Чрез мир из серебра

      Глава 1       Николай Васильевич Гоголь       Темно. Холодно. Темнота и холод повсюду. Мороз больно кусает лицо и руки. Медленно пробирается под пальто. Раздирает горло. Острыми крупицами впивается в лёгкие.       Мгла укутывает невесомым пледом, укачивает в своих объятиях, словно трепетная мать — маленькое дитя. Стужа нехотя отступает, а боль медленно растворяется в настойчивой тьме. Очень хочется спать, но что-то не даёт полностью окунуться в вязкое марево забвения. Меня будто тянет куда-то.       «Не засыпай… не уходи… вернись». Тихий, шелестящий голос раздаётся из самого дальнего и тёмного уголка сознания. Он пронзает насквозь, заставляет вспоминать и чувствовать: тепло родной ладони в моей руке, пьянящий аромат гвоздики и корицы, нежный поцелуй на щеке…       Пронзительный мороз безжалостно впился в заледеневшие ноги и руки. Я судорожно вдохнул и закашлялся — горло обжёг ледяной воздух. Попытался открыть глаза, но не смог. Веки будто налились свинцом. «Подымите мне веки: не вижу!» — строчка из собственного черновика вспыхнула в памяти так ярко и чётко, что дурман сна развеялся без остатка. Резко навалились заглушённые до этого ощущения: тупая боль в затылке, ломота в теле и острое покалывание в пальцах. Я открыл глаза и тут же зажмурился. В виски будто впились раскалённые иглы. Нестерпимая белизна яркими вспышками отпечаталась под веками. Дыхание сбилось, а сердце нервно забилось в тесной костяной клетке. Собственный тихий стон прозвучал словно из-под земли.       Стиснув зубы, медленно вдохнул и тихонько выдохнул, силясь унять боль. Вскоре стало легче. Перед глазами перестали вспыхивать искры, дыхание выровнялось, а в голову больше не вонзались острые иглы. Я облегчённо вздохнул, с трудом закрыл лицо рукой и осторожно открыл глаза. Между пальцев пробился яркий свет.       Выждав некоторое время, медленно убрал ладонь и озадаченно нахмурился. Надо мной было обычное серо-голубое небо, а по бокам белел снег. Я попытался приподняться на локтях, но руки утонули в сугробе. Забарахтавшись, кое-как выбрался из снежного плена и повалился на утоптанную дорожку — занемевшее тело едва слушалось. Ладони неприятно заныли от удара. Поморщившись, насилу встал и едва вновь не рухнул в сугроб от странного, пугающего вида.       Вдаль и ввысь тянулись белые стены. Вдоль снежной преграды росли высокие ели, украшенные яркими лентами. Они раскинули пушистые лапы и перегородили ими едва ли не весь узкий коридор. На снегу разноцветными пятнами поблёскивали конфеты в пёстрых обёртках.       Где, чёрт побери, я оказался?! Что вообще произошло?! Страх могильным холодом стиснул горло, практически перекрывая воздух. Я судорожно вдохнул и осел на тропинку, пытаясь дышать спокойно и размеренно. В голове тихим эхом разнёсся сдержанный голос Якова: «Паника — это твоя смерть. Ужас не даст тебе отыскать правильный выход, и ты не выберешься из западни. Найди хотя бы минуту, чтобы успокоиться и оценить ситуацию, а потом действуй». Яша… Я улыбнулся и закрыл глаза, медленно вдыхая и длинно выдыхая. Облачка пара срывались с приоткрытых губ. Мысли плавно выстраивались в ровный ряд.       Видимой опасности нет. Это раз. То, что угрозы не видно, не значит, что её нет. Это два. Я не ранен, и дар отзывается легко, значит смогу защититься. Это три. Оставаться на месте нельзя. Это четыре.       Дыхание выровнялось. Я открыл глаза и уверенно поднялся на ноги. Вперёд или назад? Позади белела стена, но одна из ёлок была видна лишь наполовину. Скорее всего, там поворот. Немого поколебавшись, пошёл назад.       Каждый шаг сопровождался тихим поскрипыванием снега, но больше ни звука не раздавалось в этом странном месте. Холод перестал вгрызаться в тело озверевшим волком, и я уже не чувствовал себя деревянной куклой. Впрочем, теплее не становилось. От неестественного, колючего мороза не спасало даже новое зимнее пальто.       