Ita existimas - существую ли я

В общем, Рацио был готов к тому вниманию, что мог привлечь Авантюрин, ступая шаг в гимнасий. Да и с писарем его видели несколько месяцев назад, так что удивление со стороны других преподавателей не было бы удивительным. - Просто сядь на задний ряд и попробуй записывать суть того, что я преподаю, - сказал он Авантюрину, который, в свою очередь, едва ли не ронял свитки, пытаясь поспевать и смотреть под ноги одновременно, - тебе не обязательно записывать все подряд - мне нужно чтобы ты научился улавливать суть. А теперь, вперёд. Но теперь, когда Рацио стоял посреди аудитории, с треугольником в руках для наглядности для учеников, его бровь дёргалась от раздражения. Если первые ряды знали лучше, чем оборачиваться или отвлекаться, а следовательно, внимательно слушали, то чем дальше - тем хуже. Авантюрин исполнял все, что ему велел делать Рацио, беспрекословно: нервно покусывая тростник, он периодически что-то записывал, но юноши, сидевшие на двух рядах перед ним периодически в удивлении оборачивались, заглядывая в пергамент. Крепко сжав треугольник, Рацио указал им на одного из учеников, сидевших к Авантюрину ближе всего: - Симмий, а теперь выйдите и повторите доказательство теоремы Пифагора. Я даже одолжу вам треугольник, - спокойно попросил Рацио, даже если раздражение так и текло по его венам. Юноша мгновенно вскочил с читаемым страхом в глазах. Несколько раз взглядом мечась между пергаментом Авантюрина и гневным взором Рацио, он вышел вперёд, принимая в руки треугольник. Сбивчиво, юноша начал указывать на углы и стороны, путая понятия, пока Рацио отошёл подальше в тень, что бы другие себе в назидание видели, к чему приводит невнимательность. Но вдруг, с теми же с обезличенными от страха глазами, Симмий уставился куда-то вперёд, и его речь выправилась. Проследя за линией взгляда юноши, Рацио понял, что тот смотрел на Авантюрина, который активно жестикулировал, имитируя стороны и последовательность доказательства. С усилием проведя рукой по лицу, он тяжко вздохнул. - Хорошая работа, - с ядовитым сарказмом проговорил он, склоняясь к юноше, - не вспомните, что я вчера говорил про искушения? - Человек может поддаваться страсти и желаниям, но они не управляют им, - немного смущённо повторил Симмий. - Хорошо, тогда как считаете - деяния человека под искушением это добро или зло? - спросит Рацио, начиная медленно обходить вокруг юноши. - Я считаю это зависит от искушения, - более уверенно, но всё ещё смущённо заговорил Симмий, - если это принесет благо телу или душе, то искушение было добрым. Если же в последствии это принесет лишь вред в той или иной форме, то то было злое искушение. - М-м-м, но откуда же человеку, поддающемуся искушению знать о том, что будет после? - Неоткуда, - согласился Симмий, - за исключением, если это не было предписано законом. - И что же есть закон? - спросил Рацио. - Любой закон есть правило, основанное на нравственности. Подчинение законам – это то же самое, что подчинение своей человеческой природе, - ответил Симмий, искоса глядя на Веритаса. - Тогда что же такое нравственность? - безразлично глядя вперёд, спросил Рацио, не давая юноше и возможности получить от него подсказки. - Я убежден, что нравственность - это знание разницы между добром и злом. Безнравственный поступок – плод незнания. Знать доброе – значит следовать ему и совершать добрые поступки индивидуально, умышленно принимая решение делать добро. - Значит, вы хотите сказать, что только получая знания, изучая мир и познавая разницу добра и зла, можно стать нравственным и воспитать в себе стержень, что не даст тебе поддаваться искушениям? - продолжал давить его вопросами Рацио. - Истинно так, - согласился Симмий. - Есть ли в вас этот стержень, ученик мой Симмий? - указав юноше на грудь, спросил Веритас. - Как и все почётные мужа, я учусь с семи лет. С двенадцати, я учусь в гимнасиях общества гениев, познавая этот мир. И стержень этот у меня с каждым днём, с каждым новым знанием всё прочнее, чем в день предыдущий. Рацио хмыкнул. - Можно ли отвлечь вам камнем драгоценным иль золотом блестящим от вашего любопытства, коли будет у вас выбор между ними и знаниями? - Никак нет - резко запротестовал Симмий, - любое злато иль драгоценность можно получить и самому, имея нужные знания. - Тогда что же вы отвлекаетесь средь занятия, ученик мой, если стержень ваш так крепок, что даже драгоценностям не искусить? В считанные секунды покраснев, ещё недавно уверенный в себе Симмий опустил взгляд в пол. Фыркнув, Рацио забрал из чужих рук треугольник. - Возвращайтест на свое место, - сказал он, прихлопывая юношу предметом по спине, после чего обратится к остальным в помещении - что же, дорогие мои ученики, сегодняшний урок обратился двумя. Надеюсь, вы усвоите оба. Продолжаем. Закончив занятие, он быстро прогнал всех из аудитории, кроме Авантюрина. С полными энтузиазма глазами, тот передал Рацио свиток. Философ пробежался по нему глазами, с удивлением подмечая, что Авантюрин не записал того доказательства, что сам подсказывал Симмию. Но далее - весь диалог Рацио с юношей был аккуратно занесён на бумагу, как диалог. Не слово в слово, но Веритас словно вернулся в ту секунду, перечитывая записанные слова. - Неплохо. Но где доказательство теоремы? - спросил Рацио, указывая в формулу - и в принципе все доказательства теорем. - Так это же просто... - пробормотал Авантюрин, - это понятно из самого треугольника, нет? Он стал поочередно пальцем указывать в треугольник, пересказывая доказательство. Точнее, выводя его самостоятельно. Рацио внимательно следил за его жестикуляцией и вслушивался в слова - и то было верно. - Хорошая работа, - похвалил Рацио, - продолжай в том же духе. Сегодня будет ещё два занятия. Если вдруг тебя станут отвлекать от работы - можешь