Ломая узы

— Уф, ну и жара! — М-м-м, зато как морем пахнет! — Мне срочно нужно мороженое!!! — Не забудьте собраться на обед в общем зале.       Харухи почувствовала, как у неё кружится голова от обилия действий. Кто-то уже убежал на улицу, хотя они заселились пять минут назад, кто-то валялся на диване и обмахивался кто знает откуда взявшимся веером, а Тамаки выпивал уже второй стакан цветастого коктейля. Девушка постояла соляным столбом, а затем махнула рукой и нашла отведённую ей комнату, чтобы спокойно выдохнуть. Она, как прилежная отличница, разобрала вещи, умылась и всё-таки переоделась: в противном случае до обеда Фудзиока бы не дожила. — Нельзя же быть такими громкими всё время, — бурчала сама себе Харухи, пока натягивала майку и шорты. Даже с закрытой дверью она слышала, как громко разговаривают ребята. Прямо-таки общежитие наяву!       Фудзиока трижды поймала себя на том, что оборачивается и смотрит на дверь в ожидании. Чего? Разумеется, того, что к ней бесшумно придёт Кёя. И, откровенно говоря, ей не был нужен повод. Она просто этого ждала, но напоминала себе, что Отори здесь делать нечего, у него забот хватает. Тем не менее, девушка успела заскучать за час, проведённый в одиночестве. Смена обстановки почему-то обязывала её ощущать желание быть с кем-то. Она даже была не против прогуляться или о чём-то поболтать… с ним. — Да что ж такое, — ругалась Харухи, но контролировать свои мысли особо не получалось. Приходилось принимать очевидное: она скучала по Отори и жаждала провести с ним время.       Боясь окончательно сойти с ума из-за бесконечных размышлений на эту тему, Фудзиока выбежала в коридор и спустилась на первый этаж. Ханинодзука убежал на пляж, близнецы валялись в большой комнате, Тамаки сидел с задумчивым видом в кресле. И где же наш высокий торшер с очками? Почему Кёя пропал именно в тот момент, когда Харухи осмелилась сама его найти? — Потерялась? — без особого выражения хмыкнул Суо, и девушка поморщилась. Видимо, соулмейты и правда слишком тесно связаны какими-то высшими силами. Тамаки её что, боковым зрением сразу приметил? — Захотела прогуляться, — неохотно ответила Фудзиока и почувствовала себя неуютно. — Составить тебе компанию? — более раскованно предложил парень. Харухи решила, что лучшей идеей теперь будет и правда молча выйти на улицу и подышать морским воздухом.       Впрочем, ей удалось дойти в гордом одиночестве только до двери, которую галантно распахнул Тамаки. Фудзиока даже не взглянула на его самодовольное лицо и просто прошла дальше. Она сощурилась от яркого солнца и прибавила шаг. — У меня ноги длиннее, — напомнил Суо, без труда нагнав свою жертву. О, этот факт Харухи прекрасно знала и без таких подначек. — Тебе действительно нечем больше заняться? — осознав, что игнорирование вновь не сработало, девушка подала голос. — Предпочитаю проводить время в приятной компании, — умасливал Тамаки.       Нет, вообще-то он умел быть милым и обходительным, красивым и обаятельным, галантным и внимательным, но почему-то зачастую вёл себя так, что в глазах искрило от его этого великолепия. Вместо того, чтобы показывать свои хорошие черты, в большинстве случаев Суо о них рассказывает. Причём во всех красках и несколько часов напролёт. Конечно, его сладостные речи прекрасным образом приковывают внимание девушек в клубе, но Харухи уже тошно становилось. Может, и в этом она ненормальная женщина? Другая бы наверняка не сопротивлялась подобной судьбе и с радостью приняла выбор высших сил. Фудзиока не такая. Если отдавать своё сердце, то тому человеку, которого выберет сама. Но этого человека поблизости не было. — Не устал в окно смотреть? — хмыкнул Каору, глядя на прямую спину Отори. — Не мешай, он научился ценить красоту природы, — хихикнул Хикару, и братья рассмеялись.       