Восковая куколка

      Снег хлопьями ложился на головы прохожих, бодро снующих по деревне. В эти выходные Гарри с Роном и Гермионой выбрались в Хогсмид, чтобы заранее купить подарки к приближающемуся Рождеству. Время летело стремительно, словно страницы интересной книги, активно листаемой в жажде познания, но в памяти ещё был свеж прошлый год, когда казалось, что Рождество больше никогда не наступит.       Но вот Гарри здесь. В заснеженном Хогсмиде. Любуется разноцветными огоньками гирлянд, украшающих каждый магазинчик. Многие лавки так и не открылись после войны, их заколоченные окна тёмными мрачными пятнами разбавляли праздничную атмосферу, невзначай напоминая, что хозяин больше никогда не ступит на порог своего магазина. Часть пустующего имущества отошла в государственную казну, часть забрали родственники погибших на войне, однако ни те, ни другие не спешили открываться заново в деревне.       Гарри старался не смотреть в их сторону. Он переключал внимание на пёстрые вывески работающих магазинчиков и пытался не думать о том, сколько горя скрывается за весёлыми лицами оставшихся в живых. Наверное, не было человека, который кого-то не потерял на войне.       Рон и Гермиона украдкой (будто Гарри совсем слепой) целовались, трогательно соприкасались ладонями, а он как дурак ловил ртом снежинки, стараясь не смущать влюблённых друзей. Луна была на дежурстве и не смогла составить им компанию, но уверенности в том, что они с ней целовались бы у всех на виду, не имелось. Может, внутри него что-то умерло?       Он сам умер, и в сердце стало пусто, как в склепе. Сколько бы Гарри ни искал в себе юношеского трепета, что наблюдался у его ровесников, так и не находил. Война затронула всех, но, видимо, на нём сказалась больше. Это совсем неудивительно, но немного обидно и досадно.       Вечно не такой, как все. Всегда особенный, отличающийся. Избранный. А он хотел быть обычным. Обычно любить, обычно радоваться жизни… но, вероятно, не суждено.       — Смотрите, сколько сладостей! — воскликнула Гермиона, вцепившись в них с Роном и затаскивая внутрь маленького уютного магазина, где с витрин аппетитно глядели разные лакомства. — Я обещала родителям прислать что-то интересное, то, что они никогда не пробовали и вряд ли попробуют.       Подруга смогла вернуть память своим родителям, — не без помощи профессора МакГонагалл, — но, к сожалению, только частично, Гермиона активно восстанавливала пробелы рассказами о себе и школе и наполняла жизнь родных новыми впечатлениями: то покупая путевки на острова, то удивляя магическими штучками.       Друзья оживлённо заспорили, какие батончики вкуснее из тех, что были выставлены перед ними, а рассеянный взгляд Гарри упал на блестящую праздничную упаковку печенья.       — Мистер Поттер, понравилось печенье? — конечно же узнал его старик-продавец. — Берите. Для вас всё бесплатно.       — Нет-нет, я заплачу, — засуетился Гарри, шаря в карманах.       — Никакой оплаты! — возмутился продавец. — С героя денег не возьму. Берите. Подарите своей возлюбленной. А если у вас её нет, то сами съедите.       Гарри взял пачку, покрутил её в руках и сунул в карман куртки.       — Я пойду посмотрю подарок Луне, — прервал он воркующих над политым блестящей глазурью пончиком голубков.       — Ага-а, — понимающе кивнула Гермиона. — Я, пожалуй, тоже прошвырнусь в одиночестве.       Рон только усмехнулся, и они разошлись в разные стороны, чтобы купить подарки друг другу.       Птицу с серебристыми крылышками, украшенными мелкими топазами, как только увидел, решил сразу купить для Луны. Брошка была с чарами, определяющими настроение человека, стоящего рядом. Продавец сообщил, что чары точны только в пределах одного метра. Гарри знал, что Луне такое понравится, наверняка она начнёт сопоставлять свои наблюдения за людьми с точностью определения чар артефакта. Он был уверен, что артефакт проиграет, но брошь так подходила его девушке, что сомнений в подарке не оставалось.       — Прекрасный выбор, — похвалил продавец, дежурно произнося заученную фразу в миллионный раз за день. — Что-нибудь ещё?       — Да, я посмотрю. Мне нужно для друзей.       Гарри слонялся по магазину, прикидывая, что приобрести. Гермионе он подыскал Самозаполняющееся чернилами перо и ежедневник в кожаном переплёте, открывающийся сразу на последней страничке с записями.       Рону нашёл флягу, куда можно налить напиток, и тот приобретёт вкус любого другого по желанию обладателя фляги. Например, тыквенный сок мог стать со вкусом апельсина. Гарри живо представил друга, экспериментирующего с напитками, и без колебаний оплатил подарок.       — Ой, а это что такое? — Гарри ткнул в шарик, внутри которого шёл снег. Но шарик не был обычным, вместо Санта Клауса в нём свернулась клубочком маленькая зелёная змейка.       — О, это я забыл убрать с витрины. Бракованный товар пришёл, — с сожалением сказал продавец. — При встряхивании шара змейка должна была прошипеть «Merry Christmas», но увы, она просто шипит, причём угрожающе.       Он встряхнул шар, демонстрируя Гарри злую змейку. Та вытянула голову и действительно зловеще что-то прошипела, как старая пластинка. Её маленький розовый язычок на конце раздваивался, и Гарри почему-то восхитился.       — А давайте я её возьму, — сказал он продавцу.       — Вы уверены? Возврат уценённого товара невозможен.       — Уверен.       Спонтанная покупка грела сердце через внутренний кармашек куртки, куда поместил её Гарри. Он не знал, для чего ему срочно понадобилась поломанная змейка, но не смог пройти мимо.       Снег повалил всё сильнее, а Гарри позабыл дома шапку, снежинки попадали за шиворот и таяли на горячей шее, что было крайне неприятно. Наконец, он отыскал Рона и Гермиону, и все дружно завалились в «Три метлы», выпить сливочного пива, а может, чего и покрепче.

***

      Больницу Святого Мунго тоже приукрасили к Рождеству: фонарики, гирлянды, летающие игрушки, и конечно же разлапистая ель в холле. Наряжали зелёную красавицу по отделениям в несколько этапов. Отделению душевных болезней досталось украшать самую верхушку, Картер собственноручно водрузил на верх огромную остроконечную звезду. Прихотью заведующего Мунго было то, что украшали больницу почти без помощи магии для «сплочения коллектива и укрепления боевого духа». Гарри считал это самодурством, но его голос совсем не имел веса в огромной бюрократической машине.       — Видел график дежурств на Рождество? — спросил однокурсник Мэттью Коллхин.       — Нет ещё, а что там?       — Ты дежуришь в рождественскую ночь. Накосячил, что ли? За что тебе Картер так?       — Вроде нет, — Гарри пожал плечами.       На самом деле он не особенно удивился: Картер его недолюбливал, тем более, в свете последних событий. Эх, жаль, что первое послевоенное Рождество он встретит в Мунго.       Впрочем, понимание ситуации не помешало Гарри заявиться в кабинет заведующего и поинтересоваться:       — А почему дежурю на Рождество именно я?       — Вы что-то имеете против, мистер Поттер? — холодно поинтересовался Картер, перебирая истории болезней на столе. — Идём по утверждённому графику. Ваше дежурство выпадает именно на Рождество. Или вы хотите какого-то особого отношения к своей героической персоне? Простите, но я стараюсь быть беспристрастным и не выделять кого-либо из студентов.       Гарри сердито засопел, но возражать не стал.       — Конечно, сэр.       Видимо, доедать рождественскую утку придётся холодной на следующий день, если, конечно, от неё что-то останется. Не то чтобы это его сильно расстраивало, стряпня Луны была… немного своеобразна.

