Вкус одержимости

                                Сакура смотрела, как Итачи передвигался по комнате, и восхищалась его небрежной грацией. Он распахнул окно в спальне, и занавеска взметнулась к потолку, но тут же легла, прижатая книгами к полу. Итачи расплёл косу, взъерошил влажные, ставшие волнистыми волосы. Поднял с пола полотенце и одеяло, второе положил на постель, первое понёс в ванную. И всё это под оглушительное молчание. Сакура села, прижала одеяло к груди, ожидая его дальнейших действий, но, вместо того, чтобы вернуться в постель, он оделся и вышел в комнату. Недоуменно моргнув, Сакура закуталась в одеяло и вышла за ним, шлёпая босыми ногами по полу. Она испытала такую гамму чувств, в основном — чужих, ярких и острых, как перец, а он просто пошёл… готовить?!       — Ты… Что ты делаешь?       — Собираюсь жарить рыбу, — ответил он, разделывая лежащую на тарелке треску. Сакура не покупала её, значит, он принёс с собой. Кажется, у него на самом деле был с собой пакет, но тогда ей было не до рассматривания.       — Может, отложишь это на потом? — игриво спросила она, подходя к столу. Уверенная в том, что он не устоит, повела плечом, обнажив его. Итачи скользнул взглядом и вернулся к разделке рыбы. Острый нож ловко и быстро отделял филе от костей.       — Тебе не обязательно предлагать больше, чем хочешь и можешь дать в данный момент, — заметил он, сбрасывая скелет в мусорное ведро.       — Почему ты решил, что я не хочу? — возмутилась Сакура. Полыхнули щёки, будто он только что отхлестал. То берёт, не спрашивая, то отказывается от того, что готовы дать добровольно! В ней сейчас бурлило столько нерастраченной энергии, которую необходимо было выплеснуть! Словно выпила две бутылки саке, но при этом осталась со свежей головой, только тянет на подвиги. Всё вокруг обострилось, но больше всего — обоняние и осязание. Сейчас Сакура могла вычленить запах и разобрать его на молекулы, а кончики пальцев покалывало.       — Выходит, хочешь. — Итачи опёрся ладонями о стол, не выпуская из рук нож. Отчётливо проступили мышцы и вены на руках. На нём была серая футболка и штаны на широкой резинке. Волосы до сих пор распущенные, мягкими волнами лежали на груди и спине.       — Ты же знаешь, что хочу.       От его тона было не по себе, но Сакура не собиралась отступать. С самого начала течки в её жизни она впервые чувствовала себя по-настоящему свободной, не скованной условностями и правилами. Не надо было блокировать эмоции и загонять в угол желания. Можно стать собой рядом с человеком, который полностью всё понимает и разделяет.       — Сегодня я не насильник, правда? Ты поняла, что я чувствовал всё это время. А теперь представь, что я пересплю с другой. Она предложит, я соглашусь. Без обязательств и, конечно же, без метки. Просто секс. Что ты будешь чувствовать при этом?       Сакура нахмурилась. Представить, что какая-то женщина будет касаться его, что он будет с ней спать… Желание убивать ярко вспыхнуло в мозгу. Кулаки сами собой сжались, стиснули одеяло.       — Ты думаешь, раз у тебя течка, я буду покорно скакать вокруг? Такого не будет, не жди.       — Я так не считаю! Я!.. — она осеклась. Сейчас подошла, потому что сама хочет. Чем тогда она лучше него? Меж тем Итачи вернулся к разделке рыбы.       — Можешь не одеваться, — продолжил он, очищая последнюю. — Просто я не привык готовить голым. Прими душ, поменяй постельное бельё, если хочешь.       — Тебе бы только командовать, — проворчала Сакура из чувства противоречия, хотя в его словах был резон.       — Хочешь командовать ты? — Он склонил голову набок, насмешливо хмыкнул.       — Хочу! Позволишь? — Она вскинула голову.       — Один день позволю. Только сначала сделай мне минет.       — Что?! — Сакура распахнула глаза и плотнее набросила одеяло на плечи.       — Минет, Сакура. Хочу минет в твоём исполнении, исключительно на добровольной основе. По желанию.       — Но разве это по желанию, если я получу что-то взамен? Получается, это обмен.       — Причём, неравноценный, заметь. Я ведь всегда могу тебе приказать.       — Обойдёшься, — процедила она и ушла в ванную.       Не дождётся. Нет, когда-нибудь дождётся, но не сейчас. Но поставить его на место необходимо. Сакура долго и тщательно вспенивала гель для душа с цветочным запахом, потом долго сушила волосы, даже подкрасилась немного. Видимо, так чувствуют себя люди под сильнодействующими веществами — всемогущими. Она точно знала, что Итачи не устоит. В крови пузырилось игристым вином ожидание чего-то чудесного, что само по себе было странно, учитывая их ситуацию. Но Итачи сейчас стал лакомым куском, который хочется съесть — это в первую очередь. А во вторую никуда не ушли их проблемы, они просто слегка сдвинулись на время. Из ванной Сакура отправилась к шкафу. По дому уже поплыл запах рыбы. Надев лёгкий сарафан лилового цвета на тонких лямках прямо на голое тело, она улыбнулась себе.       Немыслимо. Не было сейчас никакой скорой свадьбы, принуждения или горя и принятия своей судьбы. А вот желание поставить одного самодовольного Учиху снова на колени между её ног — было.       Сарафан доходил до колен, тонкий лён облегал тело, но не сильно. Первое, за что зацепился взгляд Итачи, когда она вышла — острые соски, которые сейчас постоянно были твёрдыми, как маленькие речные камушки. Слегка покачивая бёдрами, Сакура подошла к столу, села на согнутую в колене ногу, вторую вытянула, демонстрируя идеальные икру и щиколотку. Итачи поморщился.       — Не пользуйся гелем с таким сильным запахом. Особенно сейчас. Он перебивает твой неповторимый аромат.       Он положил ей на тарелку жаренное филе и маринованные овощи. Сакура задержала глаза на сильных жилистых запястьях и сглотнула вязкую слюну. Обострённое зрение заставило заметить, как пульсирует тугая вена под кожей.       — Что ещё тебе во мне не нравится? — спросила Сакура, надеясь, что отрывает кусочек рыбы с непринуждённым видом. Очень непринуждённым, ведь сама себе сейчас показалась перед ним обнажённой. Надо было надеть бельё — под пронзающим взглядом она чувствовала себя голой.       — Мне? — Итачи наполнил свою тарелку и начал есть с раздражающей неспешностью. Пережёвывая каждый кусочек, он чуть ли не жмурил глаза, со вкусом глотая. Буквально заставляя следить за перекатами его кадыка.       — Мне нравится в тебе всё, Сакура. Я не успел узнать тебя настолько, чтобы найти множество раздражающих вещей. Но… — Он прервался, чтобы заняться тщательной разделкой и без того бескостного филе.       — Но!.. — поторопила Сакура.       — Ты сильно пользуешься духами. Это раз. Ты огрызаешься. Но имеешь на это право. Хотя в женщинах меня это не устраивает. И, — он взмахнул ресницами, и её сердце пропустило два удара, — ты раздражаешь своим желанием быть первой. Это не спарринг, а отношения. Мы должны быть наравне.       — Наравне, — весело хмыкнула Сакура. — Ты правда так считаешь, после того, как десяток раз показал, какой ты нереально сильный альфа?!       — Десяток? М, мне кажется, столько раз у нас пока не было, — иронично улыбнулся Итачи. Она поперхнулась воздухом, задержавшись на изгибе его губ. Прежде не замечала, что нижняя пухлее верхней. Не сильно заметно, только вблизи. И их мягкость, вкус, умелые и сладкие движения… Мысли всколыхнули круговорот душных, влажных желаний.       — Ты знаешь, о чём я, — пробормотала она, смутившись. Впилась зубами в зелёную фасоль, не сводя глаз с тарелки. Бесполезно. Итачи сидел слишком близко, и занимал слишком много места за столом. Он прав, им точно надо больше пространства, потому что сейчас невозможно не смотреть на его длинные пальцы, обвившие стакан с яблочным соком. По стеклу поползла капля, и Итачи небрежно стёр её большим пальцем. Совсем недавно точно также он держал в руке её щиколотку, и касался губами, как сейчас касается края стакана.       — Знаю, — спокойно ответил Итачи, ставя стакан на стол. Его тарелка уже была пуста, в отличие от тарелки Сакуры. — Ешь. Набирайся сил.       — Их у меня достаточно, — заявила Сакура и отодвинула тарелку. Живот громко заурчал, вынудив поджать губы. Она с утра не завтракала, а время уже перевалило за полдень.       — Ешь, — с нажимом повторил Итачи. Встал со своей грязной посудой. Усмехнулся. — Не буду тебя отвлекать.       — Ты не!.. — начала Сакура, но поняла, что провоцирует, раздражённо засопела и придвинула тарелку обратно. От короткого смешка, долетевшего от раковины, захотелось швырнуть тарелку прямо в широкую спину. Она яростно разделалась с едой за считанные минуты. Встала, громыхнув стулом и направилась к раковине, где Итачи как раз заканчивал тщательно вытирать свой стакан, постоянно ныряя пальцами внутрь. Пихнув его бедром, Сакура включила воду и… едва не уронила тарелку, когда прямо на ухо зазвучало:       — Ты так вкусно пахнешь, когда злишься. Может, мне злить тебя чаще, м?       С чувством полного достоинства она домыла тарелку, стакан и палочки и выдернула у него полотенце. От жара тела и его запаха хотелось зажмуриться. Она словно стояла посреди лесной поляны под нежными лучами солнца и слушала журчание ручья, в который хочется погрузить пальцы.       — Ты ведь сказал, что тебе не нравится, как я огрызаюсь? — Сакура повернулась и почти уткнулась носом в его нос. Отшатнулась, но не успела отодвинуться, потому что Итачи схватил за талию. Молния пронзила и загорелась в пояснице ровным огнём. Длинные чёрные пряди, так и не собранные ни в хвост, ни в косу, упали по обе стороны от её лица, дыхание стало одно на двоих.       — Но мне нравишься ты.       Его взгляд ласкал лицо, но не спускался к губам. Сакуру пронзила дрожь, неконтролируемым потоком пронеслась по телу. Это не имело ничего общего с проявлением силы или чакрой. Это было больше, чем просто желание. Умолять, чтобы поцеловал, предложить себя снова — желание было диким, но не затмевало разум. Наоборот — тот оставался кристально-чистым. Даже слишком чистым. Сакура положила ладонь на растущий бугор в его штанах и слабо сжала. Итачи отчётливо задержал дыхание, вызывав её довольную улыбку, но почти сразу убрал её руку.       — Здесь командую я, разве нет? — спросил он, поднимая её запястье вверх, продолжая держать за талию.       Сжав руку в кулак, Сакура обожгла полным обещания всех способов казни взглядом. Выдернув кулак, она скрипнула зубами. Хотела уйти, но он прижал к себе, не делая больше никаких попыток коснуться. Только взгляд блуждал по лицу.       — Чего ты добиваешься? — прошипела она. Пульс зашкаливал, между ног давно было горячо.       — Признай, что я главный, раз не хочешь воспользоваться шансом командовать мной. Хотя бы один день. Ведь, подозреваю, после твоей течки ты снова будешь меня избегать.       Сакура не знала, что будет потом. Происходящее сейчас превращало их в единственных людей на земле. Было неважно, кто и что находятся за пределами её квартиры, и это помогало отринуть внешние препятствия и сосредоточиться на их отношениях. А они развивались по совершенно непредсказуемому сценарию. Точнее, как подозревала Сакура, Итачи как раз всё отлично контролировал. Или думал, что может предугадать её поведение…       Подняв на него глаза, глядя прямо в чёрную бездну, Сакура положила обе руки на резинку его штанов и медленно потянула вниз. Показалось, что его глаза стали ещё темнее, хотя так и было — зрачки постепенно заполнили тёмно-коричневую радужку. Опустившись на одно колено, Сакура спустила штаны до щиколоток, сглотнула, глядя на член, возвышающийся прямо перед ней из завитков чёрных волос. Нахально взглянула на Итачи — тот смотрел, с видимым усилием контролируя дыхание. Когда бросал своё возмутительное предложение, едва ли думал, что она согласится. Нет. Он был уверен, что откажет. Не на ту напал!       