Да здравствует новый председатель Общества Пандемониума!

      У настоящего учителя не должно быть любимых и нелюбимых учеников, ведь так? Настоящий учитель должен любить всех своих подопечных одинаково — отличников и двоечников, гуманитариев и приверженцев точных наук, ботаников и спортсменов, порядочных и задиристых… Все они должны быть для учителя почти как дети, и обо всех он должен заботиться одинаково…       …Сенсей устало откинулся на спинку офисного кресла, вслепую доставая из ящика стола таблетки от головной боли с первой же попытки. Уже приловчился. Вышеописанную мантру он повторял себе неоднократно. Он выработал её для себя в первые же дни пребывания в Кивотосе, так как понял, что с таким разномастным контингентом учениц справиться будет трудно. И поначалу она ему даже помогала: стоило Сенсею попасть в очередную трудную ситуацию, вызванную одной из учениц, он напоминал себе о своём учительском долге и с новыми силами усмирял хаос, который местные несовершеннолетние жительницы так часто устраивают по любой мелочи. Он ни разу не пожалел о том, что давал им второй шанс, шанс исправиться, даже если они совершали тяжелейшие преступления. Например, Мика, которую легко могли осудить за шпионаж, измену и несколько покушений на убийство. Жуткий послужной список, но если копнуть поглубже — она просто измученная чувством вины за собственные ошибки принцесса, что запуталась в цикле порождённого ей насилия и не знает, как выбраться. Стоило дать ей шанс — и она приложила все усилия, чтобы исправиться. Сенсей не подавал виду, но очень гордился бывшей представительницей студсовета Тринити и её стремлением искупить свою вину. Или, к примеру, Саори. Сенсей мало что помнил о том мире, откуда его «призвали», но что-то подсказывало ему, что этой девушке, несмотря на несовершеннолетие, пришлось бы отвечать перед судом наивысшей инстанции за военные преступления. Чёрт возьми, да она вообще пыталась убить Сенсея! Но нет, он дал и ей возможность исправиться, пришёл ей на помощь, когда та так отчаянно нуждалась в ней, и выяснил, что суровая террористка всё же обладает благородным сердцем и готовностью пожертвовать даже собственной жизнью за тех, кто ей дорог. Сейчас она полноценно влилась в общество Кивотоса, пусть и подрабатывает фиксером, всё ещё творя грязные делишки за деньги… Это явно лучше, чем то, чем она занималась на посту капитана Боевого Отряда Ариуса.       Но шло время, и данную мантру приходилось повторять про себя всё чаще, а сама она имела всё меньший эффект. Список учениц, успешно вставших на путь истинный, можно было продолжать долго, на несколько страниц в личный послужной список точно хватило бы. Но кому-то не хватало и второй, и третьей попытки. У некоторых учениц попросту было заложено в натуре быть непослушными и постоянно приносить неприятности. Иногда, чего греха таить, это было даже весело. Не все же школьницы бегают по городу и стреляют во все стороны, шалости ведь бывают и вполне себе невинными. Запивая таблетки водой, сенсей припомнил, как некоторое время назад Коюки проникла в здание Шале, играючи обойдя все системы безопасности, чтобы порыться в его секретах, и как всё это в итоге закончилось неловкой сценой. Сенсей слегка улыбнулся, вспоминая удивлённое личико неугомонной негодяйки и то, что в итоге она так и не воспользовалась добытым компроматом.       Жаль, не все знают меру, как Коюки, иногда приходится краснеть перед другими, как, например, за Маки, разрисовывающую стены зданий своими граффити. Она называет это творчеством, свободой самовыражения, и, в общем-то, права… Но законы Кивотоса однозначно трактуют это как вандализм. Сенсей вздохнул, вспоминая, как вызволял уличную художницу из обезьянника под свою личную ответственность. Тогда ей этого урока, к счастью, хватило, в дальнейшем она рисовала только там, где ей разрешали владельцы зданий, ну, или там, где территория была бесхозной. А вот некоторые ученицы могли так шалить и после того, как чуть не попадались. Та же Мика, упомянутая ранее… Чего только стоит фокус с заманиванием в женское общежитие ночью… Это на словах звучит весело и авантюрно, а ведь если бы факт этого вскрылся — репутации и карьере конец просто из-за шалости одной избалованной принцессы. К счастью, обошлось. Вот только шалости с привлечением к себе внимания продолжились в дальнейшем и, несомненно, продолжатся и дальше, возможно даже, до её выпуска из школы.       