Внезапно передо мной выросла разлапистая ель. Я вздрогнул от неожиданности и резко остановился. По спине колючими гроздьями рассыпались ледяные мурашки. Внимательно прислушиваясь к тишине, я совершенно упустил из виду другие детали. Эта оплошность могла стоить мне жизни. Недовольно поджав губы, осторожно взялся рукой за одну из веток, но тут же с болезненным вскриком отдёрнул ладонь. Кожу неприятно засаднило, а на снег упало несколько капель крови. Иголки не бывают настолько острыми… Да что же это за место?!       Раздражённо дёрнув плечом, отступил назад. К ёлке возвращаться не хотелось, но и назад идти было бесполезно. Может, вверх? Я с сомнением поднял голову и содрогнулся от головокружительной высоты.       Чтобы подойти к стене, пришлось забраться в сугроб. Снег едва не заваливался в сапоги, но мне удалось дотянуться до снежной преграды. Рука по локоть провалилась в рыхлый покров и больно ударилась обо что-то твёрдое, гладкое и холодное. Стена изо льда. Я мысленно выругался и вылез из сугроба. Тьма, подпитываемая моей злостью, чёрной волной взметнулась в душе и обжигающим теплом растеклась по венам. Резкий контраст дал почувствовать, насколько холодно мне было до этого. Ещё несколько часов таких блужданий могли стоить мне жизни.       Ярость из-за собственного бессилия мутной пеленой застелила сознание. Вскинув руки, ударил тьмой по преграде. К счастью, не сильно. Мгла врезалась в снежный покров, отразилась ото льда и смела меня к противоположной стене. Затылок и спину пронзила острая боль, и я потерял сознание.       …       — Коля, ты хоть понимаешь, как это опасно для тебя?! Нет! Ни-за-что! — зло отчеканил Гуро, с яростью глядя на меня.       — Яша, пожалуйста, там же дети, — я тяжело вздохнул.       — Николай Васильевич, я сказал — нет! — от грозного, низкого рыка по спине побежали испуганные мурашки.       — Яшенька… — голос прозвучал тихо, но уверенно.       — Если ты тоже пропадёшь, то я лично приду за тобой, а потом запру в поместье, понял? — разгневанно выдохнул Гуро, нервно поджав губы.       — Спасибо, — я робко улыбнулся и обнял Яшу.       — Только не исчезни, больше ни о чём не прошу, — тоскливо прошептал Яков, крепче прижимая меня к себе.       …       Глава 2       Николай Васильевич Гоголь       В этот раз приходить в себя было намного тяжелее. Лицо и руки кололи острые льдинки. По телу резкими судорогами прокатывалась острая боль, заставляя задыхаться и тихо скулить. Волосы на затылке были неприятно мокрыми.       Я попробовал приподняться, но тут же вновь рухнул лицом в снег, вскрикнув от боли, прострелившей спину и рёбра. Дыхание сбилось. Каждый вдох отдавался колющей болью в лёгких. Я снова всех подвёл. Перед глазами как наяву появился Яков, укоризненно качающий головой, и вырисовалась комната последней жертвы с портретами на каминной полке…       Глухой, злобный рык сорвался с потрескавшихся губ. Тьма затопила глаза, испещрила лицо трещинами и чёрной дымкой окутала тело. Боль растворилась в объятиях мглы, позволив наконец-то подняться. Вокруг меня был небольшой пятачок земли, не засыпанный снегом, а за пределами этого круга возвышался осыпавшийся со стены покров. Я ведь ударил не в полную силу. Холодный пот прошиб тело от осознания того, чего мне удалось избежать. Надо было выбираться отсюда, причём немедля.       На этот раз я делал всё осторожно и старался не касаться тьмой стен — неприятных сюрпризов не хотелось. Медленно, шаг за шагом расчистив себе дорогу мглой, с облегчением выбрался из снежного коридора и завернул за угол. Сердце тревожно ёкнуло и нервно забилось в тесной костяной клетке — путь разветвлялся на два коридора. Мне хотелось приберечь силы для защиты, но выбора, похоже, не было. Я не знал, как здесь течёт время. Не знал, придёт ли кто-то на помощь…       Хотел спасти детей? Ну так не жалуйся, а спасай! Отчаянно выругавшись, глубоко вдохнул и обратился к дару. Тьма облачком сорвалась с ладоней и быстро поплыла вперёд, увлекая за собой.       