спокойно их отталкивать или изъявлять свое недовольство. Если они не хотят учиться - пусть не учатся, я не собираюсь тратить свои силы на тех, чей голод до праздности сильнее голода знаний. Тихо промычав, Авантюрин спросил: - Но ведь праздность не так уж и плоха? - он постучал пером по подбородку, лениво прикрыв глаза - в тот момент, когда я ничего не делаю - только если не ем или не сплю, то чувствую себя лучше всего. Да и тем более: разве в природе важен расчет притяжения львам? Площадь треугольника орлам, парящим в небосводе? Рацио потёр пальцами переносицу. - Просто то, что и как ты рассказываешь мне интересно, - с усмешкой сознался Авантюрин, - но относись ты ко мне так же как к этим благородным юношам, я бы боялся тебя больше, чем своего предыдущего владельца! Эта фраза больно кольнула Веритасу по сердцу и, не зная что делать с этой болью, он малость насупился: - Именно твоей беспечности и твоего интереса не хватает моим ученикам, - выдохнул Рацио, - и в этом ты свободнее их. Их "я" уже давно сформировано и... Он столкнулся глазами с Авантюрином. "Их глаза не так пусты", "Всё, что в них отсутствует, можно заполнить знанием и мудростью - в отличие от той дыры внутри тебя, которой я не могу ни дотронуться, ни описать" - пронеслось в его голове, но Веритас не знал, что из этого сказать. Раздался смешок: - Веритас, им же всем по сколько? По четырнадцать-пятнадцать? Так они ещё и граждане. Как я могу быть их свободнее? Рацио только хотел ответить, как Авантюрин продолжил: - Ладно тебе, каково у тебя там следующее вещание? - Риторика, - выдохнул Рацио, - с другим классом юношей. - О... - Авантюрин выудил новый пергамент, расскрывая его перед собой, - интересненько. А что такое это - риторика? - Искусство речи и правильного ведения беседы, - ответил Рацио, отходя к двери, - и моя задача по этому предмету - обучение юношей общению в разных ситуациях умелой, искусной и эффективной речью. Авантюрин подставил руку под подбородок прежде чем заговорить: - Теперь все ясно... С чего есть такая разница в речи между людьми на рынках и отпрысками вашей школы. Они все просто у тебя учились, верно? Рацио нахмурился: - Нет конечно. Этот отдел гимнасия существует всего два года, у меня ещё нет выпускников, - покачал он головой, - но до этого радостного события ещё четыре года ждать. - Если, естественно, они все не убегут от сюда куда глаза глядят, верно? - с улыбкой в голосе спросил Авантюрин, но когда Рацио обернулся, на чужом лице не было и тени эмоции. - Истинно верно, - кивнул Рацио. Ненадолго они в пали в молчание. Погрузившись глубоко в свои размышления, Веритас повторил примерный план занятия у себя в голове, пока до него не дошло, насколько неприятно сухо во рту. - До занятия ещё есть время, не хочешь сходить и испить воды? - Был бы более чем рад, учитель, - каким-то чудом смешав насмешку и искреннее облегчение, ответил Авантюрин, поднимаясь с места. - Следуй за мной, - бросил Рацио, покидая помещение. Прогуливаясь вдоль невысоких стен, Веритас заговорил: - Кто бы что не говорил, но на деле всё это, - пальцем он указал вокруг себя, - собственность Герты Афинской. Завоеванную бесплодную Эгину никак не могли распределить между семьями, пока госпожа Герта не вызвалась быть владычицей. Заручившись поддержкой другой семьи она выкупила себе весь остров, а прежний храм поклонения богине Афине Палладе превратила в процветающее заведение знаний и исследований. Большинство новшеств и того, что не увидишь во всей Ахее, но можно найти здесь было сделано для удобства госпожи. Например, даже взять эти чаны. К нужному времени они подошли к чану с водой, стоящему на небольшом помосте. Зачерпнув ладонью немного со дна, Веритас быстро ублажил себя влагой. - Она поручила поставить таких во всех точках гимнасии на расстоянии шестидесяти метров друг от друга, - он отошёл, уступая место Авантюрину, который, в свою очередь, зачерпнул обеими ладонями воду и начал быстро пить, - сначала над ней смеялись, говорили о женской хрупкости, покуда сами не поняли удобство. По одной причине этого переубеждения сейчас здесь работают Харальд и Элиас. Смахивая с рук воду, Авантюрин задумался: - И чего такого странного в том, что владычица хочет обустроить свое место? - Гетеры не имеют права владеть землёй - выдохнул Рацио, - сколько бы денег не было в их руках, они не могут что-либо сделать, не имея мужа или отца, кто будет им покровительствовать. Но тут был беспрецедентный случай. Вдруг, из-за угла вышла одна из служанок Герты. Молодая девушка держала в руках кувшин и ровным шагом подошла к чану. Молча, с пустым взглядом, словно и вовсе не живая, она наполнила его до краев и с выражением бескрайнего безразличия пошла дальше. - Значит, вы все в своем обществе гениев - не от мира сего? - спросил Авантюрин, следуя взглядом за удаляющуюся спиной девушки, - нарушаете порядки вашего государства в угоду развития ума? Веритас покачал головой. - Я не подлежу обществу гениев. Даже больше - я по приглашению здесь преподаю. Состав определялся два с половиной года назад, но я в него не был принят. - Что? - удивился Авантюрин, поворачиваясь к Рацио, - почему? Рацио в свою очередь мог лишь пожать плечами: - Заглянув в будущее, оракул не увидел моего имени среди тех имён, что останутся увековечены на вечных стенах, воспевающих их ушедшие умы. Авантюрин огляделся по сторонам, прежде чем склониться к Веритасу: - Да быть такого не может - с искренним сомнением произнес он, - ты же работаешь не покладая рук! Ты же как из гимнасии приходишь - сразу за работу. Разве сможет простой человек столько трудиться? - Я - ничто более простого рядового гражданина. Я не был выбран оракулом, и я не был одарен взглядом божества, - с усмешкой выдохнул он, устремляя взгляд в небо, - гражданин, раб, гетеры - все мы просто