Вкус одержимости

             Встревоженно переведя взгляд с Сакуры на Саске, Микото позвала портних в сад, под предлогом того, что при солнечном свете ткани заиграют иначе и надо учесть все нюансы. Женщины согласно загомонили, осторожно взяли широмаку и вышли. Сакура не шевелилась. Дышала поверхностно и часто, прижав ладони к горлу. Там отчаянно билось сердце, с силой, от которой было больно. Они впервые увиделись с того рокового праздника, и оба смотрели жадно, как будто встретились через несколько лет. Но вот Саске судорожно выдохнул, пересёк комнату и крепко обнял Сакуру. На подиуме она была почти вровень с ним. Прижавшись щекой к щеке, она задержала дыхание, словно это могло время остановить или повернуть вспять.       — Прости, — глухо проговорил Саске, сильнее обнимая. — Прости, что не смог тебя защитить.       — Всё в порядке, — сдавленно проговорила она, непрерывно гладя его по волосам. — Всё хорошо, ты бы не смог…       — Смог бы! — зло бросил он, отпрянув, держа её на вытянутых руках. — Смог бы и смогу! Я найду способ стать сильнее и заберу тебя!       — Как ты это представляешь? — печально улыбнулась Сакура и погладила его щёки. — Я уже его жена перед людьми, а скоро стану перед богами. Заберёшь меня из семьи? На поиски могут уйти годы, к тому времени у нас с Итачи уже будут дети…       — Ты уже смирилась? — Он презрительно скривился. — Смирилась, что стала его, да?       — Не говори так! — Сакура гневно сверкнула глазами. Разом вспомнила их прощание и чувство беспомощности и безграничного унижения. — Ты не представляешь, каково это! Ты никогда этого не поймёшь!       — Скоро придёт течка и ты будешь отдаваться ему с радостью и благодарностью, — язвительно процедил Саске, остывая.       — По крайней мере, тогда я не буду чувствовать себя униженной и использованной, — выплюнула Сакура и отвернулась, скрывая слёзы.       — Он делает тебе больно? — Саске резко повернул за плечо, всмотрелся в глаза.       — Только душе, — горько проговорила Сакура. Посмотрела на него: всё плыло и дрожало. Пара слезинок крупными градинами скатилась и повисла на подбородке. Саске осторожно стёр их, взял лицо в ладони.       — Я уйду после вашей свадьбы, — сказал он печально. — Ушёл бы раньше, но родители настояли, чтобы присутствовал. Чтобы, — Саске хмыкнул и скривился, — погасить последние слухи и показать, что в семье и клане царят мир и согласие. Согласие. — Он фыркнул. — Этот ублюдок просто взял то, что ему не принадлежит, по праву силы!       — Ему тоже непросто. — Сакура невольно захотела заступиться, вспомнив полные горечи признания Итачи.       — Ты уже его жалеешь? Хотя только что просила пожалеть тебя.       — Я не просила и не прошу жалеть, — гордо ответила она, выпрямив спину и расправив плечи. — Просто пора взрослеть и начать понимать, что в жизни происходят вещи, на которые мы не можем повлиять.       Саске смотрел на неё долго, пока в глазах не начал тлеть, разгораясь, огонёк безумия.       — Пойдём со мной! Уйдём из Конохи, исчезнем! Мир огромный, кто станет искать?! И даже если найдут, Сакура! Даже если найдут, мы будем вместе!       На миг, равный нескольким ударам сердца, Сакура представила, как сбегает. Прямо сейчас возвращается домой, забирает вещи, и они с Саске растворяются в ночных тенях. Скоро будет течка, она проведёт её с Саске, как и всегда, только в этот раз не будет никаких ограничений. И пусть он не сможет перекрыть метку Итачи, он поставит рядом свою. Такое тоже бывало: если альфа умирал, метка постепенно тускнела и теряла свою силу, позволяя другому её перекрыть, даже если он слабее. Но Саске не справиться с Итачи, не сейчас. А метка будет тянуть его к ней вопреки всему, и в конце концов братья сразятся, и Саске, её Саске, падёт от руки Итачи, её мужа…       — Нет, — она с сожалением отпускала эту мечту, понимая, что это единственный, пусть и самоубийственный, шанс. — Нет, мы оба знаем, что не получится.       — Боишься, что я не смогу тебя защитить?       — И этого тоже. Но больше боюсь за тебя. Меня Итачи не убьёт, а тебя — запросто.       — Мне не страшно умереть. — Саске презрительно скривился.       — А я не хочу смотреть, как ты умираешь! Вот только Итачи заставит. Он заставит меня увидеть твою смерть, а потом мы будем оба жить с этим воспоминанием! Я не хочу такой судьбы для всех нас.       — Для той, кого лишь недавно изнасиловали и вынудили вступить в брак, ты слишком сильно его защищаешь!       Сакура ударила резко и наотмашь. Голова Саске мотнулась в сторону, в глазах вспыхнула злоба. И также резко погасла.       — Прости, — проговорил он и поймал её холодные ладони. Сжал в своих. — Все эти дни я не находил себе места, пытался найти какой-то выход, сидел в архиве…       — Выхода нет, — грустно улыбнулась Сакура и мягко освободила руки. — Отпусти меня, Саске-кун.       — Не могу, — простонал он и впился в губы. Сладко, знакомо — Сакура моментально откликнулась, обвила шею, сама углубила поцелуй, зная, что он станет последним. И сама же его прервала. С сожалением покачала головой, легко оттолкнула, заставляя послушно отступить.       — Мне надо закончить примерку, — сказала тихо. — Свадьба уже через две недели.       В возникшей тишине отчётливо звучало тяжёлое дыхание и звон разбитых надежд, которые прямо сейчас оба хоронили. Наконец Саске поклонился и проговорил:       — Желаю процветания твоему дому, аниёмэ - сан.       Когда Микото вернулась, Сакура снова ровно стояла перед зеркалом, ожидая, что помогут раздеться. Не задав ни одного вопроса, Микото приказала портнихам продолжить работу. Сакура покинула поместье спустя ещё два часа, но Саске больше не видела. Ноги, словно налитые свинцом, с трудом несли к дому. Разговор вымотал сильнее, чем она думала, ведь только оказавшись за воротами квартала Учих, Сакура смогла мысленно к нему вернуться. Перебирая каждую фразу и каждый жест, она понимала, что приняла верное решение, что не мешало о нём жалеть. Ведь могла сейчас бежать собирать вещи, и уже через час или меньше они бы ушли из Конохи. Скорее всего, пришлось бы жить нукенинами и скрываться в тени, но зато вместе!       Она не могла сделать это в реальной жизни, но ведь мечтать никто не запрещает! Этим она и будет заниматься всю ночь, представляя то, что никогда не случится! Повернув ключ в замке, Сакура вошла и едва не застонала от разочарования: Итачи уже вернулся. Об этом сказали не только и не столько сандалии у порога, а запах, который стал в разы чётче. От него закружилась голова и моментально пересохло во рту. Смешанный запах прогретого на солнце смолянистого леса и горной воды, от которой сводит зубы. Янтарный тёплый свет и отражение солнца в ручье. Сакура судорожно вздохнула, прошла в комнату.       — Ты долго, — заметил Итачи. Он сидел на диване, сложив пальцы домиком. Волосы влажно блестели после душа, рюкзак был разложен, гудела стиральная машинка.       — Я мерила свадебные кимоно, — пожала плечами Сакура, хотя по венам пробежал холод. — К тому же ждала тебя завтра.       Желание уткнуться носом в его грудь и набрать полные лёгкие воздуха было терпимым, но беспокоило. Сакура ярко представила, как заберётся на колени, оседлает и поцелует, напитываясь привычной уже свежестью.       — Как прошла миссия? — спросила она небрежно, пугаясь собственных мыслей.       — Как обычно — успешно. — Итачи плавно встал и подошёл к ней. Пропустил меж пальцев локон, выпавший из хвоста и вдруг принюхался. Глаза сузились, ноздри затрепетали. Рывок, и она оказалась прижата к стене, поперёк горла лёг локоть. Прижавшись щекой к её щеке, Итачи заскользил кончиком носа по коже, и волоски на теле Сакуры встали дыбом. Его близость отозвалась сладкой дрожью и трепетом под солнечным сплетением. Вместе с тем её охватил настоящий первобытный страх.       — Саске, — протянул Итачи низко, с едва заметным рокотом на самом дне холодной интонации. — Он касался тебя. Всё это время ты была с ним?       Глаза напротив завораживали, в их глубине вспыхнули красные искры. Сакура впервые так близко наблюдала за открытием Шарингана. Медленно, словно его хозяин пока не решил, активировать или нет, радужка меняла цвет, растворяя чёрный в багряном.       — Нет! — выдохнула она, попытавшись убрать локоть. — Нет, Итачи! Мы виделись сегодня, это так. Но только поговорили. Нам надо было поговорить!       — Врёшь! — хватка усилилась, перекрывая доступ к кислороду. Перед глазами поплыли чёрные точки, и Сакура с силой оттолкнула его, жадно глотнула воздух.       — Нет! — прохрипела, закашлявшись. — Мы обнялись, но на этом всё, клянусь!       — Врёшь, Сакура, но я сделаю вид, что поверил. — Итачи моргнул, взгляд снова стал чёрным и непроницаемым.       — Я стала твоей женой, а значит, буду хранить верность. — Сакуре было горько слышать обвинения. Тем горше они были, являясь правдой. Но воспоминание о последнем поцелуе она, если надо, унесёт с собой в могилу.       — Очень хочется в это верить.       Сакура знала, что должна злиться, но, вместо этого, голову подняла совесть. Так не вовремя она напомнила о себе! Наверное, дело было в приближающейся течке и том, что она начала чувствовать запах Итачи, но теперь, думая о встрече с Саске, Сакура начала испытывать стыд.       — Завтра я схожу в резиденцию, сдам отчёт о миссии. Ты уже взяла выходные? — спросил Итачи спокойно, как не было вспышки гнева.       — Выходные? — Сакура моргнула.       — Твоя течка, — напомнил Итачи нетерпеливо. — Она начнётся завтра или послезавтра? Ты обычно не берёшь выходные на эти дни?       Душно покраснев, Сакура покачала головой. Под многочисленными блокаторами течка с Саске проходила спокойно, обычный секс вечером после работы. Да, чаще, чем всегда, но и только. Итачи попросил не принимать блокаторы, и она понимала почему: необходимо прочувствовать всё от и до, чтобы окончательно слиться. Но выходные…       — Я схожу завтра утром, — пробормотала она, избегая смотреть на него. Шизуне, конечно, отпустит на три дня, к тому же, у неё накопилось множество нерастраченных отгулов, но называть причину не хотелось.       — Скажи, что это связано с подготовкой к свадьбе. — Итачи как всегда с лёгкостью считал причину смущения. Его взгляд потяжелел и лёг на плечи плотным плащом. — Сегодня мы не будем спать вместе.       — Почему? — вырвалось невольно. Сакурой постепенно овладевало предвкушение. Оно было непривычным и будоражило все органы чувств, словно те постепенно начинают работать на полную мощность.       — Потому что тогда всё повторится как в прошлый раз. Сейчас мне лучше уйти, но к обеду я вернусь и жду, что ты тоже уже будешь дома.       Когда он ушёл, должно было стать легче, но наоборот, сердце заныло и потянулось следом. Сакура долго стояла под прохладным душем, но жар нарастал, чередуясь с ознобом. Она встала утром совершенно разбитая, с поднявшейся температурой и слабостью во всём теле. С трудом собралась, влила в себя кружку чая и поспешила в больницу, чтобы скорее вернуться домой и укутаться в плед. Симптомы приближающейся течки были почти неотличимы от гриппа, и если не вести календарь, можно запросто пропустить и попасть в беду. Ругаясь про себя, Сакура проклинала Итачи за то, что заставил отказаться от блокаторов. Хотя бы одна таблетка позволила перенести начало проще. Но уже поздно, надо было самой подумать о выходных. Получив отгулы, Сакура выскочила из больницы и посмотрела на крыши домов. Можно было пробежать по ним, но там сейчас тренировались генины, и мчаться, маневрируя в толпе детей она не хотела, поэтому поспешила по улице.       Она знала — альфы вокруг чувствуют её, но также чувствуют метку и ауру того, кому она принадлежит. Исключительно поэтому, а ещё по её славе силачки, никто не дерзал приблизиться. До дома оставалось всего ничего, когда дорогу внезапно перегородили.       — Йо, Сакура, — мягко поздоровался знакомый голос. Сакура остановилась, как вкопанная, подняла глаза на Какаши. В белом плаще, но без шляпы, он привычно щурился, но что-то во взгляде заставило напрячься. — Слышал, ты вышла замуж. А старого сенсея на свадьбу не позвала.       — Вы не старый, — ответила она привычно. — И свадьба впереди, вам вышлют приглашение.       — А ты уверена, что хочешь этого? — спросил он и вдруг шагнул навстречу, заставив отступить к переулку и почти упереться спиной в стену.       — Ч-чего? — почему-то заикнулась Сакура. Что-то происходило. Запах озона постепенно начал заполнять ноздри, мешаясь с запахом первых капель, упавших на сухую землю. Тяжесть опустилась вниз живота, приятно прошлась вдоль поясницы.       — Ка-каши?..       — Свадьбы, жизни с Учихой Итачи. — Голос Какаши, всегда разный: то наполненный мягкостью, то суровый, никогда не звучал так — интимно. Так, что мурашки ползут по спине, а соски твердеют и трутся о ткань, вызывая желание скорее её сбросить.       — Вы… о чём вы говорите? — прошептала Сакура, чувствуя себя загнанным зверьком перед матёрым удавом.       — Тебе будет лучше со мной, Сакура. — Он склонился к ней, втянул воздух у самого уха. Дыхание коснулось кожи. — Я всегда чувствовал твой запах, но сегодня он звучит особенно. Хочешь, я перекрою его метку. Моих сил хватит.       Сакура прикрыла глаза, вдохнула запах озона. Её начало мелко потряхивать от нарастающей потребности принадлежать альфе. Сильному, тому, под кого хочется лечь, ради кого хочется прогнуться. Но было в запахе Какаши что-то неправильное. Не то, что делает мир правильным и чётким. Он, как морок, заставлял очертания вокруг плыть. Она могла стать его, но истинными они друг другу никогда бы не стали. Сакура посмотрела в тёмно-серые глаза, которые столько раз глядели с теплотой и нежностью. Дарили чувство защищённости.       — Мы больше подходим друг другу, разве не так? Мы дольше и ближе знаем друг друга. Только скажи, и твоя жизнь поменяется, Сакура.       — Ты уверен, что так будет лучше для неё? — холодно спросил Итачи. Дёрнул Сакуру за запястье, чтобы встала за его спиной.       — Ты тоже не можешь быть в этом уверен, — тем же тоном ответил Какаши.       — Она — моя. Моя омега и моя жена. Не становись у меня на пути, Хокаге-сама.       Сакуре стало по-настоящему страшно, так, как не было ещё никогда. Она смотрела на двух сильнейших шиноби Конохи, готовых сцепиться на смерть ради обладания ею, и тошнота плескалась в горле.       — Итачи, — попросила тонким, дрожащим голосом. — Пойдём домой.       Для верности она взяла его за руку, охнула от волны едва сдерживаемого гнева, который передался через прикосновение.       — Прошу, — повторила тише.       Смерив Какаши ещё одним длинным взглядом, Итачи сухо поклонился и сжал пальцы Сакуры. Она почти бежала, едва поспевая за ним, полная страха и восторга от демонстрации силы, свидетелем которой стала. Хлопнув дверью, не разжимая пальцы и не дав даже разуться, Итачи провёл её по комнате и вошёл в спальню. Заломив руку за спину, так, что грудью она почти упёрлась в его грудь, он замер, тяжело и громко дыша. Его запах хлынул в неё, желание непреодолимой силы практически лишило разума. Сейчас она понимала, что он имел в виду всё это время, потому что потребность коснуться стала невыносимой.       — Я мог бы вывести тебя на улицу и позволить каждому альфе в округе по очереди отыметь.       Итачи дошёл до такой степени ярости, когда металл раскаляется добела. Вчерашняя выходка с Саске, сегодняшняя — с Какаши, пусть и не по её вине, вывели настолько, что он даже говорить не мог. Понимал, что вместо слов вырвется рычание. В груди всё клокотало, желание наказать женщину, которая принадлежит ему, и только ему, застило глаза. Когда он делал шаги навстречу, она поступала так, словно это всё игра.       — Итачи, — проговорила с новыми, тёмными нотками тщетно сдерживаемой похоти. Если бы не злость, она бы уже стонала под ним.       — Раздевайся и жди, мне надо в душ.       Он отпустил резко, она пошатнулась, но устояла на ногах. Мелко закивала, начиная раздеваться. Его самого уже начинало вести от желания, надо было встать под холодный душ, чтобы получить хоть немного контроля. Ненадолго, потому что потом разум растворится в инстинктах.       