Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Реакции/драбблы и все такое по вселенной "Великий Из Бродячих Псов/Bungou stray dogs"
Примечания
୨୧В некоторых частях повествование будет от второго лица, то от третьего.୨୧
Посвящение
Всем читателям
｡˚ ✧Драббл➶ ❁۪ ｡˚ ✧
05 февраля 2021, 07:10
｡ﾟ•┈୨♡୧┈• ｡ﾟСтрашный сон ｡ﾟ•┈୨♡୧┈• ｡ﾟ
☾⋆｡° ✮₊ ⊹₊ ⊹ ⋆｡˚✧˚ ༘ ⋆｡˚☽☾⋆｡° ✮₊ ⊹₊ ⊹ ⋆｡˚✧˚ ༘ ⋆｡˚☽
ʚɞ ⁺˖ ⸝⸝Дадзай Осаму ʚɞ ⁺˖ ⸝⸝
Юная леди, как это часто бывает с людей, чья душа окутана трепетом и нежностью, слишком часто предавалась ночным видениям, не радуя при этом своих ясных дней. Сны её были подобны серым облакам, нависшим над солнечным небом — они портили гармонию её сновидений и не давали ей покоя, отнимая драгоценные часы, что могли бы быть потрачены на блаженное спокойствие. Перед переездом к своей второй половинке, она, подобно таинственному призраку, скрывала свои терзания, не смея излить душу ни одной живой душе. Однако, та роковая ночь, когда её кошмары достигли своего апогея, заставила её наконец заговорить.— Ночью -
Ей снился тёмный лес, где листья деревьев, как живые существа, шуршали под ногами, шепча неизвестные слова с каждым её осторожным шагом. Лес, погружённый в зловещую тишину, создавал атмосферу, которая давила на её грудь, заставляя её сердце биться быстрее, будто предчувствуя приближение какого-то зловещего чревовещателя. Мурашки, как холодные ручейки, скользили по её спине, подтверждая, что эта пустота полна чего-то неясного и угрожающего. Но самое страшное, как предостерегающий грозовой облак, ожидало её впереди. Пройдя немного, она вдруг наткнулась на то, чего больше всего боялась — зрелище, способное разорвать её душу. Её самый дорогой человек, тот, чью любовь она свято хранила в сердце, оказавшись во власти тьмы, совершил тёмное дело, которое навсегда изменило её восприятие всего, что когда-либо существовало. Дадзай висел на дереве, словно грустный плод, не созревший до своего часа; верёвка, крепко обвившая его горло, сжимала его жизнь с той же неумолимой жестокостью, с какой судьба обращалась с каждым, кто смел восстать против её оков. Глаза его, пустые и неизменно мрачные, излучали ту же бездонную печаль, что и сами деревья, обступившие его, мрачные стражи на границе между жизнью и смертью. Его тело свисало, как кусок свежего мяса, недавно отрезанного от болящих страстей, — живое и мёртвое одновременно, с каплями пережитого горя, что готовились упасть, как осенние листья, в бездну забвения. Облик его пронзал душу, как неумолимый холод, и страх, подобно черному облаку, заполнил все внутренности наблюдающей девушки, застывшей от ужаса перед этим зрелищем; слёзы— неясная тень скорби, бесшумно катились по её щекам, оставляя следы на бледной коже, как глубокие резные линии на старинной мраморной плите. В тот момент ей открылась истина, что мир полон мучений и безжалостных судеб — каждое сердце, независимо от его благородства, отдают дань неумолимым обстоятельствам, в которых жизнь и смерть переплетаются в один бесконечный танец. Взирая на это мучительное зрелище, она плакала сквозь сон, её всхлипы, как печальный ветерок, доносились до ушей парня, пробуждая его от сладкого забытья. В ту ночь, когда мир казался окутанным мягкой пеленой тишины, он вдруг почувствовал, что сердце