***

      — Вот пидорас, — озвучил мысли всех присутствующих Рон. — Мама расстроится, что тебя не будет.       — Рон, это работа, — строго сказала Гермиона. — Гарри нужно привыкать, ведь профессия целителя предполагает неудобные дежурства, потому что за пациентами должен кто-то следить.       — Да велика слежка. Сидят, наверное, дежурные и пропускают по рюмке-другой, — закатил глаза друг.       — Так-то Гермиона права, — осадил его Гарри. — Но от этого менее грустно не становится.       — Ничего, Гарри, отметим и на следующий день, — ласково сказала Луна.       — Блин, так себе ночка, — продолжал Рон. — Праздновать в отделении с психами.       — Рон! — зыркнула Гермиона.       — Ну что? Не прав я разве? Волдеморт треклятый будет сидеть в одиночестве в четырёх стенах и Гарри, блядь, с ним за компанию. Сучонок ваш заведующий. Зуб на тебя имеет.       — Увы, — вздохнул Гарри. — Есть причины.       — А причина всё в том же. Зачем ты взял эту чёртову опеку? На твоём месте я убил бы лысую тварь, — оскалился Рон. — Есть же, наверно, какие-нибудь жёсткие таблетки. Дай ему, и типа умер от аллергии.       Гарри засмеялся.       — Ну, я образно про аллергию, — тоже хохотнул друг. — Считаю, тебе всё простят. Это же Волдеморт.       — Мы уже говорили на эту тему, Рональд, — холодно произнесла Гермиона. — Мы выше этого. Всё должно быть по закону, иначе порядка не будет.       — Эх, ладно, — махнул рукой Рон.       Гарри тоже не улыбалась перспектива провести праздник в больнице. Он так ждал этого Рождества, лишённый его в прошлом году, но снова не судьба. И снова по вине Волдеморта.       — Гарри, у тебя усы, — сбила с мысли Луна, указывая пальцем на пену от сливочного пива над верхней губой.       — Их надо слизать, — многозначительно подмигнул Рон. — Эй, не самому! —предотвратил он попытки Гарри убрать языком пенку. — У тебя же девушка есть. Что, как не родные?       Гарри неловко взглянул на Луну, её голубые глаза сияли в вечернем полумраке паба, а когда она склонилась ближе, мягкие волосы пощекотали шею. Влажный юркий язык деликатно мазнул где-то под носом, после скользнув вглубь рта.       Движение вышло таким лёгким, невесомым, и почему-то на ум пришла змейка с двойным язычком, заключённая в праздничный шар. Как вообще может ощущаться двойной язык?       Б-р-р.       Сбросив с себя мутное наваждение, Гарри прикрыл глаза, отдаваясь поцелую. Где-то на фоне одобрительно засвистели друзья и звякнули бокалами.       Вот дурные. На свадьбе, что ли?       Он быстро закончил поцелуй, нервно взъерошив волосы, и тут же получил тычок в бок от Рона.       — Горячо, — шепнул тот на ухо. — Даже у меня встал, боюсь представить, как у тебя штаны дымятся.       — У тебя встал, потому что Гермиона рядом сидит, — буркнул Гарри. — Вы же, как кролики озабоченные, все углы обтёрли.       — А что такого? — искренне возмутился Рон. — Мы совершеннолетние, война позади. Я ведь после всех этих скитаний в палатке и вида обезображенных трупов думал, что у меня вообще больше никогда не встанет. Так что надо радоваться!       Гарри задумчиво кивнул. Никакие штаны у него не дымились. Когда Луна касалась языком каймы губ, что-то сжималось внизу живота, но не более того. Может, у него действительно проблемы из-за последствий войны? Стресс и всё такое. Надо бы к целителю сходить, только Гарри боялся огласки, поэтому жил и надеялся, что однажды и у него что-то проснётся. В настоящий же момент ему совершенно не хотелось трогать женскую грудь и уж тем более лезть в нижнее бельё рукой, как это делал Рон украдкой. Гарри не видел, но знал, что тот провоцирует Гермиону, чтобы, по его утверждению, секс потом выходил ярче.       Блин, может, он правда импотентом стал? Печально, в таком-то возрасте. Это простительно, когда ты стар, от тебя уже ничего не ждут, а тут вряд ли Луне нужен такой парень. Вопрос времени, когда у них назреет эта проблема, как гнойник.       Недавно Гарри читал учебники для менталистов, — стащил у Луны на полке, — про сексуальные девиации маньяков и психопатов. Авторы утверждали, что практически все маньяки не испытывают обычного влечения к людям, у них не встаёт на классический секс. Чаще всего маньяки являются каннибалами. Гарри представил, как откусывает чью-нибудь руку, и содрогнулся. Вроде не похоже, что он маньяк, но вдруг он тоже какой-нибудь извращенец?       