Вкус одержимости

             Перед поместьем Сакура остановилась перевести дух. Всю дорогу подбирала слова, чтобы не напугать, но дать понять, что ситуация серьёзная. Что бы ни творилось внутри клана, Микото должна понимать — безопасность Итачи на первом месте.       — Сакура? Если бы ты предупредила, что придёшь, я бы приготовила что-то вкусное на завтрак.       Сакура побаивалась Микото. Нет, та никогда не была с ней жёсткой или грубой, приняла спокойно, даже поддерживала, но страх не проходил, мешаясь с безграничным уважением. Жить с Фугако, родить ему двоих детей, при этом стоять рядом не с мужем — с главой клана… Ей ведь тоже это предстоит.       — Простите, Микото-гибо , — Сакура поклонилась. В дом входить не спешила — неизвестно, одна Микото, или же нет. — Так получилось, что пришлось окунуться в работу. Я пришла пригласить вас в наш дом на завтрак.       Микото приподняла бровь. Сакура посмотрела в глубь дома, потом, выразительно, на неё. Кивнув, Микото обулась и вышла. Они прошли несколько шагов, когда она тихо спросила:       — Что-то случилось с Итачи?       Сакуру пробрало холодом — она знает. Может, не так много, но знает. Фугаку с ней делится. Напоминание о собственной незаинтересованности делами мужа снова больно укололо.       — Да, — кивнула Сакура, глядя прямо перед собой. Со стороны могло показаться, что они мило беседуют, но сердце колотилось, хотя на губах играла улыбка. — Он дома. Раненый. С Шисуи, — поспешно добавила Сакура, заметив, что Микото хотела было броситься вперёд. — Мне надо в больницу, он всё вам объяснит.       — Как он? — выдохнула Микото.       — Стабилен, — уклончиво ответила Сакура. Она не хотела давать надежду, но только сейчас поняла, что Итачи может не очнуться. Страх сковал внутренности: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Заметив перемену, Микото взяла её под руку и успокаивающе погладила.       — Я знаю, что ты — очень талантливый ирьенин. Разве я могу не полагаться на ученицу самой Годайме?       Эти слова должны были успокоить, но лишь усилили нервозность. Слишком многое зависит от её знаний. Да, сейчас в деревне не было специалиста по ядам лучше Сакуры, разве что Орочимару, но на него лучше не полагаться. Но, как любой врач, Сакура отлично знала, что личное отношение к пациенту может как помочь, так и навредить. Нельзя спешить, но и медлить — тоже. Золотая середина крылась в холодном расчёте, но с каждым шагом здравомыслие уступало место растущей панике.       В доме она пропустила Микото вперёд, сама взволнованно прислушалась. Тихо. Шисуи не спал — ждал их. Кажется, он даже не пошевелился за всё это время. Жар у Итачи усилился. Сакура поняла это сразу, по участившемуся дыханию и покрытому потом лицу. Не было никакой золотой середины. И времени тоже осталось немного. Противник явно понимал, что не справится с Итачи, поэтому решил подстраховаться с ядовитым клинком. Старший сын Фугаку должен умереть, и неважно, как именно. Поэтому им дали уйти, не стали добивать. Возможно, сама миссия изначально была подстроена. Необходимо доложить обо всём Рокудайме, ему Сакура доверяла, как себе. Но после того инцидента во время её течки, она побаивалась Какаши. Понимала: не будь у него к ней чувств, никогда не предложил бы то, что предложил…       Шисуи явно разделял её мысли. Пока Микото присела к Итачи, он осторожно взял Сакуру за локоть и отвёл на кухню. Протянул тщательно запечатанный свиток — Сакура чувствовала силу печатей, она бы точно не смогла его открыть, даже если бы захотела.       — Отнеси это Рокудайме. У тебя наверняка найдётся предлог к нему зайти. Постарайся сделать это как можно скорее.       — Сначала я должна сделать анализ крови, — напомнила Сакура. Пробирка лежала в свитке, который поддерживал необходимую температуру, но надолго её не хватит.       — А потом сразу в резиденцию, — строго сказал Шисуи. В Сакуре всколыхнулась злость: вечно они думают прежде всего о деревне и долге перед ней, а уже потом о собственной жизни. Она и сама была такой, но сейчас не могла согласиться, ведь жизнь и здоровье Итачи стали гораздо важнее. Важнее всего, даже безопасности Конохи. Эта мысль ужаснула. Быстро кивнув, Сакура забрала свиток и, не прощаясь с Микото, поспешила в больницу, как будто это помогло бы сбежать от постыдного открытия — она поняла, что готова зубами рвать всех, кто решит, что Итачи значит меньше, чем смутная угроза.       Это было дико, неправильно. Услышь такое Наруто, наверное, здорово бы в ней разочаровался. Плевать. Если она никогда больше не услышит его голос, не почувствует запах, силу, не посмотрит в глаза… Потерявших истинного альф и омег ждала печальная участь. Мало кто заводил отношения после. Да, метка тускнела, и никто бы не посмотрел косо, если бы Сакура, овдовев, снова сошлась с Саске. Но теперь она не могла представить себя с другим. Ни с Саске, ни с кем-либо ещё. Никогда.       Чувства захлестнули так резко, что Сакура остановилась прямо посреди дороги. В неё чуть не врезалась идущая позади женщина. Что-то проворчала, огибая, Сакура стояла, прижимая ладони к груди, и задыхалась от переполнявших эмоций. Влюблённость ворвалась в сердце стремительно. Сладко, больно, страшно.       В лабораторию она вошла с привычным дружелюбным выражением. Поздоровалась с двумя девушками-лаборантками и отошла к дальнему столу, за которым работала над сывороткой. Равнодушно скользнула взглядом по запискам с разработками, сдвинула их в сторону и достала пробирку. Выдохнула, успокоила сердце, которое попыталось забиться скорее, и начала скрупулёзно изучать кровь Итачи.       Не то, не то, не то. Одна за другой пробы отправлялись в утиль, крови оставалось всё меньше. От напряжения заболели глаза и шея, но Сакура не сдавалась, упорно ища следы яда. Хоть что-то.       — У тебя наметился прорыв?       Она едва не подскочила от голоса Шизуне. Та стояла в паре шагов и дружелюбно улыбалась. Рассказать ей? Всё-таки Шизуне много лет была доверенным лицом Цунаде и умела хранить тайны… Сакура решила сказать полуправду. Кивком подозвала Шизуне ближе, покосилась на лаборанток и быстро заговорила:       — Мне надо проверить эту кровь на яд. Это очень важно, но сказать, чья она, не могу — приказ Рокудайме. Я провела тесты почти на все известные соединения и ничего не нашла.       — Больше материала нет? — Шизуне посмотрела на почти опустевшую пробирку.       — Если понадобится, будет, но это займёт время.       — Давай перепроверю то, что ты уже сделала, может, ты что-то упустила.       Шизуне взялась за дело, придвинув к себе другой микроскоп и короткие заметки Сакуры. Наконец можно было немного расслабиться — всё это время она боялась, что на самом деле пропустила важное из-за волнения, которое невозможно окончательно унять. Потекло время. День уже перевалил за половину, когда Сакура вспомнила о послании для Какаши. Выпрямилась, потёрла затёкшую спину.       — Мне надо сходить в резиденцию, — сказала, с сожалением отрываясь от работы.       — Иди. Я продолжу, — ответила Шизуне, не отрываясь от микроскопа.       — Прости, что взвалила это на тебя.       — У меня сегодня свободный день. — Шизуне посмотрела на неё и тихо-тихо сказала: — К тому же, мы не можем допустить потерю такого сильного шиноби, как твой муж.       — Как ты?.. — опешила Сакура.       — Кровь Учиха, — просто ответила она. — Она ведь имеет особое строение.       Сакура была готова хлопнуть себя по лбу: конечно! Учиха и Хьюга обладают особенной кровью, как и все потомки Тобирамы, и много кого среди кланов. Врождённая техника поколениями меняла кровь. В отличие от тех же Нара или Яманака с Акимичи обладатели изменённых генов обучались иначе, и чакру использовали по-другому. Если отравитель об этом знал, он сделал упор именно на клетки, содержащие Кеккей Генкай. Они с Шизуне переглянулись — обе подумали об одном и том же.       — Я проверю. А ты иди к Рокудайме.       Если бы могла, Сакура с радостью доверила бы поручение кому-то другому, а сама осталась в лаборатории, но, к сожалению, такие важные сведения доверить было некому. С растущей нервозностью она шла в резиденцию. Никогда в жизни не волновалась так сильно при встрече с бывшим сенсеем.       — Сакура? — Он удивлённо посмотрел на неё. Сакура мялась в дверях, избегая смотреть на него. Непривычный, полный тёмного обещания голос зазвучал в голове, и кожа покрылась мурашками. Сейчас Какаши говорил обычным тоном с лёгкой ноткой удивления. — Проходи, рассказывай.       Он с видимым удовольствием оторвался от письма, которое читал, и сложил руки в замок на столе. Склонив голову, смотрел, как она приближается, и взгляд с каждым шагом становился тяжелее.       — Ты боишься меня, — заметил он, когда она замерла перед столом. — Прости, что напугал тогда.       — Ничего, — нервно улыбнулась Сакура. — Я всё понимаю.       — Понимаешь? — Какаши приподнял бровь, кадык под маской отчётливо дёрнулся. — Неужели? И даже не злишься?       — Больше нет. — Она твёрдо посмотрела в глаза. — Я пришла говорить не об этом.       — Даже не сомневаюсь, иначе давно бы снесла дверь, — усмехнулся Какаши. Но Сакура не разделила его веселье, и он враз стал серьёзным. Молча взял свиток, сложил несколько печатей, и тот развернулся. Пока Какаши читал, Сакура следила за ним и, когда брови сошлись на переносице, а лоб пересекла глубокая морщина, задержала дыхание.       — Как он сейчас? — спросил Какаши, когда свиток вспыхнул ровным пламенем, которое не задевало ни один документ на столе.       — Мы ищем следы яда в крови. Я поэтому и пришла только сейчас — всё утро провела в лаборатории.       — Мы?       — Я и Шизуне. Я не стала ей ничего рассказывать, сказала, что это ваш приказ. Только… она сама догадалась.       — Шизуне можно доверять, — кивнул Какаши. Камень скатился с груди — Сакура до последнего боялась, что он осудит её за самовольное принятие такого решения.       — Я займусь безопасностью Итачи, а ты возвращайся в больницу. Вечером приду к вам домой.       — Но если за домом наблюдают…       — Ты за кого меня принимаешь, Сакура? — уязвлённо воскликнул Какаши. — Я по-прежнему великий Копирующий ниндзя, думаешь, не смогу прийти к вам незаметно?       — Простите. — Сакура опустила глаза. — Сама не знаю, что говорю.       — Не говори — действуй. Твоя задача сейчас — отыскать противоядие, остальное я беру на себя. Можешь идти.       Вдвоём с Шизуне они работали до глубокой ночи. Снова и снова перепроверяли пробы, пока обессиленная Сакура наконец не нашла крохотную зацепку.       — Смотри! — даже усталость прошла. Они склонились на микроскопом и довольно улыбнулись. Всё оказалось слишком просто, ответ лежал на поверхности, а они копались глубже, слишком переоценив противника. Да, яд был завязан на уникальный ген, но действовал, как простая отрава. Опасность была лишь в том, что он слишком быстро распространяется и поражает органы, но время ещё было. Если бы Сакура с самого начала сперва прошла по азам, а потом начала искать сложное, противоядие уже давно было бы у неё в руках.       Несколько дней уйдёт на то, чтобы избавить организм Итачи от отравы, но он будет жить! Сакура улыбалась во весь рот, торопясь домой. Почувствовала голод, только когда впереди показался квартал Учиха. Точно, она ведь весь день ничего не ела! Потерпит. Сперва надо ввести первую инъекцию.       — Сакура, ты вернулась! — Микото громко приветствовала её на пороге. — А я решила зайти и приготовить тебе что-нибудь, пока ты целыми днями пропадаешь на работе. В твоём положении надо лучше питаться.       