Вкус одержимости

             Дождь шёл, не прекращая. Мелкий, моросящий, он оседал на деревьях и коже, пропитывал одежду, делая её тяжёлой. И всё равно Сакура любила такую погоду, хоть весной, хоть осенью. Кого-то хмарь приводила в уныние, а ей наоборот хотелось гулять и дышать полной грудью. С Итачи они не виделись весь день, но не стоило надеяться на удачу: он уже ждал, стоя под чёрным зонтиком с тростниковой ручкой.       — У меня есть зонт, — заметила Сакура, когда он шагнул и поднял руку с зонтом.       — Будет странно, если мы пойдём каждый под своим, — невозмутимо сказал Итачи, встал ближе. Тихо рыкнув, Сакура взяла его под руку, стиснула свой зонтик так, что он затрещал. Несколько шагов они прошли молча, но вот Итачи заговорил: — Ты всё ещё хочешь устроить спарринг? Мы можем перенести его до лучшей погоды.       Спарринг. Весь день Сакура представляла, как от души врежет ему, а в том, что сможет это сделать, ни капли не сомневалась. И не доставит удовольствия, отказавшись.       — Конечно же, хочу. Думаешь, меня, куноичи, напугает какой-то там дождик?       — Решил, что не захочешь возиться в грязи без необходимости. — Он скосил на неё глаза. Сакура сладко улыбнулась:       — О, я как раз считаю, что необходимость есть, и немалая. Я бы даже сказала, огромная необходимость.       — Думаешь, что сможешь меня одолеть? — усмехнулся Итачи.       — Посмотрим.       — Я изучил твоё досье, тебе нечем меня удивить.       — Я не собираюсь тебя удивлять, мы не на экзамене. Договоримся: только тайдзюцу, никаких техник, только сила.       — Думаешь, я хочу избить свою жену? — Итачи искренне удивился. Сакура ответила дерзким взглядом:       — Нет. Это я хочу избить своего мужа.       — Только тайдзюцу, говоришь, — задумчиво протянул Итачи. — Хорошо, я буду обороняться.       — Мне всё равно, будешь ты благородно обороняться или нападать. — Сакура фыркнула. — Не считай меня лёгкой добычей.       Итачи многозначительно промолчал.       На полигонах ожидаемо никого не было. Не особо надеясь, что Сакура передумает, Итачи забронировал шестой: большую открытую поляну, окружённую лесом. Сложив зонт, он аккуратно прислонил его к дереву, Сакура поставила свой рядом и достала короткие чёрные перчатки. Она даже оделась сегодня удобно для боя: короткое ципао, юбка с разрезами по бокам, чтобы не стесняла движения, и бриджи до колена. Волосы завязала в пучок, щёлкнула перчатками, надев. От азарта в её глазах он сам зажегся, хотя изначально не считал идею драки хорошей. Всё же бить женщин, которые не представляют угрозы его жизни, Итачи не любил. Он вообще предпочитал гендзюцу ближнему бою, тем интереснее будет…       Сакура напала без предупреждения, не дав додумать. Итачи едва успел увернуться от ноги, летящей в скулу. Попытался перехватить за лодыжку, но Сакура легко оттолкнулась от земли второй ногой, перекрутилась в воздухе и приземлилась на одно колено. Хищно улыбнулась. У Итачи остро и сладко скрутило внутренности. Она напала снова, на этот раз с низу, целясь в колено. В последний момент скользнула в сторону и с силой ударила под дых. Итачи согнулся пополам и отлетел. Едва устоял на ногах, зарывшись в землю по щиколотки. Сакура победоносно вскинула в воздух кулак. Итачи медленно выпрямился, осторожно выдохнул.       — Ты не сдерживаешься, — заметил, постепенно возвращая дыхание в норму. — Настолько меня ненавидишь?       — У меня нет к тебе ненависти, — ответила она, начиная обходить по кругу. — Просто хочу выпустить пар. Благодаря тебе его скопилось слишком много.       — Считаешь, это поможет успокоиться? — Итачи настороженно следил за каждым её передвижением, честно не собираясь активировать Шаринган.       — О, поверь, мне уже легчает.       Новую атаку он успел предсказать и отбил, не думая. Если сперва собирался только отражать удары, то теперь тоже напал, заражаясь её настроением. Как будто он был рад происходящему с их жизнями! Злость на судьбу вылилась в град из ударов, которые Сакура отражала с лёгкостью, не устающей его восхищать. От тел повалил пар, капли дождя не успевали на них оседать, земля под ногами превратилась в месиво. Стремительные удары невозможно было разглядеть невооружённым взглядом. Выпад. Итачи попал ногой в живот, Сакуру пронесло по поляне, она успела остановиться перед стволом. Метнула на Итачи яростный взгляд, он с тонкой улыбкой пожал плечами, не чувствуя ни капли раскаяния.       — Шаннаро! — взревела Сакура, ударяя кулаком по земле. Та пошла глубокими трещинами, в одну из которых рухнул Итачи. Она не успела насладиться победой — он уже выскочил, смахнул с волос корешки и комья земли.       — Мы договаривались, — сказал укоризненно.       — Это не техника, всего лишь моя сила, — самодовольно улыбнулась Сакура.       — Твоя сила? — Он недоверчиво склонил голову набок. Замешкался и пропустил атаку. Сакура налетела с яростью ураганного ветра, метя в скулу. Дождь усилился, застилал глаза, не давал нормально видеть и дышать. Силы у обоих было достаточно, но Итачи решил, что больше не хочет возиться в грязи, поэтому поддался. Подсечка, и он оказался на земле, запястья плотно вжаты в неё. Сакура нависла сверху, тяжело дыша. Они молча меряли друг друга взглядами, пока он не попытался освободиться. В ответ она крепче стиснула пальцы.       — Довольна? — выдохнул Итачи, машинально двинув бёдрами вверх. Жар её тела жёг сквозь слои одежды, запах смешался с запахом пота, земли, травы, дождя… Голова пошла кругом. И без того обострённое обоняние сейчас стало наказанием, воспламенив кровь.       — Да, — ответила она, скользя взглядом по его лицу. Губы запекло. Итачи нервно облизнул их, внутренне застонал, когда она снова пошевелилась. На щеке темнели разводы от грязи, волосы слиплись и превратились в сосульки. Он и сам сейчас выглядел не лучше, но не чувствовал холода, лишь жажду, которую можно унять только одним путём.       — Пусти, — попросил хрипло. Кашлянул.       — А если не пущу? — Сакура тоже была напряжена, и Итачи не мог понять, с чем это связано: с нарастающей тягой, или постепенно отступающим возбуждением после спарринга.       — Уверена, что хочешь знать?       Она едва успела кивнуть, когда оказалась на спине, а он — сверху. Колено протиснулось между ног, оба запястья оказались в плену его пальцев над головой, вторая рука легла на шею.       — Мне тоже нравятся игры, Сакура. Но ты точно хочешь продолжать?       Она сглотнула. В молчании было слышно только их тяжёлое дыхание, заглушаемое шумом дождя.       — Нет, — ответила она, и он буквально завыл внутри от разочарования. Хотя не ждал положительный ответ, втайне надеялся, что сегодня она добровольно захочет стать его. Слишком многого хочет, слишком рано. Итачи встал, протянул руку, но Сакура отказалась от помощи. Хмыкнула, глядя на него:       — Мы выглядим так, словно только что дрались в грязи.       — Разве это было не так? — он вернул ухмылку. Оба посмотрели на зонтики, стоящие под деревом. Сейчас в них не было никакого смысла.       