Да здравствует новый председатель Общества Пандемониума!

      В классной комнате стояла почти полная тишина, если не считать шороха ручки, скользящей по тетрадной бумаге, и редкого звука перелистываемых страниц. Прекрасное идиллическое состояние, коего можно ожидать от приличной школы и не так-то просто застать в Геенне. Впрочем, идеальный порядок в классе в данном случае объяснялся легко — в классе находилось только двое человек, с головой погружённые в свои занятия. Учитель и одна-единственная ученица. Маленькая светловолосая девочка в фуражке с розовым бантом и явно в слишком большого размера офицерском пальто усердно записывала в тетрадь изученные на этом уроке слова с их определениями. Чрезмерно длинные рукава пальто, намного длиннее рук носительницы, казалось, почти не мешали ей выполнять классную работу — держа перо прямо через ткань рукава, девочка заполняла строки тетради со скоростью, не уступающей ученицам, одетым в форму по размеру. Разве что почерк немного расплывался, однако всё ещё был прекрасно читаемым. На её лице застыло выражение сосредоточенности и усердия, а взгляд был всецело устремлён на тетрадь, в которой появлялись всё новые и новые слова.       За этой картиной с умилением и восхищением наблюдал Сенсей, то и дело направляющий свой взгляд на девочку поверх страниц книги, которую с большим интересом читал, пока ученица выполняла своё сегодняшнее задание. Он не мог нарадоваться на Ибуки: таких покладистых, старательных и добросовестных учениц трудно найти. На весь Кивотос, население которого исчисляется по меньшей мере сотнями тысяч жителей, таких наберётся лишь несколько десятков, в лучшем случае — сотня-другая. А в Геенне, славящейся бунтарским духом своих учениц, таких и вовсе днём с огнём не сыщешь. От одиннадцатилетней девочки, всё ещё обучающейся в начальной школе и находящейся под покровительством Общества Пандемониума, можно было ожидать чего-угодно: избалованности, лености, склонности к шалостям, невинным и не очень, но никак не подобного усердия. Казалось, что среди студсовета Геенны единственной, кто готова была ответственно отнестись к своему чрезвычайно высокому положению, была маскот этой команды нравственных калек. Пока Макото строила новые, заведомо провальные, планы, Ироха желала, чтобы все её оставили в покое, Чиаки носилась по школьному кампусу, фотографируя всё подряд, а Сацуки весь свой умственный ресурс направляла на исследования техник гипноза — Ибуки проявляла искренний интерес к работе старших, старалась узнать что-то новое, вникнуть в детали ремесла своих соучениц в Геенне и помочь по мере своих сил сэмпаям. Даже когда устаёт и начинает клевать носом, она напрягает всю свою силу воли, чтобы доделать порученную ей работу. Может, у неё и демонический хвостик и крылья, а под фуражкой пара рожек, на самом деле она — сущий ангел. Золото, а не ребёнок! Вот оно — светлое и радостное будущее Геенны, образ идеальной ученицы, к которому стоит стремиться! Обществу Пандемониума есть у кого поучиться, вот же, прямо у них под носом каждый день. Но нет, у всех свои дела. Пока Ибуки улыбается и радуется жизни — ничто другое их не волнует.       Что ж, может, когда талисман команды получит реальную власть, когда красивая, но маленькая пешка продвинется в ферзи, у студсовета Геенны появится шанс на лучшее будущее. Но для этого Сенсею придётся изрядно поработать. Конечно же, одного или двух занятий в неделю для подготовки новой кандидатуры в президенты студсовета будет мало, поэтому Сенсей добавил в свой личный график ещё и индивидуальные занятия, когда сам приходил в Геенну, чтобы обучать Ибуки основам различных политических наук. Тут следовало учитывать ещё и то, что сейчас учитель имел дело не с ученицами старшей школы, которые в самых основах, независимо от того, к какой фракции принадлежали, более или менее ориентировались. Сейчас Сенсею предстояло посвятить в тонкости политологии, экономики и обществознания девочку, что пару недель назад даже не слышала названий данных научных дисциплин. Поэтому начать пришлось с самых-самых основ, растолковывая термины, которые Ибуки потом — для закрепления материала — записывала в свой словарик. Очевидно, это увеличивало требуемое время обучения в несколько раз, а значит, требовало ещё больше учебных часов в неделю. Одним словом, фронт работ представлялся нешуточный. К