажатого в напряжённой руке Гонта пера упала капля, оставив на договоре о поставках десяти ящиков сушёной дурман-травы одному частному зельевару из Греции некрасивую чёрную кляксу на месте подписи. Образ появился меньше, чем на секунду. Сразу после этого Министр сорвался с места и исчез в вихре аппарации. Он никогда не корил себя за то, что установил на дом антиапппрационный барьер так сильно, как сейчас, но снять его он бы не успел. От двери до зельеварной мужчина летел вихрем-смесью из испуга и поглощающей свет ярости.       Ещё из–за неплотно запертой двери он увидел вывернутый наизнанку шкаф, разбросанные по полу ингредиенты и посиневшую девчонку. Рядом сокрушалась Нагайна, не сумевшая помочь никак, кроме как передав ему сообщение. «Глупые мартышки! Как вас после такого есть?»       Том переступил через её массивное чешуйчатое тело, не затормозив. Он сразу понял в чём дело по двум пустым склянкам рядом с исходящей кровавой пеной Кэсси. Она без выражения смотрела в потолок и едва дышала. Диагностическое заклинание выдало отчёт о поражении сложносоставным ядом. Ну конечно! Конечно, она попыталась ещё раз покончить с собой! Что ещё ждать от девчонки, которая меньше месяца назад с той же целью сиганула с моста?! Том, влюблённый в сам факт того, что он жив, имел свойство недооценивать, насколько некоторым она может быть не дорога. Он бы зубами выгрызал свой шанс пожить подольше, окажись в такой ситуации, а Кэсси Поттер просто взяла и выбрала путь наименьшего сопротивления.       На поиски безоарового камня не должно было уйти ни единой лишней секунды, Том точно знал где лежат его запасы, но на привычном месте их не оказалось. Мужчина сам чуть не задохнулся от бешенства. Спрятала! Мелкая дрянь, куда ты их спрятала?! Он почти рычал вслух, как загнанное в угол животное.       — Винки! — проголосил он звеняще. — Безоар сюда! Срочно, или я отрежу тебе голову!       От гнева и попыток дышать глубже кружилась голова. Гонту казалось, что ещё хоть минута этого напряжения и он лопнет как воздушный шарик. Он опустился перед девчонкой на колени и заглянул в безэмоциональное лицо. Убрал заклинанием пену и попробовал остановить кровотечение. Любые зелья или исцеляющие чары сейчас были бесполезны пока яд не перестанет действовать. Безоар это лишь треть дела: потом кроветворное, промывочное, успокаивающее. Последнее зелье конкретно для Тома, который подобными жалкими вариантами утешения обычно предпочитал пренебрегать. Но сейчас… Сейчас можно. Он дотянулся до коробки на нижнем ярусе шкафа и отыскал пробирку с нужным названием, и выпил. Сейчас это была не та холодная ярость, в состоянии которой он мог бы и армией управлять без проблем. Сейчас ему хотелось кричать, как ребёнок, у которого отбирают игрушку и биться головой о дорогущий паркет.       Нагайна притихла, как и девчонка. С чистым лицом, без крови и розовой пены она выглядела так, будто просто загляделась на потолок, чей свод был украшен розетками и цветочными стеблями из извести и штукатурки. Ореховые радужки совсем спрятались за чернильными зрачками. Что же ты туда намешала, блядь?       — Сэр! — воскликнула Винки, а после громко охнула. Мужчина выхватил из её рук маленький молочный камушек. Не важно где она взяла его, нашла где–то в доме, украла или купила, главное, что принесла.       Кэсси слабо отдёрнулась, когда Гонт попытался пропихнуть камень ей в горло. Винки тут же опустилась вниз, чтобы зафиксировать голову. Камень с трудом, но оказался внутри. Ожидание растянулось в вечность. Мужчина не сводил с лица своей занозы взгляда, чтобы заметить первые признаки работы противоядия. Если ещё не поздно. Его сердце пропустило удар — в чём он сам конечно никогда не признается — в момент, когда зрачки Кэсси дрогнули и она вдруг позеленела. Смесь зелий поднялось по пищеводу вверх и вышла на пол. Винки успела заботливо повернуть её на бок, а после убрать за ней.       Кровавая пелена наконец стала спадать с глаз, и Том принялся вынимать из ящиков новые зелья. Давать хоть что–то сейчас было рискованно, он не знал состава яда и мог навредить, но не лечить совсем означало напрягать её и без того нестабильное ядро ещё больше.       — Врача позови. — приказал он напряжённой эльфийке.       Кэсси свернулась в клубок на холодных досках и дышала глубоко и рвано. Она медленно отходила от яда, уже понимая, что ей явно несдобровать. Она всё прекрасно помнила. В дурмане смешанных с ядом трав мир был острым и тактильно ясным. Она слышала каждое слово, чувствовала телом разрушающую силу нависшего над ней Министра. Его гнев, отчаянные восклицания Винки. Свой страх. Она видела такой прекрасный сон на белоснежном фактурном потолке. Там её любили, там были мама, отец, Луна и Невилл и залитый солнцем Хогвартс, усыпанный росписью целебных трав и цветов. И много, действительно много переливающихся розово–голубых блёсток.       