American horny story

      Наверное, всё бы сложилось по-другому, если бы Дазай обнял его после ресторана так же крепко, как он обнимает Фёдора сейчас, когда просыпается утром в его постели. Он проигнорировал собранные чемоданы и вещи, которые заметно поубавились в комнате, оказавшись внутри них. Он не стал обращать внимание на то, что цветы сначала замёрзли, а потом остались без воды, и на то, что подарки так и не были распакованы.        Им обоим просто нужно было немного тишины и тепла друг друга рядом, чтобы пережить этот очередной стресс. Всё остальное они ещё успеют обсудить позже, и мысль об этом немного успокаивает, хоть слёзы и хотят появиться на глазах от одного воспоминания вчерашней ночи.        Дазаю кажется, что он — самый последний идиот, пока Фёдор мирно сопит рядом, лёжа на боку и устроив голову у него на плече. Мозг за всё это время не соизволил подкинуть ни одной идеи о том, что с его парнем может быть что-то не в порядке, как и с ним самим.        Мечты о самоубийстве и всякие пакости другим людям разного размера не считал адекватными ни он, ни его отец, но они не говорили об этом всерьёз, и Дазай всегда напрочь отказывался от похода к любым мозгоправам, боясь потерять свой шарм и обаяние, если станет нормальным. А Фёдор… выходит, он только об этом и мечтает всю свою жизнь.        Теперь всё, что происходило между ними, кажется таким неправильным. Все эти ошибки, ссоры на ровном месте и каждое слово, которое он намеренно пропускал мимо ушей, и сейчас сложно будет подобрать новые, чтобы извиниться за это.        Дазай никогда ни к кому ещё так сильно не привязывался, и это очень страшно, что от другого человека начинает зависеть твоё эмоциональное состояние, но это та пропасть, в которую хочется броситься без раздумий. Он приобнимает Фёдора сильнее, сцепляя руки в замок вокруг его поясницы, будто боится его потерять навсегда, а он лишь тихо бурчит:  — Сколько времени?  — Понятия не имею, — тихо отвечает Дазай. — Поспи ещё, я не хотел тебя разбудить.  — В моей голове творится какой-то сущий ад, в который я не хочу возвращаться, — говорит Фёдор, открывая глаза и переворачиваясь на спину. — И тело ощущается так, будто меня толпа ебала всю ночь.        Дазай молча смотрит на него, приподнимая одну бровь в удивлении — это что за интересные выражения такие у нас появились в обороте?   — Что? — спрашивает Фёдор, слегка улыбаясь.  — Ты решил продолжить меня шокировать, да?  — Обычно я говорю что-то подобное на русском, а ты не понимаешь. Но раз у нас вчера случился такой откровенный разговор… — Просто великолепно, — посмеивается Дазай, меняя свою позу, чтобы улечься своей головой уже на его плечо. — Что ещё ты не переводил?  — Многие слова и выражения непереводимые. А если и переводимые, то очень криво, либо их будет сложно объяснить иностранцу, — отвечает Фёдор.  — Ti miliy, — говорит он, вспоминая, как хотел его поразить своими прекрасными познаниями в русском языке.  — Что ты сказал? — улыбается он.  — Miliy. Blublu? — спрашивает Дазай, глядя в потолок и улыбаясь, как последний дурак, потому что на все сто процентов уверен, что произносит слова неправильно.  — Хах, не с тех слов ты начал учить мой язык. Ой не с тех, — смеётся Фёдор, умиляясь с таких признаний. — Нужно говорить «blyat» с мягкой «т» на конце.  — Ti miliy blyat? — спрашивает он, и слышит ещё порцию звонкого смеха в ответ.  — Боже, сейчас умру. Ты тоже очень милый. Просто милейший, Дазай.  — Я ещё знаю «sup» и «priviet», — отвечает Дазай, приподнимаясь, чтобы взглянуть в его довольные глаза, которые уже не выглядят такими грустными.  — С таким словарным запасом уже можно идти преподавать другим, — говорит Фёдор, не прекращая улыбаться. — Даже в Москву можешь приехать, и тебя там все поймут, ха-ха.  — Это приглашение? Если у тебя остался свободный чемодан, то я мог бы залезть в него тайком, а потом выпрыгнуть из него в самолёте с радостными воплями, чтобы напугать твоих крыс, — отвечает он.   — Не знаю, к твоему сожалению или к счастью, но сначала я поеду к тебе домой, — отвечает Фёдор. — Если у родителей планы не поменяются, конечно.  — Серьёзно?! Это просто обалденно, учитывая, что я не собирался ехать домой сам, — смеётся Дазай, пытаясь улечься обратно, но у него откуда-то столько энергии, что это больше похоже на ползание по кровати, пока он не останавливается поперёк неё. — Федя, значит, мы поедем в Японию вместе.  — Похоже на то. Если ты не собираешься со мной расстаться из-за того, что я лживый манипулятор, у которого беды с головой, — пожимает плечами Фёдор. — Какое совпадение, что я абсолютно такой же, — это не похоже на успешное окончание вчерашнего диалога, но уже значит очень многое, поэтому они оба позволяют событиям просто идти своим чередом, пока не выяснятся новые факты, требующие глубокого анализа.       И они собираются провести весь этот день в постели, перемывая кости своим отцам, которые недалеко ушли в своих неадекватных стратегиях. 