От озорства некоторых учениц Сенсей и вовсе порой чувствовал себя в опасности. Чего только стоит Харука из Решал 68, которая от общения с учителем так нервничала, что открыла беспорядочный огонь из дробовика по горшкам с цветами, посчитав, что они портят вид, сопровождая процесс руганью… Бр-р-р… А Широко, постоянно пытающаяся подбить его на ограбление банка? Харуна, не видящая никаких препятствий между собой и возможностью отведать какое-нибудь изысканное блюдо? Таких учениц, увы, на памяти Сенсея было много. И ко всем он относился со снисхождением и симпатией. Ведь даже Вакамо, гроза всего города, хотя бы попыталась исправиться и уменьшила количество взрывов и стрельбы, чтобы понравиться сенсею. Казалось, что смутить Сенсея очень тяжело, что он привык абсолютно ко всему и даже с особо опасными личностями общается на дружеской ноге.       Но Сенсей уже давно скрывал постоянно нарастающий стресс после одного судьбоносного и самого неприятного знакомства в его жизни. Знакомства с председательницей Общества Пандемониума, президентом студсовета Академии Геенны, Макото. Сенсей за время своей карьеры уже насмотрелся на неординарных личностей и надеялся найти общий язык и с ней, но одиозная властительница одной из трёх крупнейших школ Кивотоса просто превзошла все его ожидания по поводу того, что может натворить всего один человек, дай ему достаточно средств для этого. Сенсей и раньше удивлялся, как с такими свободными, практически анархистскими, порядками и таким высоким уровнем преступности Геенна не только сохраняет статус одной из ведущих сил в городе, но и вообще всё ещё существует как структура. Он не переставал удивляться трудоспособности Хины, Главного Префекта Геенны, прилагавшей все усилия для поддержания порядка на территории округа академии, и испытывал к ней глубочайшее уважение — он бы так не сумел. После же непосредственного знакомства с Макото и остальным Обществом Пандемониума вопросов только прибавилось. Если Миллениуму и Тринити повезло с ученицами, возглавлявшими местные студенческие советы, то глава Геенны, казалось, прилагала абсолютно все усилия, чтобы уничтожить свою же школу, при этом искренне считая, что ведёт её к величию. Она строила планы, которые либо были неосуществимы чисто физически, либо требовали огромных затрат сил и времени, притом, что Макото не желала тратить ни то, ни другое и ожидала буквально сиюминутного результата. Она тратила огромные деньги на пафосные и абсолютно бесполезные украшения территории школы вроде золотых статуй себя любимой, она принимала поспешные и пагубные политические решения, но самое главное — она стабильно старалась спилить сук, на котором держалась её некрепкая власть, урезая бюджет Команде Префектов, выполнявшей роль вооружённых сил и правоохранительных органов Геенны, и постоянно пытаясь дискредитировать, а иногда даже — убить, Главного Префекта.       Последствия того, что случилось бы, преуспей Макото в своей цели, предсказать не трудно, да и не нужно — Сенсей видел их сегодня, на ежегодной Вечеринке Геенны, когда Хина лишь немного задержалась с прибытием на мероприятие из-за своей практики с пианино, но Макото это уже расценила как знак трусости и нежелание позориться своей игрой и публично, через систему массового вещания, объявила о том, что Главный Префект сбежала из школы. Не прошло и десяти минут, как буквально весь округ Геенны наполнился преступниками, радующимися тому, что некому их остановить. Ситуация быстро вышла из-под контроля, но так же быстро была взята обратно под контроль Команды Префектов, когда всё же появившаяся Хина вместе со своими подчинёнными разогнала разбушевавшихся отморозков, отправила их за решётку и, даже не помяв своего изысканного вечернего платья после данных боевых подвигов, блестяще сыграла серенаду на пианино, с триумфом открыв вечеринку, опровергнув все слухи о себе и посрамив Макото, которая одним выступлением чуть не уничтожила свою школу. Если верить Хине, подобные выкрутасы Макото вытворяла не реже четырех раз в год. И у Сенсея не было никаких сомнений по поводу того, научит ли сегодняшний провал Макото хоть чему-либо.       Ладно нарушение неприкосновенности частной жизни, ладно хулиганство, ладно даже стрельба над головой! Сенсей готов был всё это простить и продолжать учить своих любимых подопечных жизненной мудрости. Ведь он — учитель, опора подрастающего поколения. Кто подставит оступившимся руку, если не он? Когда-то он искренне хотел помочь и Макото. Но всё чаще ловил себя на мысли, что её надменная улыбка и мерзкий самоуверенный хохот вызывают у него лишь отвращение. Потому что эти атрибуты начали ассоциироваться у него со всеми пакостями, которые она натворила за время своего правления и которые вытворит ещё не раз в будущем. Пакостей далеко не невинных, что легко могут окончиться летальным исходом и от которых пострадает не один лишь Сенсей, не несколько учениц или гражданских, а сразу весь район. Из-за своего высокого положения Макото напоминала обезьяну с атомной бомбой, и это не могло не беспокоить Сенсея. И, кажется, сегодня, после долгой недели напряжённой подготовки к вечеринке, чуть было не окончившейся катастрофой, его терпение было на исходе.       — Нет… С этим точно нужно что-то делать. Если так будет продолжаться, Общество Пандемониума и Команда Префектов сожрут друг друга после выпуска Хины, то есть чуть меньше чем через год. И тогда пострадает очень много людей, в том числе и тех, которыми я дорожу. Это ведь мой долг, как учителя, заботиться о благополучии моих учениц и их школ.       Он достал из ящика рабочего стола стопку листов бумаги, пару ручек, бланк расписания дежурств в Шале и пакет растворимого кофе. Ночка обещала быть долгой.       — Не привык я вмешиваться в политику Кивотоса, да и не очень мне этого хочется… Но, если подумать, кто мне это запретит? Шале обладает внесудебной властью и не подчиняется никому, включая Главный студсовет Кивотоса. Всё, что от меня требуется — способствовать урегулированию хаоса в Кивотосе, вызванного пропажей президента Главного студсовета… То есть именно то, что я собираюсь сделать, немного переступив через свои принципы. В конечном итоге отвечать мне придётся только перед своей совестью, но так как я делаю это во благо всех — она будет чиста, как этот лист бумаги.       Сенсей взял первый лист из стопки и принялся хаотично набрасывать на нем свои мысли. Задача была тяжелой, поэтому прибегнуть пришлось к старому доброму методу мозгового штурма. *Пару часов спустя*       Сенсей устало подпирал подбородок рукой. Кофе уже еле помогал ему сохранять работоспособность. Перед ним лежало несколько исписанных и помятых листов бумаги. Идей было много, в какой-то момент Сенсей даже сам почувствовал себя Макото с её наполеоновскими планами, но на стадии отбраковки почти все идеи по урегулированию вечного конфликта в Геенне пали смертью храбрых, навсегда оставшись на бумаге, которая следующим утром отправится на переработку, унеся секреты сумрачного гения Сенсея с собой в могилу. Даже с таким развитым аналитическим и стратегическим умом, как у Сенсея, задачка представлялась не из лёгких. В конечном итоге остался один последний вариант того, как надлежит действовать для решения проблемы, не отброшенный только потому, что он остался после отбраковки остальных методом исключения.       — Общество Пандемониума и Команда Префектов — вечные враги. Они ненавидят друг друга уже чёрт знает сколько времени и постоянно воюют, тратя нервы и себе и другим. Даже Макото это поняла после недавнего сеанса гипноза Сацуки и не придумала ничего лучше, кроме как попытаться распустить обе структуры, потому что это убрало бы первопричину конфликта… Разумеется, это не выход, это сделало бы всё только хуже… Нужно решить этот конфликт не так радикально, направив обе структуры на примирение через того, кто готов сотрудничать. В Команде Префектов таких хоть отбавляй, их самодурство начальство уже давно откровенно бесит… А вот в Обществе Пандемониума такой человек только один…       Сенсей подвёл ручку к списку членов студсовета Геенны, ткнув в имя Танга Ибуки — самой юной представительницы Общества Пандемониума, выполняющей роль талисмана команды.       — Она единственная в студсовете, кого префекты любят. Ещё бы не любить: милая и добрая девочка, ещё не испорченная политикой, не разделяет враждебности своих сэмпаев к дисциплинарному комитету… Идеальный посол мира… была бы… если бы ей не было всего одиннадцать лет…       Сенсей тяжело вздыхает.       — Но больше некому. Если это единственный человек во всём Кивотосе, который может примирить вечно враждующие стороны, значит, мне, как её учителю, нужно будет приложить все усилия, чтобы она осознала свою важность и справилась с этой задачей. Для этого мне нужно будет провести с ней больше индивидуальных занятий, при этом не привлекая слишком много лишнего внимания. На дежурства в Шале и так слишком длинные очереди, из-за этого вместо одной проблемы могут возникнуть две.       Сенсей достал бланк расписания дежурств в Шале на следующие месяцы и проставил имя Ибуки на каждую неделю, стараясь распределять дни неравномерно, заполнение остальных граф решил оставить на потом, когда будет меньше хотеться спать.       — До первого занятия две недели… За это время нужно будет добыть побольше учебников и составить учебную программу… Попрошу знакомых библиотекарей о помощи с подбором литературы… Завтра.       Сенсей сладко зевнул. Теперь, когда основной план действий был разработан, он решил не тянуть со сном и облокотился прямо о стол поверх своей истории попыток мозгового штурма, устраивая голову у себя на руках.       — Ну что, Ибуки… Попытаемся сделать тебя следующей главой Общества Пандемониума.       Ещё раз зевнув, Сенсей засопел, отправившись в страну сновидений, навстречу мечтам о том, где Широко перестаёт пытаться ограбить банк, Вакамо становится законопослушной ученицей и восстанавливается в своей школе, а Геенна наконец-то перестаёт пытаться самоуничтожиться стараниями Макото…