Реальность навалилась каменной лавиной, била по вискам осколками чужого страха, и собственного разочарования. Она была так близка, чёрт возьми. Том вновь навис над ней, перевернул на спину, зажал грудь коленями. Обхватил лицо бледными ладонями и без предупреждения ворвался в голову, тут же отыскивая рецепт яда. Кэсси не прятала, ведь сейчас в этом уже не было никакого смысла. Мужчина вздохнул и подсунул ей под нос зелье. По запаху девушка поняла, что это для рубцевания тканей. Конечно, ведь её желудок почти выжгло чистотелом, ставшим основой её варева. Она не сопротивлялась, отчасти потому что каждое движение вызывало боль и желание выплюнуть внутренние органы наружу. А спасительное забытие так и не наступало.       — Тебе повезло, что я не желаю твоей смерти, иначе, клянусь, развесил бы твои кишки по дому в качестве гирлянды. — мужчина выдыхал горячий воздух прямо Кэсси в лицо. Почему он здесь? У него же рабочий день, его точно не было в доме. Возможно Винки позвала его. О, он был похож на разъярённого быка на родео, и, подумала Кэсси мельком, это выглядело красиво. Красиво, как шторм в открытом море, когда ближайшая земля только внизу, под тоннами ледяной воды, а ты в самом эпицентре бури и волны раскачивают твой корабль, грозя разбить девятым валом. Из чего бы он ни был сделан, дерева или металла, а для воды в этот момент он не прочнее бумажного.       Винки вернулась, развеяв возникшее звенящее напряжение.       — Доктор прибыл. Он в холле. — она грустными глазами смотрела на девчонку, но больше ничем не выдавала своего отчаяния. Она успела проникнуться сочувствием, да и ребята будут убиты горем, если с их человеческой подругой что–то случится.       Гонт наконец слез, но Кэсси не пробовала встать. Ей вообще ещё несколько дней нельзя будет толком ходить, пока её внутренние органы не восстановятся. Боль была адской, едва ли не хуже, чем от проклятия. Из глаз вновь покатились слёзы. Мало того, что она перечеркнула себе любые пути к зельеварению очень надолго, так ещё и совершенно беспомощна теперь. Было бы милосерднее со стороны Гонта просто её добить, но милосердным он совсем не был.       — В комнату Поттер его. И её туда же. Скажи, что отправление чистотелом, белладонной и кожей листолаза.       Рецепт был изобретательным и путаным, и даже после нейтрализации некоторых ингредиентов безоаром, отдельные составляющие зелья продолжали создавать связи друг с другом, гарантирующие дальнейшее поражение внутренностей. Девчонка постаралась на славу и не пожалела дорогих ингредиентов. На то, чтобы приготовить несколько зелий для разных соединений понадобится не менее трёх часов. Скорее всего в Мунго есть уже готовые противоядия, но если нет, то ему стоит приступить к варке прямо сейчас. Он закатал рукава рубашки, в которой примчался сюда. Она была влажной от того количества холодного пота, которым он успел покрыться за эти пятнадцать минут. Забыл в кабинете своё пальто. Потом нужно послать домовика забрать его. Разогрел котлы, сразу три, изнывая от нетерпения. Винки несколько раз появлялась в лаборатории, чтобы взять несколько медицинских составов, а потом без объяснений исчезала. Страшно было представить какая смесь сейчас гуляла по телу девчонки. Если добавить ещё и его противоядия, то всё это вместе могло сработать не хуже яда, но в правильных пропорциях даже это было безопаснее, чем бездействие. Том размышлял сухо и строго по делу, не давая себе ни шанса вновь впасть в отчаяние. Его подташнивало.       — Мистер Гонт, доктор утверждает, что он использовал противоядия из Мунго и в срочности надобности нет. — отчиталась Винки спустя почти полтора часа, когда осмотр был окончен, а первая помощь оказана. Том воздержался от того, чтобы понаблюдать, побоявшись выйти из равновесия снова. Он ещё несколько дней не сможет смотреть на девчонку без желания сломать ей руки и запереть где–нибудь, где она не сможет причинить себе вреда.       Том кивнул, как заворожённый оцепенело глядя на огонь под котлом. Через три минуты нужно будет добавить настойку хмеля и шесть раз перемешать против часовой стрелки. Стоило всё-таки доварить зелья на случай… На всякий случай.       — Пересмотри её вещи. Она спрятала где–то ещё один яд. — эту мысль он уловил среди прочих, — Может заодно безоар найдёшь.

