Солдаты мира

Кто может услышать, как болит?

      Удар. Тупое лезвие колуна с глухим звуком врезалось в полено, чуть не отскочило и, лишь благодаря опытной руке владельца, пустило трещину по сухому дереву. Микаса крепче перехватила рукоять, резко дернула и снова замахнулась. Еще пара ударов, и бревно раскололось надвое, падая на землю по обе стороны колоды. Коротким выдохом Микаса сдула со щеки выбившуюся прядь и выпрямилась, поднимая взгляд к небу: солнце спряталось за низкими тучами.       Сегодня она ушла с работы рано, потому что — насовсем. Снова. За прошедшие три года она предприняла множество попыток найти свое место. Из конюшни, где Микаса ухаживала за лошадьми, пришлось уйти из-за жены хозяина: чересчур истеричная дама начала подозревать мужа в особом интересе к молодой и красивой работнице. Микаса никак не могла взять в толк, какую угрозу видела эта женщина в лице с опухшими от слез глазами. Да и мистер Вольт, добродушный и мудрый мужчина, приходил к лошадям лишь затем, чтобы поболтать да рассказать какие-то новости, пока Микаса чистила стойла. Быть может, он действительно делал это чаще, чем следовало. И быть может, ей тоже стоило обратить на это внимание. Но она просто молча ушла, получив расчет и победный ехидный смешок миссис Вольт на прощание.       Микаса прислонила колун к стене дровницы, поправила перчатки на руках и подняла с земли острый топор. Новый удар.       Ее следующая попытка устроиться на работу провалилась почти сразу: она стала вести документы учета у местного торговца, и совсем скоро оказалось, что тому требовались совсем иного рода услуги. Подонок тогда получил по морщинистой роже, а Микаса долго сидела под деревом на холме и мысленно разговаривала с Эреном, возмущенно пересказывая свои приключения. И все же, вспомнить навыки ведения отчетов ей тогда пришлось: она стала работать в Архиве. Правда, недолго: совсем скоро там произошел пожар, и здание сгорело дотла.       Она разочарованно фыркнула, перебирая в воспоминаниях те события, подобрала с земли четвертинку полена и швырнула в неровную горку уже готовых дров. Хватит на сегодня, иначе до дождя не успеет перенести их под крышу. Микаса спрятала инструменты и стала складывать деревяшки на сгиб локтя.       За последние полгода она где только не поработала. Продавала чужую рыбу на рынке, наливала пиво пьяницам в кабаке, ремонтировала сапоги в мастерской. Разве что в публичный дом не постучалась. Сегодня она ушла с работы, где, казалось, ей наконец повезло: приятная пожилая пара взяла ее к себе в пекарню. Микасу там не обижали, не задерживали и достойно оплачивали труд. Но сегодня утром, замешивая сдобное тесто в глубоком чане, она вдруг хлопнула ладонью по столу, отчего в воздух взметнулось густое мучное облако. Она не должна была находиться здесь. Микаса наконец поняла, что ощущала все это время: она не на своем месте.       А есть ли оно хоть где-то в этом мире? Все ее мечты были похоронены под громадным деревом еще три года назад. Надежды на спокойную жизнь и счастливое будущее гнили в земле вместе с останками Эрена и пропитавшимся кровью шарфом. Над жалкими попытками стать частью нового общества теперь хотелось смеяться. Перед ней были открыты любые дороги, но ступать по ним оказалось чрезвычайно сложно. Возможно, поначалу дело было в потере Эрена и в том ужасе, что им всем пришлось пережить — первые шесть месяцев после войны Микаса даже не помнила.       Но потом ведь стало легче? Ей написал Армин, передавая приветы от ребят, а спустя год она даже от капитана весточку получила. Стала навещать маму Конни чаще, чем иногда, помогая ей восстанавливаться. А еще через год даже построила себе этот крошечный домик у самого края леса, обзавелась молодым конем и почти совсем перестала плакать. Душа Микасы все также кричала, просто уже никто не слышал. Да и сама она научилась затыкать уши бегом по утрам, бесполезной работой, рубкой дров и регулярными тренировками. Микаса знала, что однажды ее невидимые баррикады рухнут и ей придется столкнуться с той частью себя, которая требовала ответа на вопрос: «Что дальше?».       Она соврет себе, если шепнет внутрь своей головы: «Не знаю».       Микаса знала, но до этого дня гнала зациклившиеся мысли прочь. Ей давно стоило попрощаться с грезами о том, как она выращивает тыквы с баклажанами, пока любимый супруг ловит рыбу или охотится за дичью, а еще, если повезет, рядом с ней крутятся непоседливые ребятишки. Эти мысли давно казались невероятной дикостью, к тому же, после смерти Эрена образ неведомого супруга ни разу не принимал отчетливого вида.       Разве она виновата? Разве несет ответственность за то, что не подходит этому миру?       Да это и не имело значения. Важным было то, что решение оставалось одно: чтобы выжить, Микасе нужно было вернуться в привычную для нее среду. Даже если на этом ее жизнь и закончится. Это был единственный логичный исход. Стоило понять это раньше.

