Вкус одержимости

             Им бы поговорить ещё, да о чем? Сакура молчала, Итачи тоже. Выторгованная власть сейчас казалась насмешкой. Желание пекло внутренности и свербело в затылке, но даже если она скомандует, получится просьба. Сейчас близость была нужнее Сакуре, а не Итачи, либо он очень хорошо это скрывал.       — Я в спальню, — наконец решилась она, допив вино.       Итачи приподнял бровь, но не сказал ни слова, только проводил взглядом, лаская губами бокал. Сакура разделась догола, легла на успевшую остыть простыню и слегка поёжилась. Сумасшедший день подходил к концу, тени не просто удлинились: они расширились и начали сливаться друг с другом, превращаясь в вечерние сумерки. Следя за ними, Сакура не заметила, как уснула, измученная эмоциями и выпотрошенная их сексом.       Организм требовал перезагрузки, которую сполна получил, когда она проснулась. Уже было темно. Тихо работал телевизор в комнате, из-под неплотно прикрытой двери падал тонкий луч света. Итачи так и не пришёл. Тихо встав, Сакура на ощупь нашла сарафан, надела, вышла из комнаты и остановилась, глядя, как он спит. Свернувшись на диване, явно маленьком для его размера, Итачи подложил обе руки под щёку и ровно дышал. Босые ступни были сложены вместе в трогательном жесте. Не сдержав улыбку, Сакура укрыла его пледом, лежавшим на кресле. Итачи сонно заворочался и длинно, довольно выдохнул.       Встав на колени перед ним, Сакура внимательно всмотрелась в спокойное лицо. Длинные прямые ресницы, глубокие носогубные впадины, прямой нос и тонкие брови — красоту Итачи сложно было назвать мужественной, скорее, изящной. Он, как и Саске, внешностью пошёл в мать. Волосы даже на вид были мягкими, хотя ей отлично известно, какие они на ощупь. Сакура со странным чувством смотрела на подбородок и шею, на ровные ключицы в разрезе майки. Матовая кожа была покрыта ровным загаром, но только до конца шеи, где обычно начиналась водолазка. Представив, как он загорал бы на пляже, Сакура тихонько фыркнула. В этот момент он медленно открыл глаза. Сонные, невероятно беспомощные. Но это лишь на короткое мгновение, после которого пришло осознание и осмысленность.       — Давно проснулась? — спросил Итачи, не шевелясь.       — Только что, — ответила она. Хотелось отодвинуться, но Сакура сидела на месте. Момент располагал к откровенности. — Мне нужна любовь, Итачи.       — М? — он моргнул, прогоняя остатки сна. По лицу плясали блики от телевизора.       — Любовь. Я не могу строить отношения на одной только похоти.       — Ты ждёшь от меня любви? — Он лежал на боку, смотрел прямо в глаза, но Сакуре вдруг показалось, что весь мир вокруг пришёл в движение.       — Я надеюсь на неё, — почти прошептала она.              — А ты? Ты дашь мне её в ответ?       Сакура смутилась. Чувства к Саске до сих пор жили в сердце, невозможно взять и отринуть их. Насколько тогда она эгоистична, прося чувства и не планируя давать взамен?       — Тебе нужна она? Моя любовь? — спросила она наконец, уйдя от прямого ответа.       — Не знаю, — сказал он честно. Перекатился на спину, потёр глаза и лоб. — Не знаю, Сакура. Ты угадала — я никогда не любил. Точнее, не так: я люблю свою семью. Этого достаточно.       — Я тоже люблю свою семью, но ведь это совсем другое! — Сакура даже привстала на коленях, пытаясь донести свою правоту. — Любовь к другому человеку меняет, делает сердце больше, наполняет жизнью! Ты чувствуешь себя живым, когда любишь!       — Спасибо, что пояснила, — сухо бросил Итачи, садясь. Опустил ноги на пол, не глядя на неё. Пошевелил пальцами на ногах. — Надеюсь, со временем в твоём сердце найдётся немного места и для меня.       