American horny story

      Самолёт из Лос-Анджелеса приземляется в Нью-Йорке ровно в полдень, и стоит Чуе только включить свой телефон, как на него раздаётся звонок от отца. Последний месяц он провёл на солнечном побережье в штате Калифорния, контролируя экспорт лёгких наркотиков по разным направлениям. Какую же ещё работу можно поручить сыну в выпускном классе?        Он зевает и ёжится от холода, сильнее натягивая на плечи пушистую розовую шубку, напоминающую боа. На нём блестящий чокер, укороченная футболка, приталенные классические шорты и высокие ботинки на шнурках, загнутые сверху во внешнюю сторону. Для него существуют только два цвета — чёрный и розовый, поэтому в одежде он совмещает оба из них, либо собирает лук только из одного. Сегодня это первый вариант.        С мурашками на коже и самым недовольным лицом в мире Чуя добегает до тонированного автомобиля и ставит печку на максимум, раздражаясь из-за разницы температур. Зима никогда ему не нравилась, потому что одеться нормально нельзя. Раздеться, в его случае. Чем меньше ткани на теле — тем лучше. Напротив в лимузине сидит руководитель Гильдии, Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд. Голубоглазый блондин в дорогущем костюме и кашемировом пальто. И он уже много лет задаётся вопросом, как у него мог получиться ребёнок, больше похожий на ходячее недоразумение. Чуя был… очень своеобразным. И казалось, что он специально делает всё, чтобы отомстить за то, что ему уделяли мало времени.        Всё началось с того, что он захотел длинные волосы, но только с одной стороны головы. Потом ему понадобилась косметика, потому что он считал себя некрасивым из-за подростковых прыщиков. Тональники плавно превратились в подводку для глаз, тушь, блеск для губ и ещё целую кучу косметичек с разными баночками, названия которых отец не знает. В какой-то момент Чуя начал скупать всю обувь с толстой подошвой, а потом и каблуки, объясняя это комплексом низкого роста. В тринадцать заявил, что у него нет пола, поэтому теперь к нему нужно обращаться «они». Через месяц сказал, что хочет быть девушкой, потому что это удобнее. А ещё через месяц снова стал парнем и сам захотел пойти работать в организацию. Потом отказывался от еды, чтобы не поправиться. Был веганом, потому что жалко животных. Кидался деньгами и кричал, что будет сам зарабатывать. Потом снова просил вернуть ему карманные. Сменил пять разных школ, по итогу вынудив открыть отдельную, где его характер все будут вынуждены терпеть, а в пятнадцать всё прошло само собой. Год их семья прожила спокойно, уже смирившись и просто надеясь, что Чуя больше ничем не удивит, но в шестнадцать он притащил домой русского парня на год старше и заявил, что теперь будет геем.        Коё слишком любила своего сына, чтобы что-то ему запрещать, поэтому старалась поддерживать любые «увлечения», пока Фрэнсис закидывался очередной порцией успокоительных от осознания, кому он собирается передать свой бизнес. Упорным трудом ему всё же удалось привить сыну чувство ответственности, умение организовать себя и других людей вокруг, поэтому он даже стал давать ему серьёзные поручения, с которыми Чуя вполне неплохо справлялся. Он стал неотъемлемой частью организации не только в роли наследника, но и в роли эффективной ударной силы — тогда все остальные попытки устроить шоу и потрепать нервы сгладились сами собой.  — Тц, опять ноготь откололся, — фыркает сын, увлечённо рассматривая свой маникюр нежно-розового цвета с какими-то наклейками и стразами. Благо ногти короткие. И на том спасибо.  — Чуя, ты слушаешь, что я говорю? — вздыхает Фрэнсис, пытаясь привлечь его внимание.  — Да-да, — отмахивается он. — Нужно быстро и тихо убрать шесть человек, но так, чтобы они сами захотели сбежать, потому что им тут не рады. Три японца и три русских. Один взрослый, а остальные мои ровесники, — повторяет Чуя. — Думаю, на учителя повесим обвинение в домогательствах или надругательстве над детьми, а этих депортируем за нарушение законов в штате Нью-Йорк, — он поднимает взгляд на отца и хищно улыбается. — Что-то ещё?  — Да, зайди к Луизе, когда приедем в офис, чтобы она тебе выдала всю информацию, — отвечает отец. — И одевайся по погоде, пожалуйста, а то придётся тебе реальный больничный сделать.  — Лучше бы она мне выдала денег, — бурчит он, отворачиваясь в окно.  — Сколько?  — Всё, что есть. «Этот переходный возраст с ума меня сведёт» — думает Фрэнсис, закрывая лицо рукой и продолжая верить, что со временем из его сына вырастет достойный человек.        Чуя же не считал себя каким-то «не таким». Ему нравилось играться и пробовать всё, что есть в жизни с неограниченными ресурсами. Плевать он хотел на общественные нормы, чужие ожидания и дела большого семейного бизнеса. Он бы предпочёл слинять куда-нибудь на Гавайи, открыть там бар и разливать коктейли под дивную музыку вперемешку с радостными голосами туристов. Вся вот эта «возня» с заядлыми преступниками уже в печёнках сидела, потому что они все — идиоты, не умеющие нормально делать примитивные вещи. А теперь ещё и какие-то детки решили приехать, чтобы усложнить его и без того адскую жизнь. Чуя планировал вернуться к учёбе, зависнуть со своим парнем где-нибудь на выходных и хотя бы на время забыть о работе, а то ему в школе уже приписывают серьёзные заболевания из-за того, насколько часто он находится на больничном.        Офис Гильдии в центре Нью-Йорка ослепляет своей красотой и шиком — мраморные колонны, огромный фонтан на первом этаже, окружённый мягкими пуфами и креслами, сотрудники в костюмах стоимостью от трёх тысяч долларов, вода в модных бутылочках и лифты, которые везут тебя на нужный этаж только по специальному пропуску. Фрэнсис был крупным инвестором. Его шопинг включал в себя покупку новых фирм, а не продуктов или одежды, как у простых смертных. Несмотря на то, что благодаря его работе у Чуи была безбедная жизнь, он нос воротил от этой деятельности, потому что всегда только деньги-деньги-деньги. Как будто они могут сделать кого-то счастливым. Например, его самого.  Не могут.        Он никогда не задавал отцу никаких лишних вопросов, потому что знает — Фрэнсис таким не занимается. У него есть верный и талантливый стратег, забирающий на себя большую часть задач, которая не ведёт к увеличению ежегодной прибыли. Луиза Мэй Олкотт была главным и личным секретарём отца. Невысокая, хрупкая девушка с бирюзовыми глазами и короткими волнистыми волосами светло-русого цвета сидела в отдельном кабинете на первом этаже. Всегда одинаковая — в круглых очках, рубашке и длинной юбке. На плечах накинут кардиган или шарф в зависимости от времени года.        Чуя тихо стучится пару раз, зная, что громкий звук может отвлечь её или даже напугать. И заходит лишь тогда, когда Луиза разрешает. Она сидит в куче бумаг и различных папок, из-за которых торчит лишь макушка головы — отец снова загрузил работой.  — Чуя, здравствуй. Я составила семь различных стратегий для выполнения твоего поручения, — говорит она. — И ещё четырнадцать запасных на случай, если что-то пойдёт не так.  «Кто бы сомневался» — думает он про себя, подходя к столу.   — Значит, мне нужно просто быть грязными рабочими руками, как обычно, да?  — Я не хотела тебя обидеть. Мне ведь поставили задачу, так что… — отвечает она, пытаясь ободряюще улыбнуться. Луиза берёт стопку папок и едва может её поднять.  — Я возьму, — говорит Чуя, подходя и забирая все документы. — Могу выбрать на свой вкус?  — В нескольких из них лежат досье и всё, что нам удалось выяснить про цели, а дальше — стратегии, пронумерованные в порядке убывания эффективности.  — Понял. Спасибо, хорошего дня, — отвечает он и уходит из кабинета. — Удачи, Чуя! — говорит Луиза ему вслед.        Отец точно считает его ни на что не способным идиотом, и иногда искренне хочется сломать к чертям все его планы и разрушить организацию, чтобы он понял, что к семье нужно относиться немного иначе. Всю свою жизнь рыжий чувствует себя очередной «инвестицией», которая не даёт ожидаемых показателей. Потому что не хочет. Потому что он — живой человек со своими желаниями. Потому что не заслужил Фрэнсис хорошего отношения и стремления ему угодить.        Он выходит из здания и падает обратно в машину с личным водителем, из которой отец уже ушёл в свой кабинет. Стопка макулатуры разлетается на сидении, а Чуя откидывает назад голову, обращаясь к водителю: — Отвези меня в торговый центр.  — Слушаюсь. 