счастью, первые занятия за эти две недели в своей сущности были просты — почитать термины, объяснить, что это такое, на пальцах, а затем дать Ибуки это обдумать и записать своими словами. Активного вмешательства учителя это не требовало, поэтому свой разум он занимал чтением книг по истории Геенны, пока Ибуки работала в тетради (впрочем, как и в любой момент времени, когда он не был занят более насущными делами). Того, что она будет подглядывать в учебники, Сенсей не боялся, слишком уж она добросовестна, а вот пробел в знаниях о Кивотосе и об академии, оказавшейся в центре его внимания, заполнять было нужно и срочно, пока такая возможность ещё имелась. Ведь скоро все нужные термины будут разжёваны и потребуется переходить уже к существенной части политических наук, а значит, потребуется предельная концентрация внимания учителя на процессе обучения его протеже…       — Сенсей, Ибуки закончила! — радостно возвестила Ибуки, картинно утирая лоб левым рукавом пальто, хотя пота на нём не выступило, так как все помещения штаба Общества Пандемониума прекрасно проветривались и охлаждались в жаркую погоду при помощи кондиционеров.       — Молодец, дай-ка мне взглянуть! — Сенсей, после получения утвердительного кивка, протянул руку к тетради и начал читать записанную Ибуки терминологию. — Как ты, не устала?       — Устала… Сенсей, а можно спросить?       — Конечно, спрашивай!       — А зачем Ибуки нужно учить все эти новые слова? Их так много и они такие непонятные…       — Понимаю тебя… Обычно эти предметы проходят девочки постарше, вроде Макото и Ирохи, поэтому тебе сначала всё это может показаться трудным. Но так как ты — член Общества Пандемониума, который является высшим институтом власти в Геенне, я подумал, что тебе не помешает и немного подучить всё, что связано с политикой. Что такое институт власти, ты уже знаешь, что такое политика — тоже, но в деталях я расскажу об этом уже на следующем уроке.       — Ого-о-о… Если Ибуки больше узнает об этой «политике», то сможет лучше помогать сэмпаям в их работе?       — Ну конечно, сможешь!       — Ура-а-а!       Усталость девочки как рукой сняло, она вскочила со стула и запрыгала на месте, кружась вокруг себя. Сенсей широко улыбнулся и погладил её по голове.       — Для этого нам придётся ещё немало поработать. Я понимаю, что тебе трудно, но без этого никак. Давай я тебе в следующий раз куплю большую порцию мороженого за твоё усердие!       — Ура! Мороженое!       — Хе-хе, вижу, ты согласна. Ну и умничка.       Сенсей дочитал до конца сегодняшнюю классную работу и остался вполне удовлетворён результатом. Впрочем, меньшего от талисмана команды он и не ожидал, Ибуки бы сделала всё возможное, чтобы не огорчать Сенсея.       — Ладно, вижу, что ты всё правильно запомнила, сегодня ты большая молодец! Ну, мне пора. Не забудь, что у тебя послезавтра следующий урок в Шале!       — Ибуки не забудет! Пока-пока!       Улыбаясь, Сенсей забрал учебные материалы и направился на выход. Но как только за спиной Сенсея закрылась, он позволил добродушной улыбке сползти со своего лица и тяжело выдохнул. Занятия по политическому образованию Ибуки давались ему намного тяжелее, чем он предполагал. Нет, дело было не в ученице — как и ожидалось, несмотря на малый возраст и чуждость новых предметов, Ибуки проявляла старательность и усердие в постигании новых знаний, даже если уставала и начинала клевать носом. Дело было в учителе, который несколько переоценил свои возможности и чистоту своей совести. В конце концов, ему приходилось лгать ученице о настоящей цели новых занятий, использовать её, что называется, втёмную. Не то чтобы у него был выбор — Ибуки вряд ли бы поняла истинный смысл новой программы обучения, если бы Сенсей решил его объяснить, а если бы и поняла — не захотела бы участвовать в заговоре против Макото, которую любила, как старшую сестру. И даже в том самом единственном случае из миллиона, где она согласилась бы, она легко могла и проболтаться кому-то из старших, что обрекло бы план на провал. Так бы учитель, конечно, ничего не стал прятать от девочки, которая там ему доверяет. Но в текущих обстоятельствах приходилось лишь терпеть тяжкий груз стыда, висящий на душе, утешая себя мыслями о том, что всё это — ради благой цели. Что ж, по крайней мере, говоря о том, что Ибуки действительно сможет помочь студсовету своей школы, Сенсей был абсолютно искренен.       