***

      Чёрт его знает, что произошло в этом Вегасе, но трое взрослых мужчин похожи на трупы, когда летят обратно в Нью-Йорк. С их стороны было максимально опрометчиво планировать настолько плотный график, но работа не ждёт, и другого выхода не было.        Фрэнсис держит бутылку ледяной воды, около своего лба, растёкшись на кресле, и сейчас он может думать только о том, как сильно трещит голова после количества выпитого. Он не помнит, чем закончилась вторая половина ночи и утро после того, как кто-то из оставшихся двоих открыл бутылку шампанского, залив стол в номере пеной, но это точно было весело.        Зато Мори-сан в ахренительных подробностях вспоминает всё ровно с того момента, как они с Михаилом решили уложить того спать и уйти в другой номер вдвоём.        И всё начиналось очень невинно, с предложения попить чай прежде, чем лечь спать, чтобы у организма было хоть немного шансов на выживание, но эти долгие разговоры по душам… 

Мори тянется к чайнику на столе, но его руку накрывает тёплая ладонь:

— Стой, — мягко говорит Михаил.

— М? — Мори переводит взгляд на него, и ему не хочется убирать свою руку, максимально задерживая это касание.

— Не пей, он слишком крепкий. Будет горчить, — отвечает он, первым отстраняясь. — Долго заваривался, пока мы разговаривали.

— Так это правда, что русские не умеют признаваться в любви, поэтому показывают свои чувства маленькими заботливыми действиями? — провокационная ухмылка красуется на его лице, когда и Мори отодвигается назад, отзеркаливая его движения. Он прекрасно знает, что это очень масштабное заявление, но ставки сегодня запредельно высокие, и на Михаила он тоже хочет поставить одну.

— Хочешь услышать от меня что-то конкретное, Мори-сан? — его слова рассекают воздух, и в грудной клетке обоих начинает растекаться что-то очень горячее.

Выпитый за вечер алкоголь, наверное.

— Думаю, — немного задерживается Мори, смакуя тембр его голоса. — Я бы предпочёл словам действия.

— Солидарен с тобой, — отвечает Михаил, вставая с дивана. Он подходил к двери и открывает её, чтобы повесить с другой стороны табличку «Не беспокоить», а затем защёлкивает внутренний замок. Он разворачивается к нему, расстёгивая рукава на рубашке и закатывая их вверх. Выглядя так блядски хорошо, что грудь сама собой немного вздымается, нарушая дыхание. Выразительные вены проступают на его оголённых предплечьях, и когда руки тянутся к галстуку, уже Мори его останавливает:

— Оставь. Хочу снять его сам.

— Представлял это с нашей встречи в аэропорту, — мурлычет он в ответ, подходя ближе к нему.

