Незавершенная симфония

— Всё в порядке? — Да. Я просто хочу принять ванну. Рио даже не пыталась улыбнуться или хоть как-то заверить мужа, что это действительно так. На сегодняшний спектакль у неё не было сил. Словно тяжёлые занавесы опустились на её душу, и она не могла найти в себе силы, чтобы поднять их снова. Внутри неё бушевал ураган, и каждый вздох был как удар молотом по её истерзанному сердцу. Женщина попыталась закрыть дверь, но Робин подставил ногу, преграждая ей путь. — Мне это не нравится. Ты можешь поговорить со мной, — в его голосе читалось беспокойство, как будто он пытался поймать её взгляд, чтобы увидеть, что в нём скрывается. Но в его словах она слышала лишь эхо своей безнадёжности. — Мне тоже. Но я не хочу, — её тон был ледяным, как холодный ветер, пронизывающий до самой души. — Просто… — она моргнула, отвела взгляд, и в этот миг её мир вновь накрыла череда непрекращающихся бурь. — Просто дай мне это сделать. — Хорошо. Но если вдруг… Мужчина замолчал, словно его слова повисли в воздухе, не находя отклика. Он чувствовал, как его душа сжимается от беспокойства, но в этот момент единственное, что он мог сделать — это отступить, оставив её наедине с собственными демонами. И Рио наконец закрыла дверь, оставив его за пределами этой маленькой крепости, которую она создала вокруг себя. Закрывшись, она оперлась спиной на дверь, и наконец дала волю эмоциям, которые давно ждали своего часа. Вода, собирающаяся на дне ванной, обещала ей хотя бы краткое избавление от этой внутренней борьбы, от того черного озера, что затопило её сердце. С каждым шагом к тумбочке рядом с умывальником её сердце колотилось в груди, словно желая вырваться наружу. Дрожащими руками она открыла ящик и наткнулась на приклеенный конвертик, который будто всегда ждал возвращения своей хозяйки. С трудом, не сдерживая своего волнения, она потянула за край, и конвертик с лёгким шорохом вылез из своего укрытия. На мгновение ей показалось, что время замедлилось, а мир вокруг растворился, оставив только её и этот таинственный предмет. Она знала, что внутри — воспоминания, которые она пыталась запереть, но сейчас они взывали к ней с силой, от которой не было спасения. Рио осторожно открыла конверт и прикоснулась к фотографии. Она медленно достала её, и в тот момент, когда глаза встретились с изображением, всё вокруг померкло. На фотографии была запечатлена счастливая семья — она, Агата и их маленький сын, улыбающиеся на фоне солнечного дня. Слёзы начали течь по щекам, как ручьи, освобождаясь от подавленных эмоций. Она не могла сдержать всхлипы, и каждый вздох отзывался в ней эхом потерянной надежды. Воспоминания о том, как они тогда веселились, как держали друг друга за руки, как катались на аттракционах — всё это захлестнуло её, погружая в бездонный океан печали. Она забыла, как это, быть счастливой. Рио прижала фотографию к груди, как будто искала утешение в этом образе, который когда-то приносил радость. Но теперь он был лишь напоминанием о том, что было утрачено, и о том, как её сердце разрывалось от тоски. Слёзы текли, не оставляя ей шанса на сдержанность, и в этот момент она поняла, что не может больше прятать свою боль. Видаль едва не упустила момент, как ванная почти полностью наполнилась водой. Сжав кулаки, она, словно в трансе, вернула фотографию обратно в конверт и положила его на место. Этот жест был почти механическим, как будто брюнетка пыталась отодвинуть воспоминания в тень, чтобы сосредоточиться на том, что происходит сейчас. Она подошла к ванной, и, не раздумывая, погрузилась в горячую воду, не снимая своего платья. Вода обжигала её, проникая сквозь ткань и обволакивая тело. Жар был настолько интенсивным, что казалось, будто она нырнула в пламя. Это ощущение было мучительным, но в то же время освобождающим — каждая капля воды, касаясь её кожи, уносила с собой тяжесть, которую она носила в себе все эти годы. Когда Рио легла в горячую воду, её платье моментально намокло, прилипнув к телу, словно напоминание о том, что она всё ещё здесь, всё ещё жива. Вода была настолько горячей, что она едва могла вынести жжение, но в этом было что-то утешительное — как будто она пыталась сжечь всю боль, всю пустоту, что накопилась за три долгих года, когда она не могла согреться ни физически, ни душевно. Её глаза