С каждым новым поворотом лабиринт неуловимо менялся, будто скверна шла от сердца и поражала всё на своём пути. Ели, украшения и сладости, в начале казавшиеся яркими и нарядными, сейчас стали унылыми и обветшалыми — пожелтевшие иголки частично осыпались на сугробы, ленты порвались, а обёртки конфет поблёкли. И только снег оставался таким же мёртвенно-белым.       Коридор сменялся коридором, но мгла даже не думала останавливаться. Дурное предчувствие настырно твердило, что выхода попросту нет. Силы неумолимо таяли. Рёбра неприятно ныли, спину и разбитый затылок болезненно кололо — дар хоть и притупил боль, но не убрал её полностью. Я стал уставать.       У очередного поворота пришлось остановиться, чтобы отдышаться. Неясная мысль мелькнула в голове, и мне едва удалось поймать её. Запах. Здесь не было не только звуков, но и запахов, как на том поле, где я разговаривал с Безносым. Сравнение не понравилось и заставило сорваться с места.       Лёгкие кололо от быстрого бега, ноги норовили вот-вот подломиться, но я упрямо бежал за облачком мглы. Снег тихо хрустел в такт моим шагам, а с губ срывался пар, растворяясь в воздухе. Нарастающая боль медленно затягивала сознание белёсым маревом, но дар не позволял мне утонуть в беспамятстве.       Выбежав из-за очередного поворота, резко остановился. Грудь лихорадочно вздымалась от тяжёлого дыхания, но губы неосознанно растянулись в улыбке при виде тонкого девичьего силуэта.       Русые волосы были небрежно рассыпаны по плечам и спине. Белое домашнее платье порвалось, и местами на нём алели капли крови. Сердце пропустило удар. Хоть бы ничего серьёзнее царапин! Девушка резко обернулась и тихо ахнула от удивления, прижав ладошки к губам. Я увидел кукольное, заплаканное личико. Заметил расцарапанные, покрасневшие руки.       — Ваше сиятельство, Александра Григорьевна? — осторожно позвал последнюю из пропавших.       Графиня Апраксина громко всхлипнула и стала медленно оседать на снег. Я сорвался с места и успел подхватить девушку у самой земли. Тонкие ручки намертво вцепились в мои плечи. Юная графиня спрятали лицо у меня на груди и надрывно заплакала.       На несколько мгновений оцепенение сковало тело, но тьма, в отличие от меня, не медлила. Александра Григорьевна испуганно вскрикнула, когда мгла дымкой окутала её тело, согревая и притупляя боль. Почти сразу испуг на миловидном личике сменился неподдельным интересом. Пока юная графиня хоть немного успокоилась, я быстро поставил её на ноги, снял пальто и набросил на хрупкие плечи. Девушка тихо пискнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки, закутываясь в тёплую ткань.       Мороз голодным волком вгрызся в тело, настойчиво пробираясь под пиджак. Колючие мурашки гроздьями рассыпались по спине. Я мелко вздрогнул, но тьма согревающей волной растеклась по венам. Стало легче.       — Я знала, что нас найдут! Знала, знала! Ну почему вы так долго?! — тихо воскликнула Александра Григорьевна и сердито нахмурилась. — Пойдёмте скорее! Я знаю, где… Ой! Как же это… Не может быть! Я… Я ведь оставляла… стрелочки.       Юная графиня растерянно огляделась по сторонам и потерянно посмотрела на меня. Внезапно земля под ногами дрогнула. По лабиринту разнёсся гулкий рокот, сбивая снег с еловых веток. Сердце испуганно дрогнуло и лихорадочно забилось в тесной костяной клетке. Я прижал девушку к себе, пытаясь укрыть от опасности. Дар зло ощерился в душе и взметнул вокруг нас полог мглы.       Новый удар сбил с ног. Мы рухнули на колени, цепляясь друг за друга. Стены опасно задрожали. Ели и новогодние украшения медленно истлели, а вместо них на снегу остался пепел. Нет, здесь не было скверны. Лабиринт сбрасывал красивый покров, обнажая свою истинную суть.       От тихого, злорадного хохота, зазвучавшего сразу отовсюду, тело прошиб холодный пот. Александра задрожала и теснее прижалась ко мне. Я глубоко вдохнул. Сосредоточился. За спиной сгустилась тьма, оплетая нас чёрными, поблёскивающими щупальцами. Мгла дымкой расползлась вокруг, пытаясь найти невидимого противника. Ну же, где ты? Покажись. Хохот резко оборвался. Лабиринт укутала мёртвая тишина.       — Они мои, Тёмный! — потусторонний вой оглушил и раскалёнными иглами впился в виски.       