Не поднимаясь с колен, Сакура повернулась — он подошёл к столу, налил воды. Верхний свет не горел, только торшер у дивана, и силуэт Итачи почти сливался с темнотой, в которую была погружена кухонная зона. Её муж. Идеальный незнакомец, которого надо полюбить. Разве можно приказать любить? Говорят ведь, что сердцу не прикажешь… Они были похожи с Саске, и в то же время оказались диаметрально противоположными. Если Саске — ледяной огонь, то Итачи — обжигающее пламя. Даже сейчас, не двигаясь, он не источал холода, только жар.       Сакуру бросило в пот, низ живота нагрелся. Снова. Захотелось подползти к нему, как есть, на коленях, и тереться о ноги. Она сглотнула, с усилием заставила себя отвернуться. Во рту стало сухо, пришлось подняться и подойти к кувшину с водой. Итачи молча протянул ей пустой стакан. Сакура пила жадно, держала его двумя руками, словно боялась уронить. Всё это время Итачи смотрел на неё своим тёмным нечитаемым взглядом. Уютная квартира вдруг показалась чужой, по углам собрались тени. Допив, Сакура вытерла мокрые губы тыльной стороной ладони и прямо посмотрела на Итачи.       — Пойдём в спальню, — сказала твёрдо. Внутри всё крутило и тянуло, моля о близости, рядом с ним она едва держалась на ногах.       — Это приказ? — Он скрестил руки на груди, склонил голову набок. Прядь волос прикрыла один глаз, снова качнулись тени.       — Да, — ответила она, вскинув подбородок. Не дожидаясь ответа, ушла первой, разделась, легла и включила ночник. Итачи остановился в дверях. Глаза загорелись, когда он увидел её, обнажённую, лежащую поверх одеяла.       — Иди ко мне, — позвала Сакура, протянув руку. Итачи громко сглотнул и, как зачарованный, пошёл к постели. Сейчас Сакура чувствовала свою власть каждой порой, каждой клеточкой. Несдержанно улыбнувшись, она сплела их пальцы и потянула его на себя. Итачи буквально рухнул, едва успев выставить ладонь и упереться в матрас. Колено легло между её ног, Сакура отчётливо услышала, как тяжело он дышит. Она чувствовала его сдержанное, тщательно контролируемое нетерпение. Свободной рукой потянула майку, и Итачи одним движением снял её. На пол отправились и штаны. Когда он лёг на неё, Сакура протяжно выдохнула: стало слишком сладко, слишком хорошо и правильно чувствовать его вес на себе. Губы коснулись виска, спустились вниз, к шее, за ухом, пока ладони уже принялись скользить по телу, сминая кожу с нарастающей силой.       Сакуру начало потряхивать. Она непрерывно гладила напряжённые плечи и лопатки, нетерпеливо ёрзая под ним. Его горячий твёрдый член упирался в бедро, пальцы скользнули по рёбрам вниз, к плоскому рельефному животу, и обхватили его у основания. Итачи низко замычал, слабо прикусил шею, едва обозначив укус, и тут же втянул с силой кожу, оставляя яркий засос. Сакура застонала, признавая его силу и позволяя пометить снова и снова, столько раз, сколько сам захочет. Направила член в себя, хныкнула от нетерпения, когда он стал входить.       — Хочешь меня, да? — протянул Итачи, вжимаясь до конца. — Хочешь только меня, Сакура?       — Хочу, — она выгнула спину, — хочу, Итачи!..       Он резко сел на колени, поднял её на себя, к себе. Выпрямился, заставляя скрестить ноги за спиной. С силой сжав ягодицы, начал медленно, глубоко насаживать на себя, почти снимая с члена и задвигая до конца. Крепко держась за него, Сакура откинула голову, коротко и громко вскрикивая. Наслаждение пронзало, прогревая изнутри, когда каждое движение — очередной шаг к оргазму.       — М-м… так хорошо… так… я… — Сакура практически перестала осознавать себя, ощущать в пространстве. Несколько сильных толчков, и её рот распахнулся, из горла вырвался высокий стон. Итачи прижал её к себе обеими руками, зашептал прямо на ухо:       — Моя девочка… моя невероятная… такая тугая…       Она сжимала член мышцами, ритмично сокращаясь, и, когда затихла, губы Итачи стали блуждать по шее. Он опустил Сакуру на спину, снова начиная двигаться, вытянувшись на руках. Она слабо постанывала, слишком чувствительная после оргазма.       — Итачи, я… я… — начала всхлипывать, содрогаясь от ритмичных движений его бёдер. Обвив его предплечья, она кривила губы, подавалась навстречу, приподнимаясь. Тела громко хлопали, соприкасаясь, влажные звуки путались с громким загнанным дыханием.       — Ксо!.. Ксо, Сакура!.. — выкрикнул Итачи, зажмурившись. Она прикусила ребро ладони, глуша рвущийся наружу крик, когда узел на члене начал набухать, заполняя до предела и даже больше. Сознание вышвырнуло из тела, слабость разлилась по пояснице и внутренней стороне бёдер, острое наслаждение балансировало на грани невыносимой боли и невероятного экстаза. От переполняющих эмоций Сакура заплакала, но даже не поняла, что плачет.       — Моя хорошая… моя хорошая!.. — голос Итачи звучал так, будто он сам вот-вот расплачется. Обеими руками взяв её за голову, он сцеловывал слёзы, прихватывал приоткрытые губы, облизывал, еле двигая бёдрами в невероятной тесноте внутри неё. Сакура зарылась в волосы на его затылке, горячо отвечая, ловя его язык своим. Когда он начал кончать, крупно содрогаясь, она прижала его голову к себе, щека к щеке, и с силой обвила ногами.       Оба тонко дышали, мокрые, всклокоченные. Итачи привстал на локте, кончиками пальцев убрал паутину волос, прилипших к её лбу. Сакура попыталась отвернуться, охваченная внезапным смущением, но он удержал за подбородок:       — Нет. Смотри на меня, прошу.       Он так смотрел на неё, что сердце сжималось. Водил по лицу грубыми от чакры, мозолистыми подушечками с нежностью, с какой касаются крылышки бабочек. Обводил губы, водил по щекам, следя взглядом за своими прикосновениями. Но вот снова посмотрел в глаза без тени улыбки, серьёзно.       — Давай перестанем бодаться, — попросил, останавливая пальцы на её губах. — Давай попробуем жить, как простая семья.       Сакура вдруг остро вспомнила их самый первый раз, и то, как он поставил перед фактом, по-прежнему находясь глубоко в ней. Как заставил увидеть звёзды и потом швырнул на землю, в реальность, в которой они теперь существуют. Она упёрлась в его плечи, вынудив откатиться на спину, и села. Тяжело вздохнула: спор сейчас ничего не решит.       — Давай попробуем.       Они почти не разговаривали следующие два дня. Наслаждались близостью, и только. А оставшийся день просто отсыпались, вставали, чтобы выпить воды или сходить в туалет.       — Как прежде уже не будет, — тихо сказал Итачи на исходе третьего дня. Они наконец оделись и поели, и теперь сидели на диване с чаем. — Ты не сможешь делать вид, что не чувствуешь меня и не чувствуешь ничего ко мне.       Сакура сидела на диване, поджав ноги, и держала кружку двумя руками. Конечно же, Итачи был прав: после всего, что между ними было за эти дни, она не то, что равнодушно смотреть, а смотреть без замирания сердца на него не может. Слишком много интимных моментов связали их, не считая самой природы.       — Не будет, — сказала она со вздохом. Покосилась на него: — А ты уже мерил кимоно?       — Нет. Мои мерки есть у портных, они два года не менялись. Хочу скорее увидеть тебя в широмаку.       Он повернулся к ней корпусом, одну ногу подложил под себя, закинул руку на спинку дивана.       — Ты будешь самой красивой невестой. Но иначе и быть не может.       — Почему? — невольно заинтересовалась она.       — Потому что я — Учиха Итачи, и моя жена — самая красивая девушка в Конохе.       Со смешком Сакура закатила глаза. Иронично спросила:       — Ты вообще умеешь собой не любоваться?       — Это не любование. Объективно по силе я сейчас выше всех в Стране Огня и не только.       — Тогда почему ты не стал Хокаге, гений?       — По той же причине, — тонко улыбнулся Итачи. — Я — Учиха Итачи. Этим всё сказано. Старейшины никогда не дали бы всю полноту власти в мои руки: слишком опасно.       Сакура внимательно посмотрела на него. Итачи с небрежной лёгкостью рассуждал о таких вещах, а она даже не задумывалась, какая на самом деле сила скрыта в его глазах. Не каждый Учиха был способен пробудить Шаринган, но даже самый слабый опасен. Шаринган Итачи считался сильнейшим среди всех, известных в истории. Подумав об этом, Сакура поёжилась. По спине пошли мурашки.       — Почему опасно? — спросила она наконец.       — Потому что Учихи подвержены безумию, во время которого могут сжечь деревню, сравнять горы с землёй или вырезать весь клан.       — Ты… тоже безумен? — Сакуре окончательно стало не по себе. Он уже не обманул бы спокойствием, слишком хорошо она успела узнать, каким он становится, когда теряет контроль.       — Не знаю. Никто не может точно сказать, проявится безумие, или нет. Я тебя напугал?       — Я куноичи, — небрежно пожала она плечами, тщательно пряча испуг. — И ирьенин, причём, с Бьякуго. Думаешь, меня можно этим напугать? Если ты выйдешь из себя, я просто тебя вырублю, завяжу глаза и скручу.       — Не сомневаюсь, что ты это сделаешь, — сказал он с мягкой улыбкой. Её Сакура тоже успела узнать, от неё в груди становилось приятно и тепло.       Сегодня они просто спали, и Сакура впервые сама обняла его со спины, уткнувшись носом между лопаток. А утром она снова проснулась одна.       — Ничего не будет прежним, — усмехнулась в пустоту и потянулась. Между ног всё гудело, как будто нежная плоть стала сплошным синяком. Растянутые мышцы выли. Ещё вчера было не так, сегодня Сакура едва могла передвигаться по квартире. К сожалению, синяки и растяжения не вылечишь чакрой, они должны заживать самостоятельно. Кряхтя, как старушка, Сакура добралась до ванной, уставилась на себя в зеркале: растрёпанная, со слегка запавшими щеками и огромными глазами. Губы горели, на шее алели засосы.       На работу она вышла заранее, потому что идти привычным бодрым шагом попросту не могла. Пришлось сделать вид, что ей совершенно некуда спешить, и непринуждённо вышагивать по улице, в то время, как обгоняют все подряд, даже пресловутые старушки.       На рабочем столе её ждала коробка с приглашениями, которые надо подписать. Подпись Итачи на них уже стояла. Когда только успел? Охнув, Сакура рухнула в кресло за столом и неприязненно посмотрела на коробку. За ней обнаружилась стопка медицинских карт, которые надо прочитать и заверить. Рабочая рутина была гораздо интереснее, чем свадебная.       — Ну, наконец-то большая начальница на месте! — обрадовалась Ино в обед.       — Я не большая начальница, пока так, средняя, — проворчала Сакура, с блаженным вздохом закрывая очередную медкарту и с удовольствием откладывая остаток работы на вторую половину дня. Хвала Ками, что сегодня не было обхода, она бы не смогла преодолеть весь этаж травматологии шиноби на своих двоих.       — Как ты себя чувствуешь? — Ино деловито расставляла бенто на столе. С любопытством вытянула голову, заглядывая в коробку. Взяла одно из приглашений, повертела в руке. — Красиво.       — Чувствую себя качественно оттраханной, — призналась Сакура и поморщилась. — Еле хожу. Когда найдёшь своего истинного, беги от него во время течки. Я не шучу.       — А я, кажется, уже.       — Что уже?       — Уже нашла, — таинственно улыбнулась Ино. Хранить от неё секреты Ино никогда не умела, поэтому Сакура даже давить не стала. Выдержав паузу, подруга выпалила: — Это Шикамару! Представляешь?!       — Что?! — Сакура едва не выронила кусок онигири, который только что начала жевать.       — Я сама до сих пор не верю! Ну, мы ещё ничего не… В общем, это странно. Это же Шикамару! Но я чувствую его, его запах. И он тоже чувствует меня.       — И когда вы будете… проверять?       — Вообще-то хотели течку подождать, но ты меня напугала, — хмыкнула Ино и начала есть. Добавила с набитым ртом: — Наверное, нет смысла ждать. Но сперва ему надо расстаться с Темари.       — А тебе с Саем.       — Я уже, — отмахнулась Ино. — Ну, не надо на меня так смотреть, ты же знала, как я не хотела нашу свадьбу. Он когда предложение сделал, я сбежать хотела! А тут такой шанс… Прости, Сай, но я нашла своего истинного. Надеюсь, когда-нибудь тебе тоже повезёт. Прощай.       — Жестоко.       — Он понял.       Сакура вдруг представила, как сказала бы те же слова Саске. Он бы тоже просто взял и отпустил? Хотя к чему этот вопрос — он так и сделал…       — Темари вернётся в конце недели. Шикамару обещал сразу с ней поговорить, а пока мы стараемся не видеться. Только это так тяжело…       Ино тоскливо вздохнула, подпирая щёку ладонью. Мечтательно подняла глаза к потолку, явно задумалась о Шикамару. После трёх суток, проведённых рядом с Итачи, Сакура подумала, что с радостью не видела бы его ещё три дня. Как будто услышав её пожелание, он прислал ворона, с которым сообщил, что уходит на миссию и вернётся ближе к свадьбе.       Итачи не планировал никуда уходить и в кабинет Хокаге входил со смешанным чувством вины. Однако Какаши выглядел как обычно и явно не собирался вспоминать о недавнем конфликте. С другой стороны, сам факт того, что он хотел попытаться отобрать чужую жену, вызывал неконтролируемую ярость.       — Я не буду извиняться, — вместо приветствия начал Какаши. Кроме АНБУ, охранявших кабинет снаружи, никого рядом не было.       — Вот как, — холодно усмехнулся Итачи. — Значит ли это, что мне и моей жене стоит опасаться? — Он выделил слово «жена» и расправил плечи.       — Уже нет. Хотя, признаюсь, мне следовало быть более расторопным, но я надеялся, что её болезнь под названием «Саске» скоро пройдёт.       — И ты бы женился на ней? — Итачи был поражён. Он счёл, что тот выпад был связан с течкой, и в какой-то степени так и было. Но сознавать, что семпай мог испытывать какие-то чувства к Сакуре…       — Теперь нет необходимости это обсуждать, не так ли? — Какаши прищурился, но Итачи отлично его знал — улыбка была фальшивая, только глазами. Сложив руки в замок на столе, он продолжил, как ни в чём не бывало: — В любом случае, твоя жена уже в порядке и, будь уверен, находится под моей защитой.       — У неё есть я, — напомнил Итачи.       — Ты отправляешься на миссию. Подробности в свитке, заберёшь в штабе АНБУ. Команда уже собрана, ждут только тебя.       — Ты мог бы прислать за мной, раз это так срочно.       — Хотел дать отдохнуть после бессонных ночей. — На этот раз Какаши улыбнулся по-настоящему. Итачи с досадой выдохнул. Сколько друзей уже обсудили их с Сакурой вынужденное затворничество? Хорошо, что он в первый же вечер, когда переехал к ней, догадался поставить оглушающие печати… Сколько друзей обсудило, неизвестно, но один родственник точно вовсю веселился.       — А вот и наш капитан! Мы уже думали, что вы заблудились между прекрасных длинных ног жены.       Шисуи отвесил шутливый поклон и получил не шутливый подзатыльник. Двое других членов команды Итачи заулыбались.       — Вроде старше, а ведёшь себя порой, как подросток.       — Спермотоксикоз недавно был не у меня, заметь. — Шисуи благоразумно отступил в сторону, выставил ладони. — Ладно тебе, всё ведь уже в порядке! Остынь!       — Я не позову тебя на свадьбу, — угрюмо пообещал Итачи, разворачивая полученный свиток.       — Меня Сакура пригласит. Или попрошу Микото-сан, она всегда питала ко мне слабость.       Итачи закатил глаза и покачал головой. Вздохнул.       — Идём. Надо поторопиться, если мы хотим вообще на эту свадьбу попасть.