его переполнено тревогой. — Милая? Милая! — произнёс он, осторожно тряся её за плечи, желая избавиться от мрачных предчувствий, что накатывали, как угрюмые тучи над горизонтом. Но она лишь молча плакала, крепко обнимая Дазая, пытаясь спрятаться от бурь, что бушевали в её душе. Уткнувшись в его тёплую грудь, она искала утешения, которое, казалось, лишь он мог ей подарить. — Не бросай меня.. — сквозь всхлипывающий голос её прозвучало несмелое прошение, пронзающее различный мрак, как тонкий луч света, пробивающийся сквозь густые облака. — Не брошу, обещаю, — ответил он, обнимая её в ответ с великой нежностью, как будто эта простая фраза могла излечить все её внутренние раны. Он гладил Охико по головке, нежно оставляя на её лбу горячий поцелуй — такой, что разогревал пламя способное согреть даже самые холодные уголки их миров. Как только настало утро, и первые лучи солнца начали проникать сквозь занавески, освещая комнаты своим утренним светом, вся ситуация стала ясна. Она, вполне ожидаемо, рассказала обо всём в слезах, в истерике, словно бурный поток, вырывающийся из заточенного русла. Но, к счастью, всё обошлось, как это часто бывает в жизни, где всё непривычное и великое сталкивается с нашей хрупкостью. Парень, узнав всю историю, недоуменно замер в раздумьях, осознав, что мир, в котором они живут, полон ужасов и ненадежности. И с того момента его сердце переполненное кое-чем бесконечно дорогим, наполнилось заботой, которая, как крепкий бальзам, помешала ранам, что причиняли страдания. Каждый его жест, каждая забота были пропитаны любовью, как воздух — ароматом свежей зелени после дождя. Он старался защитить её от всех ужасов мира, от тех неведомых теней, что в любой момент могут нависнуть над их счастьем. Его забота снимала с её плеч тяжесть тревог и сомнений, помогая ей вновь вернуться к жизни. И в очередной раз, она убедилась в том, что на самом деле нужна ему, как цветку необходимо солнце для роста и цветения.⠀ㅤ ୧‿ ˖︵ꕀ ⠀𓏶 ̥⠀ ꕀ︵˖ ‿୨
˚₊· ➳❥Накаджима Ацуши ˚₊· ➳❥
⋅•⋅⋅•⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅∙∘☽༓☾∘∙•⋅⋅⋅•⋅⋅⊰⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅⋅•⋅
Тигрёнок, невинный и беззаботный, даже не догадывался о том тяжёлом состоянии, в котором находилась его девушка, бедная душа, лишённая покоя и здорового сна уже третий день подряд. Он с искренней наивностью, как дитя, игравшее на лугах, воспринимал мир вокруг, не подозревая, что за его спиной развертывается буря, и его роль в этом спектакле может быть не столь безоблачна, как ему хотелось бы думать. Однако последней каплей, что переполнила чашу её страданий, стал один единственный сон — живой и притягательный, как нежные зари первых лучей, но в то же время зловещий, способный пробудить дремлющие в сердце страхи. В этом сновидении, где переплетались тонкие нити её страхов, она столкнулась с глубокой болью, что пронзила грудь, как остриё ножа, оставляя после себя зияющую рану, в которой жили тёмные мысли о потере и одиночестве. Этот сон, который, казалось бы, пришёл с добрыми намерениями, обернулся против неё, став символом её внутренних борьб и тревог. Не зная о её муках, Тигрёнок продолжал жить в своём мире, радужном и ярком, невольно оставляя свою любимую наедине с её мрачными мыслями. И в этом контрасте заключалась, как всегда, великая истина: слишком часто любовь бывает слепа, давая нам возможность рассмотреть лишь поверхностные радости, пока в нашем сердце прячутся невидимые шрамы, которые требуют света и понимания.— Сам сон -