закрылись, и слёзы смешались с горячей водой, позволяя ей наконец почувствовать, что она не теряет себя. В этом обжигающем потоке, окружённая паром, она искала хоть миг покоя, хоть каплю утешения. Вода обволакивала её, но даже в этом жаре она осознавала, что не может избавиться от того, что гложет изнутри. Ей хотелось покалечить себя. Наказать. Истязать до тех пор, пока не придет прощение. Будто после смерти сына и утраты Агаты она больше не могла согреться. Не могла найти покоя. Виновна. Рио с трудом открыла глаза, и мир вокруг неё расплылся в тёмные пятна. Каждое движение сопровождалось резкой болью, словно её тело было разбито на куски. Она пыталась понять, что происходит, но голова была затуманена, а мысли путались, будто в тумане. Сердце стучало в груди, и страх заползал в её душу, как холодный ветер. Где она? Что случилось? Вокруг неё стояли белые стены, а свет ярко светил, заставляя щуриться. Это была больничная палата. В панике она пыталась вспомнить, как сюда попала, но воспоминания ускользали, как песок сквозь пальцы. Где она?! Где её сын?! Где Агата?! Сердце колотилось всё сильнее, и, не слушая себя, она попыталась дотянуться до телефона, который лежал на тумбочке рядом. Руки были тяжёлыми и не слушались, как будто их окутал туман. Она заставила себя потянуться, и, наконец, её пальцы коснулись холодного аппарата. С трудом, всё ещё дрожащими руками, она набрала номер жены, надеясь, что услышит её голос. И ей наконец все объяснят. Гудки звучали, но каждый раз обрывались, как будто кто-то обрывал её надежды вместе с ними. — Агата, ответь, — прошептала она, чувствуя, как слёзы накапливаются в глазах. — Пожалуйста... Но гудки продолжали звучать, и её сердце наполнялось отчаянием. Рио чувствовала, как страх сжимает изнутри. Она была одна, и в этот момент, окружённая белизной больницы, она осознала, что случилось непоправимое. И она звонила. Звонила. Звонила. Звонила. Звонила. Бесконечно. Очень долго. Очень. Рио очнулась лишь тогда, когда вода вокруг тела стала ледяной, словно замороженный мир поглотил её. Холод пронизывал до костей, отрезая от тепла, которое она искала. Женщина открыла глаза и увидела, как поверхность воды покрылся мелкой рябью, отражая тусклый свет, что пробивался сквозь окно. С трудом поднявшись с ванны, она встала на холодный пол, наступив мокрыми ногами на коврик. Тепло его ткани контрастировало с ледяной водой, но это не приносило облегчения. В голове всё ещё царил хаос, и она почувствовала, как мир вокруг снова начинает расплываться. Видаль попыталась снять платье, но ткань прилипла к коже, словно боролась с её стремлением освободиться. С каждой попыткой её охватывало всё большее отчаяние. Она почувствовала, как поднимается паника, захлёстывая женщину, как бушующий океан. В этот момент Рио увидела ножницы, лежащие на краю тумбочки, и в сознании вспыхнула мысль. Она схватила их, и в её глазах загорелся огонь отчаяния. В один жёсткий момент, словно в порыве неистовства, она разрезала платье, оставляя куски ткани падать на пол, как последние клочки её прежней жизни. Брюнетка взглянула на своё отражение в зеркале. Вода смыла макияж, и теперь на её лице остались только следы слёз и страха. Постепенно она осознала, что должна очиститься не только физически, но и душевно. Смыв остатки косметики, она встала перед зеркалом, и её взгляд встретился с собственными глазами — полными боли и решимости. Вытянувшись, она вышла из ванной, направляясь в спальню, словно искала укрытие от собственного хаоса. Она не спустила воду, оставив за собой холодное молчание, которое говорило громче, чем слова. В этом ледяном мире, окружённая обрывками своей жизни, Рио понимала, что прошлое никогда не оставит её. Рио молча зашла в спальню, обставленную в мягких зелёных тонах, которые словно пытались создать атмосферу спокойствия. Но для неё этот мир выглядел чужим и далеким. Босиком и обнажённая, она ощущала, как холодный пол пронизывает её до костей, и каждый шаг был как вызов. На кровати, при включённом светильнике, лежал Робин, погружённый в чтение книги. Лёгкий свет придавал комнате уют, но она не могла почувствовать ничего, кроме нарастающего внутреннего напряжения. Он не сразу обратил на неё внимание, и это лишь добавляло ей злости, словно в его мире не было места для её боли. Рио