люди, склоняющие голову перед волей богов. Авантюрин хотел что-то добавить, как откуда-то из глубины раздались юношеские возгласы, стремительно приближавшихся в их сторону. Веритас мог лишь раздраженно выдохнуть: - Возвращаемся. Через минуту они будут здесь, и мне придётся начать лекцию. Кровь в их жилах моложе, и одними словами буйство их усмирить даже у меня не всегда выходит. И как бы Веритас не надеялся, второе занятие прошло не лучше. Видно, ввиду разговорной формы занятия, юноши посчитали недостойным себя снизить тон до шёпота, так что они громко принялись обсуждать новое лицо: - Ого, какой красивый. Это катамит? Я бы все отцовские деньги спустил чтоб с таким на ночь остаться. - А! Я слышал это тот, который из проклятой расы Индо. Вон, на глаза посмотри. Понятно, чем он так нашего учителя охомутал. - Эх, мой отец был на его суде - тоже хотел себе выкупить, а потом на следующий день узнал, что его уже сняли с торгов. Он гром и молнии тогда метал! - Я бы тоже обиделся, если бы такое до меня выкупили. - Погоди, хочешь сказать это тот раб, что хозяина убил? И наш учитель, из всех, именно его выкупил? Какой позор. Он еще и в гимнасию его привел? На какие непотребства он может соблазнить нашего учителя, пока мы не видим? Медленно, раздражение начало окутывать Веритаса с ног до головы, пока Авантюрин, до этого мирно сидевший за отведённым ему местом, не начал суетливо пятиться прочь от толпы, и в скором времени, просто-напросто спрятался за спиной Рацио. - Всем желаю доброго дня, ученики, - прорычал Веритас, - как я и говорил в прошлый раз, сегодня наша тема обсуждения - "о том, как говорить в обществе обладающих тем, чего нет у вас". Гул мгновенно стих, и один из учеников вопросил: - А разве не "об общении с чужими жёнами"? Повернувшись к Авантюрину, Рацио тихо сказал тому сесть за свое место и делать своё дело, и, когда авгин послушно сделал что ему было велено, Веритас ответил: - Верно, но суть одна и та же, так как прямо сейчас вы наглядно мне показали что вы не только с чужой женой, но и с другими такими же личностями, как вы сами, не можете общаться. Один из юношей мгновенно разозлился: - Вы сравнивание нас с рабами? Чем мужчина для любовных утех может сравниться с нами, благородными мужами? - Легко и просто - вас с ним сравнивать и не надо, - ответил Веритас, - он и без того умнее и талантливее вас всех, с благородством или без. Некоторые обернулись посмотреть на Авантюрина, который ехидно улыбался, что-то записывая в пергамент, пока другие возмущённо принялись спрашивать Рацио: - Да как? - Да чем? - Чем этот нижайший может быть умнее нас? Подняв руку, Веритас воззвал их к тишине, и юноши позакрывали рты. Убедившись, что все молчат, он спросил: - Вы, Кебет, ответьте мне: сколько времени вы учились писать? Переглянувшись с рядом стоящими, Кебет ответил: - Как и все здесь стоящие, четыре года. Один на изучение алфавита, два на правописание, один на скоропись. - Вы все, как и товарищ ваш Кебет, учились четыре года? - громче спросил Рацио, спрашивая остальных. Юноши молча поливали головой в согласии. Затем, Веритас указал рукой на Авантюрина: - Что бы научить того, на кого вы так жаждете смотреть только сверху, выучился у меня письму всего за двадцать дней. Всю свою жизнь он мог лишь видеть ахейскую письменность и слепо ее повторять, но совсем недавно получил он возможность - и кто теперь он? Мой писарь. Не ведая о его таланте, не ведая о его истории и настоящем положении, вы позволили себе оскорбления немыслимые. Будь это моя супруга, я бы имел право вас всех прямо сейчас вызвать на справедливый бой. С такими злобными словами, вырывающимися из ваших ртов, ни один уважающий себя гражданин не пригласил бы вас ни на симпозий, ни на пир. Но, чтобы вести полную гражданскую жизнь, вы же хотите их посещать, верно? Юноши неуверенно закивали. - Так что для этого, вам нужно уметь общаться с другими членами общества правильно. Даже с рабами и даже со жрицами любви. И сегодня мы поговорим как раз об этом... Авантюрин сильно не участвовал в последующем занятии. Скорее так - улыбался и махал рукой, когда кто-то оборачивался к нему, заставляя смотревшего тут же в страхе и смущении отвернуться. Когда время вышло и пора была расходится, к удивлению Рацио, ученики, вместо того, чтобы тихо покинуть помещение, наоборот остались. Верно, было несколько что боялись опоздать куда-то, но некоторая компания осталась - медленно, они окружили Авантюрина, заглядывая в его исписанный свиток. - Ого, даже у меня так ровно буквы не выходят... Я до сих пор только на глиняных табличках пишу. Кебет шлёпнул говорящего по затылку и горделиво указал на себя, будто приказывая остальным следить за ним. - Приветствую вас, писарь нашего учителя, - положа ладонь на грудь, произнес он, склонив голову. Молча, Рацио наблюдал за сценой, спокойно готовясь к последнему занятию. - Могу ли я узнать ваше имя? - как можно осторожнее спросил он, будто Авантюрин был диким зверем, которого надо усмирить. Перекинувшись удивлённым взглядом с Веритасом, Авантюрин, не получив ни кивка, ни качания головой, с пустой и натянутой улыбкой ответил тягучим, как мёд, голосом: - Имя мне - Авантюрин, молодой господин. Вы что-то хотели узнать у меня, не так ли? Ошарашенно, Кебет сделал мелкий шаг назад, сталкиваясь спиной с такими же удивлёнными мальчишками. Переглянувшись со всеми, Кебет спросил увереннее, хотя голос его всё ещё дрожал: - Я хотел узнать у вас, писарь Авантюрин - правда ли, что вы выучились у нашего учителя писать за двадцать дней? В удивлении расширив глаза, Авантюрин подпёр кулаком щёку. - Хоть и минуло двадцать дней, в течении которых я ежедневно исписывал лист за листом, дощечку за дощечкой, до попадания в руки вашего учителя я уже что-то да умел. Он лишь помог мне развить то, что уже было. Ученики