Кёя хранил молчание. Он не отводил глаз от коротких волос, которые постоянно подхватывал ветер. Мог бы парень догнать её? Легко. И наверняка сумел бы помочь ей избавиться от назойливого спутника, но… Отори не мог себе этого позволить — не ему за всех решать. Хотел ли он, чтобы Харухи сама попросила его об услуге? Конечно, да. Он был бы чертовски доволен и позволил утащить себя хоть к морю, хоть в тень, хоть зарыть в песок. Он бы помог ей, поддержал, побыл рядом, уберёг. Но Фудзиока не просила, даже когда поняла, что от Тамаки ей не избавиться. Значит, либо уверена, что справится сама, либо — впрочем, о другом «либо» думать не хотелось. — Честно говоря, Тамаки, — ворчливо заметила девушка, — я хотела погулять в одиночестве. — Что ж, тогда можешь поблагодарить. — Это ещё за что? — возмутилась Харухи. — За то, что не оставил тебя в такой плачевной ситуации. — А ты думаешь, это для меня горе — гулять одной? — фыркнула Фудзиока. — Я думаю, что девушке, которая решила гулять возле моря одна, явно чем-то не угодил её кавалер. Вот и предложил замену, — нашёлся Суо. Бесполезно с ним соревноваться в этом. — Вот уж кого это точно не касается, так это тебя, — отрезала Харухи. — Уверена, что меня твои дела не касаются? — со странной интонацией спросил Тамаки, и Фудзиока щедро зачерпнула в обувь пляжный песок. Он всё знает? Намекает? Разведывает обстановку? Чёрт бы побрал этого короля! — Более чем, — тем не менее, стойко отреагировала Харухи. Кёя мог бы ей гордиться… если бы вообще слышал её сейчас! И где носит этого защитника в такие ответственные моменты? — Что ж, тогда я просто пройдусь с тобой рядом, — пожал плечами Суо.       Девушка кинула на него косой взгляд, но не стала больше ничего говорить. Какой смысл? Этого остолопа ничего не отвадит, разве что показательная любовь Отори, но, увы и ах, Фудзиока рассчитывала только на себя. Однако она не отказала себе в удовольствии мысленно обозвать парня и уйти с гордо поднятой головой. — Мне нравится здешняя атмосфера. Воздух, пропитанный солью, тёплый ветер, песок под ногами. — Фудзиока закатила глаза: Тамаки решил галантно завести светскую беседу. Девушка смотрела вокруг, ни разу не задев взглядом синие глаза. — Людей вроде много, но они совершенно не создают лишнего шума, — размеренно продолжал кавалер.       Под такие абсолютно пустые размышления, которые зачастую и являлись основой светского щебета, Харухи знакомилась с пляжем. Губы сами собой расползались в улыбке: солнце красиво блестело на гранях морской глади, дети уплетали мороженое и прятались в песчаных саркофагах, кто-то заботливо размазывал по женской спине крем от загара, и в отдалении кричали птицы. Сложно было сохранять в своём сердце бесконечную грозность, когда мир буквально пел колыбельную для уставшей души. Хотелось расставить руки пошире и напитаться происходящим, оставить частичку этого мира где-то в закромах, чтобы возвращаться каждый раз, как на плечи сваливалась очередная непосильная ноша. — Ты улыбаешься, — своевременный комментарий. Фудзиока всё же перевела взгляд на спутника. — Не из-за тебя, — напомнила девушка. — Знаю, — просто пожал плечами Суо. — Слушай, Тамаки, — со вздохом начала Харухи, — можем мы устраивать очередные разборки где-то в другом месте? Ты знаешь, что я тебе отвечу, но никак не можешь оставить меня в покое. — Потому что я его чувствую, — горячо шепнул парень, заставив девушку вздрогнуть. С ней раньше так не говорили. Не с придыханием и пожаром во взгляде. — Притяжение. То ты тянешься ко мне, то подаёшь знаки внимания, то смотришь с вожделением, то говоришь, что ничего не чувствуешь! — Да потому что я ничего не чувствую! — в тон ему ответила Фудзиока.       То, что она ощущала при виде Тамаки, было не её желанием. Это не её чувства, а то, что было какого-то чёрта навязано ей свыше без спроса. И это ощущение бытия взаперти, словно в какой-то клетке, истончало душу Харухи. Папа говорил, что любовь это по-другому. Папа говорил, что это выбор сердца, когда даже мозг согласен. Папа говорил, она поймёт. Поэтому это не любовь! никто не вправе заставить её любить против собственной воли. — Ты врёшь, — прошипел Суо и схватил её ладони, ощутимо сжимая хрупкие пальцы. — Ты ведь в этом абсолютно не разбираешься, но я-то вижу.       