Обхватив член у основания, Сакура обнажила головку и легко поцеловала самый кончик. Прикрыв глаза, облизнула по кругу, зацепив уздечку. Облизнула снова, заглотнув чуть глубже. Осторожно вобрала глубже, выпустила и снова посмотрела на Итачи. Прислонившись к мойке, обеими руками он вцепился в столешницу по бокам и не сводил глаз. Сакура улыбнулась, всосала сильнее, втягивая щёки. Итачи судорожно выдохнул и запрокинул голову. Но почти сразу опустил, зарылся пальцами в её волосы на затылке и начал плавно перебирать, не пытаясь перехватить контроль.       — Мне нравится… ах-х… да-а… нравится, когда ты так стоишь, — прерывисто проговорил он и снял майку. Одной рукой снова впился в столешницу, а вторая теперь надавливала на затылок, натягивая её рот на член. Пальцы сжались в волосах, бёдра пришли в движение, вынудив Сакуру просто открыть рот шире. — Но я… я не хочу думать… откуда ты этому научилась…       Она упёрлась в его каменное бедро, второй рукой схватилась за основание члена и отпрянула.       — Ты сказал: минет. Так что заткнись и получай удовольствие!       К её удивлению, Итачи почти моментально послушался. Убрал руку, судорожно выдохнул. Язык снова юрко заскользил вдоль ствола, пальцы начали перебирать яички, которые скоро стали поджиматься, пока полностью не слились с телом. Выдохи и стоны на грани слышимости наполнили энтузиазмом и невероятным по силе восторгом. Сакура никогда не получала такого наслаждения от минета. Прикрыв глаза, она полностью отдалась процессу, привставая на коленях, меняя угол и глубину, засасывая с силой и нежно касаясь. Пальцы снова запутались в её волосах, но нежно пропускали пряди, будто поощряли. Он сдерживался, стискивая зубы, мыча, но Сакура усилила напор, и контроль потерялся в глухих и низких стонах. Итачи застыл, напряглись мышцы на животе. Сакура едва успела вытащить член изо рта, когда сперма выплеснулась на подбородок, шею и грудь.       Сев на пятки, Сакура перевела дыхание и потянулась к кухонному полотенцу. Пока Итачи приводил дыхание в порядок, она деловито вытерлась, встала и прополоскала рот. Итачи нагнулся за штанами, но она сказала:       — Нет. Хочу, чтобы ты ходил голым.       — Вот как? — Итачи лениво и сыто улыбнулся. Выпрямился, показав рельефную грудь во всей красе. — Волосы собрать, или тебе нравятся распущенные?       — Собери. Хотя нет, распусти!       — Как прикажешь. — Он тряхнул гривой, закинул волосы за спину. — Позволишь помыться?       — Иди. — Сакура взмахнула рукой. Ополоснулась в раковине, вытерлась. Не покидало чувство, что где-то есть подвох, но пока Итачи послушно выполнял приказы. Да и она — и это было странно — получила удовольствие, доставляя его только ему. Это было дико, ведь обычно Сакура делала минет Саске просто «потому что надо». О том, чтобы инициатива исходила от него, речи не шло. Нет, он делал ей хорошо, но так неумело, что Сакура имитировала оргазм, чтобы это быстрее закончилось. Итачи сделал всё быстро, стремительно и умело. Слишком умело. Разговоры про других женщин моментально всплыли в голове. Когда он вышел из душа, как и обещал — голый — она выдохнула и бросила:       — Оденься.       Было странно вести разговоры о бывших с голым мужчиной. Хотя он, судя по всему, не испытывал ни малейшего дискомфорта. Спокойно при ней надел штаны на голое тело, майку. Сакура, всё это время расхаживающая по комнате, достала бутылку вина, два бокала и сунула ему один.       — Два часа дня. Ты уверена?       — Ты куда-то собрался? Нет? Тогда пей!       Первым делом она налила ему, потом себе, выпила и подлила ещё. Прошлась по комнате. Остановилась напротив Итачи, вольготно устроившегося на диване. Выдохнула и выпалила:       — Сколько их у тебя было?       Итачи приподнял бровь, делая вид, что не понимает вопрос. Закинув ногу на ногу, он выглядел хозяином ситуации, что невероятно злило.       — Женщин, — с нажимом уточнила Сакура, чувствуя себя ревнивой дурой.       — Женщин? — Итачи сделал вид, что задумался. В молчании она закипала сильнее, представляя вереницу тех, кто прошёл через его постель. Шаннаро! И это ему она только что с такой отдачей сосала?! Да чтоб его ёкаи задрали и девятихвостый поимел!       — Тебе важно количество? Зачем? Чтобы узнать, что ты не первая, или узнать, любил ли я когда-нибудь? Или просто создать мой образ в голове?       Сакура остановилась. Поняла, что хотела бы узнать ответ на все вопросы, но с Итачи нельзя напрямик. Каждый вопрос несёт за собой развилку с несколькими ответами, и ты уже не сможешь вернуться обратно.       — Я не первая, — сказала она твёрдо. — И ты никого не любил. Или любил, но очень давно, но это уже не играет роли.       В глазах Итачи появился неподдельный интерес. Пальцы постучали по колену.       — Я спрошу иначе: скольких женщин ты трахал, применяя силу?       — Ты можешь быть грубой, — заметил он небрежно. Допил вино, протянул пустой бокал. Сакура, не думая, подошла и подлила. — Никого, кроме тебя. И на тебе применил только вначале. И в последний раз, когда уходил на миссию.       — Выходит, я особенная, — горько сказала она. Поняла, что только что обслужила его, злобно посмотрела и демонстративно долила вино себе.       — Разве нет? — Он снова склонил голову набок. — Ты — моя истинная. Ты уже понимаешь, что это значит? Теперь это не только слова.       — А с другими ты спал по их согласию? — Сакура не собиралась так просто сдаваться. Её начало потряхивать: от переизбытка гормонов, от раздрая в голове, от всего, что связано с ними. С ним.       — Так ты решила использовать свою власть, — задумчиво протянул Итачи, постукивая по губам указательным пальцем. — Хорошо. — Острый взгляд, и он заговорил: — Первая женщина в моей жизни появилась в четырнадцать. Это было несколько раз, отец нашёл.       От равнодушия в тоне у Сакуры в животе резко стало пусто. Разве так говорят про свой первый раз? Почему Фугаку лишил сына права сделать это с любимой девушкой?..       — Потом?.. — Итачи задумчиво хмыкнул, взгляд устремился в себя. — Потом бывало иногда, на миссиях. Я уже стал капитаном, джонином. Многие хотели. Предлагали себя. Был ли я против? — Он посмотрел на неё, вглубь, до сердца. — Нет. Почему я должен был быть против? А потом появилась ты. И я понял…       Он замолчал. Отвернулся к окну, где солнце постепенно начало опускаться за гору, удлиняя тени. Вино в бокале поймало блики, бросило их на стену.       — Что? — подогнала Сакура. Почему-то ответ стал слишком важным. — Что ты понял, Итачи?       Итачи вздрогнул — слишком редко она называет его по имени. Не в процессе, а вот так, просто. Обычно ограничивается привычным и безличным «ты».       — Ты мне важнее всех. Это не любовь, но и не похоть. Ты здесь. — Он осторожно прикоснулся к груди. — Не романтика. Не нежность. Ты — это ты. И для меня это всё.       Он смотрел слишком серьёзно. У неё поджилки затряслись от этого признания, от понимания, что это — навсегда. Как и всё, что связано с Учихой Итачи.       — Сложно, — пробормотала Сакура, допив своё вино.       Итачи молчал. Ждал, что она попросит — пришло в голову запоздало. Покачивая бокал в руке, он рассеянно смотрел в окно, за которым виднелись скалы и верхушки леса. А ещё: крыши домов, уходящие вдаль.       — Я никогда не ощущала полноценно сущность омеги, — заговорила Сакура медленно, через силу. — Жила так, как жила. Пила блокаторы. Но… С тобой… — Она остро взглянула на него. — С тобой иначе.       — Как? — Итачи подался вперёд, опёрся о колени. — Как, Сакура?       Видно было, что ему это важно. Необходимо, потому что он хочет слышать именно её мнение, и ничьё больше.       — Сложно, — повторила Сакура. Посмотрела на него: красивого, закрытого и в то же время распахнутого для неё. — Сложно, Итачи.