между собой переглянулись. Один - видно, более смелый чем Кебет - спросил, перегибаясь через его плечо: - А учитель Веритас вас больно бил за ошибки? Заставлял сидеть и до изнеможения над табличками и выписывать одну и ту же букву, пока она не станет "нормальной"? Сбитый с толку, Авантюрин снова бросил взгляд на Веритаса, но тот, столкнувшись с ним глазами, тут же посмотрел в сторону, будто диалог его и вовсе не касался. - О чем вы, молодые люди? - спросил Авантюрин, - мы настолько были поглощены процессом, что, мне кажется, у нас обоих не было и времени до рукоприкладства. Ещё более оживлённо, юноши зашептались между собой, забыв о том, что выучили за занятие, и принимаясь расспрашивать Авантюрина. Тот в ответ расслабился, смущённо отвечая на вопросы. Веритас мог лишь покачать головой и начать присматриваться к колоннам. Как-никак, следующим занятием будет обучение самых старших учеников гимнасия расчёту, и Рацио не может допустить ошибки ни в примерах, ни в решении. Но вдруг, шум от учеников резко прекратился. В беспокойстве повернувшись, Веритас увидел, как Авантюрин схватил руку одного из юношей, и они оба глядели друг на друга в испуге. - Д-демон... Пусти меня, мерзость! - воскликнул юноша, резко отпрыгивая. В мгновение, Авантюрин сжался, каким-то образом выглядя меньше, чем есть на деле. Будучи на шесть лет старше его окружавших, ростом всех юношей он был выше минимум на голову, но сейчас, сидя на месте, он действительно выглядел как загнанный зверёк. Веритас не видел его лица, но в ответ юноше раздалось лишь уверенное: - Будь я демоном али мерзостью, смог бы ты меня коснуться, а? Или думаешь что тебе дозволено так просто касаться всего, что не приколочено? В считанные секунды, Рацио уже оказался подле потасовки: - Всем разойтись. Занятие давно окончено, вы должны были уже быть на следующем, - громогласно объявил Веритас, заставляя всех вздрогнуть. Не медля, юноши в страхепокинули посещение, снова оставляя Рацио и Авантюрина наедине. - Что случилось? - как можно осторожнее спросил Веритас. Но Авантюрин лишь покачал головой в ответ. - Ты сказал мне отталкивать тех, кто мешает, что я собственно и попытался сделать. Хотя, - он повернулся на месте, чтобы опереться спиной о стол, - насколько мне известно в вашем обществе запрещено рабу касаться вольных граждан без их спроса. Авантюрин протянул руку и осторожно взял запястье Веритаса. - Но с тобой я могу спокойно сделать так. Ибо по твоим словам, я волен это делать. Рацио тяжко выдохнул. - Я ничего не могу здесь поделать. Они - молодые и необразованные вольные люди, которым было сказано, что по рождению они есть правоимущие. Что не входит в их картинку мира: любое действие, любое слово, любое правило - для них посягание на свободу. Особенно со стороны того, кто по этой системе на ступени ниже их. - Выходит, я всё ещё такой же невольник, верно? - подняв брови, с улыбкой спросил Авантюрин. Веритас бросил взгляд на развернутый на столе свиток, который, по крайней мере на первый взгляд, был расписан в том же стиле диалога, что и конец первого. - В этом обществе - да, - честно ответил мужчина, - на деле - как ты того пожелаешь. Для ушей и глаз средь этих стен ты - моя принадлежность, мой раб, но ни ты, ни я так не думаем. Тогда делает ли это нас всё ещё хозяином и рабом? - спросил Рацио, аккуратно вытягивая свою руку из хватки Авантюрина, - на словах мы можем назвать друг друга кем угодно, но станут ли от этого эти слова правдой? Несколько секунд поразглядывав лицо Веритаса, Авантюрин опустил голову вниз. Веритас не мог разгадать, о чем тот думал, но уже вскоре из коридора раздался свойственный молодым людям гомон. Похлопав Авантюрина по плечу, мужчина мог лишь сказать: - Последнее занятие - и мы отправимся на рынок. Но тот всё ещё понуро сидел на своем месте. В большинстве случаев, Рацио бы просто отвернулся и прошел к центру помещения. Но сейчас, чуть крепче сжав чужое плечо, он пробормотал: - Не знаю, что именно тебя здесь так удручило, ученик мой, но я не собираюсь наказывать или ругать тебя. Мои слова все ещё в силе: коли кто будет отвлекать тебя - не гнушайся соответствующего ответа. Смиренно, Авантюрин кивнул и развернулся, чтобы взять перо в руку. И третье занятие было проведено не без внимания учеников к Авантюрину. Но ребята были старше, и уже из опыта знали, что после того, как Веритас Рацио представил всем загадочного писаря, то этого писаря лучше без лишней надобности не трогать. Хотя по первым минутам и были те, кто оборачивался поглазеть на диковину. Завершение занятия было самой лучшей частью дня, когда Веритас мог с чистой душой приказать всем немедленно выйти, чтобы остаться наедине со своими делами. Аккуратно расставляя треугольник и прочие деревянные геометрические формы по своим местам, он с особым вниманием выравнивал их в идеальные позиции. Забывшись, Веритас вздрогнул, когда откуда-то позади его ушей достиг звук чьего-то дыхания. Точно, с ним всё ещё кто-то был. Обернувшись, Рацио увидел Авантюрина, охватившего обеими руками свитки и внимательно наблюдавшего за чужими действиями. Веритас ещё один раз поправил треугольник, что бы тот был ровно параллелен рядом стоящему прямоугольнику. - Идём, - бросил он, поворачиваясь к выходу. Вместе они снова сделали небольшую остановку у чана с водой. Отряхивая руки, Рацио следил как Авантюрин аккуратно одной ладонью зачерпывал жидкость. - Рано или поздно они привыкнут к тебе. Даже если я и отбирал этих юношей, при поступлении кто-то постоянно даёт и глупцам шанс - и кто бы это не делал, сам является глупцом, - вздохнул Веритас, с силой протирая глаза, - и как я должен искоренять невежество, если оно пустило корни даже в этом месте?.. Пройдясь влажной ладонью по волосам, Авантюрин обернулся с хитрой улыбкой: - Так ты ещё и на отборе