***

      Она плохо спала. Приняв накануне твердое решение завтра отправиться на прием к королеве, никак не могла уснуть. Микасе не довелось встретиться с Хисторией лично ни разу за эти три года, лишь однажды она видела ее издалека. Но только к ней она могла прийти со своей просьбой. Микаса долго бормотала в подушку свою речь, пока наконец не уснула, убаюканная то ли шумом начавшегося дождя, то ли чьим-то далеким шепотом.       Сердце в груди грохотало громче стука копыт по брусчатке: Микаса так редко выбиралась за пределы все еще провинциальной Сигансины, что сейчас, в изрядно изменившей свой облик Митре, чувствовала себя волнительно и скованно. Здесь не то, что на лошадях, уже даже на повозках и в каретах мало кто передвигался — сплошь железные чудища на колесах.       — Идем, старый дурак! Чего цепляешься к девчонке!       Микаса поджала губы, остановившись и провожая взглядом пару пожилых людей, один из которых перед этим брезгливо сплюнул на землю прямо перед ней. Это была еще одна причина, по которой она сторонилась толпы. Ее, Микасу Аккерман, бывшую знаменитую разведчицу, не ненавидели и не преследовали. Но в витающих в воздухе, не просто все еще актуальных, а только все усложняющихся поствоенных настроениях, ее имя то и дело мелькало. Ее и всех остальных разведчиков, выступивших однажды против интересов острова. Микасе приходилось одной принимать на себя этот удар. И после принятого ею решения это тоже могло стать проблемой.       За пару кварталов от дворца Микаса слезла с лошади и огляделась. Ей стоит смыть с себя дорожную пыль и переодеться, иначе ее даже к воротам не подпустят. В первых двух гостиницах ей отказали в ночлеге — негде разместить лошадь. В третьей повезло больше — там хотя бы посоветовали, куда можно податься. Пока Микаса скакала обратно на окраину города, поняла, что сегодня пытаться попасть во дворец уже нет смысла: день близился к закату.       За хлипкими стенами ее комнаты громко ругалась какая-то пара. Микаса перевернулась на другой бок и натянула тонкое одеяло до самых ушей. Взгляд застыл на яркой полной луне за окном. Острое, невыносимо жгучее чувство одиночества сдавило горло. Наверное, у ребят не было с этим проблем — они где-то там, за морем и вместе. Разве что… капитан. Но он уж точно не такая размазня, как Микаса. Вот бы сейчас с ними всеми… за один стол в старый штаб. Пить чай или даже пиво. Радоваться и наперебой делиться эмоциями от впервые увиденного моря. Наблюдать, как Жан цепляет Эрена, а Армин их успокаивает, как Саша с Конни смеются над только им понятной шуткой, встретиться со скучающим взглядом капитана, а потом ощущать жар на щеках, потому что он быстро отводит глаза — и где она успела накосячить? Но ничему из этого не суждено повториться: Саша и Эрен мертвы, остальные разбросаны по миру. Армин не писал уже много месяцев, капитан вообще перестал отвечать после третьего письма: может, сменил адрес, а может, ему наскучило. Да и штаба того давно уже нет.       Луна скрылась за облаками, и в комнате стало темно. Тогда Микаса зажмурилась — она давно перестала смотреть в черные окна.