Я тихо вскрикнул и изломанной куклой рухнул на бок. Покров мглы пошёл рябью и истаял. Перед глазами расползлась чернота, а грудь будто придавило могильной плитой. Дар угас, словно скованный обручем. Испуганный крик Александры донёсся как из-под земли. В следущий миг девушку кто-то с силой вырвал из моих рук. Крик резко оборвался. Страх могильным холодом сжал горло и кладбищенской землёй забился в лёгкие.       — Ты их не спасёшь! — хохот обухом врезался в затылок.       Я глухо застонал. Из носа медленно потекла кровь, обжигая щёку. Мутная пелена настойчиво затягивала сознание, и у меня не было сил бороться с ней. «Только не исчезни, больше ни о чём не прошу».       Яшенька… Я глубоко вдохнул и закашлялся, неосознанно сжимая пальцами снег. Дар сбросил невидимые оковы и привычно растёкся по венам. Марево беспамятства неохотно отступило. Перед глазами медленно прояснилось.       Мне едва удалось сеть — руки дрожали, а тело не слушалось. Голова на миг закружилась. Кровь потекла по губам, тяжёлыми каплями сорвалась вниз и потерялась на чёрной ткани пальто. Я небрежно стёр багровую дорожку тыльной стороной ладони и понял, что руки неприятно саднит от серого пела, налипшего на них. Безумная мысль скользнула на краю сознания. Осторожно зачерпнув рукой снег, сжал кулак и позвал дар. Под пальцами осталась горстка золы. Значит, не грубой силой, а настойчивостью. Губы искривились в злорадной усмешке.       — Не смей, Тё-ёмны-ый!!! — истерично завыл потусторонний голос.       Порыв ветра взметнул снег и соткал из него костлявый силуэт. Сердце надрывно ёкнуло и истерично забилось в груди. Разум быстро оценил сгорбленную, почти человеческую фигуру. Вместо лица — подобие безликой маски без прорезей для глаз и с игольчатыми зубами в оскаленной пасти. Тело — выпирающие кости, обтянутые снегом. Ноги и руки — худые и неестественно длинные, с короткими толстыми когтями.       Слепой или… Мысль оборвал рывок твари. Я дёрнулся в сторону. Когти распороли воздух там, где только что было моё горло. Тьма маревом взвилась вокруг меня, сгустившись за спиной острыми щупальцами. Нечисть завизжала, а по лабиринту прокатилась дрожь.       Острое, тянущее чувство скрутило тело. Я судорожно вдохнул, дёрнулся и завалился на снег. Горло сжали ледяные ладони, перекрывая воздух. Кожу оцарапали острые когти. Боль обжигающей судорогой прокатилась по телу, а с губ сорвался придушенный хрип. Пальцы тщетно заскребли по колючим, снежным рукам. Мгла стала стремительно редеть.       Тварь довольно оскалилась и утробно заурчала. Она питается силой. Мысль показалась безумной. Дар настойчиво подтолкнул меня к правильному, но жуткому решению.       Страх колючими мурашками рассыпался по телу. Я глубоко вдохнул, стиснул зубы и выплеснул всю силу. Нечисть довольно завизжала, растянула пасть и стала жадно рвать зубами тьму, заглатывая её большими ошмётками. Боль острыми иглами прошила тело. Руки безвольно упали на снег. Истошный крик сорвался с кровоточащих губ, а из глаз брызнули слёзы. Я едва не задохнулся от боли, но не потерял сознание. Что-то глумливо не дало мне спастись в небытие.       Я отвратительно чётко слышал довольное чавканье твари и собственные жуткие вопли. Чувствовал, как острые зубы раз за разом впиваются в мою силу. Сквозь пелену слёз видел лоскуты моей тьмы и далёкое, серо-голубое небо.       Обжигающие судороги раз за разом выкручивали тело, как будто тварь разрывала на куски не мою силу, а мою плоть. Каждый новый вдох отдавался в лёгких острой болью. Сердце стучало всё медленнее. От очередного пронзительного крика голос сорвался до придушенно хрипа. Всё. Я больше не могу…       Внезапно тварь яростно взвыла и сдавила ладонями моё горло, вспарывая когтями шею. Боль огнём растекалась от царапин, но кричать уже не было сил. Глухой стон утонул в вое нечисти. Кровь медленно потекла из ран, обжигая заледеневшую кожу. Это конец…       Земля содрогнулась. Лабиринт будто застонал, вторя рёву нечисти, и всё смолкло.       