учавствуешь, великий учитель? Мне кажется, или глупцами ты называешь трети так две от всех учеников? Потому что если способными считаешь ты так мало, то в гимнасии просто-напросто не будет учеников и в таком случае присутствие невеж можно оправдать практической выгодой. Рацио фыркнул, поворачиваясь прочь от чана: - Бред, - буркнул он, прекрасно зная, что так и есть. Через некоторое время, оказавшись на главной улице, Веритас недовольно щурился от светящего прямо в лицо солнца, и даже ткань гиматия, которую он накинул себе на голову, не помогала. Он ожидал что через какое-то время их нагонят старшие ученики, однако не успели Рацио с Авантюрином сделать и шагу вперёд, как все глаза были обращены на них. Точнее на одного - на авгина. Не обращая внимания на чужие взгляды, Веритас подошёл к торговцу маслами, внимательно осматривая товар. Если он правильно помнил, масло общей банной заканчивалось, стоило бы обновить запас. - Кто бы мог подумать, Веритас! - услышал он голос рядом с собой. Повернувшись, мужчина увидел что то был Харальд, - это действительно вы были тем, кто выкупил парнишку. Он подошёл ближе, рассматривая Авантюрина, приложив пальцы к своей небольшой бороде. В ответ, Авантюрин недовольно прищурился, отвечая на любопытный взгляд. - Верно, - ответил Веритас, поднимая перед торговцем склянку. Тот в ответ показал два пальца, и Веритас, порывшись в своем мешочке, протянул два медняка, - уверен, он будет одним из лучших моих вложений. Назначил вчера его своим писарем - а сегодня он уже лучше всех учеников нашей гимнасии понимает геометрию. - Вы обучили его письму? - удивился Харальд, - зачем? Повернувшись лицом к собеседнику, Веритас склонил голову к плечу: - Вы не расслышали, что я только что сказал? - удивлённо спросил он. Харальд приложил ладонь к щеке, пораженно качая головой. - Будь я вами, я бы этого только в покоях и держал. А так... - он бросил взгляд на Авантюрина, - вы же ему такое красивое лицо разумом изуродуете. Скажите хотя бы что теперь на симпозиумы будете ходить. - Ваша последняя просьба не сходится с предшествовавшим заявлением, - выдохнул Веритас, - симпозиумы не представляют для меня интереса. Единственная интересующая меня тема - получения знаний и... - Их распространение, - знакомая рука оказалась на плече, когда Скрюллум закончил за него его собственное высказывание - добрый день, друг мой. Удивлен вашим необычным способом привлечь внимание всей улицы. И вам тоже мое приветствие, Харальд стойкий. Посмотрев по сторонам, Веритас понял, что за их взаимодействием действительно следила вся улица. Он мог только тяжко вздохнуть. - Приветствую, добрейший Скрюллум. Как дела ваши, как день рабочий проходит? Скрюллум дёрнул плечами. - После занятия риторикой ваши пришли ко мне. Намучился же я с ними, - тяжело проговорил он, - что я могу сказать - удивили вы всех знатно. Но вопрос Харальда всё ещё в силе: будете ли вы теперь ходить на симпозиумы, коли есть у вас ублажающая взгляд вещь? - Вы так настаиваете на присутствии Веритаса, - внезапно вставит слово Авантюрин, - неужто скоро будет проведен один? Или есть же другая причина? Пока на него были обращены удивленный взгляд Харальда и смущённый вид Скрюллума, авгину ответил Веритас: - Да, сын одного из чиновников скоро достигает совершеннолетия. Этот чиновник - точнее, его дочь, - был главным спонсором гимнасии Герты. От Веритаса не укрылись сомнительные переглядки Харальда со Скрюллумом, но пока те не задавали вопросов, Рацио тоже не собирался. Прищурившись, он посмотрел по сторонам: - Не ведаете от вы, товарищи мои, где ученики? Неужто они расхотели учиться? - Одна компания из старших говорила что-то про бордель, - приложив пальцы к подбородку и взглянув на небо, пробормотал Авантюрин, - а что до остальных - если правильно помню, они собирались заняться тренировками тела. Эта новость быстро обрадовала Рацио, и он похлопал Авантюрина по плечу. Все равно ему не хотелось за сегодня более видеть молодёжь, так что все складывалось более, чем удачно. - Отлично. В таком случае, пойдем вперёд - в случае чего подскажешь, что Светлячок иль кому из вас другому прикупить. Он быстро развернулся прочь, направляясь к следующим прилавкам. - Так это было да или нет? - раздался позади лишь удаляющийся опечаленный голос Харальда. - Не боитесь, друг мой, я попробую уговорить его... - мог лишь пообещать Скрюллум. Они медленно продвигались по улице, пока, наконец, Скрюллум не обратил на себя внимание, заговорив с Авантюрином. - Так как вас теперь зовут, молодой человек? - Авантюрин - просто ответил он, кидая короткий взгляд на Скрюллума. На мгновение, светлые глаза математика расширились, но оправившись от первоначального шока, он мог лишь выдохнуть. - Как... интересно. Слыхал, Веритас держал вас и смог обучить грамоте за двадцать дней, прямо со дня покупки. Говорили ли правду юноши, али есть вам что добавить? - Да, правда есть здесь, - ответил ему Авантюрин, - каждый день по вечерам. Знавали бы вы мое удивление, когда юноши начали мне ведать о том, насколько строг и жесток Рацио как учитель... Но руки на меня он ни разу не поднял. Скрюллум на несколько мгновений потерялся, растерянно глядя то на обернувшегося к ним Веритаса, то на Авантюрина. - Веритас... - с медленно расширяющейся улыбкой произнес Скрюллум, - неужто, сердце твое начало сменять хладность на милость? - Ещё чего, - тут же нахмурился Веритас, - скорее Громовержец преодолеет свою страстность, чем это произойдёт. Тут же мужчина в ответ надул губу, пока Авантюрин неудачно попытался подавить смешок. Когда Веритас одарил его сердитым взглядом, он быстро отвёл глаза в сторону, делая вид, будто ничего не было. - Присматривайся-ка ты к лавкам, Авантюрин, - строго сказал он, - а не уши распускай. И как всегда, Авантюрин послушно делал то, что ему велели. Без