Новая жизнь майора Краузера

Джек терпеливо ждал Леона уже минут пятнадцать. Он, естественно, подъехал во время, а у вот Леон, который, как уже понял Джек, был пунктуальным мальчиком, опаздывал. Джек пообещал себе выбить дверь в квартиру Леона спустя десять минут, а пока сидел и отстукивал знакомый ритм на руле. Smells Like Teen Spirit. Через пять минут исцарапанная дверь мебелирашек распахнулась и Леон явился к нему во всей красе. Джек выдохнул с облегчением, решил включить старорежимного джентльмена на полную, выскочил из машины, одним прыжком скакнул к двери пассажира и распахнул ее перед своей пассией. Выглядел Леон так себе. И при всем этом умудрился остаться хорошеньким мальчиком, хотя явно приложил массу усилий, чтобы испортить себя. Джек все мгновенно понял и сжал челюсти, чтобы не рассмеяться. Ребенок. Бессонная ночка, да? Леон светился аристократической бледностью и темнел синяками под усталыми глазами. Бледность подчеркивала старая черная футболка. Заношенная куртка, в которой Джек увидел его первый раз. Вместо джинс, которые позволяли полюбоваться на подтянутую круглую попку, Леон напялил бесформенные, затоптанные внизу штаны с карманами, вытертые на коленках. Кроссовки, которые могли бы не пережить сегодняшний день. Завершали выходной ансамбль для похода в кино с мужчиной, который признался ребеночку в чувствах, взъерошенные светлые волосы в стиле «проснулся и пошел». Леон уставился на него с некоторым вызовом, дескать — вот я какой! Нате-получите. — Ты отлично выглядишь, Леон, — это не было издевкой. Леон все равно отлично выглядел, как бы не старался доказать обратное. Настороженный взгляд в поисках иронии в этих словах. Искреннее разочарование — цель не достигнута, Кеннеди. Смущение. — Прошу, — Джек галантно взмахнул рукой, и дите со вздохом уселось в авто. В ожидании зеленого Джек воспользовался случаем. — Прошу прощения, — и его пальцы быстро прошлись по взъерошенным волосам, которые моментально разгладились и улеглись переливающимся всеми оттенками золота каскадом. Чистые, шелковистые, намытые явно с утра — Джек даже ощутил фантомную влагу на кончиках пальцев. — Ниточку снял, — пояснил он в ответ на опасливый взгляд. Как не старайся, натуру не скроешь. Сам чистенький. И вещички чистенькие. Джек даже разглядел тоненькую красную полоску на подбородке. Брил с утра несуществующую щетину и порезался? Прелесть.        На парковке у кинотеатра Джек вновь проявил чудеса ловкости. Пока Леон копошился с ремнем безопасности, успел выскочить и распахнуть перед дитем дверь. Подал руку: — Прошу вас, красавица. Леон опустил голову, спрятал глаза и фыркнул нечто трудно различимое. Но руку подал, и Джек сомлел от простого ощущения прохладных пальцев в ладони. Не прохладных. Ледяных. Знобит с недосыпа и нервов, да? — Сегодня холодно, — бросил он уже в помещении, по дороге к мультиплексу на последнем этаже торгового центра. — Я могу тебя пригласить на чашку горячего чая? Леон нервно переступил в своих спущенных портках, держащихся на честном слове и потертом ремешке, бросил взгляд на компанию расфуфыренной молодежи, сидящей за столиком у стеклянной витрины ресторанчика, потом — на Джека. Не то чтобы майор Краузер влез в смокинг, но разница в стиле между ними явно бросалась в глаза. — Н…нет, сп… Джек решил ему помочь. — Здесь подают отличный глинтвейн. Ты пробовал? Короткое «нет» едва заметным качанием головы. — Тогда пошли? Тут очень демократичное место, — бледные губы изогнулись грустной усмешкой, но Леон не стал спорить. В ресторанчике Джек вновь показал себя. — Позволь, — стянул с Леона курточку и повесил на вешалку. — Прошу, — подставил под попку стул. — Алкогольный-безалкольный? Что-то на десерт? Леон сейчас особенно ярко напоминал котенка, подхваченного доброхотом с улицы. Еще недавно ты улепетывал от собак, стащил сосиску с прилавка и увернулся от камня, летящего тебе вслед, а сейчас застыл настороженным пушистым комком, потому что тебя гладят за ушком и подталкивают к красивой мисочке, полной вкусняшек. — Алкогольный, пожалуйста, — тихо попросил Леон. Понятно. Нервничает. Хочет снять напряжение.        — Вкусно пахнет, — тихо прокомментировал Леон, принюхавшись. Осторожно попробовал. Замолчал. — Нравится? — сам Джек не любил вино в любом виде, но ради Леона сделал героический глоток, проигнорировав соломинку. Честно говоря, он и сам нервничал. Совсем немного. — Да… спасибо, — наконец-то бледные щеки порозовели. — Гвоздики многовато, а корицы мало. Сойдет. Но я делаю лучше, — заявил Джек. — О… — алкоголь расслабил мальчика и лед наконец треснул. — Есть ли что-то, что вы не умеете, сэр? И кокетливо блеснул глазами. Прекрасно.        — На какой фильм мы идем? — Леон высосал остатки глинтвейна и погрыз кусочек лайма. — Не знаю. Волновался и взял первый попавшийся, — признался Джек. Получил очередное «О?» Да. Волновался. Было в Леоне нечто такое, что будило в майоре Краузере то, о чем он давно забыл. Простые человеческие чувства, типа волнения перед свиданием с тем, кто тебе очень нравится.        Они уселись, как и обещал Джек, на самый верхний ряд. Реклама. — От отчима все так же тихо? — мимоходом поинтересовался Джек, когда Леон отключал звук на телефоне. Воспитанный мальчик. — Нет… но, — вновь очаровательно прикушенная губа, — вот. Показал сообщение. От Луиса: «Эшли видела твоего калеку в алкомаркете. Стал еще уродливее, чем прежде. Ухо потерял и пасть лопнула». Неплохой эпистолярный стиль. — Во всем есть свои плюсы. Дамочку, которая поведется на такую рожу, будет не жаль, — Джек уселся поудобнее — чтобы видеть Леона, не экран, но так, чтобы это не сильно бросалось в глаза. — Ага, — Леон опустил глаза. — Главное, чтобы она была без ребенка… Какой же он… Джек не нашел слов и решил сменить тему, тем более кое-что волновало его больше, чем тот хряк. — А кто такой Луис? — Джек старался, чтобы это прозвучало легко, но Леон неожиданно кинул на него откровенно игривый взгляд. — Ревнуете, сэр? — в уголках губ снова появились вожделенные ямочки. — Нисколько. Так где, говоришь, он живет? Чтоб я не искал. Шутка. Но Джек призвал себя к осторожности. Черное нечто дремлет в присутствии Леона, но звериную натуру не скроешь. А Леон очень чувствительный. Ямочки не исчезли, но широко распахнутые глаза блеснули пронзительным, очень взрослым взглядом. Не знает, но чувствует угрозу, пусть неявную. Отменные инстинкты. — Просто знакомый. Честно. Джек сделал суровое лицо. — Честно, — повторил Леон. — Ты, думаю, знаешь, что у меня нет… нет опыта… И спрятал лицо под волосами. Прелесть.        — Какой бред, блядь, — Джек, конечно, скрывал, что искренне расстроен. Мелодрама. Сопли, слюни, вздохи. Мужик с тонкой душевной организацией. Сильная независимая баба-конь. Современность, мать твою. Джек с трудом выдержал пятнадцать минут. — Или тебе нравится? Вежливый мальчик Леон блеснул в полутьме голубизной глаз. — Мне кажется, драма немного наиграна. Но уйти не предложил. Джек решил, что время пришло. Медленно потянулся и положил руку на каменное от нервного напряжения плечо. — Отвратительно, — прокомментировал очередной диалог этого цирка. А может решил шуткануть насчет своих шаловливых рук. Плечо дрогнуло под его пальцами. — Да… — севшим голосом прошептал Леон, — это настолько плохо, что даже хорошо.        — Не понимаю, в чем его проблема. Не сдох и молодец, — низко прошептал Джек. Леон был с ним согласен. Как у любого ребенка, потерявшего самое важное в жизни, планка ожиданий от вселенной у него была крайне занижена. Да. Все эти проблемы и ему кажутся пустышкой. Хотя сейчас неимоверно важным для него была тяжелая рука на плече. Джек ничего не делал. Просто сжимал плечо, гладил, ласкал короткими мягкими движениями. Он приказал себе быть честным. Это приятно. Никакого отторжения. Сила и уверенность словно окутывала его тяжелым, но уютным облаком. Он захотел досмотреть фильм с чуждыми ему переживаниями до конца просто потому, что рядом был Джек. Вот только спинка кресла показалась ему неудобной. Джек не стал опускать подлокотник между их местами, и Леон вполне мог бы прижаться под бок, наверняка такой же теплый, как бедро, едва заметно касающееся его бедра. Его губы с трудом разомкнулись и он услышал свой шепот со стороны: — Я отойду на секунду… прости… Чеканный профиль в бликах экрана не изменился. Леон различил лишь острый блеск стали в глазах, а его плечо потянуло болью. Джек сжал его твердыми пальцами, а потом предательски приятная тяжесть исчезла. — Иди, — уголок разрезанных шрамом губ дрогнул. — Только быстро. Быстро. Это прозвучало низко и властно, так, что Леон почувствовал слабость в ногах и бездумно ответил: — Да, сэр.        Леон сбежал. Недалеко. В туалет. Он долго смотрел на себя в мутное зеркало. Трусишка — низкий голос настырным эхом звучал в голове. Верно. Ты просто боишься, Кеннеди. Ты боишься не майора Краузера. Наоборот, тебя тянет к этой хорошо завуалированной темноте на дне зрачков. Тебе льстит ревность и жадность в свинцовом взгляде. Ты боишься себя. Боишься привязаться к этому человеку так, что потом станет невыносимо больно от очередной потери, ведь ты потерял все светлое и надежное в своей жизни. В детстве тебе казалось, что мама и папа будут с тобой вечно. Мама будет дарить нежность, а отец защиту. Ты был слишком мал, чтобы понять неотвратимость смерти. Тебе никто не объяснил… Но теперь ты взрослый. Просто попробуй, мать твою, ты не сопливая школьница… Быстро — он выдохнул и сполоснул лицо холодной водой. Не думай. Просто подчинись и выполни приказ. Как в армии. Леон уселся на свое место и поежился. Пряное тепло глинтвейна выветрилось и его прошибла очередная волна озноба. А может, это ядовитая дымка страха гуляла по его венам. Джек молча приподнял руку в приглашающем жесте и Леон наконец сделал то, что хотел. Прижался под теплый бок и положил голову на широкую грудь. — Замерз? — тихо спросил Джек, почувствовав дрожь его тела. — Немного, — признался Леон. Джек сделал быстрое движение и накрыл его своей курткой, что скинул перед началом сеанса на пустое место рядом. Кроме них, в этом ряду не было никого. Леон видел лишь светящийся квадрат экрана и мутные очертания голов зрителей, сидящих рядами ниже. Он наконец отогрелся и ноющая боль в сведенных от стресса мышцах отступила. Куртка Джека приятно пахла, как и сам Джек. — Хочешь коку? — он едва сдержал улыбку. Джек так заботлив, но этот голос — словно он готов пытать Леона за любое слово «нет». Тяжелая ладонь забралась под куртку и вновь сжала его плечо. — Мммм… немного кукурузы… — Не вылезай из-под куртки. Грейся, — Джек поставил ведерко с кукурузой на колени и подцепил кусочек. — А-а-м, — Леон скосил глаза на твердые пальцы, сжимающие воздушную кукурузину прямо перед его носом. Плечо вновь потянуло болью. Наверное, майор Краузер чувствует его неуверенность и знает, даже в мелочах, когда нужно на него надавить. Леон послушно открыл рот и маленький воздушный комок оказался у него во рту. А еще он почувствовал губами шершавую мозолистую кожу кончиков пальцев. И это было тоже приятно. Никакого неприятия. Это было естественно. Леон давно потерял суть происходящего на экране. Его разморило тепло и размеренные движения — просто открывай рот да жуй, и он не сразу заметил, что подушечки пальцев все дольше задерживаются на губах. Он очнулся лишь тогда, когда понял, что Джек невесомо проводит большим пальцем по его приоткрытым губам. Его бросило в краску от тонких ручейков жара, бегущих от шеи вниз, к животу. И Джек вновь почувствовал напряжение в его теле. — Больше не хочешь? — пальцы исчезли и Леон выдохнул нечто, что не понял сам — то ли да, то ли нет. Это не касалось