***

      Кэсси плавала на краю реальности, не желая оставаться в ней, но и не имея возможности отключится из–за боли и тошноты от кучи выпитых зелий. Медик наложил на неё пару укрепляющих и обезболивающих заклинаний, но их действие давно прошло. Рядом на стуле дремала Винки. Старая эльфийка тоже переволновалась, но отказывалась уходить в комнату для слуг. Такая забота… Но разве Кэсси была этого достойна? Слабая, больная дурочка. Она старалась всхлипывать потише, чтобы не разбудить, хотя хотелось в голос выть. Сейчас она как никогда хотела к маме, которую никогда не видела. Или к папе, к которому её не отпустили прошлым вечером. Или, на крайняк, к Петунии. Та могла ворчать, но принести тарелку с супом, чтобы Кэсси не тягала сопли от простуды дольше положенного.       Девушка смогла уснуть уже глубоко за полночь, когда напряжение в висках и затылке стало совсем невыносимым. Ей снились все те же огни, до которых она не могла добраться, сколько не старалась. Ей снились и другие: свои. Приятели, и один главный среди них. Её… хозяин? Внутри заклокотал хриплый смех. У таких как она нет хозяев. Скорее надзиратель. Он громко закричал на непонятном языке, когда появилось больше огней. Со всех сторон сыпались горячие искры, по глазам резанул яркий белый свет, похожий по форме на низкого охотничьего пса, заставив Кэсси спрятать лицо поглубже в капюшон. Она завизжала мириадой радио–помех и проснулась.       В комнате едва забрезжил рассвет. Утро выдалось прохладным, из приоткрытого окна веяло запахом скорого дождя. Кэсси чувствовала себя так, будто по ней всю ночь ездили десятитонные фуры с газировкой, как из рекламы Кока–Колы. Её кровать оплетали заклинания хаотичной сетью, сотканной для того, чтобы поддерживать тело достаточно сильным для пребывания в сознании. Чары удерживали ничейную энергию мира внутри этого своеобразного купола и ей ничего не оставалось, как течь в первый попавшийся источник: в пациента. В желудке было тяжко, будто Поттер съела с полкило камней. Она даже дышала с трудом, не говоря уже о любых попытках двинуться. Тело не слушалось, ослабленное зельями для её собственного блага. Кэсси уставилась в белоснежный потолок и издала прерывчатый едва слышный смешок. Сложно было сказать, над чем она смеялась: над собой за то, что не додумалась спрятаться где-нибудь, чтобы её не успели спасти, или над Министром, который испугался настолько, что трясся над её умирающим телом и угрожал ей с заметной дрожью в голосе. Кэсси никогда не была жестокой, но в этот момент почувствовала сладкий вкус власти, растёкшийся патокой на языке. Она надеялась только, что сам Гонт ещё не сообразил, как слаб оказался тогда, потому что в противном случае попробуй Кэс применить это знание против него, её настигнет неотвратимый пиздец.       Из гостиной, мягко ступая, появилась Винки с подносом в руках. Эльфийка специально аппарировала в соседнюю комнату, чтобы не создавать лишнего шума своей подопечной. Почему я не в больнице, чёрт бы вас побрал?, устало вопрошала Кэсси. Такие повреждения не лечатся дома, будь его хозяин хоть трижды Министр Магии, Кэсси могла точно утверждать это и без медицинских курсов. Ещё Снэйп на одном из первых уроков настоятельно попросил записать пару строк о том, что отравление, будь то яд или неудачное зелье, которое могло сработать и хуже специально приготовленного убивающего состава, не лечится одними только заклинаниями и травами. Госпиталь Святого Мунго не просто место, куда можно пойти, когда ты сам не знаешь, что делать, а и здание-артефакт. Больница была так же полна магии, как забитый молодыми сильными душами Хогвартс, и точно так же этой силой защищена. Не зря Мунго на территории Британии имеет всего один филиал: его построили на пересечении многих жизненных линий, пересекающих земной шар паутиной артерий. Места, где они сходятся раньше были капищами, а противоположные им, многомильные пустыни без капли магии — проклятыми. Кэсси уже предчувствовала, что её выздоровление будет тяжёлым. Лучше было и впрямь умереть. Если это месть Министра, то, о, да, она изощрена. Он не может причинить ей боль сам, но зато может оставить варится в ошибке, которую девушка сделала самостоятельно.       — Мисс? — аккуратно позвала Винки, заглядывая Кэсси в лицо. Она поставила поднос прямо на одеяло. Там стояли кружка с заваренными цветками ромашки и несколько пробирок, на вид с восстанавливающими и успокоительными зельями. При виде них Кэсси поморщилась. Куда ещё-то? Она решила, что если эльфийка попробует залить в неё хоть каплю, её назло стошнит прямо на свеженький пододеяльник. Кэсси не смогла ответить. Любая попытка выдавить из себя хоть звук вызывала спазм в пищеводе. Но ей было, что сказать. Заорать.       — Я понимаю, что вы, вероятно вообще не голодны, но лекарь из Мунго приказал использовать заживляющие как минимум дважды в день. Я вас подниму, ладно?       Девушка смогла лишь тяжело вздохнуть. Эльфийка улыбнулась ей ободряюще. Движимый мягкими объятиями магии корпус Кэсси приподнялся ровно настолько, чтобы она не подавилась. Краем глаза она заметила новую композицию в вазе на прикроватной тумбе. Букет фиалок почти сиял в солнечном свете. Даже пара кобылок, нарисованных на стенах подобрались поближе к пурпурным цветкам с явным намерением достать их любой ценой. Винки махнула им рукой прежде чем поднести наконец склянку к лицу своей пациентки. Укрепляющее оказалось на вкус как жареные носки благодаря Дымным Бобам, но приготовленным правильно, так что Кэсси не позволила себе выплюнуть чью-то усердную работу из чистого уважения.       — Отлично! — подытожила Винки, когда Кэсси со страдальческим лицом сделала последний глоток из чашки с ромашковым отваром. Домовушка была удивительно добра в последнее время. Кэсси предполагала, что простое сочувствие у этой старой эльфийки переросло в материнское поведение. Иначе она не могла объяснить, почему и без того занятая Винки перетащила стул от письменного стола в углу комнаты к кровати и села, чтобы поболтать. Нет, Кэсси совсем не была против, просто находила это довольно странным. Она никогда не задумывалась, как размножаются эльфы, но логично прикинула, что по-людски. Были же и молодые домовики и старые, наверное младенцев они просто прячут, чтобы те не мешали работе. А были ли у Винки дети? Может та пятёрка ребят из кухни её родственники? Как жаль, что она не могла спросить прямо сейчас.       — Ребята очень за вас беспокоятся, знаете, Мисс Поттер? Я не стала рассказывать им об этом… инциденте. И вы не говорите тоже, ладно? Я сказала, что вы просто приболели.       Кэсси кивнула. Ну конечно, ведь стоит сердобольным эльфам узнать такую пугающую вещь, как работа встанет до тех пор, пока каждый из них не будет убеждён, что всё в порядке. Такая преданность чертовски льстила. Ложилась пуховым покрывалом на измученную одиночеством душу. Если уж Винки сломалась, то что говорить о младших домовиках? Девушка хотела было начертить в воздухе «Не стоит беспокоится обо мне так сильно.» с помощью палочки, но поняла, что даже не знает, где она. Она слабо заметалась, с тяжёлым выдохом попыталась дотянуться до тумбы, в верхнем ящике которой она имела привычку оставлять крепёж с палочкой.       — Мисс Поттер, её здесь нет. — Кэсси уставилась на Винки со сложной смесью возмущения и отчаяния на лице, — Мистер Гонт забрал её. Поттер застыла на мгновение, а после рухнула на подушку со стоном. Просто отлично, блять!       Винки принялась рассказывать о событиях в доме и за его пределами, тихо и певуче, как будто сочиняла колыбельную. Впрочем Кэсси её совсем не слушала. Она думала о том, что собственноручно похоронила любой шанс на спасение. Что будет дальше решительно непонятно. Явно ничего хорошего. В ледяных щупальцах тревоги она и отключилась. Сном это было не назвать.       На то, чтобы хотя бы на бок повернуться без риска выплюнуть кишки понадобилось почти три полных дня. Лучше становилось, но постепенно и не понятно, когда же всё это кончится наконец. Кэсси ночами молилась о том, чтобы последняя летняя гроза убила её к чёртовой матери молнией. Не важно, обычной или шаровой, существование которой никто так и не смог доказать. Регулярным посетителем ожидаемо оказалась Винки то с эликсирами, то с супом, то с новой чашкой ромашкового чая. Однажды к ней постучалась Брианна, чтобы передать пожелания к выздоровлению. Дважды — Люси, чтобы спросить, что же с «Мисс Поттер» стряслось. Кэсси отвечала «Спасибо.» и «Не стоит переживать.» достаточно громко, чтобы быть услышанной, но не достаточно, чтобы убедить. Она мечтала запустить в дверь заклинание Адского Пламени, чтобы никто не совал свой любопытный нос в её проблемы, боясь обжечься.       Час за часом смазывались, тянулись как арахисовая паста по тосту и были такими же никакуще-пыльными на вкус. По ночам было хуже, ведь никто не приходил, а лошади, крылатые и рогатые, уже спали, уютно прижавшись друг к другу боками под раскидистым дубом. Наблюдать за ними было до тошноты скучно. Но и уснуть не получалось. В голове проедал туннели червь страха, а ядро заходилось гулом, как взлетающий самолёт и казалось сейчас и вовсе взорвётся. Отвлечься ни на что было невозможно, так что оставалось только перековывать все свои мысли заново, обсасывать их во всех подробностях и накручивать бигуди из худших исходов на свете. Впервые с похорон Невилла она позволила себе каждую ночь плакать так, будто это действительно может помочь.

***

      В огромном зале для совещаний в Вестминстерском дворце стоял такой шум, которого никто не видел уже дай бог лет двести. Никто и не собирался сохранять достоинство, люди, и волшебники и магглы, наперебой пытались что-то друг другу доказать. Руки взлетали в жестах, кто-то размахивал бумагами с написанными на них отчётами. Маги не подоставали палочки к этому моменту исключительно потому, что по углам кабинета стояло по два охранника: немагические агенты с пистолетами, спрятанными под пиджаками и авроры с палочками в наручных креплениях, объединённые в пару, чтобы наблюдать друг за другом. Протокол номер двенадцать, код «Красный». Им впервые пришлось прибегнуть к этой тактике, раньше она существовала только на бумаге. Не было нужды в такой охране, ведь и в таком количестве политики обоих миров не собирались. Охрана напряженно наблюдала за ходом переговоров, пытаясь уловить в этом хаосе голосов хоть каплю ясности.       Две палаты Лордов, две палаты общин, представители разведывательных организаций и всем было, что сказать. Том чувствовал себя котёнком угодившим в смерч. Шанс выйти из воды сухим есть, но он до смешного мал. Премьер-Министр, сидящий напротив Министра Магии едва ли не единственный, кроме Гонта сохранял благородное молчание, позволяя своим людям накричаться. Обсуждение началось мирно: Парламент просто желал знать, как проходит расследование и что они со своей стороны могут сделать ещё, кроме уже разосланной по полицейским участкам разнарядки отслеживать странные происшествия. Но спокойный тон истлел как клочок бумаги в момент, когда речь зашла о позавчерашнем нападении, выдернувшем Тома из дрёмы прямо над котлом с давно остывшим противоядием. Всё как всегда: глубокая ночь, глухая деревня, трупы магглов, но в этот раз прибывшие на след дементора авроры наконец увидели преступников воочию. Началась суматоха, каждый атаковал молниеносно, а существо в капюшоне, замеченное лишь краем глаза тут же с шипящим визгом исчезло, рассыпавшись чёрной дымкой в искрах обезоруживающих и убивающих. У авроров была всего одна задача: поймать кого-нибудь из террористов живым, но единственный оставшийся на поле боя парень умер от отравления цианидом не дождавшись пока его доставят в допросную. Старая маггловская тактика зашивать в зуб капсулу с ядом на случай безвыходной ситуации. Лиц различить не удалось, потому что эти сволочи были в знакомых белых масках и чёрных мантиях. Услышав об этом Том едва не начал орать прямо в приёмной, где его перехватила совсем зелёная стажёрка, чтобы сообщить о новых подробностях дела. От выражения его лица её глаза наполнились слезами. Девчонка явно ожидала, что Министр спустит всех собак на неё. Но вместо этого он молча вернулся в свой кабинет и со вкусом разъебал его в хлам, пугая всех мимо проходящих грохотом. Каждую бумажку, каждый предмет мебели, каждую статуэтку. Всё разлетелось в щепки. Досталось даже камину, углы которого превратились в каменную крошку, засыпавшую изрядно поцарапанный хлёсткими вихрями магии пол. От напряжения, запертого в кабинете, треснула даже отделка на стенах, пустив некрасивые молнии до самого потолка. Как это всё не вовремя! орал Том, раскидывая кучи хлама, когда-то бывшие наполнением его кабинета, как песок в песочнице. Какой ублюдок посмел?!       