Глава 3       Николай Васильевич Гоголь       Мёртвая тишина оглушила. Неужели, получилось? Я глухо застонал и всхлипнул, чувствуя себя изломанной куклой. Слёзы вновь брызнули из глаз, а сознание стала заволакивать вязкая пелена. Уже на грани обморока я услышал тихие всхлипы. Не мои. Александра… Стиснув зубы, резко вдохнул и зажмурился от режущей боли. Ничего, справлюсь. Ещё вдох и быстрый рывок вверх. Голова закружилась, а я захлебнулся криком. Тело выгнуло дугой от боли. Пальцы судорожно заскребли по снегу. Мне нужно подняться.       Неожиданно на лоб и грудь опустились тёплые ладошки. Чужая сила нерешительно коснулась единственной крупицы моей тьмы. Дар хищно потянулся навстречу помощи, но я не позволил ему взять больше нескольких частичек. Стало немного легче. Сквозь белёсое марево проступило размытое личико.       — Возьмите больше, у меня ещё много, — тихо попросила Александра.       — Нет… нельзя. Не смогу… остановиться, — хрипло ответил я, едва совладав с сорванным голосом.       Вскоре боль притупилась и мир снова обрёл ясность. Рядом со мной сидела юная графиня, кутаясь в моё пальто. Я улыбнулся кончиками губ, стараясь хоть как-то приободрить девушку. Сесть без помощи не получилось — Александра осторожно тянула меня наверх и придерживала за плечи. Дыхание перехватило от острой боли, на миг прошившей тело. Я стиснул зубы и осмотрелся.       Сдержаться и не выругаться удалось лишь чудом — до самого горизонта раскинулась заснеженная поляна. Сугробы с пеплом, серо-голубое небо и солнце. Больше не было ни-че-го. Мы так и не выбрались отсюда. Дурное предчувствие холодом сковало сердце.       — Где остальные? — помертвевшим голосом спросил я.       — Не знаю, — всхлипнула Александра, и из тёмно-серых глаз покатились слёзы.       — Тише, не плачьте, всё закончилось, — я осторожно накрыл девичьи пальцы своей ладонью. — Расскажите, что произошло, подумаем вместе.       — Когда эта… сущность забрала меня у вас, я снова оказалась здесь, на поляне. Кроме меня никто так и не проснулся. Потом я услышала крик, и одна из стен стала прозрачной. Там б-были вы. Она… она ваш дар… — девушка судорожно всхлипнула и глубоко вдохнула. — Когда она исчезла, вокруг уже никого не было, к-кроме вас. В-всего в к-крови-и-и…       Александра надрывно заплакала и прижалась ко мне, стискивая пальцами плечи. Я украдкой вздохнул. Только Яков мог бы понять, как сильно в этот момент мне хотелось разрыдаться вместе с этой маленькой, храброй леди. Осторожно обняв девушку, тихо заговорил:       — Вы молодец. Не испугались, не растерялись. Смогли побороть чары этой сущности, сбежать с поляны и помочь мне. Так отчего же плачете теперь? Самое страшное позади. Сейчас нам нужен спокойный разум, чтобы найти выход. Поможете мне ещё раз, ваше сиятельство?       Графиня Апраксина ошарашенно посмотрела на меня, обворожительно икнула из-за пережитой истерики и отступила назад, смущённо покраснев. Я ободряюще улыбнулся кончиками губ. Девушка зарделась ещё больше, но неуверенно улыбнулась в ответ, стирая слёзы тонким платочком.       Я закрыл глаза. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Сосредоточился на крупицах дара — для поиска силы должно хватить. О том, что буду делать дальше, старался не думать. Сначала нужно найти детей.       Дар откликнулся неохотно. Тьма недовольно заворчала в сознании, но покорно выползла из самой дальней ниши, поддавшись ласковым уговорам. Мгла щекотно пробежала по венам, легонько уколола пальцы и рассеялась во все стороны чёрной дымкой.       Потянулось мучительное ожидание. Я чутко прислушивался к силе, но она молчала. Чем дольше не было ответа, тем страшнее становилось. Где они? Внезапно тьма замерла, а потом нерешительно коснулась преграды, которая опоясывала это место. Граница лабиринта. Я стиснул зубы и рвано выдохнул. Здесь не было никого, кроме нас: ни живых, ни мёртвых, ни нечисти. Мгла проверила всё ещё раз, редкими искрами вернулась ко мне и впиталась в кожу. Нужно возвращаться.       