***

      — Ну и куда это мы собрались? — спросил солдат, стоявший в паре метров от Микасы, когда она молча разглядывала ворота дворца в течение нескольких минут.       Уже и сама поняла, как глупо выглядела: просто так ее никто не пропустит внутрь.       — Мне нужно встретиться с Хис… — раз уж тот сам с ней заговорил… — Скажите, как попасть на прием к королеве?       — Дать объявление в газету, — рассмеялся он. — Ближайшая встреча Ее Величества с народом запланирована на конец июня, через месяц. Приходите на главную площадь…       — Я Микаса Аккерман. Она не откажет мне во встрече.       — Да знаю я, кто ты, — он вдруг стал серьезным. И весьма недружелюбным. — Несложно узнать. Таким, как ты, здесь не рады. Уходи.       У нее коротко дернулось веко. Микаса прикусила щеку.       — Это решать не вам.       — Да? Но, чтобы попасть внутрь, тебе потребуется мое разрешение.       Дерьмо. И что ей теперь делать? Не брать же ворота одиночным штурмом, в самом деле… Микаса была так сильно увлечена своей целью, что совсем не продумала элементарных вещей. Может, просто подождать? Наверняка Хистория иногда покидает пределы дворца. Надо просто быть где-то рядом, а когда королева…       Какая глупость.       Микаса разозлилась на саму себя, метнув сердитый взгляд на солдата, отвернулась и отошла подальше. Могут пройти дни, даже недели. Да и была ли она на самом деле уверена, что Хистория захочет говорить с ней? Глубоко вздохнув, Микаса уже хотела вернуться к лошади, еще раз напоследок повернувшись к дворцу, как вдруг к воротам подъехал автомобиль и остановился. Из него вышел мужчина в военной форме и открыл дверь. В ней показалась светлая макушка.       Хитч. Это же Хитч Дрейс.       — Хитч! — Микаса даже не успела подумать, просто выкрикнула ее имя и бросилась к автомобилю. И тут же была остановлена мужчиной.       — Микаса? — Хитч удивленно вскинула брови и дала знак солдату, что все в порядке. — Что ты здесь делаешь?       — Я… — она оглядела давнюю знакомую. Особенности новой формы Микасе не были известны, но знаки отличия высокого чина определить было несложно. — А ты… ты теперь?..       — Главнокомандующая Военной полиции, — та весьма самодовольно улыбнулась.       — Ничего себе… — что же происходило с армией острова, если такие молодые, да еще и такие, как Хитч, занимали столь высокие посты? Микаса суетливо мотнула головой и заговорила быстро. — Послушай, ты можешь мне помочь? Мне необходимо встретиться с Хисторией, чтобы обсудить крайне важное дело. Но я не знаю, как попасть к ней. Меня не пускают, — она свела брови и посмотрела вниз, потом снова на Хитч, — да и это понятно. Но это очень важно! Ты… послушай, я напишу королеве записку, ты сможешь ей передать?       — Ну, — она о чем-то задумалась, потом легко улыбнулась, — почему нет? Но ничего не обещаю: у нее все время расписано…       — Да-да, понимаю. Подожди одну минуту, ладно?       Микаса полезла во внутренний карман плаща и достала карандаш, вдруг понимая, что писать ей не на чем. Видимо, ее растерянный вид был расценен верно, потому что Хитч обратилась к сопровождающему ее солдату:       — Келси, дай… — она неопределенно махнула рукой.       — Спасибо, — Микаса благодарно улыбнулась, получив от него чистый лист бумаги на планшете.       Набросав пару строк с приветствием, просьбой встретиться и адресом, где ее можно найти, Микаса сложила вчетверо лист и передала его вместе с планшетом Хитч. Та тут же развернула записку, пробежалась по тексту, снова сложила бумагу, удовлетворенно кивнув, и бросила, уже направляясь к воротам:       — Ничего не обещаю!