***

🎶 Bad — KVPV 

      Следующим утром начинается первый акт фрик-шоу в главной роли с человеком, за ночь придумавшим себе новую личность для того, чтобы познакомиться с заграничными коллегами и создать правильное впечатление. Чуя входит в школу, тут же привлекая к себе всеобщее внимание не только из-за личной популярности, но и благодаря внешнему виду. Форму отменили именно из-за него.        Тонкие ноги в сетчатых колготках и массивных ботинках изящно передвигаются по полу, звеня цепочками на ремне шорт, едва прикрывающих задницу. Он оделся по погоде, но только сверху — розовый свитер заканчивается на уровне рёбер, а розовая шуба делает его похожим на фламинго. Солнечные очки он снимает только около своего шкафчика, осматривая коридор голубыми глазами из-под кудрявой рыжей чёлки. Со вчерашнего дня Чую волнует лишь один вопрос — почему на фотографиях в досье русские и японцы запечатлены вместе, если находятся по разные стороны, преследуя каждый свои цели. И это он собирается выяснить прежде, чем выберет нужную стратегию.        Он выдавливает немного клубничного блеска на губы и перекидывает через плечо лакированный розовый рюкзачок из крокодиловой кожи, а затем захлопывает дверцу шкафчика. Чуя обходит первый этаж и не находит ни одну из своих целей, поэтому поднимается на второй, где расположена нужная аудитория.  «Ха-а, а вот и ты» — улыбается он, подходя к Дазаю с лучезарной улыбкой на лице.  — English or Spanish? — спрашивает Чуя вместо рядового «привет, ты тут новенький?».  — А? — поворачивает голову Дазай, отвлекаясь от разговора с Ацуши. Он оглядывает с ног до головы парня, которого никогда не видел, и приподнимает брови в удивлении. Окей, Америка — толерантная страна, но он не думал, что и правда встретит здесь кого-то настолько отклонявшегося от общепринятых норм. Чёрт, маникюр у парня? Это выглядит слишком… слишком.  — Who ever move is gay, — продолжает Чуя, наклоняя голову влево и продолжая смотреть ему в глаза. Дазай зависает на секунду, пытаясь понять, что он несёт, а затем чуть наклоняется вниз, чтобы переспросить:  — What?  — Nice to meet you, Rainbow Dash! — заливается смехом рыжий, обходя его и направляясь дальше по коридору.  — Э? — невольно провожает его взглядом Дазай, разворачиваясь. Чуя и ходит, как настоящий городской сумасшедший, виляя задницей и вызывая слишком много вопросов.  — Дазай, это такой тренд, который сейчас очень популярен в социальных сетях, — тихо говорит Ацуши. — К тебе подходит парень с микрофоном, и нужно замереть, если ты не гей. Это смешно, потому что так можно стоять бесконечно, — он правда пытается подобрать нужные слова, но это достаточно сложно сделать в ситуации, когда его руководителя вроде как оскорбили. — Ты шевельнулся, поэтому он назвал тебя «радужный Дэш», имея в виду, что… — Да понял я, что значит «радуга», — выплёвывает Дазай, хмурясь. — Но что это за пинки пай? И откуда он тут взялся?  — Ха-ха-ха! Ты понял шутку и пошутил так же как он, — радуется Ацуши, улыбаясь, и ловит на себе грозный взгляд. — Ой, прости. Я думаю, что это та самая популярная гламурная королева школы в розовом. Ну знаешь, во всех фильмах есть.  — Во-первых, он парень, — говорит Дазай, снова переводя внимание на Чую. — Во-вторых, откуда у тебя время на просмотры видео и американских фильмов? Ты серьёзно думаешь, что в реальности всё так же, как на экране?  — Только не говори Мори-сану, а то он загрузит меня работой! — отвечает он.  — Фу, какая же мерзость.  — Что? — удивляется Ацуши, и выглядывает из-за Дазая, чтобы посмотреть, что именно вызвало у него такую реакцию.        Рыжий остановился около небольшой компании у окна и закрыл сзади руками глаза невысокому блондину:  — Угадай, кто.  — Мой вечно болеющий парень? — спрашивает Юрий, разворачиваясь к нему. Тот самый, которого он сразу решил познакомить с родителями, чтобы их впечатлить.  — Угада-ал, — отвечает Чуя и целует его в губы, наклоняя вниз и перекладывая свои руки на шею. — Соскучился?  — Да, мы все по тебе соскучились, — говорит Тачихара, молча наблюдавший за представляем со стороны вместе с Гин. — Тебя почти месяц не было в этот раз.  — Бронхит, — отвечает Чуя, выпуская своего парня из объятий и пожимая плечами. Да, у него были друзья, в отличие от мафиози. По крайней мере, ему нравилось так думать. Весь круг общения так же состоял из подчинённых, заботливо приставленных отцом, кроме самого Юрия. Он понятия не имел, с кем на самом деле встречается, но так безопаснее. — Слышал, у нас новенькие?  — От кого это ты такое слышал, м? — спрашивает Юрий, приподнимая вверх одну бровь, потому что он об этом точно не рассказывал.  — Baby, меня просто умиляет твоя ревность, — довольно улыбается Чуя.  — Да не ревную я, — фыркает он, скрещивая руки на груди. — Но давай без лишней любвеобильности к малознакомым людям, ладно?  — Я буду немного дружелюбным и немного дерзким, чтобы все знали, что со мной лучше не связываться, договорились?  — Да, — кивает Юрий.  — Я напишу, — говорит Чуя, отходя и кивая Тачихаре в сторону, чтобы он пошёл следом.        Они в разных классах. С ним вместе учится Рюноске Акутагава, хмурый брат-близнец Гин с тёмными волосами и серыми глазами. Ему повезло оказаться за одной партой с общительным Ацуши, поэтому досье получилось очень подробным. Он следил за всем, что происходило в школе, пока Чуя отсутствовал, но напрямую они практически не взаимодействовали. Гин была тенью — миловидная девушка, напоминающая внешностью модель (и явно безжалостно забравшая себе все гены, отвечающие за красоту) могла оказаться где и когда угодно с молниеносной скоростью. Ей не было равных в организации различных подстав и хладнокровных убийствах. А Тачихара… он просто был очень крутым парнем, который Чуе слишком нравился. Ему во всех планах доставалась роль лучшего друга, поддерживающего сумасшедшие идеи и спасавшего его от неприятностей — так это и стало реальностью в процессе совместной работы.        Да, у Чуи точно были друзья, потому что он так к ним относился. Даже к Рю, из которого силками и одного слова не вытащишь.        Когда ты одинок и замкнут внутри определённых обстоятельств — должен уметь адаптироваться под них, договариваться с собой и придумывать легенды, в которые сам веришь. Чуя не собирался мириться с иерархией, своим «особым» статусом и думать, что с ним кто-то общается, потому что вынужден. Ему нравилось влюблять в себя людей и строить с ними доверительные отношения. И он бы точно уже сошёл с ума, если бы их не было рядом, чтобы поддержать в нужной ситуации и сочувственно покачать головой после очередного скандала с отцом.  — Нам нужно заказать бухлишка, наркоты и диджея, — тихо говорит Чуя, как только они уходят достаточно далеко от чужих ушей. — А! Самое главное-то! Дом роскошный, — продолжает он. — Нет! Целый особняк!  — Ты уверен, что стоит транжирить деньги организации именно на это? — спрашивает Тачи, скептически глядя на него. — Это не похоже на план, которые обычно составляет Луиза.  — Ты прав! Закажем вертолёт, чтобы я эпично появился и спустился вниз на верёвочной лестнице, а подсвечивать меня будут прожектора!  — Чуя…  — Не выходи из образа! — недовольно фыркает он.  — ВЕЧЕРИНКА?! — вопит Тачихара на весь коридор. — ЧУЯ, ЭТО ПРОСТО ШИКАРНАЯ ИДЕЯ! Я СЕЙЧАС ЖЕ СДЕЛАЮ РАССЫЛКУ ВСЕМ!  — Good boy, — посмеивается Чуя.  — Badass, — отвечает он. — Так что ты удумал?  — Немножечко отойти от привычных сценариев и проявить капельку креатива, — уже серьёзно отвечает он. — Я устал плясать под чужую дудку, поэтому хочу на деле показать, что могу самостоятельно принимать решения. Результат будет только круче.  — Ну отказать я тебе в любом случае не смогу, — пожимает плечами Тачихара. — Но если что-то пойдёт не так?  — Тогда скажешь, что я обманул тебя и вынудил мне помогать, — улыбается Чуя.  — И этого я тоже сделать не смогу, — говорит он. — Рассказывай тогда, пока звонок не прозвенел.  — Ага… — отвечает Чуя и начинает на пальцах объяснять, что именно он придумал, когда решил поиграть в стратега.