В Конохе редко кого можно удивить грязными или окровавленными шиноби, поэтому на них почти не обращали внимания по пути до дома. Холод наконец начал ощущаться, хотелось скорее домой, принять тёплый душ и переодеться в сухое. Итачи отправил Сакуру в душ первой, но сам зашёл за ней в ванную. Стараясь не смотреть на обнажённый силуэт за стеклом душевой кабинки, он положил в машинку их одежду, включил стирку. В одних трусах прошёл к плите, поставил чайник. Когда Сакура вернулась, замотанная в полотенце, он даже не взглянул в её сторону. Встал под душ, задрал голову, подставляя лицо под струи. Невыносимо находиться рядом и не касаться. Это влечение становилось сильнее, когда она была так близко, и всё меньше походило на похоть. Состав чувств был слишком сложным, чтобы вычленить что-то одно.       Он хотел, чтобы она всегда была с ним, даже понимая, что это неправильно. Рядом с ней приходилось постоянно держать себя в руках, это изматывало. Капли работали как обычно, чужих запахов Итачи не чувствовал, но её неповторимый и единственно необходимый постоянно был с ним. Иссушал, изматывал, будил столько желаний… Перед плотно закрытыми веками стояла её торжествующая улыбка, яркий блеск глаз. Сакура вообще представляет, как восхитительно выглядит на поле боя? Хорошо, что больше не ходит на миссии, потому что только он должен видеть её такой!       Замычав, Итачи упёрся ладонями в стену, низко опустил голову. Эти мысли не принадлежали ему. Она свободна поступать так, как пожелает, ходить на миссии, спарринговать с другими. С другими девушками… Итачи горько усмехнулся и покачал головой. Он с такой лёгкостью забрал её свободу, а теперь хочет её ещё и ограничить. Дойдёт до того, что запретит с друзьями общаться, как последний урод.       Когда он вышел из душа, Сакура стояла у плиты и жарила рыбу. Чтобы не смотреть, ему пришлось бы уйти в спальню, но и там было слишком много её. Со вздохом он сел на диван, включил телевизор, но взгляд постоянно соскальзывал на Сакуру.       — Давай всё-таки переедем ко мне, — попросил он, когда она начала накрывать на стол.       — Почему?       — Потому что там больше места.       — Тебе тесно? — Она приподняла бровь, замерла с тарелкой, полной мелкой жареной рыбы.       — Тесно, — кивнул Итачи. Поднялся, плавно подошёл, положил пальцы поверх её. — Мне тесно, потому что некуда сбежать от тебя. Я задыхаюсь, когда ты рядом, и быть далеко от тебя не могу.       Сакура смотрела во все глаза, дышала через раз. Тарелка медленно опустилась на стол, но пальцы не разжались. Они поползли вверх, к запястьям, поднялись к локтям, обвились вокруг них.       — Ненавижу себя за эту слабость. И тебя ненавижу тоже.       — Что мне сделать, чтобы тебе стало проще? — прошептала Сакура. — Снова переспать? Это то, чего ты так хочешь?       — Думаешь, всё так просто? — горько усмехнулся он. — Ты пока не чувствуешь, но дело не только в сексе. — Тяжёлый взгляд опустился на метку, выглядывающую из-под майки. — Я привык полагаться только на себя, с раннего детства. Самостоятельно принимать сложные решения, брать за них ответственность. Теперь это не так, за меня решают инстинкты. Это страшно.       Последние слова он произнёс шепотом и вдруг уткнулся лбом в её лоб. Какое-то время оба молчали: Сакура — оглушённая признанием, Итачи — тем, что произнёс это вслух.       — Рыба остывает, — наконец сказала она. Он длинно выдохнул, отпустил и с непринуждённым видом сел за стол.       — Завтра мы пойдём к твоим родителям. А после — к моим, обсуждать свадьбу.       Как не было откровенности. Между ними снова встала стена отчуждения. Сакура тонко вздохнула, представив реакцию мамы. Странно, что она до сих пор не пришла ни сюда, ни в больницу. Неужели до сих пор не знает?       — Завтра днём я работаю, — напомнила, наполняя свою тарелку.       — Знаю. Мы сходим вечером. Скажи, что любит твоя мать, чтобы я купил подарок.       — Не надо никаких… — начала было Сакура, но осеклась под суровым взглядом. Снова вздохнула. — Посуду. Она любит красивую посуду.       — Хорошо, — кивнул Итачи. Доедали они в тишине, в ней же убирали со стола. Только работающий телевизор разбавлял её. В постели Итачи отвернулся к стене, но места всё равно было слишком мало, и Сакура постоянно его задевала, ворочаясь. Приглушённо замычав, Итачи в конце концов сгрёб её в охапку, прижал спиной к груди.       — Спи уже, — бросил недовольно.       Сам до утра так и не уснул. Утром ушёл до того, как она проснулась, и два часа бесцельно бродил по деревне, проветривая голову от мыслей, тревожащих всю ночь. Когда вернулся в квартиру, Сакуры уже не было. Зато прибыла доставка с кроватью. Вопрос с переездом пока повис в воздухе, а значит, кровать им точно пригодится. Избавившись от предыдущей, Итачи задумчиво уставился на доски и шурупы. Смешно, конечно, но гений Учиха на самом деле не умел собирать мебель. В клане были люди, которые занимались подобными делами, а у него не было необходимости осваивать шуруповёрт. Он тренировал техники и не учился бытовым мелочам. Предугадывая град насмешек, он отправил ворона и приготовился ждать.       — Что-то случилось? — Шисуи появился на пороге через считанные минуты. Всклокоченный, с пятнышком зубной пасты в уголке рта. Волосы не просохли после душа.       — Случилось, — мрачно сказал Итачи. — Поможешь?       — Ты серьёзно? Выдернул меня в такую рань, а я, между прочим, ночью с миссии вернулся!       — Прости. — Итачи не испытывал ни капли раскаяния: Шисуи не раз и не десять поступал подобным образом, самое время для лёгкой мести. Учитывая степень взвинченности из-за Сакуры, он вообще сейчас едва ли мог испытывать сочувствие к другим. Проворчав что-то про некоторых шиноби, у которых руки растут из задницы, зато гордости от Шарингана слишком много, Шисуи решительно взял отвёртку.       — Иди, держать будешь.       Итачи не сдержал довольную улыбку. Присел рядом, взялся за будущие бортики кровати.       — Как у вас всё? — спросил Шисуи, ловко вкручивая шурупы.       — Сложно. До течки ещё полторы недели, за это время я сойду с ума, — мрачно сказал Итачи.       — Ты, что, больше её не трогаешь? — поразился Шисуи. Посмотрел на хмурого друга. Тот отвернулся. Ответил глухо:       — Нет. Даю возможность привыкнуть.       — Сперва такой возможности ты не дал.       — За что теперь и расплачиваюсь. — Итачи вздохнул, посмотрел в окно. Сегодня наконец выглянуло солнце. Оно освещало спальню, делая её уютной и светлой.       — И собираешь большую кровать. — Шисуи хмыкнул, вернулся к сборке.       — Её прежняя была слишком узкой. Не представляю, как на ней помещался Саске.       — Как же это дико звучит, — пробормотал Шисуи.       — Знаю, — снова вздохнул Итачи. — Как представлю, что она спала с ним… — Он с силой надавил на глаза. Глухо проговорил: — До сих пор до конца не верится, что это происходит с нами.       — Слухи про романтическую историю любви — твоих рук дело? В клане только об этом и говорят. Кто-то жалеет Саске, а кто-то восхищается тобой.       — Чем тут восхищаться, — горько улыбнулся Итачи.       — Ну, как: суровый воин, загадочный гений влюбился с такой силой, что отбил невесту родного брата. Твой образ приобрёл новые грани, теперь ты ещё и трепетный влюблённый. И, конечно, теперь все, кто мечтает встретить своего истинного, приводят вас в пример.       — Знали бы они, как это на самом деле ощущается…       Кровать была собрана, матрас и новый комплект постельного белья заняли свои места. Итачи не мог не представлять, как здесь будет смотреться Сакура. Никаких напоминаний о Саске, их общее будущее.       — А что ты сделал с прежней кроватью? — спросил Шисуи, когда они сели пить чай.       — Сжёг, — коротко бросил Итачи, вспоминая, как языки чёрного пламени охватили её и поглотили. Вот бы так же сгорели все воспоминания Сакуры о Саске…       