Сакура приподняла бровь, но ничего не сказала. Конечно, фраза предназначалась для невидимых наблюдателей, если они следят за домом. Но от этих слов стало не по себе. Она точно не была беременна и по-прежнему не думала о детях, но что думают остальные?       — Спасибо, Микото-гибо. — Сакура закрыла за собой дверь и встревоженно посмотрела на неё. Та вздохнула и покачала головой, молча давая понять, что Итачи не пришёл в себя. Из кухни доносились голоса: Какаши совещался о чём-то с Шисуи. Итачи перенесли из гостиной в спальню. Опустившись на колени перед футоном, Сакура с болью посмотрела на осунувшееся лицо и положила ладонь ему на щёку. Нежно погладила. Судорожно выдохнув, полезла в сумку, достала шприц, бережно положила рядом и поднялась, чтобы подготовить место для укола. Встретилась взглядом с Микото, стоявшей в дверном проёме. Она улыбалась. Слишком понимающе и даже счастливо.       — Я всегда знала, что ты станешь хорошей женой для Саске, — сказала она, взглянув на Итачи. — Но теперь вижу, что природа как всегда распорядилась правильно — лучшей жены для Итачи никто не смог бы найти.       Смутившись, Сакура пробормотала неразборчиво слова благодарности и юркнула в ванную. Когда позорное, низменное влечение, о котором стыдно говорить вслух, превратилось в светлое чувство? Они всё ещё слишком далеки друг от друга, многого не знают, но она сделает всё возможное и невозможное, чтобы укрепить чувства. И свои, и Итачи.       После укола она ещё посидела с ним, наблюдая, но никаких изменений не было. Вздохнув, Сакура вернулась в гостиную, где Микото накрыла чай. В животе громко заурчало. Какаши и Шисуи уже сидели на диване. В приглушённом свете все собравшиеся походили на заговорщиков.       — Когда Итачи придёт в себя, мы выманим его из логова и уничтожим, — сказал Какаши. Он явно продолжал начатый ранее разговор. Сакура хотела было возмутиться, что он до сих пор без сознания, и слишком жестоко бросать обратно в бой, едва позволив восстановиться, но вовремя прикусила язык. Он прежде всего шиноби, а уже потом её муж, что бы там она сегодня ни поняла и ни почувствовала.       — Вы знаете, кто это? — спросила, присев на край дивана.       — Есть подозрения, — уклончиво ответил Какаши. Сакура вздохнула — доступа к засекреченным данным ей никто не давал и, видимо, не даст — не тот уровень. Даже учитывая, что это коснулось её напрямую, некоторые тайны навсегда останутся тайнами. Настаивать Сакура не стала. Какое-то время Какаши и Шисуи ещё тихо обсуждали подробности будущей миссии, она не прислушивалась к их словам, молча ела. Когда все наконец ушли, устало выдохнула.       После душа Сакура легла рядом с Итачи, чутко прислушиваясь к дыханию. Показалось, что он стал дышать ровнее. Ночью её разбудили булькающие звуки. Спросонья Сакура не сразу поняла, что происходит, а, поняв, резко повернула Итачи на бок, и его вырвало на пол. Она едва успела всё убрать, когда его начало знобить. Мышцы одеревенели, застучали зубы, крупный пот покрыл кожу — начал выходить яд. Всю ночь Сакура не смыкала глаз, то подставляя ему тазик, то вытирая пот. Большим помочь не могла, только постоянно давала пить, чтобы не было обезвоживания. К утру, шатаясь от усталости, открыла сёзди, впуская свежий воздух, прислонилась к перекладине. Итачи уснул, а у неё глаза не желали закрываться.       Сколько они с Итачи вместе? Даже двух месяцев не прошло. Почему так случилось, что сердце теперь бьётся для другого? Неужели Итачи с самого начала был прав, и у неё к Саске не было любви? Но почему он тогда так уверенно об этом говорил? Всё, что с ней сейчас происходит — часть его хитроумной стратегии? Сакура посмотрела на спящего через плечо. Не удивилась бы, окажись это правдой. Он действовал осторожно, сжимал вокруг неё капкан из слов, действий, прикосновений. Проникал в кровь, как пресловутый яд, от которого не существует противоядия. Она продолжала трепыхаться по инерции, хотя поняла, что уже попалась.       