Покинув залы Общества Пандемониума, в которых проводилось сегодняшнее занятие, Сенсей спустился по широкой мраморной лестнице, прошёл через массивные деревянные двери и, подставив лицо утреннему солнцу, вдохнул полной грудью свежего воздуха. Погода была хорошей, на душе стало немного легче. Так как никаких срочных дел у Сенсея на ближайший час запланировано не было, он пошёл на выход с территории школьного кампуса, неспешно, чтобы немного развеяться. Значительная часть учениц Геенны в это время либо сидит в классах, либо занимается какими-нибудь тёмными делишками — в зависимости от своей порядочности или интереса к предмету, поэтому, когда сзади раздался оклик, Сенсей чуть не подпрыгнул на месте — не ожидал, что его так скоро вырвут из лабиринта собственных мыслей.       — Сенсей… Доброе утро.       Учитель развернулся и увидел низкорослую девушку с серебристыми волосами, массивным фиолетовым нимбом и огромным пулемётом на ремне, перекинутом через плечо. Мисс Главный Префект собственной персоной. Вся в делах, неудивительно, что на занятиях её нет. Видимо, патрулирует кампус или идёт докладывать Обществу Пандемониума о чём-то.       — О, привет, Хина! Как у тебя дела?       — Всё как обычно, Сенсей. Одни сплошные хлопоты. Сегодня снова пришлось догнать, подавить и арестовать Общество Гурманских Исследований после того, как они в очередной раз похитили Фууку. Освободилась только что и, узнав, что вы решили посетить Геенну, пошла искать вас.       — Искать меня? У тебя есть ко мне какой-то вопрос или просьба?       — Да, у меня есть к вам один вопрос…       Хина оглянулась по сторонам, убедилась, что разговор никто не подслушивает, и продолжила.       — Сенсей… Я обратила внимание на то, что вы стали проводить с Ибуки слишком много времени. Дежурство в Шале каждую неделю, индивидуальные занятия, она приходит к вам поиграть, сам вы стали чаще приходить в Геенну… Раньше вы никому не уделяли так много своего внимания, даже ученицам, нуждающимся в вашем активном участии в их делах. Что-то случилось?       — Что ты, ничего особенного!       — Верится с трудом. Для такого изменения вашего личного графика в чью-то пользу должно было случиться нечто из ряда вон выходящее.       Сенсей почесал затылок, натянул на лицо свою самую успокаивающую улыбку и уже приготовился придумать какую-нибудь отмазку вроде того, что ему просто нравится обучать подрастающее поколение, однако два фиолетовых глаза Главного Префекта так недоверчиво и пристально сощурились на него, что учитель сразу понял — сочинять на ходу бесполезно, Хина не поверит и только оскорбится тем, что от неё что-то скрывают. Сенсей убрал улыбку, вздохнул и, теперь уже самостоятельно убедившись в том, что у неудобного и даже опасного разговора отсутствуют случайные ненужные свидетели, заговорил:       — Понимаешь ли… мне кажется, если я помогу Ибуки стать более активным членом Общества Пандемониума, это окажет положительное влияние на обстановку внутри Геенны. Она — единственный человек из студсовета, который не ненавидит вас и которого любите вы, Команда Префектов. Меня… очень беспокоит то, что вы и студсовет постоянно грызётесь друг с другом, и я подумал, что если… если Ибуки станет следующим президентом Общества Пандемониума, это поможет всем вам примириться друг с другом и прекратить эти постоянные конфликты, от которых всем становится только хуже.       Хина выслушала Сенсея, не перебивая. Даже кивала по ходу его рассказа, показывая, что тщательно обдумывает его слова, а после того, как он закончил, немного помедлила, взвешивая всё сказанное, прежде чем ответить:       — Прошу, Сенсей, не думайте, что я покушаюсь на ваш авторитет… Но я считаю, что вы зря затеяли всё это.       — Почему? Думаешь, ничего не получится? Ты и сама должна знать, что Ибуки — очень талантливая девочка, она быстро учится! Её приняли в Общество Пандемониума не за красивые глазки, точнее, не только за них. Или опасаешься, что разведка Макото всё раскроет? Не волнуйся, ей достаточно сказать, что я просто хочу проводить с Ибуки больше времени, и она сразу в это поверит, все в студсовете Геенны её любят!       — Нет, я не об успехе вашего плана, Сенсей. Я говорю про всю вашу затею в целом. Зря вы решили попробовать повлиять на политику целой академии, особенно такой большой, как Геенна. Она не идеальна, но прекрасно существует и без вашего вмешательства, вы же рискуете нарушить сформировавшийся за несколько веков баланс.       — Хина… Я это делаю не из прихоти, не из желания поиграть в вершителя судеб. Я делаю это ради своих учениц и ради тебя в том числе. Разве тебе доставляет удовольствие такой баланс? Тебе нравится постоянно терпеть унижения Макото, работать в условиях, когда бюджет Команды Префектов урезают в десять раз, ожидать новых попыток своего устранения каждые три месяца?       — Разумеется нет! Сенсей, я ценю вашу заботу, но я и без вашей помощи справляюсь со своими обязанностями.       — А когда ты выпустишься? Кто сможет работать так же эффективно, как ты? Никто не сможет так же одной рукой удерживать Общество Пандемониума, а другой разгонять преступников! Если у меня всё получится, то Общество Пандемониума и Команда Префектов будут действовать вместе, а не друг против друга! Как же ты не поймёшь, тебе придётся тратить меньше нервов и сил на свою работу!       — Да не во мне дело, а в вас! — Хина позволила себе повысить голос. Видя, что Сенсей слушает не перебивая, она откашлялась и продолжила своим обычным тоном: — Прошу прощения. Я хочу сказать, что до момента попытки приведения вашего плана в исполнение вы будете нашим дорогим учителем, помогающим всему Кивотосу, беря опеку над отдельными ученицами и регулируя общегородские кризисы, которым уже противостоят все академии города. Но после этого вы будете уже не учителем, а политиком, оказывающим влияние на внутреннюю политику большой академии, воздействуя на ваших подопечных не по отдельности, а в массе. И, соответственно, ваш образ в глазах других организаций Кивотоса также изменится.       — Я… я понимаю, Хина. Но ведь я в некотором роде и есть политик. Главный Студсовет наделил меня экстраординарными полномочиями, а студсоветы различных школ стремятся к сотрудничеству со мной. Просто раньше я не пользовался данными привилегиями на полную. Что плохого в том, чтобы один раз отступиться от привычных правил ради того, чтобы сделать жизнь лучше для сотен и даже тысяч людей? — Что ж… кажется, вы всё-таки не поняли меня. А если и поняли, то отступиться от своих намерений не желаете. А так как вы — учитель, я не имею права вас так настойчиво переубеждать.       Хина повернулась вполоборота, её глаза задумчиво сощурились, устремив взор куда-то в пол.       — Разумеется, я не стану сообщать Обществу Пандемониума о вашем плане и об этом разговоре. У меня нет желания тратить время на объяснения с Макото, тем более что она в любом случае не станет меня слушать. И мешать вам из уважения к вам я тоже не стану.       Она развернулась и пошла по дорожке в сторону штаба Команды Префектов, однако, пройдя несколько шагов, повернула голову назад и добавила:       — И всё же… я бы очень просила вас подумать насчёт того, чтобы отказаться от этой затеи. До свидания, Сенсей.       — Пока, Хина…       Сенсей помахал ей рукой и проводил взглядом, пока Главный Префект не скрылась за деревьями, высаженными вдоль дорожки. Разговор оставил на душе учителя тягостное впечатление. Во-первых, потому что Хина явно была не очень довольна его действиями. Пусть у учителей и не должно быть любимчиков, всё же некоторых учениц Сенсей выделял особенно — потому, что такова человеческая природа, с некоторыми людьми ты так или иначе сближаешься сильнее, и Хина была одной из таких учениц. С ней вместе они немало пережили, один раз Главный Префект даже спасла ему жизнь, выведя из зоны боевых действий и заслонив своим телом от пуль. Как тут не проникнуться к ней симпатией? Нет, ни о какой романтике между учителем и ученицей или о долге благодарности с особым подтекстом и речи быть не могло, но всё же Сенсей очень уважал Хину, ценил сложившиеся с ней отношения и потому очень не хотел как-то задеть и сделать что-то, что не понравилось бы ей. На досуге он обязательно выполнит её просьбу и подумает над своим планом ещё раз, принимая во внимание то, что она сказала. И во-вторых — потому что его план был скомпрометирован уже на стадии подготовки. Главный Префект пусть и умна и наблюдательна, но каждый день крайне занята, пашет, как стадо лошадей, отлавливая различные преступные элементы по всему округу и разгребая бардак, оставленный Макото, с утра до вечера. И даже в таких