Дверь кабинета распахнулась, громко ударяясь о стену, так как петлям тоже пришёл конец от стихийного выброса. В проёме замер Дэннис Криви, собранный, но изрядно напуганный. В его глазах их сдержанный вежливый Министр выглядел диким, как лис в мышиной норе. Том склонился, тяжело дыша, и упёрся сбитыми ладонями о край обломанной столешницы. С минуту тишина прерывалась лишь его хриплыми выдохами, а после он глубоко вдохнул, распрямился, сразу становясь по обыкновенному грациозным и зачесал растрёпанные кудри к затылку пальцами. На его бордовую рубашку и серые брюки оседала пыль. Том взмахнул рукой и она исчезла, как и, Дэннис мог поклясться, что точно видел, кроваво-красный отблеск в глазах. Гонт прошёл к вешалке, надел свой плащ-пальто и шагнул прочь из кабинета.       — И что вы мне скажете, мистер Криви? — вкрадчиво спросил он, выводя помощника из впечатлённого оцепенения.       — Вас хотят видеть два ритуалиста из Отдела Тайн по вашему личному поручению. Они готовы приступить к выполнению.       Мужчина промычал, удивляя этим звуком ещё больше, чем вспышкой ярости. Дэннис воззрился на него так, будто впервые увидел в своём идеальном кумире живого человека.              — Скажи им что я жду их в воскресенье в своём доме.       И уже на выходе из приёмной он добавил тоном, не терпящим возражений: — И приберись здесь.       Дэннис осмотрел кабинет внимательнее и застонал. Он понятия не имел, как ему здесь всё восстанавливать.       Том смотрел на парня из группы нападающих и не узнал в его вытянутом веснушчатом лице ни единой черты. Ни на лице ни на одежде трупа не было ни одного опознавательного знака. За то на руке красовалась Метка Волдеморта, гори она трижды в Аду. В тот момент, когда Том увидел её он подумал, что сейчас пойдёт громить свой кабинет ещё раз. Это уже не было обычными атаками диверсантов или попыткой подорвать авторитет правительства. Это было предупреждение лично для него. Выражение лица Тома стало совсем людоедским и он не мог взять себя в руки, чтобы не выглядеть таким отчаянным. Он точно знал, что окружающие его в тот момент патологоанатом и два аврора списали это на страх перед Тёмным Лордом, и к лучшему. В их интересах только посочувствовать ему и промолчать.       В живых в той деревне никого не осталось, но жертв было заметно меньше, около сотни и в основном старики, но ни для кого это не стало утешением. Среди погибших были маги. Одна семейная пара, выгрызшая у Министерства разрешение жить рядом со своими немагическими родственниками. Заткнуть Пророк в этот раз не получилось, статья напечаталась и была издана первой полосой даже раньше, чем успели провести вскрытие этого молодого террориста. Подробность про Метку просочилась в СМИ сплетнями и крысами, которых хотелось взять и придушить собственноручно. Журналисты не стали разносить Министерство в пух и прах за недальновидность и сбежавших Пожирателей сразу, но общество сделало это за них. Даже Джеймс Фра́нко, делавший свою работу налегке выглядел изрядно уставшим попытками заверить народ, что всё под контролем. Том впервые увидел, что этот мужчина умеет бегать. Французская делегация мгновенно собралась и снялась с места, отправившись под крыло родной страны без объяснения причин. Да и какое к чёрту объяснение? Разве это не очевидно? Все мирные связи висели на волоске, дрожа как игла сломанного компаса. Число жертв в сумме подбиралось к тысяче, что было просто ужасающей цифрой. Под угрозой оказались не только магические союзы, но и маггловские, из-за чего и происходит сейчас весь этот балаган в зале совещаний. Немагическое правительство, в отличие от немагических же граждан, прекрасно и в красках помнило и Волдеморта и Пожирателей Смерти, и прорву бед, ими устроенную. В этот раз скрыть не получится, слишком велик масштаб.       — Я лишь прошу вас дать нам время для разработки стратегии! — надрывался Арнольд Драбен сбоку, но его никто не желал слушать. Почему-то магглы думали, что волшебники маются дурью и играют в игрушки вместо того, чтобы заняться делом. Это пренебрежение ужасно раздражало. Том медленно достиг точки кипения. Премьер-Министр Гарольд Саксон с усмешкой призывал разошедшийся в открытую конфронтацию народ к тишине и тоже оказался проигнорирован. Том даже на секунду подумал, что его коллеге забавно всё это даже слишком сильно.       — Стратегии? — вопрошал мужчина из немагической палаты Лордов, его имени Том не знал, — Вы проворонили уже четыре нападения! Куда уж больше?!       — Да! — вступил ещё один, — Если вы не можете решить это, то что вы предлагаете делать нам?!       Занялся новый виток криков, и Том почувствовал, что ещё хоть секунда в душном шумном помещении и он здесь всех перемелет в кровавую кашу лишь бы наконец услышать тишину. Он глубоко вздохнул, а после мир в этом конкретном зале завибрировал, как натянутая тетива. Даже тренированные им самим лично авроры не успели сориентироваться, как оказались вжаты в стены его силой, что уж говорить об обычных людях. Том сцепил зубы от головной боли и прибил замерших от страха политиков к стульям, и волшебников в том числе. Отсутствие звука оказалось оглушающим и освежающим, как вечерний прилив на берегу моря. Тяжесть в висках, сжимающая голову будто раскалённый обруч отступила резко, подарив такое наслаждение, будто Том был псом, которого наконец спустили с цепи. Он наконец мог думать.       — Итак, господа, что-то мне подсказывает, что к результату мы не придём на сегодняшней встрече. И на всех последующих. — начал он громко. Его голос дикторским раскатом прокатился под потолком, — Мы обязались решить этот вопрос в кратчайшие сроки и мы выполним обещание. Следующее появление террористической группировки станет решающим. Мы уже имеем достаточно информации для разработки эффективного способа предотвратить следующую трагедию. Любые свои предложения прошу обговорить заранее и прислать в письменном виде.       Он отпускал людей постепенно: сначала своих коллег, после авроров, политиков-магглов и только в конце, уже на выходе из зала маггловскую охрану. Он выходил последним, пропустив вперёд всех своих для большей безопасности.       — И впредь попрошу не тратить наше время настолько на подобные встречи.