— Невежливо воровать чужие фантазии, — говорит Мори, вставая к нему.

Он проходится пальцами по его груди, поднимаясь вверх. И подцепляет дорогой шёлк, ослабляя тёмный галстук, пока он полностью не развяжется и не упадёт на пол.

— А ты не хочешь ещё поспать? — спрашивает Михаил, сидящий рядом с ним на диване, заметивший, что Мори просто устроился у него на плече, глядя куда-то перед собой.  — Ещё? — посмеивается он, потому что это звучит как издёвка от человека, из-за которого он глаз не сомкнул. По своему глубокому желанию, естественно.  — Мори-сан, — всё, что отвечает он, аккуратно укладывая тёплую руку ему на бедро, будто хочет через касание передать просьбу об отдыхе, которая так нещадно игнорируется.  — Да, ты прав. Пожалуй, стоит поспать хотя бы несколько часов, — говорит Мори, довольно закрывая глаза.  Что происходит в Вегасе — остаётся в Вегасе, да? Но почему Михаил тогда всё так же нежен и заботлив, ломая все устоявшиеся стереотипы? Он собирается продолжить эти отношения даже тогда, когда они покинут Америку?        Перед отъездом нужно ещё раз увидеться с детьми и успеть обсудить планы на каникулы, ведь если он правда приедет в Японию, то… у них могут быть ещё такие сладкие ночи, разделённые на двоих, а потом… — Мне только что написали, что Чуя сбежал из дома, — измученный голос Фрэнсиса прерывает рассуждения и вынуждает открыть глаза. — Ну что за пиздец?  — Думаю, что ему просто нужно немного времени, чтобы принять всё, что произошло, — сразу включается Михаил, говоря на полтона тише, чем он.  — Ага. Дай ему свободного пространства, и он сам вернётся, — поддерживает Мори, ощущая, как рука на его бедре чуть сжимает кожу через брюки. Ах, хорошо.        Он приподнимает взгляд вверх, чтобы поймать глаза Михаила, направленные на него, и эту потрясающую ухмылку, которая намекает, что он не слушается. И Мори в жизни не догадывался, что его могут заводить такие вещи, но это происходит, и он хочет ещё. — Вы не хотите остаться на подольше? Я могу покрыть все расходы, — предлагает Фрэнсис. — Попробуем ещё что-нибудь устроить, чтобы дети с ума не сходили, а поняли, что мы на их стороне? — он приподнимается, чтобы обернуться, и как же молниеносно они отлепляются друг от друга до того, как спалятся.  — Извини, но уже никак, — отвечает Михаил. — Мы отсюда улетаем в Японию. «Да?» — читается во взгляде Мори, повернувшегося к нему, а в ответ короткий кивок. Уже всё решили.  Как интересно.  — Да, — тоже кивает он, переводя взгляд на Фрэнсиса. — Мы давно планировали обмен опытом и методами работы для более эффективной работы сотрудников.  — И запуск новых каналов сбыта оружия.  — О, ну расскажете потом, что интересного получится, — вздыхает Фрэнсис, возвращаясь к своим страданиям и меняя бутылку на более холодную из холодильника.  — Обязательно, — отвечает Мори. 

***

      Нахождение Дазая в доме Фёдора существенно всё облегчает и не вызывает вопросов, а только два вздоха облегчения — хоть у их сыновей всё нормально, и они смогли договориться о мире и согласии. В целом, так и ожидалось от двух действительно умных парней, поэтому в аэропорту Мори и Михаил прощаются с Фрэнсисом и уезжают к ним.  — Япония? — спрашивает Мори, когда для него открывают дверь такси, и это кажется чем-то ужасно привычным. Боже, как же хорошо, что они выдержали этот полёт и теперь могут свободно друг с другом разговаривать, не боясь чужих глаз и ушей.  — Да, — отвечает Михаил. — Не хочу с тобой расставаться.        По этому мужчине сразу видно, что он живёт вне законов, так очаровательно ухаживая, что вызывает всего одной фразой взрыв фейерверков внутри. Так и должно быть. Так поступают люди, когда чего-то хотят, и у них есть на это возможности. И так не хватает его рядом эти секунды, пока он обходит машину, чтобы сесть с другой стороны.        Мори не должен медленно и верно сходить с ума, но этот русский… явно знает толк в том, как… вести переговоры с коллегами. — Не уверен, что смогу остаться до конца каникул, но если мальчики приедут сразу, как они начнутся, то у нас будет время, которое мы сможем провести вдвоём до этого момента, — говорит Михаил. — Я не спросил, не против ли ты, а просто понадеялся, что… — Да, — останавливает Мори. — Это очень хорошая идея.  — Спасибо, — улыбается он.