чертовой кукурузы. Это касалось его реакции на близость с мужчиной рядом. Джек с ним осторожен и еще пятнадцать минут прошли в молчании. Джек просто поглаживал его плечо, даже забрался ниже и почесал спину. Хорошо. Позволь себе, Леон. Пусть тебе будет хорошо. — Интересно, они хоть потрахаются в конце? — прозвучало спокойное над ухом. Леон изогнул шею и взглянул снизу вверх на грубо вылепленное лицо. Джек смотрел на экран, но углубившиеся морщинки в углах глаз намекнули Леону, что майор Краузер говорит не только о этом дурацком фильме. Он прислушался к себе и прошептал робкое: — Не знаю… Широкая грудь поднялась в глубоком вздохе. Трусишка, да? Еще минут через десять Леон вздрогнул. Широкая ладонь Джека нырнула под куртку и легла на его колено. Он дернулся в приступе алогичного желания сбежать, но вторая рука ухватила его за плечо и впилась когтями в ключицу. Это было больно, но эта боль отчего-то усилила жар в теле. — Ш-ш-ш… все хорошо, — прошептал Джек и быстро поцеловал его в висок. И он снова подчинился силе. Так было легче. Ладонь медленно гуляла по его ноге, от колена — и выше, замирая точно тогда, когда Леон напрягался в пугливом желании сдвинуть ноги. Холод ушел. Теперь ему было жарко. Волны тепла бежали от плеча и колена, смыкаясь в обжигающий жар внизу живота.        — Час прошел, а они еще не поцеловались, — Джек блеснул острыми зубами и сжал колено. А потом горячие пальцы исчезли с его тела. Джек осторожно, но уверенно подцепил его подбородок. — Ну мы-то будем умнее, котенок. Это не было вопросом. Губы Джека были вкусные. Корица, гвоздика, красное вино и неуловимый привкус чужого тела, становящийся потихоньку родным. Наверное, Леон нервничал и торопился, так что Джек отстранился на мгновение, успокаивающе погладил по голове и прошептал: — Ш-шшшш… спокойно. Просто открой ротик и не мешай мне, котенок. Поцелуй Джека был властным, но осторожным. Нижняя губа, верхняя и лишь потом язык скользнул глубоко в рот и Леон с смутным смущением понял, что тихонько всхлипывает в чужие губы. — Вкусный котенок, — Джек поцеловал его в лоб и довольно улыбнулся, когда рука Леона несмело обняла его через грудь. Леону вдруг стало очень легко. Он прижался щекой к широкой груди и прикрыл глаза, нежась под тяжелой, но ласковой ладонью, играющей с его волосами.        — Прости, котенок. Я не ожидал, что фильм будет такой чушью, — они вышли из кинозала в обнимку. Леон прятал лицо под волосами, но Джек совершенно точно видел порозовевшую скулу. — Все хорошо, — и припухшие губы с ямочками в уголках Джек тоже видел. — Просто я не понял, в чем суть, — Леон очаровательно фыркнул под нос. — Суть в том, — Джек и сам не понял завязку конфликта. — Что они не могли разобраться, кто главный. Очередное фырканье. — Или вам так хочется думать, сэр? — мягко куснул его Леон. Очевидный намек на характер, да? — Если бы в армии было равноправие, котенок… Леон не спорил, лишь мягко улыбался уголками губ. Джек прижимал к себе стройное тело и чуть ли не в первые в жизни подумал, что гражданская жизнь не так и плоха.        — Итак, — он распахнул перед Леоном дверь машины. — Еще рано… Леон замер. — Расходиться не хочется, верно? Короткий кивок. — Предлагаю продолжить вечер у меня, красавица. Минута молчания показалась Джеку вечностью. Он совершенно не собирался отпускать Леона. Черное нечто щекотало нервы и настойчиво нашептывало самый удобный и быстрый вариант решения проблемы. Просто засунь его в машину и увези к себе. Надави, сломай, заставь. Но Леон тряхнул головой, выдавил из себя слабенькую улыбку и медленно проговорил: — Я согласен.        