***

      В понедельник Кэсси разбудили рано утром, ещё до рассвета. Она едва разлепила глаза, чтобы встретится взглядом с серьёзной Винки в свете лампы. Нет, за окном была глубокая ночь, что за чушь? Полная луна насмешливо светила в окна своим белым диском. Кэсси воззрилась на эльфийку озадаченно.       — Мисс Поттер, вам нужно проснуться и переодеться. — она указала на стопку белых тряпок на краю кровати, — Мистер Гонт попросил привести вас в ритуальный зал. Кэсси с минуту помолчала, уголки её губ опускались всё ниже с каждой секундой. В итоге она застонала и потёрла лицо руками, сильно надавливая на кожу кончиками пальцев, чтобы разогнать кровь и заставить себя размышлять быстрее.       — Зачем?       — Я предполагаю, что это связано с вашими… приступами.       — Почему мне никогда ничего не рассказывают заранее?       Вопрос был риторическим, и Винки просто пожала плечами. Кэсси тяжело села. Тело всё ещё продолжало тупо болеть, но не так сильно, хотя о физических нагрузках тяжелее ходьбы даже думать было нельзя. Она с трудом ела, в основном супы, потому что они единственные не просились назад и заливала в себя ромашковый отвар чашка за чашкой. И всё это время, кроме первых унизительных дней, когда и на дыхание не хватало сил, она упрямо вставала и плелась в туалет, хотя бы и один раз в день и со слезами на глазах. Специально подгадывала момент, когда Винки не будет в комнате достаточно долго. Сейчас уже можно было жить спокойно, её организм достаточно быстро поправился.       Поттер сонно подползла к вещам. Это была классическая белая мантия с вышитыми на ней кельтскими узлами по краю, на полах возле золотых пуговиц, и на воротнике. Она была достаточно длинной, чтобы доставать до щиколоток. Из-под края мантии виднелись пушистые красные носки, в которых ей нравилось спать. Девушка оглядела себя в тускло освещённом зеркале на платяном шкафу и скривилась. У неё было такое дурное предчувствие. Вполне оправдано, ведь она с минуты на минуту встретится с Министром Гонтом, и чёрт знает, что у него на уме. Он был так зол, он будет непредсказуем. Тем более ещё вчера Винки сообщила, что Хозяин практически не бывает дома из-за очередного нападения на магглов. Кэсси показалось странным, что дата нападения опять совпала с её приступом. Ещё и этот сон… Но она постаралась отогнать эту глупую мысль. Как бы она оказалась там, если Винки не отходила от её кровати ни на шаг той ночью?       Эльфийка подала ей руку и они вместе очутились у тёмных дверей ритуального зала. Позади была лестница, ведущая наверх на первый этаж. А впереди полная магии комната, посреди которой стояло три человека. Здесь свет был нормальным, но комната всё равно казалась мрачной из-за отделки на стенах, выложенной из камня цвета мокрого асфальта. Стены были абсолютно пусты, не считая канделябров с фонарями и в ручную написанных рун на специальных местах, соотносящихся со сторонами света. В самом центре стоял алтарь — большой камень со всё теми же рунами, высеченными на нём аккуратно, на века, и подозрительным желобком. Для сбора крови с жертв. Кэсси никогда раньше не видела родовые ритуальные камни, но достаточно о них знала. И надеялась, что её кровь всё-таки останется в теле сегодня. Чуть в стороне от него на полу начертили пентаграмму с восьмиконечной звездой внутри и тянущимися от центра к звёздным пикам завитками. У каждого конца стояло по красной свече. В дальнем углу прятался письменный стол всё с теми же свечами, и новыми и давно прогоревшими, плошками для отваров и крови и несколько колб с зельями.       Присутствующими оказались те два Невыразимца, приходившие, чтобы осмотреть Кэсси, и… Гонт. Он смотрел на девчонку внимательно и остро. Как скальпелем прошёлся и по заспанному лицу и по смешным красным носкам. Даже не подумала обуться, подумал он. Кэсси же в свою очередь думала о том, что по лицу Министра непонятно, спокоен он или пытается всеми силами удержаться от расчленёнки. Она застыла в паре шагов, тревожная и осторожная. Готовая бежать в случае, если Министр сделает к ней хоть шаг. Она была готова к нападению, чёрт возьми. Страх был таким очевидным. Том удовлетворённо усмехнулся, наблюдая как она избегает смотреть ему в лицо и нервно заламывает пальцы.       — Мисс, встаньте в центр. — почти дружелюбно попросила ритуалистка. — Засучите рукава.       Кэсси выполнила указание, усилием заставляя замёрзшее в подвальном помещении тело двигаться. Возможно стоило идти в чём-то более тёплом, чем пижама.       