Я открыл глаза. По моему изменившемуся взгляду Александра всё поняла. Она горько вздохнула и осела на снег рядом со мной.       — Я ведь так и не узнала, как вас зовут, — неожиданно сказала девушка.       — Гоголь-Яновский, Николай Васильевич, — неосознанно ответил я, а потом удивлённо вскинул брови.       — Удивительно, — девушка поражённо покачала головой, во все глаза рассматривая меня. — Это ведь вы автор Вечеров на хуторе близ Диканьки?       — Да.       — Я мечтала побывать на вашем литературном вечере, но маменька с папенькой не взяли меня с собой. Сказали, что мала ещё. Теперь, наверное, у нас обоих больше не будет таких вечеров…       Девушка замолчала. Она опустила глаза и сжала побелевшими ладошками ненавистный снег, а я понял, что должен сделать. Сейчас неожиданно чётко стало понятно, что времени почти не осталось. Душа настойчиво попросила высказаться, и мне показалось важным прислушаться к решительной просьбе.       — Когда мы вернёмся домой, обещаю для вашей семьи приватные чтения, — мой голос звучал спокойно и отстранённо. — Но, если что-то пойдёт не так, мой друг Александр Сергеевич, или мой… наставник Яков Петрович не откажут вам в моей последней просьбе. Они прочтут вам Вечера вместо меня.       — Николай Васильевич, что вы задумали?!       Хозяин лабиринта сдох, пережрав моей тьмы, но это место намного больше его. И оно не нажралось.       Я сел на колени. Положил ладони на утоптанный снег и позвал те единственные крупицы силы, которые у меня осталась. Дар сопротивлялся, но сдался под моим натиском. Тьма смешалась с жизненной силой, сгустилась под руками и тонкими нитями поползла по снегу.       Время будто замедлилось. Ладони вмиг заледенели. Чёрный узор неохотно испещрил землю, но ни крошки пепла не появилось на снегу. Неужели мне не хватит сил?! Сердце надрывно забилось в груди, а в глазах вскипели злые слёзы. Кровь стекла по верхней губе и закапала на землю. Тьма в последнем, отчаянном рывке сорвалась с ладоней, добавив к орнаменту лишь пару закорючек…       Внезапно мёртвую тишину разорвал громкий рокот. Кружево мглы стремительно разрослось во все стороны. Земля дрогнула, и в ней стали появляться разломы. Я подхватил Александру на руки, крепко прижимая к себе. Девушка вцепилась мне в плечи и спрятала голову в изгибе шее. Только бы не разжать рук. Снег под коленями осыпался пеплом, и мы полетели вниз. В кромешную тьму.       Сердце замерло и оборвалось. Холодный пот прошиб тело. Я стиснул зубы и из последних сил подхватил нас мглой, чтобы хоть немного замедлить падение. Вовремя. Колени больно ударились обо что-то твёрдое, а перед глазами на миг вспыхнули цветные искры. Тьма медленно развеялась.       Бедное сердце заполошно забилось в груди. Я лихорадочно зашарил взглядом по знакомой комнате и чужим лицам, пока не утонул в любимых кофейных глазах. Судорожно вдохнув, вымученно улыбнулся. Мы дома.       Время, до этого момента будто застывшее, сейчас резко оживилось. Гул отрывистых приказов обухом ударил по голове и оглушил. Сразу несколько человек устремились к нам. Тонкий звон в ушах заглушил шум голосов. Александра ловко спрыгнула с моих ослабевших рук и побежала навстречу отцу. Пальто упало на пол. Яша грубо оттеснил мужчину, который силился удержать его, и тотчас стремительно пошёл ко мне.       Слабость навалилась резко и беспощадно. Голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. Я покачнулся и изломанной куклой рухнул Якову на руки. Яшенька что-то отрывисто сказал, но у меня не получилось разобрать слов. Родной голос унял тревогу, до сих пор сжимавшую сердце.       Он убережёт. Одинокая связная мысль доломала меня. Мне больше не нужно было притворяться сильным. Внутри что-то с оглушительным треском сломалось и рассыпалось на хрупкие осколки.       Сквозь подступающую мутную пелену я успел увидеть любимое, но смертельно побелевшее лицо. Успел почувствовать, как меня бережно подняли на руки. Израненное, поломанное тело прошило острой болью. Я хрипло застонал и потерял сознание, утонув в благословенной тьме.