Тяжело вздохнув, Сакура отправилась в ванную — надо освежиться, впереди новый долгий день. Шизуне должна была сделать несколько доз специально для Итачи. От одной мысли о вторых сутках без сна на работе хотелось обречённо мычать. Сакура настраивала себя, приказывая собраться, когда в дверь постучали. Быстрый взгляд на спальню — фусума закрыты. На пороге стояла лаборантка и мило улыбалась.       — Сакура-сама, Шизуне-сама передала вам это. Сказала, что ценит ваш вклад в создании новой сыворотки и даёт два выходных.       Недоумённо посмотрев на бенто, перевязанный лентой, Сакура машинально кивнула. Распаковала на кухне, широко улыбнулась: внутри лежали аккуратно запечатанные ампулы. Ещё и выходные — просто подарок небес! А она — работник года, который, не успев вернуться из отпуска, берёт выходные. Справедливости ради, после ухода Итачи Сакура работала без перерыва, навёрстывая упущенное, поэтому в чужих глазах внезапные отгулы выглядят логично. Если же кто-то завидует, это не её проблемы.       Она с наслаждением вернулась в постель, но от усталости так и не смогла заснуть. Повернувшись на спину, Сакура заставила себя дышать глубоко и медленно, постепенно погружаясь в медитацию. Из их команды ей медитация давалась сложнее всего, вот и сейчас вместо блаженной тишины голова забилась ненужными мыслями. Ещё и в носу стало щекотать, отвлекая. Несколько раз раздражённо проведя по кончику, Сакура открыла глаза. Итачи лежал на боку, смотрел на неё и щекотал кончиком пера кожу.       Сальные волосы и бледная кожа выдавали больного, но глаза горели уже привычным мягким светом. Задохнувшись от радости, Сакура спешно её погасила и заставила себя, в который раз за эти сутки, прежде всего быть ирьенином.       — Как ты себя чувствуешь? — Она села, положила руку на лоб, во вторую взяла его запястье, сосредоточилась на пульсе.       — Рад, что очнулся тут, — ответил он, пытаясь поймать взгляд. Но Сакура упрямо избегала этого, неторопливо сканируя внутренние органы. Они всё ещё были воспалены, но стало заметно лучше.       — Сейчас я сделаю тебе ещё одну инъекцию и попытайся снова поспать. — Сакура собралась встать, но Итачи поймал за руку, буквально вынуждая посмотреть на него.       — Как долго я был без сознания?       — Здесь — сутки. Шисуи принёс тебя вчера ночью.       — Как он?       — Гораздо лучше тебя, — ядовито ответила она.       — Ты злишься? — казалось, он искренне удивлён.       — А не должна? — Сакура знала, что надо сдерживаться, и, тем более, что Итачи ни в чём не виноват, но страх за его жизнь, усталость и накопившееся напряжение заставили горько воскликнуть: — Я не знала, выживешь ты, или нет!       — Ты забыла, кто я? — прохладно спросил Итачи.       — Забудешь тут! Я таких, как ты, пачками лечу! И хороню порой тоже.       — И что ты предлагаешь? Перестать ходить на миссии? — Итачи тоже сел, едва заметно поморщился, опёрся рукой о футон за спиной. Одеяло сползло до пояса, обнажая свежий шрам.       — Нет, — сказала Сакура, глядя на него.       — Тогда почему ты злишься? — тихо спросил он и повернул, взяв за подбородок.       — Потому что испугалась, — шепнула она. Громко сглотнула. — Я очень испугалась за тебя, Итачи.       Не в силах и дальше выдерживать этот пристальный взгляд, она мягко убрала его руку, встала и ушла на кухню. Щёки и шея полыхали. Она думала, что после признания увидит в глазах Итачи торжество, но вместо этого там была растерянность. Такая же, какую чувствовала Сакура. Они дошли до последней стены, сломав которую, станут слишком обнажёнными друг перед другом. Это оказалось слишком страшно.