условиях занятости и нехватки времени она догадалась о том, что что-то не так, уже на вторую неделю с момента начала реализации первой стадии плана Сенсея. Хина, может, и пообещала сохранить этот секрет… Но если догадалась она — то непременно догадаются и другие, не она одна ведь такая умная. Например, Юука из студсовета Миллениума. Со своим безупречным математическим мышлением и особенным вниманием к расписанию дежурств в Шале, она наверняка уже начинает что-то подозревать и даже ревновать… Мысленно Сенсей сделал заметку о том, что нужно добавить Юуке ещё пару дежурств, чтобы усыпить её бдительность и занять мысли работой и радостью от того, что она больше времени будет проводить ближе к учителю.       Сенсей вздохнул. Использовать чувства девушки для сокрытия своего плана было неэтично, но он утешил себя тем, что, по сути, ничего плохого не делает и никаких надежд на что-то большее Юуке не даёт. В ход также пошёл уже универсальный аргумент о том, что всё это ради блага множества людей, населяющих округ Геенны. Он развернулся и направился на выход из академии, на ходу доставая планшет.       — Арона, отредактируй, пожалуйста, расписание дежурств на следующий месяц.       Пока виртуальная ассистентка открывала файл с расписанием, Сенсей освежал в памяти имена учениц, которые по тем или иным причинам проявляли особенно тщательное внимание к графику дежурств или просто были чрезмерно любопытны. Например, Вакамо, буквально одержимая Сенсеем и не пытающаяся это скрывать, Мика, которой будет очень интересно, почему это Сенсей стал так много времени уделять ученицам из столь ненавидимой ей Геенны, или Коюки, любящая совать нос не в свои дела просто по своей натуре. Разговор с Хиной подтолкнул его к мысли о том, что нужно озаботиться более тщательным сокрытием своих намерений, раз они были так легко раскрыты. Конечно, он не забыл о том, что сам себе обещал подумать об этом более тщательно… Но подстраховка всё равно не повредит. Если после повторного взвешивания всех «за» и «против» он останется при своём мнении, то, благодаря заблаговременному отвлечению потенциальных разоблачителей, план не будет раскрыт до того, как приготовления завершатся. Не придётся искать предлогов, сочинять отговорки, наконец, в худшем случае — каким-то образом обеспечивать молчание. Если же, всё обдумав, он действительно откажется от своих намерений — то что он теряет? Через месяц всё вернётся на круги своя и странности с расписанием забудутся, так как у всех учениц есть дела поважнее и поинтереснее, чем копаться в причинах недолговременного изменения в графике дежурств.       Тех, кого можно было отвлечь простым увеличением количества дежурств, Сенсей вписал в график не колеблясь, по возможности обойдя вниманием всех учениц Геенны, кроме Ибуки, чтобы не нервировать назойливую и ревнивую принцессу Тринити. Для более дотошных учениц, вроде Ноа, пришлось прямо на ходу, за стаканчиком кофе из ближайшего автомата, придумать легенду о том, что непосредственно Макото попросила Сенсея подготовить Ибуки к экзаменам — благо, предлог есть, через какое-то время девочка переводится в среднюю школу. Банальная выдумка, но, если вдуматься, очень устойчивая к раскрытию обмана. Ученицы Тринити замашут руками, не желая ничего знать о внутренних делах своих заклятых врагов, ученицы Геенны в дела своего лидера лезть не станут, по своему опыту прекрасно зная, что вставать между Макото и Ибуки чревато последствиями. А ученицы Миллениума и школ меньшего размера, не имеющих к Геенне ровно никакого отношения, легко поверят в правдоподобный рассказ и не станут морочить себе этим голову. Единственные, кто могли бы раскрыть такой обман — это другие ученицы из Общества Пандемониума. Тут приходилось надеяться на удачу и на то, что пока Ибуки всем довольна и широко улыбается после занятий с Сенсеем — разбираться в деталях никто не станет.       Столь примитивных методов подстраховки надолго бы не хватило — в конце концов, долгое распределение дней дежурств между узким, избранным кругом учениц вызвало бы много вопросов уже у всех, а после экзамена выдуманный предлог уже не был бы действительным, но Сенсей и не рассчитывал на долгое сохранение легенды. Он ориентировался на срок в три месяца. Потому что примерно столько он и отвёл на приготовления, после чего его план должен был перейти в активную фазу…