Охико находилась в родительском доме, этом тихом уголке, который, казалось, хранил в себе все её самые тёмные воспоминания. Здесь, в стенах, пропитанных духом незаслуженных страданий, она провела не самые приятные годы своей юности — отголоски юношеской мечты сбылись в тяжёлых и серых буднях. В комнате, где она вновь оказалась, царила полумгла: тени прошлого заполнили каждый угол, а лишь одинокая лампочка освещала её маленькую комнатушку, где переплетались вспоминания о боли. Эти тусклые лучи были похожи на её надежды — они светили, но не могли осветить всё, и поэтому лишь подчеркивали одиночество, вновь и вновь возвращая её к тому времени, когда мир казался поделенным на чёрное и белое. В свете этого тусклого света можно было различить два силуэта, которые, кажется, о чём-то яростно спорили — их голоса, дробясь о стены, напоминали проносившиеся сквозь пространство вихри. С первого взгляда, это могло бы показаться обычной сценой, характерной для каких угодно семейных неурядиц, где страсти изливаются в глухонемом противостоянии, создавая подобие привычной драмы. Но вот что-то в её памяти неожиданно всплыло на поверхность — щемящее чувство пробудило давно забытые образы, напомнив о тех мгновениях радости, о светлых грёзах и юношеском восторге, что покинули её так давно. Как будто тени, возникшие из глубин её сознания, вновь начали шептать. Это был тот страшный день темным пятном запечатлился в памяти Охико навсегда — день, когда детские мечты превратились в кошмары. Десять лет назад, в вечер понедельника, когда мир, казалось, был окутан мягкой тенью, её отчим, как никогда раздражённый, стал олицетворением злой и неумолимой судьбы. Его жестокость и страсть к алкогольным утешениям сливались в одном бездушном существе, и в ту роковую ночь он совершил то, что невозможно было ни оправдать, ни забыть — убийство её матери. Заметив присутствие восьмилетней падчерицы, мужчина как зверь, терзаемый собственными демонами, воспылал вновь простым, но чудовищным гневом — он избил её и, не сдерживая своего ярости, запер в комнате, как будто в старой темнице, где сбывались самые мрачные мечты. В тот момент, когда двери захлопнулись с оглушительным грохотом, разнесшимся по углам, Охико ощутила, как под ногами у неё трясутся основы реальности. Регулярные выбивания — отчаянные, жестокие попытки вернуться на свободу — стали её единственной целью, хотя с каждой попыткой она понимала, что эта борьба не просто с замком, но и с самой жизнью, которая не собиралась отпускать её из своих теней. Еле-еле, собрав остатки сил, она смогла выжить, как проросшее сквозь трещины в асфальте растение — хрупкое, но упорное, идущие навстречу свету, несмотря на злые ветра. И когда время, в своём немилосердном беге, настигло её, и ей исполнилось шестнадцать, судьба решила отомстить за её непомерные страдания. У отчима случился инфаркт, внезапный, как и все злоключения, и он умер, оставив после себя лишь пустоту и страх.══✿══╡°˖✧✿✧˖°╞══✿════✿══╡°˖✧✿✧˖°╞══✿════✿══╡°˖✧✿✧˖°╞══✿══
Вернёмся ко сну.