***

      То, как Дазай пытался извиниться перед отцом Фёдора и загладить свою вину, со стороны было очень забавно. Он тараторил на одном дыхании объяснения ситуации и едва удержался на ногах, когда резко поклонился, решив, что японские традиции очень хорошо скрасят ситуацию и помогут проявить должное уважение, которого был напрочь лишён ужин. Дальше встреча с родителями прошла уже в более мягком и уравновешенном ключе после того, как Мори его успокоил, и да, они оба поедут в Японию на каникулах, что не могло не обрадовать.       Всё было прекрасно ровно до того момента, пока Михаил не спросил, что за пятно на шее у Фёдора, который напрочь забыл про следы укусов и засосы, расхаживая по дому в футболке, как ни в чём не бывало. И его шаткий внутренний мир испытал всю мощь ядерного взрыва от эмоций, нахлынувших в этот момент.       Потому что у него не было объяснения. А Мори точно видел то, как выглядел Дазай ещё вчера. И знал, что он кого-то выводил из своей квартиры. Фёдор давится чаем, глядя на Михаила таким же вопросительным взглядом в ответ. — Это я укусил его, — невозмутимо отвечает Дазай вместо него. — Мы немного подрались, пока выясняли отношения. Но не слишком сильно, чтобы это было проблемой. А в драке все способы хороши, так что я просто впился зубами в его шею, чтобы Фёдор выпустил меня из захвата. — Дазай…— тихо вздыхает он, мысленно умоляя его замолчать, пока не придумается что-то более вразумительное. — М? — он поворачивается к Фёдору, а затем переводит взгляд на своего отца. — Я ведь уже извинился! — Осаму, это жестоко, — говорит Мори, не веря ни одному слову, но предпочитая не вмешиваться в чужую личную жизнь. Мало ли, какие у Фёдора отношения с девочками после того, как он подружился с его сыном. В нём он уверен — точно плохому может научить. — М-м, — растягивает Михаил, которому кажется, что от него что-то утаивают, но и выводы поспешные делать не хочется, записывая сына в геи. Наверное, если бы у них был роман, то дружбу бы скрывали, чтобы не было лишних подозрений? Впрочем, он не может не спросить, — А вы много времени проводите вместе, да? — А много — это сколько? — спрашивает Дазай, приподнимая вверх одну бровь, а Фёдор пинает его под столом. — Немного совсем. Просто вчера было поздно, когда я приехал поговорить, поэтому остался переночевать. — Да, было бы невежливо отправлять его домой. Мы долго разговаривали, и выдался не самый простой диалог, — отвечает Фёдор. — Спасибо за книги, кстати, Мори-сан. Это был отличный выбор. — Какие книги? — спрашивает Михаил, очень удачно переключая своё внимание на него и закрывая самую неловкую в мире тему, грозившую стать провалом. — А, это небольшой подарок, — отвечает Мори с лёгкой улыбкой на лице. — Но их выбирал Осаму, а я просто насильно отвёл его в магазин, — нагло врёт уже он, чтобы не казаться странным отцом, думающим и принимающим решения за своего ребёнка, — Он терпеть не может шопинг. — Ну пап! — Что? — посмеивается он. — Нельзя твои секреты выдавать? — Могу тоже раскрыть один, чтобы уравнять шансы, — пожимает плечами Михаил, глядя на Фёдора. — Какой? — Про Вафлю, — отвечает он. — А? — удивляется Дазай. — Это полярная сова, которая очень привязана к Фёдору и живёт у него на окне. Он частенько запускает её в комнату и использует как мягкую подставку для своей руки, когда читает книги, а потом рассказывает всякие небылицы о том, что она покусала его во время игр на улице, — отвечает