      ***

      И все же у нее получилось: утром следующего дня Микасу потревожил громкий стук в дверь ее номера, когда она только закончила убираться и приводить себя в порядок: выходить из гостиницы не планировала, боясь пропустить важный визит.       — Микаса Аккерман! — позвал громкий мужской голос. — Ее Величество немедленно вызывает вас к себе!       Она сглотнула — обратного пути не было. Открыла дверь, подняла подбородок и расправила плечи.       — Собирайтесь.       — Я готова.       — Тогда прошу следовать за мной.       Больше они не обмолвились ни словом. Микаса наблюдала через автомобильное окно за новым днем нового для нее города. Она и раньше бывала в столице нечасто, а теперь, вот уже третий день, совсем не узнавала это место. В основном, конечно, дело было в людях: они по-другому говорили, по-другому выглядели, стали увереннее и… злее, что ли? Строились новые дороги и здания, на улицах было много незнакомой техники, а еще людей в дорогих костюмах. В них Микаса узнавала жителей Хизуру — это было нетрудно.       — Приехали, — она вздрогнула, выныривая из своих размышлений.       Ее провели в просторный кабинет для переговоров — Микаса узнала его, — велели ожидать и оставили одну. А вот здесь почти ничего не изменилось. Большое панорамное окно — ей не нужно было подходить ближе, чтобы вспомнить вид из него на центральную площадь. Стол рядом, на нем — кувшин воды и шахматная доска с расставленными фигурами, с двух сторон — кресла. Микаса сделала пару шагов, ведя пальцами по спинкам дорогих высоких стульев. На этом когда-то сидела Ханджи, рядом было место послов из Хизуру, напротив — ее с Эреном и Армином. Во главе стола располагалась Хистория. Микаса помнила, как часто замечала внимательные и долгие взгляды Эрена на королеву.       Она посмотрела на диван у стены. Обычно там сидел капитан Леви. Иногда — стоял со сложенными на груди руками, подпирая книжный шкаф плечом. Микаса невольно улыбнулась, прикрывая глаза: его образ было так легко представить, хоть он и находился всегда за их спинами. Немудрено.       Она снова посмотрела туда: на стене красовалась большая эмблема армии йегеристов. Некрасивая, слишком вычурная. Враждебная. Она портила вид всей комнаты и отравляла воспоминания, связанные с когда-то проведенным здесь временем.       Дверь открылась. Микаса обернулась. Вошел офицер охраны и приказал приготовиться к появлению королевы. Через пару минут вошла Хистория в сопровождении мужчины с характерным разрезом глаз. Дежурный вышел, и они остались в комнате втроем.       — Микаса, — Хистория сдержанно улыбнулась, но все же подошла и крепко ее обняла. — Рада знать, что ты в порядке! Слышала, ты обосновалась в Сигансине?       Что-то больно кольнуло внутри. Внешне Хистория осталась такой же красивой, но насколько она изменилась внутренне? Что ей стоило хотя бы раз убедиться лично, что один из лучших ее солдат не вздернулся на толстой веревке, перекинутой через балку рядом с лошадиным стойлом после того, что случилось? Ничего не стоило. Мама Конни выжила, только благодаря неравнодушию деревенских жителей, которые, видимо, так и не поняли, кем был ее сын. Микаса даже не задумывалась раньше об этом, пока Хистория, во всем ее мирском великолепии, не появилась перед ней.       — Я тоже рада тебя видеть. Извини, что вот так отвлекаю от дел…       — Что ты! Разве я могла отказаться от встречи с тобой? О, прости, я вас не представила, — она посмотрела на мужчину, который пришел с ней. — Это Сэдэо Кояма. Он представляет правительство Хизуру и прибыл сюда по назначению Киеми. Уже почти год он является моим личным советником. Сэдэо, познакомься — Микаса Аккерман. Уверена, ты о ней наслышан.       — Я сразу понял, что это вы, — он поклонился и изучающе посмотрел на Микасу снизу вверх. Несколько прядей его аккуратной прически упали на глаза, и Сэдэо моргнул, разрывая зрительный контакт, улыбнулся и выпрямился. — На моей родине были опечалены известием о том, что вы отказались от своего титула и приняли решение остаться на Парадизе. И я крайне рад, что все-таки имею честь познакомиться с вами лично.       Микаса, не моргая, разглядывала мужчину. Он был с ней одного роста, явно старше на добрый десяток лет, хотя точно определить у нее не получилось: Микаса слишком отвлеклась на выразительный блеск в глазах. Она даже улыбнулась ему в ответ.       — Что ж, не буду вам мешать. Общайтесь, — Сэдэо кивнул, отошел к окну и сел за стол.       — У него очаровательная улыбка, скажи? — шепнула Хистория, поджимая плечи, а потом заговорила обычным тоном. — Давай… давай присядем, — она указала жестом на диван.       — Почему мы не можем поговорить наедине? — тихо спросила Микаса, еще раз обернулась и дернула плечами, сбрасывая чувство неведомого ей наваждения.       — Прости, — Хистория красиво сложила ладони чуть выше коленей, и ее губы дрогнули в подобии улыбки. — Он присутствует на всех моих встречах.       — Даже личных?       — Ну, это ведь не совсем личная встреча. Ты написала, что у тебя что-то важное. Но сначала расскажи, как у тебя дела?       — Все… — она прикусила губу и опустила взгляд, — все нормально, вроде бы. Живу в Сигансине. Одна. А ты? Слышала, у тебя дочь.       — Ох, да! Ей уже почти три. Даже не верится!       Хистория могла и не называть возраст девочки — ее рождение навечно связано с годом окончания войны. С исчезновением титанов. И со смертью Эрена.       — Как ты ее назвала?       — Имир.       Микаса понимающе кивнула. Повисло молчание.       — Так о чем ты… хотела поговорить?       — Я хотела просить у тебя разрешения вернуться на службу.       — Ч-что? — Хистория нахмурила брови, коротко посмотрела на Сэдэо и вернула взгляд на Микасу. — Ты имеешь в виду… армию? Зачем тебе это, Микаса?       — Могу я не говорить о долге острову и зове сердца? — она вздохнула. — Ты ведь достаточно умна, чтобы и сама понять. Держать в руках оружие и исполнять приказы — все, что я умею.       — Микаса, это… боюсь, это невозможно. Прости.       — О чем ты говоришь, Хистория? Я думала, ты будешь рада вернуть меня в строй. Неужели тебе не нужны сильные солдаты?       — Мы ни с кем не воюем.       — Да брось! Именно поэтому на улицах столько солдат? Поэтому в приближенных у королевы люди, не имеющие никакого отношения к Парадизу?       — Все не так просто, Микаса. Зачем тебе это? Живи нормальной жизнью.       Микаса несдержанно усмехнулась:       — Я пробовала. Не получается.       — Ты не понимаешь… Знаешь, скольких трудов мне стоило, чтобы йегеристы, на принципах которых построена теперь армия, не трогали тебя? А ведь они хотели возмездия за ваше предательство.       — Наше предательство?       — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Но я так не считаю. И сделала все, что могла, чтобы утихомирить возмущения в народе, но солдаты… Не думаю, что они будут довольны, если ты вернешься.       Внутри Микасы кипело раздражение. Королева перед ней или нет? Она боится, что солдаты будут недовольны? Что за вздор? И что за постоянные переглядки с советником?       — Хистория, я ведь не прошу у тебя какую-то высокую должность. Обычный рядовой солдат. Мне это нужно. А тебе это решение ничего не стоит. И тоже нужно: разве лишним будет боец, наделенный аккерманской силой?       Позади раздался звук упавшей на пол шахматной фигуры. Микаса на миг обернулась и встретилась глазами с безумным взглядом Сэдэо.       — У тебя осталась сила клана? — у Хистории даже тон голоса поменялся. — Это невозможно…       — Почему же? — как ни в чем не бывало уточнила Микаса.       — Это противоречит логике. Всему тому, что мы знаем об Аккерманах и…       — А что вы знаете? Никаких записей о природе моей силы так и не нашли. Все, что известно, — со слов Зика, как передавала нам Киеми. Да и у него это были просто выводы из рассказов сумасшедшего ученого. Поэтому не вижу ничего невозможного.       — Откуда ты знаешь, что владеешь ей? Она как-то проявляется?       — Зачисли меня в ряды армии и увидишь сама, — Микаса вздохнула. — Я сильная. Я принесу тебе пользу.       — Если дело обстоит так… — Хистория направила взгляд за спину Микасы. Получила в ответ одобрительный кивок. — Оставь свой домашний адрес. Через несколько дней мы отправляемся в южный порт встречать Армина, так что можем проехать через Сигансину. Я отправлю к тебе гонца с сообщением о решении по твоему вопросу.       — Встречать Армина?! О чем это ты?       — Хистория, — Сэдэо поднялся со своего места. — Боюсь, вам пора готовиться к следующей встрече.       — Да, — она тоже встала. — Извини, мне нужно идти. Тебя проводят.       — Хистория!       Слишком громко.       — Госпожа Микаса, не забывайте, что вы общаетесь с королевой. Был рад познакомиться.       У дверей Хистория обернулась.       — Да, Микаса, все верно: Армин и ребята возвращаются на остров.