｡ﾟ•┈୨♡୧┈• ｡ﾟ｡ﾟ•┈୨♡୧┈• ｡ﾟ｡ﾟ•┈୨♡୧┈• ｡ﾟ｡ﾟ•┈୨♡୧┈• ｡ﾟ｡ﾟ•┈୨♡୧┈• ｡ﾟ
Даже спустя долгие годы, тот страх, что некогда сковывал её сердце, вновь возникал перед ней в самых мрачных уголках сознания. Те же обстоятельства, что когда-то опалили её юность, снова повалили на плечи — смерть любимой матери, ужас, отразившийся в каждой капле крови, что оставалась на стенах. И, наконец, самое главное — холодный взгляд, полный ненависти, пронзал её душу, как леденящий ветер с далёких просторов. Это был не просто взгляд, но целая бездна, вбирающая в себя всю боль и страдания, что когда-то мучало её. Устрашающий силуэт, как тень забытого, медленно приближался к ней—напоминание о страхах, уходящих глубоко в прошлое, лишь для того, чтобы вновь вырваться на свободу. Кошмар, стиснутый в крошечную клетку её души, не завершается, и с ужасом она осознала, что, прорываясь сквозь ночную тьму, он проникает в её реальность, лишая её уюта и покоя. Внезапно, её сознание, разрывая оковы сна, пробудило её в холодном поту, как будто сама жизнь рвалась на свободу из пучины давних травм. Итак, в этом безмолвном противостоянии прошлого и настоящего, Охико осознала: страх — это не просто эмоция, это вечная тень, что преследует нас на пути к освобождению. Он становится частью нашего существования, как шрам, что напоминает о битвах, пережитых в юности, и только встретившись с ним лицом к лицу, можно обрести внутреннюю силу и понять, что истинная свобода может заключаться не в избавлении от страха, а в способности жить с ним, принимая его как неизменимого спутника на пути к свету. Солёные слёзы тихо падали на её ладони похожие на капли дождя, что обрушивались на иссохшую землю, путешествуя по её исстрадавшейся душе. Однако милого парня рядом не оказалось — Ацуши, видимо, всё ещё был на работе, поглощённый заботами, что втягивали его в свои бесконечные недра и оставляли её наедине с навалившимися бедами. В эту бесконечную ночь, когда звёзды, словно чуждые ей спутники, наблюдали за её страданиями, она не могла уснуть; истерика, что обожгла её сердце, становилась всё более навязчивой и рассредоточенной, как пылкий ураган, рвущийся через пустоши её разума. Время казалось затянувшимся, ненавистное и беспощадное, а каждое шушуканье ночью лишь подчеркивало её внутреннюю неуверенность,. Ацуши же вернулся почти к утру, когда первые проблески света начали прокладывать свой путь сквозь окутывающую тьму. Его голос, словно дождь, наполнился растерянностью: — Охико-чан? — спросил он, боясь нарушить тот трепетный покой, что царил между ними, ещё не осознавая всей тяжести её скорби. Он не знал, что делать; его сердце, полное любви и беспокойства, сжималось в груди. Растерянно приблизившись, он осторожно взял её дрожащие ручки в свои, как будто боялся, что может сломать её, замученную переплетением переживаний и страхов. Единственное, что он сумел придумать в тот смятенный миг — это обнять её, прижав к себе так крепко, как будто желал защитить от всех бурь, что бушевали вне их маленького мира. Его прикосновения, словно легкие дуновения весеннего ветерка, были столь мягкими и тёплыми, что, казалось, могли растопить даже самые ледяные струны тоски, что сковывали её сердце. В этом объятии, полным искренней любви и заботы, у Охико исчезали все тёмные воспоминания, что грозили обрушиться на неё, как серые тучи. Когда он был рядом, те ужасные моменты, что заставляли её дрожать от страха и беспокойства, постепенно рассеивались, улетучиваясь в пустоту, где обитали забытые печали. С того дня Накаджима, проникнутый этим светом, который, казалось, исходил от неё самой, всячески старался помочь своей любимой, чтобы ей больше никогда не снились такие ужасные сны, что способны вырвать из объятий реальности и погрузить в бездну.⏜︵⊹︵⏜︵୨୧︵⏜︵⊹︵⏜⏜︵⊹︵⏜︵୨୧︵⏜︵⊹︵⏜⏜︵⊹︵⏜︵୨୧︵⏜︵⊹︵⏜
⏝̅⏝̅⏝̅ ୨ ♱ ୧ ⏝̅⏝̅⏝̅Рампо Эдогава ⏝̅⏝̅⏝̅ ୨ ♱ ୧ ⏝̅⏝̅⏝̅