Он не помнил, чтобы испытывал яркого желания к Джинни или Чжоу, но тогда они были слишком малы, а голова Гарри забита учёбой и Волдемортом, поэтому не придавал значения. Но сейчас всё закончилось, он здоровый молодой парень… почему ничего такого не чувствует к Луне?       Конечно же, Гарри дрочил. Хоть в этом был спокоен. Все парни дрочат. Вот и он не исключение. Правда, образы, на которые возбуждался, были смутными. Он пробовал представлять Луну, но ему показалось это неправильным по отношению к ней. Будто пачкает их любовь какой-то грязью. Веяло чем-то инцестуозным. Слово в той же книжке вычитал, кстати.       Может, он вообще асексуал? Человек, которому совершенно не нужен секс. Вот это больше похоже на правду. Проводить время с Луной было классно и даже целоваться нормально, но всё остальное…       Мерлин всеблагой, сделай так, чтобы Гарри не оказался извращенцем. Раньше он всегда боялся, что станет тёмным волшебником из-за схожести с Волдемортом и крестражем внутри, но Дамблдор и Сириус объяснили, что всё зависит только от его выбора. Сейчас крестраж в Гарри уничтожен, значит, ничего более не отравляет тьмой.       Чертов Волдеморт, всё из-за него!       Гарри стукнул кулаком по столу, опьянев от бокала огневиски, что подлил Рон.       Не было бы лысой змееподобной твари, Гарри вёл бы абсолютно нормальную жизнь. И девчонки ему нравились бы так, как должны нравится.       А вдруг ему парни нравятся?       Гарри украдкой бросил взгляд на Рона, на минуту представил, как целует его, и скривился. Нет, что-то не то.       Огляделся вокруг. Невилл возмужал и похорошел, Гарри представил, как тот обнимает его тёплыми руками… Нет, тоже что-то не то.       В пабе не нашлось мужчины, который сильно привлёк бы Гарри.       Значит, он не гей.       Немного успокоившись, он приобнял Луну за талию и включился в разговор.       Правда, все кругом разбились по парочкам, после войны как с цепи сорвались — каждый считал, что нужно с кем-то встречаться, спать или вообще жениться. Возможно, они подобным образом скрывали внутри себя одиночество из-за потерь близких людей. Гарри тоже испытывал это чувство, но рядом с Луной оно уходило, и наступал благодатный покой.       Неспешные, замутнённые от выпитого мысли роились в голове. Картинки из учебников так и мельтешили перед глазами, сплетаясь в причудливые образы.       Интересна всё-таки психология маньяков, особенно для целителя разума. Не зря Картер со Шнайдером всё пытаются забраться в гладкую черепушку Волдеморта. Что там в этой башке происходит?       А вот интересно, Волдеморт сексом вообще занимался? Если да, то наверняка в самых извращённых его формах. Хотя, в его возрасте и с его манией величия не думается, что он имел какие-то сексуальные связи. Разве что с Нагайной? Или сумасшедшей Беллатрисой? Возможно, в юности Том Реддл спал с кем-то, но непременно ради достижения целей. Может, и старушкой Хепзибой не брезговал. Или брезговал.       Гарри отлично понимал Картера и его эксперименты. Не оправдывал, конечно, но понимал. Вон и самому интересно стало.       Наверное, они с Нагайной вместе ужинали. Гарри содрогнулся, представив, как Волдеморт щедрой рукой кидает отрубленную человеческую кисть своей змее.       Что за мысли в столь неподходящем для них месте? Зачем он вообще размышляет о сексуальных девиациях Волдеморта? Он даже не собирается быть целителем разума, чтобы разбирать психологию преступников по кирпичикам.       Однако природное любопытство было не унять, да и горячительные напитки способствовали размышлениям.       — Гарри, пора домой, — прозвучал голос Луны. — Все расходятся. Ты в состоянии дойти?       — Конечно.       Он вполне нормально добрался с Луной до дома и брякнулся на диван.       — Какая милая змейка, — Луна взяла с комода в коридоре рождественский шар с поломанной змеёй, оставленный там Гарри. — Только очень угрожающе шипит. Это подарок кому-то?       — Не-а, — зевнул Гарри. — Просто зачем-то купил.       — Думаю, её можно подарить кому-то из слизеринцев. Очень подходит.       — Мне некому дарить. Себе оставлю. Дай-ка рассмотрю её получше.       Он покрутил шар, любезно переданный Луной, и снег повалил на змею. Та ворчливо зашипела и подразнила Гарри раздвоенным языком.       — Ой, заткнись.       Он посмотрел пару мгновений на злую змеиную морду и положил шар под подушку.       Раздвоенный язык какое-то время ещё задорно шевелился запечатлённым под веками образом, а потом Гарри провалился в сон.