Михаил. — Вафля? Ты назвал сову Вафлей? — продолжает удивляться он. — Да, потому что она любит вафлиться, но от любого шороха дёргается и становится немного опасной, — поясняет Фёдор. — Их нельзя запускать в дом, иначе всё разнесут. — Совы..? — Да, у нас поместье в лесу. — Кроме сов ещё есть собаки, но дрессировкой и уходом занимается персонал, в основном, — говорит Михаил. — У них охранная и рабочая функции, а птицы для души. — Я бы хотел на них посмотреть вживую, — говорит Мори, выдавая своё желание. — И поместье тоже звучит… очень изысканно. — Дазай уже начал учить русский язык, — посмеивается Фёдор. — Он планирует покорять Москву своим чудесным акцентом и словарным запасом. — Правда? — воодушевляется Михаил. — Скажешь что-нибудь? — Blya… — не договаривает он, потому что Фёдор тут же закрывает его рот рукой. — Я даже не сомневался, — смеётся Михаил, а Мори смотрит на них троих, ничего не поняв. — Это матерное слово, Мори-сан. База русского языка, которую в первую очередь узнают все иностранцы. — Осаму! — Что?! Все вопросы к моему учителю! — оправдывается Дазай, подставляя Фёдора. — Это он меня научил! Я начал с нормальных слов! «Priviet», «kak dela», «kogda obed», — довольно чётко выговаривает он. — Да-да, обед будет обязательно, — посмеивается Фёдор. — Ты прав, этого достаточно, чтобы можно было смело приехать в гости, — улыбается Михаил. — Может, тоже на каникулах? Обмен опытом организаций может быть сразу двусторонний. Как думаешь, Мори-сан?       Мори-сан пытается сдержать лёгкое смущение от того, насколько быстро этот мужчина умудряется исполнять едва озвученные и неозвученные желания, поэтому просто кивает. Да, это звучит хорошо. Они могут провести время вместе, разобраться с обследованиями Фёдора в начале каникул, а потом поехать отдыхать и знакомиться с культурой великой и могучей. Он бы что-нибудь придумал и нашёл человека на замену себя на недельку, чтобы наконец-то сходить в отпуск и заняться чем-то более интересным, чем развитие мира преступности. — Ну всё. Кто будет хорошо учиться и посещать все занятия — у того будут отличные каникулы, — улыбается Михаил, глядя на часы на своей руке. — Поедем, чтобы к утру уже приземлиться? — Да, — отвечает Мори и переводит взгляд на заметно обрадовавшихся детишек, которые старательно это скрывают. — Постарайтесь больше ничего не учудить, пожалуйста. Особенно ты, Осаму. — А что я?! — И не деритесь больше, пожалуйста, Фёдор. Учитесь разговаривать и решать всё мирным путём, — говорит Михаил, и его сын кивает, не возражая. Он бы тоже не отказался, что Дазай его не кусал.       Они прощаются друг с другом, и всё выглядит достаточно обычно. Даже немного мило с этими неловкими объятиями и общениями уже скоро снова увидеться, но стоит отцам выйти за дверь вместе со своими сумками, как в воздухе появляется один вопрос на четверых: «Тебе не показалось, что они ведут себя как-то странно?»       И очень иронично, что Дазай с Фёдором прекрасно понимают, какие факты о своих взаимоотношениях скрывают, но не могут понять, что скрывают их отцы, когда у них двоих ситуация идентичная, но в другую сторону. И никто из них не допускает мысли о романтической подоплёке общения, потому что просто не верит в такое развитие событий.       Наверное, не так уж и важно, что за новые интриги появились, потому что главный результат достигнут — наконец-то можно расслабиться и продолжать наслаждаться свободной жизнью.