Не думала она, что даже от такого великого детектива, ораторского дара которого позавидовал бы сам Меркурий, можно скрыть что-либо — однако Охико, подобно блестящему актёру, блуждающему в тени своей сомнительной репутации, сделала это на все сто процентов. Её искусная игра не оставила следов, скрывая истинные переживания за маской безмятежности и спокойствия, которые она так мастерски умела изображать. Но вот лишь одна, казалось бы, незначительная деталь, горьковато выдающая все её секреты, наводила на размышления — это неизбежные мешки под глазами, что, как облака перед грозой, явились у неё на трёхдневном рубеже беспокойного недосыпания. Эти бедные следы глубоких ночей, когда разум метался, изрыгая кошмары, не давали ей покоя, шепча: жизнь полна тёмных переулков, и не все тайны достойны открытия. Кошмары появились ровно три дня назад, словно нежданно-негаданно устремлённые тёмные силы, когда её умный парень, полагаясь на свою интуицию и благостные размышления, раскрыл очередное дело и, по каким-то неведомым причинам, увлёк свою возлюбленную в таинственную жидкость своих злоключений. Он делился всеми деталями с жаром, вмешивая её в паутину сложных интриг и загадок, как будто случайно провёл её за кулисы своего мира, где реальные страсти иногда переплетались с не менее реальными страхами. Таким образом, в этом мрачном танце в пределах своего ума, Охико осознала, что некоторые тайны, подобно упрямым теням, требуют быть погребёнными в недрах. Каждый кошмар, что ей снился, не был лишь простым сновидением — он становился косвенным пользованием психики, шедшим рука об руку с несбывшимися надеждами и страхами о том, что может произойти, когда свет встречается с тьмой.•⑅♡⑅•⑅♡⑅•⑅♡⑅•⑅♡⑅••⑅♡⑅•⑅♡⑅•⑅♡⑅•⑅♡⑅••⑅♡⑅•⑅♡⑅•⑅♡⑅•⑅♡⑅••⑅♡⑅•⑅♡⑅•⑅♡⑅•⑅♡⑅•
В очередной мучительный день, когда тени усталости и раздражения окутали её, сладкоежка Ранпо, как тонкий и чуткий детектив, заподозрил нечто неладное в лице Охико. В её глазах читалась усталость, как в затянутом облаками небе, где не предвещается ничего хорошего — наметившиеся буря и непогода. Его сердце, полное добрых намерений, забилось быстрее, и он решил предложить ей, прочь от забот и печалей, переночевать у него дома, что, как он считал, могло бы изменить её настроение, поднять дух. — Сладость моя, а ты мне сегодня просто необходима, отказы не принимаются, — произнёс он с той настойчивостью, которую придают молодости и неистощимость внутренних ресурсов, зато без малейшего подозрения о её смятении. Как же она внутренне воспротивилась и, не выражая своих страхов, подумала: »Только не это, лишь бы не так!». Страх сжимал её сердце, как до боли тугая пружина — в ней жил ужас, что если парень когда-нибудь узнает о её тайне, то начнёт указывать на её слабости, на те травмы, которые, подобно заплесневелым страницам, хранила в тайниках своей памяти. Страх перед тем, что он, обнажив её существо, вскроет её нежные раны, был невыносимым. Она, подобно неродившемуся цветку с тугой почкой, боялась выставить на свет темное ядро своей души, особенно после того страхования, что заполнил её бессонные ночи с трупом, внезапно ставшим олицетворением её самых глубоких страхов.— Уже ночью —
Опять неприятный страх, как холодная цепь, сковывал её тело, медленно проникая в самые глубины разума, парализуя её волю и вызывая в воображении картины, полные зловещих фигур. Каждый невидимый шорох, каждый трепет ветра, казалось, прятал в себе множество ужасов, готовых вырваться на свободу, словно забытые призраки, с нетерпением дожидающиеся своей очереди. Но самое неприятное лишь настигает, подкрадываясь, как тень за спиной. Охико стоит на пустой улице, тишина которой звучит как протяжный звоночек, предупреждающий о приближающейся буре. Вокруг не видно ни души — только одинокий ветерок приглаживающий её волосы, шепчет мрачные тайны, которые сжимают её грудь. На сером асфальте, как тёмное пятно на очищенном холсте, растеклась