***

      Конь остался на привязи у подножия холма. Микаса поправила съехавшую с плеча вязаную кофту и подняла взгляд к дереву вдалеке. Вчера к ней приезжал солдат от Хистории — стоило рассказать о новостях Эрену. Она медленно зашагала к привычному месту, размышляя, как бы он отреагировал. Накричал бы? Не разговаривал бы два дня, как после случая с той дракой на рынке в детстве? А может… поддержал бы ее решение?       Микаса нахмурилась и мысленно себя одернула: беспокоиться нужно было о реакции живых. О реакции тех, кто, как она узнала от посыльного, уже должен был прибыть в порт и встретиться с королевой. А Эрен… Ему рассказывать как раз-таки было не страшно.       Ей велели прибыть завтра в южный штаб. Принять присягу, получить форму и распоряжения. Она надеялась, что не будет лишнего шума и суеты. Хотя, если королева все равно здесь и вряд ли уедет до завтра, то без патетики наверняка не обойдется.       — Привет, Эрен.       Она опустила несколько срезанных у своего дома цветов на землю перед камнем и села рядом, прислонившись спиной к дереву. Вихрь ветра всколыхнул высокую траву на холме, и Микаса обняла себя за плечи, поджимая колени к груди. Приходить сюда каждый раз было сложно: имела ли она право? В такие моменты Эрен оживал в ее памяти задорным мальчишкой, которого она когда-то полюбила. «В этом не было никакого смысла», — твердил в ее голове уже повзрослевший юноша, и в какой-то момент она перестала с ним спорить. Как можно было назвать чувство, теплившееся в ней при жизни Эрена? Забота, благодарность, страх. Любовь? Никто не учил ее любить — ее учили выживать. Откуда ей было знать о чувствах? Микаса в первую очередь солдат — оружие. И переросла бы ее детская влюбленность в нечто большее, теперь уже никто не ответит. А сейчас, когда Эрена уже давно нет, у нее остались одни только сожаления да вина.       И любовь.       Ведь разве не так называется чувство, когда человек тебе дорог? И разве так необходимо учить кого-то любить, если любовь просто есть?       — Я так хочу тебя увидеть.       Слезы слишком быстро брызнули из глаз — Микасе пришлось зажать рот двумя ладонями, чтобы не зарыдать в голос: отчаяние металось в груди раненой птицей и искало выход. Она больше никогда не увидит Эрена. И когда-нибудь она забудет его лицо.       Так за что она должна была бороться теперь? К какой лучшей жизни должна была стремиться? Она все чаще думала о том, что любые усилия все равно ни к чему не приведут, а значит, пойти знакомым путем — наилучший выход.       Она вздрогнула, вдруг переставая лить слезы: перед ней вспорхнула и быстро скрылась в ветвях дерева большая птица. Микаса поднялась на ноги, пытаясь разглядеть внезапного свидетеля своих мыслей, а затем ее вниманием завладела небольшая группа людей у подножия холма. Сердце забилось у самого горла: Микаса их узнала, присмотревшись получше.       — Армин…