Через полчаса чудо чинно сидело у него на диванчике, положив ладошки на сдвинутые коленки, и молчало. Леон вдруг стал очень послушным. Он сидел в авто, не пытаясь не то что выйти самостоятельно, а даже расстегнуть ремень безопасности, предоставив все майору Краузеру. Все — распахнуть дверь, опереться на поданную руку, склонить голову, когда Джек распахнул перед ним дверь, помог легким движением плеч стянуть с себя куртку, даже сделал вид, что впервые в доме Джека. — Прошу. Прямо. Присаживайся. Вся эта мягкая покорность с томным блеском глаз завела Джека до оглушающего пульса в висках. Майор понимал, что Леону так легче. Просто отдать всю инициативу опытному взрослому человеку, и эта схема поведения полностью устраивала властную натуру Джека. — Виски? Чай? Шампанское? — играть в джентльмена становилось все труднее. — Ш…шампанское? — Леон поднял брови в удивлении. Джек прислонился к стене и сложил руки на груди. — Да, котенок. Шампанское. Вчера купил. Вдруг ты захочешь. Бледное личико стало светлее. Выяснилось следующее. То, что Леон умеет кокетничать. То, что Леон может быть той еще язвочкой. То, что Леон мать его Кеннеди очень скоро станет мужчиной, перед которым будут млеть женщины и на которого будут пускать слюни мужчины. Леон медленно взмахнул ресницами, откинулся на спинку дивана, показав обнаженную шею и идеальную линию скулы, и протянул ленивым голосом, полным внезапного осознания своей власти над здоровым мужчиной перед ним: — Я польщен, майор Краузер. Может быть, вы и новые трусы надели? Ради меня? Впрочем, майор Краузер умел поддержать и такой разговор. — Да, котенок. И носки. И новое постельное белье заправил. Хочешь, покажу? Следующего взгляда с терпкой смесью смущения, провокации и томления Джек не выдержал.        Через минуту он обнимал со спины Леона, вытаскивая из штанов футболку. Положил ладони на поджавшийся живот, ощущая каждым миллиметром кожи трепет молодого тела. Заглянул в лицо. Леон, широко раскрыв глаза, смотрел на приготовленную майором с утра сцену. Кровать со сложенным в ногах одеялом. Флакон смазки на тумбочке. Этот натюрморт явно смутил Леона. — А ты… как мы… то есть ты хочешь меня… — Да, котенок. Мечтаю с тех пор, как увидел твою маленькую круглую попку, — он справился с ремнем в два счета, и бесформенное нечто скользнуло вниз по длинным ногам. — Если ты не хочешь, мы можем по-другому, — Джек положительно не узнавал самого себя. — Вернемся к этому вопросу позже. — Нет, — Леон развернулся в его руках и скулу с шрамом согрело осторожное касание теплой ладони. — Я тебе доверяю, Джек.        Леон послушно лежал, как и положил его Джек, на животе. Молча поднял бедра, когда Джек подхватил его под живот, подкладывая подушку. — Расслабься, котенок, — он прошелся быстрыми поцелуями по тонкой линии позвоночника от шеи до поясницы. Внутри Леон был обжигающе горячим и очень нежным. Джек никогда не был так осторожен с партнером. — Потерпи, котенок, — он видел, как тонкие пальцы вцепились в простынь. — Сейчас привыкнешь… красавица… принцесса… Леон лишь тихо выдыхал, медленно поводя блестящими от испарины бедрами, но ноги не сдвигал и не пытался вывернуться. Я тебе доверяю, Джек… Майор понимал, как это сложно для Леона. — Сейчас, котенок… тебе станет хорошо, — он осторожно согнул два пальца и нашел ту самую заветную точку, нажатие на которую заставило Леона тихо простонать и прогнуться в спине. — Вот оно, мой котенок… прислушайся к себе… тебе хорошо? Он медленно вытащил пальцы из блестящего смазкой отверстия и добавил еще лубриканта. — Хорошо… — тихо выдохнул Леон. Неопытное тело поддалось его пальцам, расслабилось и его член наконец погрузился в влажную глубину разгоряченного тела. Стоило большого труда сдержать свою звериную натуру и не сделать больно. Его сущность пробивалась ударами по белым ягодицам, рычанием в низком голосе, но он сдерживался, запрещая себе вколачиваться слишком резко в непривыкшее тело. Леон, конечно, нервничал, и его член судорожно сжимало в тесной глубине, когда комнату наполнили животные звуки секса — хлюпанье, шлепки бедер о бедра, и Джек дал себе волю, припадая к мокрой от пота шее: — Не стесняйся, котенок, — прикусил горячую кожу, — мы будем с тобой играть… в интересные игры… ты научишься любить это и будешь просить сам… Леон лишь тихо всхлипывал и пытался спрятать хорошенькое лицо в предплечья.        — Ты не против, котенок… — он едва мог говорить, вбиваясь в послушное тело, — в тебя… Он понятия не имел, что сделал бы, если бы Леон хоть раз за этот вечер сказал нет. Отказал бы в сексе, отказал бы в проникновении, отказал бы в разрешении кончить в себя, но Леон ни разу не сказал ему нет. Ни сейчас, ни в последующие ночи. — Да, Джек… Пара резких движений и он кончил, до ярких пятен в глазах, в трепетную растянутую глубину, упал на взмокшую спину, расцеловал дрожащие плечи и взъерошенный затылок, отдышался, перекатился на спину и подтянул к себе Леона. Заглянул в лицо, увидел прикрытые глаза с едва заметным бисером слез в уголках. Испугался. А потом увидел те самые мягкие ямочки в уголках искусанных губ. Успокоился и зашептал в розовеющее ухо. — Сейчас котенку тоже будет хорошо, — его рука скользнула вниз, приласкала плоский лобок с тонкой дорожкой прозрачных волосков и обхватила этот милый, полутвердый член. — Ты чудо, — и это ни черта не треп из вежливости после хорошего траха. Леон тихо постанывал под его рукой, покусывая плечо, а потом его ладонь согрела теплая сперма. Чудо. Этот секс не был верхом акробатики или особенно извращенным, нет. Простым и быстрым. Это был лучший секс в жизни майора Краузера.        Позже Джек хлопотал над заморенным Леоном, как самая заботливая кумушка. Влажные салфетки. Болит? Дай проверю — и очаровательные красные щеки, и сдвинутые ноги, и «я в порядке». — Виски? — чуть-чуть, на два пальца, чтобы отметить. — Фрукты? — Леон свернулся в клубок и медленно жевал купленную вчера Джеком клубнику, растерянно посматривая на каждую ягоду. Не сезон. Дорого. Потом Джек сбегал в душ и начал быстро одеваться. Задремавший Леон услышал звяканье ремня и с трудом открыл глаза. — Где твои ключи, котенок? От квартиры. — В заднем кармане, — тихо ответил Леон. И вновь — настороженность в усталом взгляде. — А зачем?.. — Спи, — коротко скомандовал Джек. — Я за вещами. Хлопанье ресницами. — За твоими вещами. Завтра заберем вторую часть и мотоцикл перегоним. Леон приподнялся на локте и замер с приоткрытым ртом. Джек решил схитрить и сбавить напор. — Или я могу переехать к тебе, красавица. Красавица подняла бровь и робко сказала: — А может мы пока просто попробуем… Джек нахмурился и грозно прорычал: — Не вариант! Леон бессильно упал на подушку и натянул одеяло на голову. Он был чутким мальчиком и всегда знал, когда нужно помолчать.        Когда Джек вернулся с наспех собранным рюкзаком и громадными планами на покупку Леону всего самого дорогого и наилучшего взамен этих застиранных тряпок, его любовник уже спал. Джек осторожно прокрался в спальню, налюбовался на усталое, но такое хорошенькое лицо, поцеловал в лоб и ушел в кухню. Прислушался. Никакой тишины. Леон спал очень тихо, но Джек, пусть иллюзорно, но слышал ровное дыхание. Огляделся. Вещи Леона в комнате. Кроссовки Леона в дверях. Светлая макушка и острое плечо в его кровати. Стакан Леона в мойке. Никакой пустоты.        Джек плеснул себе виски и расслабленно откинулся на стул. Сделал глоток. Все хорошо. Но у него остался, как там говорила та тренерша? — незакрытый гештальт? Проще говоря, одно незаконченное дельце. А Джек не любил незаконченные дела. Он потратил полчаса на обдумывание и протянул руку к телефону. Через пятнадцать минут пришел ответ. Ханк все сделает. Нужна ли помощь людьми? Джек криво усмехнулся, отстучал благодарность и от людей отказался. Это дело он хочет сделать сам. Через десять минут он был уже в кровати, осторожно развернул к себе теплое тело и уложил под бок. Леон что-то сонно промурлыкал и засопел ему в шею, получив поцелуй в висок. — Спи, котенок, — пробормотал Джек и закрыл глаза.