Ритуал начался незаметно, впрочем девушка и не пыталась на нём сосредоточиться. Она отчего-то знала, что всё это напрасная трата времени. Проклятие они не снимут, сколько бы её крови не пролилось на исписанный знаками каменный пол. Ей рассекли ладони костяными ножами, чёрт возьми… Гонт отошёл к двери, чтобы не мешать. Двое Невыразимцев читали четверостишия собственноручно написанных заклинаний и размахивали волшебными палочками в неповторимом ритме. Том не мог не признать, что это должно было сработать. Эти люди профессионалы, лучшие в своём деле по крайней мере на территории Соединённого Королевства. Кровь Поттер служила топливом и связующим. Невыразимец смешивал алые капли с травяной кашицей по одному из древних обычаев и рисовал на теле девчонки знаки: на лбу, обеих щеках, между ключицами. В конце концов девчонке пришлось стянуть носки, чтобы нанести рисунок на подъёмы её стоп. От стояния на ледяном полу Кэсси мгновенно затряслась и покрылась мурашками, выражение её лица стало совсем несчастным. Минута за минутой её и без того ослабленный организм слабел всё больше, пока она наконец не закачалась опасно на грани обморока. Краем уха Том уже слышал этот злополучный звук, который скоро будет снится ему в кошмарах…       Кэсси пришла в себя от потрескивания поленьев в камине и шума дождя, стучащего крупными каплями по окну гостиной, в которой она ещё никогда не бывала. Она была по самый нос укутана в бордового цвета плед. Неподалёку кто-то напряженно разговаривал.       — Это всего лишь первая попытка, Господин Министр. — женщина говорила мягко и даже как-то сочувственно.       — Мы переработаем ритуал и попробуем заново. Это вопрос принципа. — устало продолжил мужчина.       Гонт отвечал им тихо и вежливо, но с разочарованной прохладцей в голосе.       — Хорошо, если так. Спасибо. Я буду ждать вашего сообщения, господа.       У дверей они распрощались. Том был расстроен, но не позволил этому отразится на своём лице или в голосе. Он и мечтать не мог, что всё окажется легко. Хотя хотел этого в глубине души. Что-нибудь хорошее сейчас было бы кстати. Не просто для поднятия настроения, а для дополнительной мотивации. Со всеми этими волнениями и ублюдками, посмевшими подражать ему, он уже совсем не имел сил на... да на всё, что не было связано с Министерством. Всё, что он мог заставить себя делать после работы это поесть и лечь спать. Он отчаянно пытался отыскать следы Пожирателей, прекрасно зная, что все они либо у него под каблуком, либо давно сгнили в Азкабане или были казнены. Всего лишь сегодня утром он третировал Рабастана Лестренджа, которого сам же и выпустил из Азкабана всего пару лет назад, не принимает ли он участия в этом дерьме. Никто не мог дать ему ответа, да и он сам ничего не мог почувствовать, хотя обычно интуиция подсказывала ему, с какой стороны искать врага.       — Я знаю, что ты не спишь. Можешь не притворяться. — угрюмо сказал Том после того, как спровадил Невыразимцев за дверь. Он уже и не пытался обращаться к Поттер на "вы", абсолютно не испытывая такого желания после того, как она посмела так потрепать ему нервы. Девушка осторожно поглядывала на Министра из-под полуприкрытых век. Она долгое время оставалась неподвижной, потому что её тело болело, и упрямо старалась не реагировать на присутствие Гонта. Молчание между ними продолжалось, и постепенно она начала проигрывать желанию пошевелиться. Волнение передёргивало каждый нерв в теле, как пальцы музыканта задевают струны.       Том стоял рядом, разглядывая девушку в ответ, и всё не мог заставить себя нарушить молчание. Он принимал решение.       — Я делаю это только потому, что твоё здоровье напрямую повлияет на тот результат, которого я хочу добиться. — со вздохом пробормотал он, будто уговаривая самого себя, хотя он конечно отвечал на незаданный вопрос у Кэсси в голове. Почему ты пытаешься меня спасти?, Кэсси думала об этом с обречённостью, ведь каждый день продлевал страдание.       Поттер наконец села, вздрагивая от острого дискомфорта в каждой клеточке тела. У неё будто под кожей прорастал терновник с широченными иглами, прорезающими сухожилия и вены. Девушка позволила себе только прерывисто вздохнуть. Нечего было демонстрировать Министру свою слабость.       Гонт медленно опустился в кресло и взмахом руки попросил две чашки с чаем, хотя он не отказался бы от чего-то покрепче. Он так устал. Впервые в этом признавался. Ожидание и неизвестность изматывали. Все эти волнения отбирали у него слишком много времени. Он смотрел на Кэсси и видел именно то, что так ненавидел в себе и с чем всю свою жизнь боролся: тошнотворную слабость. Малодушие в каждом её действии. И это не соотносилось с тем, что он видел в её воспоминаниях. Она была протестной, достаточно смелой, чтобы давать отпор взрослым, достаточно колкой, чтобы сверстники не подумали обидеть её или кого-то, кто ей дорог. Том не мог понять, что может так сильно изменить характер. И не хотел, пока не увидел своими глазами, как боль влияет на этого конкретного человека. Он злился, выгрызал зубами любой способ улучшить своё состояние, черпал силы в ненависти к тому, кто его обидел. Кассиа Поттер бывала таковой только, когда чувствовала себя хорошо. Том думал о том, что хотел бы это увидеть.       — Ты жалеешь себя. Ты не хочешь так жить. Ты считаешь, что твоя жизнь не имеет смысла. — задумчиво протянул он. Теперь он хотел понять. Чтобы хоть одна загадка перестала его мучить.       — Но моя жизнь и вправду не имеет никакого смысла, кроме биологического. Но и его я исполнить не имею права. — бесцветно сообщила Кэсси и взяла в руки чашку. Чай оказался обжигающе горячим, но это было даже хорошо, он хорошо согревал измученные внутренности. — Вы поставили мне цель. И вам лучше бы использовать меня поскорее, потому что я чувствую вину за каждую попытку меня спасти.       Лицо Гонта мгновенно посуровело. Он не ощущал от девчонки никакой вины. Она скорее винила его в этом. Кэсси внимательно наблюдала за мужчиной, сжимая чашку покрепче в пальцах, чтобы в случае чего использовать кипяток как оружие.       — Попыток было бы меньше, если бы ты не подкидывала сверху. — раздосадовано прошипел Том.       — Я не могу контролировать себя, когда чувствую боль. — Кэсси сказала мягко и посмотрела мужчине в глаза с лёгким вызовом, — Я не могу устоять перед искушением покончить со всем этим. И я не считаю, что Вашего присутствия будет достаточно, чтобы остановить меня.       — О, ты так думаешь? — заискивающе сказал Том. Его голос был таким тихим и опасным, что любой попробовал бы извиниться к этому моменту хотя бы дважды, но Кэсси устала бояться за себя. Она только с интересом ждала, что же будет дальше. Том вздохнул и продолжил уже достаточно громко, — Ты пока не готова для участия в моих экспериментах. Мне нужна вся твоя сила, а ты далека от обладания ею. Не смотря на все наши совместные усилия.       Кэсси пожала плечами, улыбнулась загадочно и отвела взгляд, будто придумала шутку:       — Возможно это знак, что стоит перестать пытаться?       — Возможно я сам решу, стоит или нет. Само твоё существование зависит от моей воли. Если я захочу избавится от тебя, то, поверь, я найду средство. Если захочу превратить в инструмент — ответ тот же.       — А вы хотите?       Том хмыкнул. Маленькая смышлёная гадость. Хотя бы временно. Пока он не найдёт способ искоренить проклятие, пока не станет спокойнее, пока не укрепит свои позиции заново. Его чётко по кирпичику выстраиваемая жизнь трещит по швам, как плохо скроенный пиджак. Он не может отвлекаться больше. Не может терять контроль, паниковать и злится на кого-то, кому даже не может отомстить, не сделав при этом хуже. Иногда Том даже сожалел, что не был глуп и прекрасно осознавал последствия своих действий даже когда не контролировал их.       Он вытащил свою волшебную палочку. Ветка тиса и перо феникса. Перо Фоукса. Том был бы дурак, если бы после этого всего не верил в судьбу. Его судьба сидела перед ним, подобравшись в ожидании атаки. Она вся была напряжена, но лицо оставалось спокойным. У Тома всё было ровно наоборот: он сидел в расслабленной позе, но играл желваками на впалых щеках. Кэсси отводила взгляд, чтобы он не прочитал в её мыслях больше, чем уже, а он всё ждал подвоха. Мольбы или последней просьбы. Или попытки побега.       Вдруг взгляд девушки приобрёл решительность, и такую сталь Том уже видел: в Тайной Комнате. Кипяток выплеснулся из почти полной чашки ему прямо в лицо, сигнал о горячих брызгах на лице натянул Тому нервы. Он от неожиданности вскрикнул и утёр глаза. Кэсси уже направлялась к двери. В её планах было закричать, позвать на помощь, да что угодно, но сначала стоило хотя бы отгородиться дверью. Без палочки она чувствовала себя не то, что безоружной, а почти раздетой, пусть шанс на победу даже с ней был не велик.       Поттер вдавило в дверь, раздался характерный звук столкновения головы с деревом. Девчонка зашипела, как разъярённая кошка и обернулась.       — И зачем всё это усложнять? — вкрадчиво спросил Том, надвигаясь на Кэсси неотвратимо, как грозовая туча. Он был мрачен, но весел. Последняя попытка противостоять ему оказалась занимательной.       Бежать некуда. Кэсси вжалась в дерево за своей спиной, готовая хоть ногтями его царапать, и заранее знала, что не сможет даже приблизиться. Она пыталась думать о дурном, вызвать у себя приступ или стихийный выброс, но уставшее тело противилось. Магия решительно не ложилась в руки. А чужая давила на плечи каменной глыбой, пригвождая к месту. Министр наклонился, заглядывая девушке в глаза в последний раз перед тем, как злобный свет в них заменится пустотой.       — Ну, что? — выдохнул Том, играючи. Давай, сделай что-нибудь ещё.       — Можно последний вопрос? — голос Кэсси внезапно дрогнул. Она так хотела потянуть время, отложить неизбежное хоть на пару минут. Получить ещё немного времени перед тем, как её сознание прогнётся под чужой волей.       Губы Гонта растянулись в улыбке. Голова склонилась на бок по-птичьи заинтересовано.       — Конечно.       Девчонка задыхалась от отчаяния и гнева, клокочущего под кожей, от того у неё получалось говорить только быстро и нервно.       — Как вы узнали, что я отравила себя? Винки позвала вас?       — Нет. Нагайна позвала меня.       Кэсси выдохнула. Ну конечно. Как иначе. Все в этом доме чёртовы шпионы? Могу побиться об заклад, младенец тоже. Том коротко рассмеялся в ответ на эту чушь. Ладно, пора заканчивать, решил он. В последний раз вгляделся в узкие от страха зрачки и совсем тихо произнёс:       — Империо.