Какаши. Он едва не бросился на своего семпая, своего Хокаге, а ради чего?! Ради обладания девчонкой, которая мечтает быть с кем угодно, только не с ним! Кулак гулко стукнул о стену. Итачи коротко рыкнул, задрал голову, позволяя воде течь по лицу, пока не начал задыхаться. Стало легче, мысли постепенно прояснились. Тщательно вытершись, Итачи выжал волосы, заплёл их в косу и вернулся в спальню в одном полотенце.       Она ждала. Впервые именно ждала, лёжа под одеялом, укрытая по грудь. Солнечный свет выхватывал детали яркими пятнами: плечо, ключица, изгиб локтя. Подойдя к кровати, Итачи стянул одеяло длинным движением, швырнул его на пол. Туда же улетело полотенце.       — Раздвинь ноги, — коротко приказал Итачи. Сакура с готовностью подчинилась, приподняла бёдра, предлагая себя. — Нет, Сакура. Плохо предлагаешь. — Он усмехнулся, сел на колени между её ног. — Покажи, как ты хочешь, чтобы я сделал. Покажи, где я должен быть.       — Здесь, — простонала она, тяжело дыша. Раздвинула пальцами мокрые складки, погладила себя, второй рукой лаская грудь. — Здесь, Итачи. Хочу тебя.       — Здесь? — он протолкнул её собственные пальцы внутрь, надавив своими. Холодные капли текли по позвоночнику с кончика косы, отрезвляя, но испарялись, едва добравшись до поясницы. Итачи поймал полубезумный взгляд Сакуры и потянул её влажные пальцы к своим губам. Медленно облизнул каждый. Сил, чтобы держаться, уже почти не осталось. Взяв член в руку, он прошёлся по складкам сверху вниз, дрожа.       — Проси, — приказал, едва не шипя от напряжения. Соприкосновение плоти взрывалось ослепительными фейерверками.       — Пожалуйста, — взмолилась она, подаваясь навстречу. — Вставь его, Итачи.       — Вставить что? — голос понизился до шипения. Упершись одной рукой в постель, он навис над ней, второй продолжая держать член.       — Вставь в меня свой член, — задыхаясь, попросила Сакура. Обвила ногами торс, потянулась вниз, но он перехватил запястья, дёрнул их вверх.       — Хочу, чтобы ты запомнила этот момент, Сакура. Ты моя.       — Твоя. Твоя. Ты мне так нужен… так нужен сейчас!..       Глядя в безумные глаза, Итачи положил её ноги себе на плечи, сел и медленно вставил до упора. Ресницы сами собой опустились. Он обхватил губами её щиколотку, плавно качнулся. Свёл оба колена, начиная неторопливо раскачиваться, приподнимая бёдра Сакуры над кроватью.       В безумии, постепенно окутывающем их, погружающих в общий транс, мерцали, усиливаясь, искры, перерастающие в пожар. Перевернув, Итачи уложил Сакуру на валик подушки, лёг сверху, входя максимально глубоко, обеими руками держа её запястья. Каждая вспышка наслаждения, каждый сладкий спазм отражались эхом друг в друге, превращая в одно целое. Итачи чувствовал её удовольствие как своё, и она подавалась навстречу, чтобы продлить его трение. Стоны непрерывно вырвались, смешиваясь в одно целое. Пот заливал спину и лоб. Сев, Итачи поднял её бёдра, ладонью надавил на затылок, не давая отнять голову.       — Теперь ты чувствуешь… — хрипло вытолкнул, натягивая на себя с силой. — Чувствуешь это?..       — Да! — Сакура насаживалась на член, и Итачи в какой-то момент перестал двигаться, позволил вести ей. Вид её ягодиц, ритмично двигающихся на нём, приводил в ощущение, близкое к помешательству. Когда терпение окончательно покинуло, рывком он перевернул её на спину. Вдавил в кровать, соединяя их тела снова и снова. Набухший узел, её тонкий крик, смешанные запахи пробудили инстинкты с утроенной силой. Итачи не думал — действовал, снова впиваясь зубами в давно зажившую метку. Чувствовал, как трещит её кожа. Сакура запрокинула голову, стиснула его волосы, прижала сильнее, глубоко, протяжно выстонала его имя, кончая.       Какое-то время они не двигались. Но вот Итачи перекатился на подушку, вытер пот со лба, облизнул окровавленные губы. Растрёпанный, повернул голову к Сакуре — она занесла ладонь над меткой, но чакра не сразу загорелась ровным светом. Сакура тяжело дышала, не глядя на него, и он тоже отвернулся, уставился в потолок. Говорить было не о чем, по крайней мере, сейчас.