Фудзиока дёрнулась, но недостаточно сильно. Она распахнула глаза, понимая, что её вновь заглатывают чужеродные чувства. Харухи мотнула головой, едва слышно хныкнув от безысходности, но всё было впустую. Сердце застучало чаще, затылок нагрелся, руки начали потеть, дыхание не поддавалось контролю. Она была одна против Тамаки, на стороне которого были какие-то там высшие силы. Явно в проигрышной ситуации!       Кёя, сидевший на скамье неподалёку, прикрытый другими людьми, не мог заставить себя отвести взгляд от этой пары. Он разрывался между политикой невмешательства и чувством долга перед этой маленькой девочкой, которая изумительно прочно закрепилась в его глухом сердце. Разве из них получились бы плохие соулмейты? Неужели небеса не видят, что они дополняют друг друга? Он рисует линии, она заполняет рисунок цветом. Что ему делать? Сидеть и смотреть? Помочь? Уйти? — Господи, как я устала с этим бороться! — в отчаянии прошептала Фудзиока. — И не нужно, — тут же подхватил новую нить Тамаки. — Зачем бороться, если можно просто отпустить?       Зачем бороться? Ради чего Харухи постоянно сопротивляется, обрывает все связи и отчаянно барахтается? Просто потому что не хочет? Потому что Тамаки так плох? Потому что она умнее каких-то там небесных сил? Или этого уже недостаточно? Так почему… Как будто это всё не причина рубить всё на корню, не давая шанса. В голове было пусто и шумно одновременно. Фудзиока видела лишь ясные синие глаза и красивое голубое небо за ними. Якорей катастрофически не хватает. Она не справляется. Такими темпами она просто утонет. — Зачем… зачем… — медленно повторяла Харухи без особого смысла. Просто это заставляло её голову не отключаться окончательно. — Незачем, — науськивал Суо.       Он видел, как форт не выдерживает, она скоро сломается под его натиском. Он всегда это знал, потому что она слабее. Тамаки слишком хорош в завоевании девичьих сердец, чтобы теперь проиграть. Укрощать строптивых было сложно, но чертовски захватывающе. Ему хотелось заполучить её, целиком и полностью, без оговорок. И плевать, что скажут в обществе или в семье: он всё решит, это мелочи.       Кёя заметил, что нервно дёргает ногой уже долгое время. Но он не мог остановиться при виде происходящего. Харухи не справляется. Ей нужна помощь. Или она уже передумала? Может, она больше не хочет бороться? Откуда ему знать! Она же не может сказать прямо и тем более попросить! А он не хочет лишний раз лезть без её дозволения, потому что не имеет такого права бесконечно вмешиваться в чужую жизнь.       Впрочем, будь это кто-то другой, вопрос морали его бы не беспокоил. Но оступиться в отношении этой девушки? Он не мог. Он боялся. Потому что ему хотелось бы увидеть признание в её глазах, а не разочарование. Но если всё зайдёт слишком далеко… Если он заметит, что Тамаки переходит эту самую грань… Отори тут же окажется рядом. И пусть Харухи даст ему пощёчину, обидится, уйдёт или ещё что в случае, если он ошибётся. Но Кёя хочет хотя бы попробовать побороться за неё. — Нет, зачем-то нужно, — вяло, но всё же протестовала Фудзиока. В ушах гудело, будто давление воздуха резко стало в разы сильнее. Каждая мысль тонула в дёгте, их было трудно отыскать и ещё труднее сменять, чтобы выбрать нужную.       Собственная воля. Нелюбовь. Выбор. Собственная воля. Нелюбовь. Выбор… Чего-то всё равно не хватает. Выбор между чем? Или просто выбор как явление? А что она выбирает? Или у неё нет этого выбора в принципе? Почему нужно так отчаянно бороться, не давая даже шанса себе испытать это чувство с соулмейтом? Ведь если не понравится, можно отказаться. Он же не будет принуждать, это же Тамаки. Нет, ну что-то же было ещё… — Харухи, — нежно позвал Суо. Сглотнул, коротко улыбнулся. — В этом нет ничего страшного. Видишь, я же не делаю ничего плохого? — увещевал Тамаки. — Ну же, Харухи, — едва слышно просил Кёя.       А Харухи отчаянно пыталась отыскать ту самую причину, но не находила. И тонула в синеве ещё сильнее.