подошла к нему, и, не раздумывая, рывком откинула одеяло, открывая его. Этот жест был резким, как удар молнии, и она села сверху на него, словно желая вернуть себе контроль над ситуацией. Она забрала книгу из его рук и откинула её в сторону, где она упала на пол с глухим звуком. — Рио, — непонимающе произнёс Робин, его голос звучал как тихий шёпот в буре. Он смотрел на неё, не успевая уловить следующих действий. В её глазах загорелся огонь, и, не раздумывая, женщина сняла очки мужа и так же бросила их на пол. Стекло звякнуло, и в этот момент всё вокруг словно замерло. Она чувствовала, как напряжение нарастает, и в её груди разрывалось нечто большее, чем просто эмоции. Затем, наклонившись, Рио резко поцеловала Локсли, этот поцелуй был полон жажды, отчаяния и безумия. Она хотела передать ему всё, что накопилось внутри — всю боль, всю потерю, все непередаваемые чувства, которые сжали её сердце в тисках. В этот момент они были как два корабля, потерянные в бурном море, и он должен был понять, что она не может больше оставаться в тени. Но он никогда не поймёт. Робин никогда не станет тем, кто её спасёт. Судьбу не обмануть. Всё вокруг словно потемнело, и единственным источником света остались их губы, сливающиеся в страсти и отчаянии. Всего лишь мгновение, а мир вокруг них продолжал вращаться, но для Рио и Робина это было начало новой реальности — реальности, где они должны были столкнуться с правдой, какой бы тяжёлой она ни была. Рио, вытащив ключ из замка, на мгновение замерла в ожидании. Холодный металл жгучей волной прошёлся по её ладони, но так и не придал ей уверенности. Вздохнув глубоко, она собрала все свои силы и открыла дверь, чувствуя, как сердце колотится в груди от тревоги. Её охватывал страх перед тем, что может скрываться за этим порогом. Хотя, она уже всё знала. Когда она переступила через него, перед её глазами открылась картина полной разрухи. Квартира, когда-то наполненная уютом и счастьем, теперь представляла собой хаос. Вещи были разбросаны повсюду, словно ураган прокатился по ней, оставив за собой лишь беспорядок и опустошение. Разбитые вазы, которые когда-то украшали поверхность стола, теперь лежали на полу осколками, как и её мечты о счастливом будущем. Это место, где она искала утешение, стало мрачным символом утрат и боли. С каждым шагом, который женщина делала в этом разрушенном пространстве, сердце сжималось от нахлынувших эмоций. Рио ощутила, как воздух стал тяжёлым, и начала задыхаться. Глаза быстро заполнились слезами, и она, не в силах сдержать нарастающее чувство, схватилась за горло, как будто пытаясь задушить собственный крик, который поднимался из глубины её души. Видаль оглянулась вокруг и вдруг заметила, что на стенах больше не осталось тех ярких рисунков, которые когда-то так радовали её. Вместо этого пустота и серость заполнили пространство, словно вместе с исчезнувшими рисунками пропало всё, что связывало её с его юностью. Внутри неё всё обрушилось, и она почувствовала, как мир вокруг начинает погружаться в хаос, оставляя за собой лишь ощущение безысходности. Не в силах справиться с этим нарастающим чувством, Рио сделала ещё один шаг и неожиданно наступила на что-то твёрдое. Опустившись на колени, она увидела фотографию, скрывающуюся под обломками разбросанных вещей, как если бы она пряталась от «вора», который пришёл забрать воспоминания. С трясущимися руками женщина осторожно подняла фото и, взглянув на него, ощутила, как внутри что-то надломилось. Это была та самая фотография, которая останется единственным ростком былой жизни. Момент счастья, запечатлённый в времени, когда всё было идеально. Когда все они были вместе. Николас. Агата. И Рио. Семья. С безмолвным отчаянием она опустилась на пол, поджав колени к груди, стараясь спрятаться от всего, что её окружало. И тогда, словно все невысказанные чувства, все боли и страдания, наконец, вырвались наружу. Видаль громко зарыдала, и звук её плача наполнил комнату, перекрывая весь мир вокруг. Этот крик души, полный горя и утраты, отражал всю безысходность её существования. Она была одна, и в этот критический момент всё, что осталось от её жизни, казалось невыносимо тяжёлым, как груз, который невозможно скинуть. — Я люблю тебя. Тихое признание Робина вырвало Рио обратно в реальность. А я тебя нет.