зазрений совести он болтал с торговцами направо и налево, пока Веритас со Скрюллумом обсуждали дела гимнасии и Афинского полиса. Более ни разу другой учёный муж не спрашивал Рацио о грядущем симпозиуме, хотя ему и казалось, что это рано или поздно должно произойти. Даже если они обз знали, что вопрос будет задан, и какой ответ ему последует. После недолгой прогулки, Скрюллум сообщил, что устал за день, после чего извинился и отправился прочь. Прежде чем Рацио успел обернуться, Авантюрин, который оказался каким-то чудом за его спиной, пробормотал: - Интересно, что же за дела у него на самом деле? Не выглядел он-то уставшим на мой взгляд. Рацио точно не вздрогнул, но сам голос внезапно вызвал у него толпу холодных мурашек по спине. - Его дела - это его дела, - ответил он, провожая взглядом спину Скрюллума, - приглянулось ли что? Уголок рта Авантюрина поднялся, когда его руки осторожно обхватили плечо Веритаса. - Думаю Агафия будет в восторге от нового ножа. Прежний уже потерял свою прочность, и сколько его не точи - раз салат настрогать и она его уже снова его точит. Под осторожным чужим указанием, Веритас нашел взглядом нужного торговца. Веритасу нравилось видеть жизнь в глазах Авантюрина - и это учитывая что именно глядеть в чужие лица Рацио не любил. Но его оживленная суетливость, совмещённая с природным очарованием низменно привлекала внимание. Особенно попадал его навык торговаться. Склянка, новый нож - все мерно перестукивало в напоясном мешке у Веритаса. Пока Авантюрин вновь заговаривал зубы очередному старику, Веритаса окликнули. Обернувшись, он подметил сидящего Эхопа. - Здравствуй, мудрейший. Как ваш день проходит? Веритас одарил его невыразительным видом. - Изволь, обращайся на людях ко мне как и в дому - нет нужды в любезностях. День мой проходит... - он оглянулся, что бы посмотреть как Авантюрин продолжал о чем-то беседовать, - на удивление неплохо. Как твоя торговля? Эхоп с гордостью потряс звонким мешочком. - Очень неплохо. Скоро Светлячок закончит свои гиматии - и как раз в сезон. Чуть цену повышу и свой прошлогодний рекорд точно побью. Веритас аккуратно похлопал его по плечу, выражая свою поддержку. - Твои труды неоценимы, Эхоп. За свою жизнь ты многого добился... Не успел Рацио договорить, как лицо Эхопа исказилось в смешанных удивлении и испуге. Быстро оглянувшись, Веритас обнаружил, как Авантюрин пытался отбиться от старика, с которым ещё секунду назад мирно беседовал. Два свитка лежали на земле у ног спорящих, когда третий был крепко сжат в чужой руке. Второй рукой мужчина вцепился в лицо Авантюрина, что-то ему рыча. Быстро оказавшись возле потасовки, Веритас со всей силы схватился за запястье старика и, продолжая крепко сжимать, отвел ее в сторону, закрывая спиной Авантюрина, который с тихим "ай-ай-ай" потирал челюсть. - Бьешь моего раба - бьешь меня, - склонившись к лицу неизвестного тихо прорычал Рацио, - так что прошу вас остановиться и ещё раз подумать, что вы делаете. Воинственный оскал тут же пропал с чужого лица, когда старик увидел золотую заклёпку гимнасии на гиматии Веритаса. В испуге, он бросил косой взгляд за спину Веритасу, потом и вокруг. - Следить лучше за своими рабами надо, - проворчал он, резко убирая руку, - катамит ваш имел наглость торговаться, имея при этом достаточно, чтобы заплатить полную цену. Веритас еле сдержался чтобы не начать потасовку. Торговцы должны же знать свое дело, разве нет? Умом и хитростью должны они владеть, но исходя из их диалога, конкретно этот стал исключением. - Торговая улица на то и торговая улица, чтобы торговаться, - возразил как можно спокойнее Веритас, - в чем же была ошибка писаря моего, то есть моя? Всё ещё с недоверием взгляд мужчины метался между застёжкой и собирающим с земли свитки Авантюрином. Тяжко выдохнув, он пробормотал: - Непохож он на писаря... Разве будет такой владеть навыком письма? Медленно, Веритас выпустил запястье старика. - Конечно, будет. И он, как ему и должно, прилежно и усердно трудится. Можете взглянуть на его работу - она прямо в вашей руке. Мужчина быстро бросил взгляд на свиток, который он держал, потом резко пихнул бумагу в грудь Веритаса. - Я-простой торгаш. Не наводите шумиху у моей лавки, а то ещё продажи упадут. Рацио не собирался что-либо отвечать, но Авантюрин из-за его спины забурчал, постепенно говоря все громче и громче: - Да вас уже все в лицо запомнили. Спорить с одним из лучших преподавателей гимнасии, с самим Веритасом Рацио! - Авантюрин, - предупредительно бросил Веритас, поворачиваясь к нему, - что тебе хотелось приобрести у этого человека? Моргнув пару раз, Авантюрин бросил взгляд на лавку. - Браслет. Подарок для Светлячок. Веритас оглядел лежавший товар и поднял то, на что глядел Авантюрин. - Итак. Давайте посмотрим... - Рацио оглядел изделие в своих руках, - ни одного драгоценного камня - только зелёная смальта. Филигрань очевидно выполнена подмастерьем. Торговец мгновенно нахмурился. Рацио склонился к нему ближе, показывая на резьбу на смальте. - Здесь, здесь и здесь. Выполнено не очень кропотливо и отсутствует сюжет. Здесь даже нет слов для принесения блага носящему, только лишь символы богини нашей Афины. Это не стоит и драхмы - я ставлю только два медняка. Только старик, нахмурившись, открыл рот, как Рацио обернулся к Авантюрину, показывая ожерелье в немом вопросе - "это ли ты хотел?". Глаза авгина расширились, а брови приподнялись придавая ему жалостливый вид. Угадал. Веритас повернулся обратно к старцу: - Думаю, после доставленных мне неудобств, и того, что вы потратили мое время, вы понимаете, что будет справедливой компенсацией? Усы старика задергались, когда он, зажмурившись кивнул. Обменявшись предметами Веритас молча развернулся и пошел обратно к Эхопу, по пути скидывая Авантюрину свиток и новую покупку. Эхоп тем