лужа крови, запах которой ударяет в нос с такой силой, что сердце замирает от ужасного осознания. Этот запах, насыщенный металлом и смертью, проникает в её обоняние, обволакивая её чувством безысходности. И вот, на дороге неподалёку, безжизненно лежит труп — олицетворение самого ужаса, который она пыталась вытеснить из своей жизни. Его внутренности, словно зловещая чаша, были вывернуты наружу; глаза, казалось, вытекли из глазниц, словно истощённые слёзные реки, а язык мирно распластался возле тела, как забытый предмет в этом жутком спектакле. Увидев эту ужасную картину, девушку невольно потянуло блевать — но это было лишь началом той атмосферы, что нарастала вокруг неё, как буря перед сильным штормом. И вот, на потрясение её разума, мёртвый вдруг встал и с истошным воплем закричал, пробуждая в ней слияние страха и ужаса, что заставили её уши звенеть, как подсвечники, когда в них стучит сердечный ритм смертельного ужаса. Крик этот был не просто звуком: это было рукоблудие боли, которое стремилось вырваться из забвения, словно безымянные души, ожидающие прощения. Внезапно покойный обратился к ней с язвительной насмешкой: — »Слабачка! Ты боишься обыкновенного трупа? Ты никогда не завоюешь поощрения детектива!» — слова эти были как холодные стрелы, пронзали её душу, оставляя после себя горькие слёзы, что неосознанно потекли по её щекам. В этот момент, прилив отчаяния заполнил её, и она закричала: — »Нет! Нет! НЕТ! Прекрати!» — её голос разносился, как раскат грома в безмолвной ночи, полной невидимых демонов. Этот крик, полон агрессивной силы и отчаяния, пробудил в Ранпо тревожные мысли о самом плохом — он вскочил с кровати, его сердце стучало, как барабанный бой, возвестив о надвигающейся буре, насыщенной страхами, что взрослели в душе и беспокойстве. Эта сцена, навеянная зловещими тенями, заставила бы любого задуматься о сути человеческого страха, как о неразрывной части нашего существования. Втянутые в эту мрачную игру жизни, мы зачастую сталкиваемся с тем, что ужас обыкновенен и повсеместен, обныляя завесу нашей хрупкости. И тогда становится очевидно, что страх часто превращается в величайшее препятствие на пути к самопознанию; истина всегда скрыта за маской страха, и лишь тот, кто осмелится пройти сквозь тьму, может найти свет, который огласит путь к себе самом. Но, увидев, в каком состоянии находится его любимая, он сразу же начал будить её, э срывая с нея покров мрачной ночи. — Нет, пожалуйста, прекрати! — вскрикнула она, словно душа, вырвавшаяся из тёмного омута страха, всё ещё полная недоверия. — Милая, я здесь, тсс… — тихо шептал брюнет, прижимая к себе девушку, как спасительное солнышко, что прогоняет ненастье. Его слова были подобны лёгкому дуновению, что окутывало её, пытаясь унять бушующую бурю в её душе. — Я боюсь, б… боюсь его, и ты теперь будешь смеяться надо мной и бросишь, — всхлипывая и всё ещё охваченная нервной истерикой, ответила она, каждая слеза, что скатывалась по щёкам, была подобна осколкам разбитого стекла, отражая её внутренние страхи. — Кто такую глупость тебе сказал? Я не брошу тебя и уж тем более не буду смеяться, — с лёгким упрёком произнес он. — Иди скорее ко мне. В его объятиях, словно в уютном гнезде, ей стало так тепло и безопасно, что со временем страх почти улетучился, и, устав от волнений, она быстро уснула. Ранпо же, глядя на её спящее личико, задумался о том, как в хаосе жизни бывают моменты, когда глубочайший страх может исцелиться только одним прикосновением любви. Он поклялся себе, что больше никогда не будет делиться с Охико подробностями своих печальных наследий — историями о убийствах и злобных поступках, что оставляли в душах неизгладимые следы. В жизни его любимой не должно быть мест для таких ужасов, и это осознание было для него словно утренний свет, пробивающийся сквозь плотную завесу тьмы.·͙⁺˚*•͙✩•͙*˚⁺‧͙⁺˚*•͙✩•͙*˚⁺‧͙⁺˚*•͙✩•͙*˚⁺‧͙