Re:Zero IF: Treachery

Его и его товарищей вывели к эшафоту. Всего их было шестеро, но, казалось, им хотелось продлить развлечение. Петля была только одна. Они схватили первого. Поступили как обычно: завязали глаза, чтобы он не видел всего процесса и усадили на стул, чтобы зачитать приговор. В таком темпе, думал он, до него доберутся примерно через пять минут. Пять минут. Внезапно эти пять минут показались ему величайшим богатством, невыразимым богатством, которому все же придется истечь, и он умрет. В первую минуту он поделил свое время. Две минуты, чтобы в последний раз попрощаться со своими товарищами: равнодушные кивки, обнадеживающе бормотания, пол минуты молчания в честь тех, кто уже ушел. Следующую минуту он посвятил себе. Он думал обо всем, что сделал, о том, что прошло хорошо и о том, что могло пройти хуже. К несчастью, разум сдал, не в силах осознать, как ЕГО, живого, дышащего, мыслящего человека просто не станет всего через пару минут, и он в пустую тратил время на бесцельные переживания, за что проклинал себя. Пока он стоял на помосте и смотрел по сторонам, его товарищ, кивнув, поднялся по деревянной лестнице. Утренний солнечный свет отражался в ближайшем окне и бил ему в глаза. Он глядел на него в ответ не в силах отвести взгляд, уверенный, что всего через пару мгновений само его естество станет этим светом. Должно быть, это правда, думал он, ну конечно, теперь все имеет смысл, это и есть кульминация. ­­— Признает вас виновным в… У него дико болела голова, если бы он не так сильно хотел жить, он бы, наверное, уже попросил их покончить с этим. Но даже с такой мигренью он внезапно почувствовал будто может запомнить каждую деталь. С чудовищной ясностью жизнь рвалась в его легкие, сердце, разум, а веревка резала запястья, доставляя лишь больший дискомфорт. Палач, человек с очень грустным лицом, махнул ему. Он был последним. Он не был уверен к лучшему это или к худшему - быть последним. Никто за тобой не последует, но и времени у тебя больше всех. Он поднялся и отказался от повязки, предложенной меланхоличным палачом. Видеть все своими глазами — казалось правильным. Веревка вокруг шеи. Другой палач перелистывает страницы с приговорами. Он уже не слушал, его разум уплывал в то кошмарное ощущение ясности и сказочных грез. — Контрреволюционная деятельность… А, ну конечно, эта маленькая деталь, он знал, что она прозвучит. Хороший прием, если нужно выставить вас врагом в чужих глазах, очень хороший. Первоклассный прием, с горечью думал он. — Вы приговорены… Забавно, размышлял он. Забавно, что вы приговариваете меня к петле так, будто не знали, что к этому все и шло. — …Последние слова? Сначала, он всматривался в толпу, выжигал ее образ на своей сетчатке, после чего закрыл глаза. Он снова задумался, задумался над тем, что могло бы придать всему этому смысл, придать ему законченности в конце концов. — За Лугун- СВИСТ Щелк