***

      Весь день Сакура была как на иголках. Итачи не дал возможности подготовить родителей, а у неё не было времени предупредить, что придёт с такими новостями. И с мужем. Представлять их реакцию было страшно. Но не только им она не сказала — в обед к ней пришла Ино. Молча поставила на стол бенто и два кофе, села напротив и скрестила руки на груди.       — Ну. Рассказывай, почему такие новости я узнаю не от лучшей подруги, а от покупателей!       — Прости. — Сакура виновато улыбнулась. — Я сама пока не понимаю, что происходит.       — Ты вышла замуж за Учиху, только почему-то не за того. Да ещё и на свадьбу не пригласила!       — Потому что свадьбы не было.       Короткий пересказ их «бурного романа», демонстрация метки — Сакура говорила торопливо, глотая горечь. Когда замолчала, на глазах блестели слёзы.       — И вот, я жена Итачи. Мало того, что жена — его омега, представляешь! Какие тут рассказы, я до сих пор хожу, как бревном прибитая!       — А Саске? — осторожно спросила Ино.       — С ним мы с того дня не виделись. — Сакура прикусила губу. Что бы ни говорил Итачи об её чувствах, она любила Саске. Может, выдавала за любовь то, что испытывала к нему, но чувства были! — Я не знаю, что ему говорить.       — Что тут скажешь… — философски сказала Ино. Пожала плечами. — Жестоко, конечно. Для всех троих.       — Очень. Сегодня мы пойдём говорить моим родителям.       — Они тоже ещё не знают?!       — Нет. Я же говорю: всё случилось слишком быстро. Три дня назад я ещё была невестой Саске!       — Бедная моя. — Ино сочувственно сжала её руку.       — Не верится, что это на самом деле со мной происходит. В моей квартире, в моей постели, в моей жизни теперь Итачи, не Саске!       Слёзы, столько времени сдерживаемые, хлынули, наконец. Сакура горько зарыдала, Ино моментально обняла, прижала к себе, поглаживая по спине.       — Я… я так мечтала… о свадьбе… о нашей жизни… а… а теперь!..       Она задыхалась, икала, содрогаясь от всхлипов. Вся горечь и боль выплёскивались наружу, оставляя после себя обречённое принятие новой судьбы. Сколько бы Сакура ни пыталась быть сильной, не показывать, как тяжело, но сейчас в ней с хрустом ломался стержень, превращая в слабую напуганную девушку. Родители, обсуждение свадьбы с другим — это становилось реальностью, от которой невозможно скрыться. Сакура пыталась оградить себя от неё, но всё впустую. Учиха Итачи — её муж, её альфа, и с этим ничего не сделать. Ничего и никогда уже не изменится…       — Я хочу проснуться, — сказала она, когда слёзы иссякли. Выпрямилась, отстранилась от Ино, вытерла мокрые щёки. — Я хочу проснуться от этого кошмара, вместо этого меня всё сильнее в него утягивает.       — Слушай, ну, может, не всё так плохо? Он же твой истинный, значит, тебя к нему тоже потянет со временем.       — Он тоже об этом постоянно говорит, — вздохнула Сакура, окончательно успокаиваясь. — Но это дико, понимаешь! В наше время стать заложником природы, быть привязанным к кому-то насильно. Почему не существует препаратов, которые полностью блокируют такую тягу?!       — Может, ты станешь тем, кто их создаст? — улыбнулась Ино.       В глазах Сакуры появилась мрачная решимость. Даже если её судьба уже решена, она сделает всё возможное, чтобы как можно меньше омег ставили перед фактом и привязывали к себе против воли.