временем, сидел на своем месте, ухмыляясь. - Веритас... - пропел он снисходительным родительским тоном, - теперь тебя весь ближайший месяц будут обсуждать. - Мне все равно, - бросил Веритас, склоняясь ближе, - не ведаешь ли ты о северянине? Давно надеялся спросить тебя, но каждый раз мысль ускользала быстрее. - Северянин? - подняв глаза к небу, пробормотал Эхоп, почесывая длинную щетину - Он продал мне Авантюрина на краю невольничего. Его глаза не по-нашему зелены, а в компании с ним, как я узнал, периодевт с другого края острова. Брови мужчины сошлись на переносице, и в уголках его глаз мелькнул небольшой блик узнавания. - Возможно видал этого товарища. Много уж дней тому назад его взашей погнали за обман покупателя. Но я тебя понял, посмотрим, что смогу сделать. Веритас сердечно кивнул: - Благодарю тебя. Авантюрин, идём. Уже в имении, переступая порог, Веритас предупредил: - После трапезы отправляйся в хранилище. Если сегодня должен быть продуктивный день, он постарается выжать из себя как можно больше. Заперевшись в высоком помещении он вдохнул полную грудь запаха гипса и тростника. Возможно, он никогда не станет путешественником как и его родители, но это совершенно не помешает ему изучать культуру чужеземцев. Вновь расправив свитки о стране Индо, он принялся перечитывать и пересматривать карты. Не прошло и доброго часа, как раздалось три удара в дверь, после чего тяжёлая дверь отворилась. - Рацио? - раздался звонкий голос, - ты просил зайти. - Верно. Прошу тебя, друг мой, взглянуть на эти записи, - произнес Веритас, поднимаясь со своего места с расправленным свитком, - это карта от дальних просторов, в которых были рождены мои родители, до Афин... Он опустился на пол, приглашая за собой Авантюрина, и тот сел по правую руку от Рацио. Так они оба смогли разглядывать карту, когда та покоилась на коленях философа, а он указывал куда смотреть. - В своем путешествии они не сразу отправились в Ахею великую - но в края в другого света, ибо они желали дойти они до сердца страны ариев. Далеко уйти они не смогли - жара, скалы и степи были им преградой. Но там встречали они племена и народы, не похожие на их прежние. И в итоге, они действительно дошли до краев тех - но только лишь краев, после чего были они встречены людьми с копьями, людьми с мечами и людьми с саблями, что вынудили их вернуться. Он раскрыл другой свиток, который удерживал вместе с краем карты. - Многое они записывали о людях, хоть и не столько, сколько о встреченных просторах. Людской говор, их причуды и были им удивительны. Например... - он указал на территорию, помеченную как "пустыня", - здесь они наткнулись на неизвестный, немногочисленный народ. Живя в пустыне и скалистых местах, они почитали единое божество, в отличие от своих воинственных собратьев, что говорили на том же языке. Но что для моих родителей оказалось самым странным, так это что не имея в округе обильной растительности, в почете у них был зелёный цвет. Выудив из мешочка купленную ранее на базаре цепь, Веритас поднял ее перед глазами. - Драгоценности зелёного цвета, ткань цвета зелени, краска... Едва разбирая их язык, они осознали, что это были символы для чужого божества. Веритасу казалось, будто Авантюрин перестал дышать. Тем же ровным, спокойным голосом, он продолжил: - Я подметил что теплее всех в этом доме у тебя сложились отношения с Светлячок. Так что я, полагаю, ты ведаешь, что цвета, что ей больше по душе - золотой и серый? Рацио медленно перевел взгляд на Авантюрина. Тот закусил губу, сжимая запястье одной руки другой, продолжая глядеть на карту. - Люди те не приносили жертв, не подносили свои украшение. Они просто молились своему божеству и звали это божество - - Мама Фенге, - взболтнул вместо него Авантюрин, - мы звали ее Мать Фенге. - Точно, - кивнул Веритас, - в таком случае, могу смело заявить что твое родное племя находилось на востоке от Лидии и в двух третях расстояния от прежней границы Арйианы. Это была вовсе не страна Индо, что твоя родина, но это место. - А великая Ахея... Где мы сейчас находимся - это где? Выдохнув, Веритас провел пальцем через всю карту, указывая на Эгею: - Мы сейчас на вот этой точке - острове Эгина. Авантюрин ничего не ответил, но и Веритас не прерывал тишины. Ему не было ведомо, какие эмоции мог испытывать его собеседник, но и предлагать свою помощь он не собирался. - Далековато - выдохнул Авантюрин, спустя довольно продолжительное время для такого ответа, - да и никого там уже не осталось. - И тем не менее, - продолжил Веритас, аккуратно обвивая пальцами чужое запястье. Он протянул чужую раскрытую ладонь к себе и вложил в нее браслет, - даже проигравшие войну боги остаются богами. И покуда есть люди, им подлежащие, живы будут они. Краем глаза он видел как со вздохом Авантюрин резко поднял голову. Веритасу никогда не приходилось покидать родного края, но он помнил ту животную тоску, когда его покинули родители. Его ум не мог даже на долю представить то чувство, что мог испытывать Авантюрин. Но, без возможности полного сочувствия, что-то в Рацио хотело показать ему, что он понимает чужое, давно покрытое коркой времени, горе. Чужак в чужой стране. Без имени, без роду - только раб с нечеловеческими глазами. Не встречая чужой взгляд, Веритас продолжил: - Я нашел записи о целом году, который провели они в тех землях. О традициях, ритуалах. Сегодня я убедился, что мое предположение сошлось с действительностью. Подумал, может, ты захочешь прочитать. Робко, Авантюрин отнял свое запястье. - Не сейчас. И не завтра, - он помотал головой, - в наши традиции многое входило и если бы... Если бы Мама Фенге видела меня, даже она бы отвернула свой взор от меня. Веритас мог только выдохнуть. - В таком случае, когда наступит день, скажи мне - я дам тебе свитки, - он принялся сворачивать и складывать бумагу обратно. В тишине и мерном дыхании раздалось шуршание, когда Рацио раскладывал все материалы по местам. И только уже будучи довольным их идеальным расположением, он увидел что Авантюрин только поднимался с пола. Немного размявшись, он повернулся к Рацио: - Светлячок не просила меня покупать ей браслет. Веритас кивнул. - И все это про значение зелёного... Ты понял ещё тогда, когда ссорился со старым ослом, верно? - Верно, - с усмешкой кивнул Веритас. - И тем не менее купил именно его? Даже если изначально ты хотел сделать подарок Светлячок? - Уже давно я убедил ее не молчать о своих желаниях и она не стесняется меня просить, чего желает. По секрету тебе скажу: и она, и я знаем, что я питаю к ней... Особые теплые чувства. Он увидел напряжение в плечах Авантюрина после того, как последнее слово покинуло его рот, так что Веритас сделал то, чего не делал уже давно - решил пояснить свои слова. - С детства мои родители учили, что к жене нужно относится со всем уважением, ибо она будет нести все тяжбы взращивания моих детей. Мне это казалось смешным - что именно они об этом говорили, хотя оба в равной степени делили всю заботу обо мне, доверяя только мое обучение знакомому лицу. И я был уверен, что буду поступать как и они, вопреки их словам. Но женщины в моей жизни так и не было, но появилась Светлячок и... Я понял каково это - иметь свое чадо и почему человечество так стремится к множению. Она носит глубинные шрамы бремени существования, но чем дальше время идёт, тем живее становится ее улыбка. Она не от моей плоти и крови, но сердце мое каждый раз трепещет от гордости, наблюдая за ее работой и разрывается на части, когда мое желание брать на себя ответственность за нее становится невыносимым. Внезапно осознание накатило Веритаса: он никогда никому не говорил об этом. Не было смысла. Но теперь, сказав вслух, он словно заново осознал это. Это не было просто фактом в той системе, что была выстроена в его голове, но полноценное высказывание с подтверждением. Быстро бросив взгляд на Авантюрина в поисках хоть какого-то удивления или осуждения - хотя, с чего ему беспокоится о чужом мнении? - он не обнаружил ничего, что предполагал. Его брови были чуть приподняты и уголки глаз едва прищуренны - хотя Авантюрин даже не улыбался. Веритас был без понятия, что это означало это выражение. - Ты обладаешь на удивление... Добрым сердцем, Веритас - единственное, что он сказал. Почему-то Веритас был слишком слаб, чтобы продолжать смотреть в ответ. Боги, он участвовал в боях, был пельтастом, первым шел в рядах и последним в отступлении - но именно сейчас он чувствовал себя воистину обнаженным. - Возможно, - сказал он, открывая дверь, - хотя я бы так не сказал. Он подождал, пока Авантюрин юркнет мимо. - Сегодня твой вечер свободен. Если понадоблюсь - буду в своих покоях. И Рацио заперся там до самого вечера, в полном одиночестве, которое было лишь прервано Светлячок, принесшей ему еды и вина. И когда уже сумерки нежно окутали комнату, оставляя буквы на пергаменте неразличимыми, Веритас поднялся со своего места. Собравшись к последним ванным процедурам, он столкнулся с Авантюрином, от которого резко пахло оливковым маслом и цитрусами - Масло, что ты взял сегодня, на удивление пахуче, - с ноткой жалобы произнес Авантюрин. - Буду иметь ввиду, - кивнул ему Веритас, обходя юношу. Игнорируя ноющую боль в плечах, он сделал себе ванну и, раздевшись, аккуратно опустился в жидкость, которая начала источать ароматный запах. Погруженный, как в воду, в мысли, Рацио уже грезил о грядущем дне. Начнет ли Авантюрин сомневаться в своем выборе? Как на него, увидев во второй раз, среагирует ученики? Воистину интересный эксперимент ждёт их впереди. Немного размяв забитые от постоянного сидения мышцы, Рацио прикрыл глаза. Стоит заняться подготовкой к играм - иначе так и все тело одеревенеет, а с ним и голова. Начать с ловкости, с силы или же скорости? Нет, лучше сначала опробовать себя во всем, а затем в равной степени увеличивать нагрузку во всех стезях. Убедившись, что все дневные пыль и пот были смыты, Веритас с тихим всплеском поднялся и, закутавшись в исподнее, вернулся в покои. Подогнув к груди ноги, Авантюрин смирно сидел на покрывале, теребя ткань, но, услышав отворившуюся дверь, поднял глаза, голубая радужка которых мгновенно отразила лунный свет, на секунду пугая Рацио. - Сейчас налью тебе лекарства, - мысленно ругая себя за невнимательность, пробормотал Веритас, - ты же за этим меня ждёшь? Не отрывая сияющих глаз, Авантюрин кивнул с тихим "угу". За последние несколько дней Веритас не переставал удивляться сочетанию первородного любопытства и остроумия с абсолютной рабской покорностью, которые в себе держал этот человек. Конечно, более десятилетия в рабстве сделают свое дело, но каждый раз все - от выражения лица до языка тела - у Авантюрина было словно противоестественным, навеяным Апатой. В темноте нащупав мешочек и кувшин с вином, Рацио равно смешал все ингредиенты в чаше и протянул Авантюрину прежде, чем тот успел встать. Быстро вылив в себя жидкость, он с тихой благодарностью вернул чашу, стирая рукой с губ оставшуюся влагу. Вернув все на свои места, Веритас устроился рядом, вслушиваясь в чужое дыхание. Спустя долгое время, вдохи и выдохи замедлились, превращаясь в размеренное сопение. Оно убаюкивало, но почему-то сознание Рацио отказывалось впадать в сон. Минуты тянулись, наполняя мышцы искрами раздражения, но мужчина не находил сил разомкнуть глаза. И только когда он уже раздумывал встать, чужая рука легла на его грудь. Во сне, Авантюрин придвинулся ближе, утыкаясь лбом в плечо. Аккуратно Веритас положил свою ладонь на чужую, постепенно проникаясь чужим согревающим теплом. Оказалось, вес чужого присутствия может быть куда более успокаивающим, чем полное одиночество.