Лев в шкуре ублюдка

      – Это всё бессмысленно, мой король… я всë равно ничего не скажу… прошу, лучше убейте…       Но "Джоффри" был непреклонен в своих пытках…       Пусть он всего лишь заставлял Ланселя писать письмо сиру Кивану под тихие смешки Пса.       Это было единственное, что могло скрасить для Тайвина-в-Джоффри столь отвратительный день. День, когда ему нужно было притворяться смешным, веселым, улыбающимся...       Тайвин начал понимать, почему Джоффри обычно не сидел в своих покоях, а слонялся по замку вплоть до обеда. Ветер доносил со стороны Блошиного Конца настолько ужасную вонь, что никакие окна с лучшим стеклом не мешали ей проникать внутрь покоев. Любых покоев в замке. В такие моменты Тайвину казалось, будто Красный Замок специально построен в столь удушливо жарком месте, чтобы быть как можно более схожим с Пеклом. Подходящее место для драконьих владык…       Они с Ланселем уже два часа мучались над письмом. И не потому, что Тайвин не знал, что писать. Он прекрасно знал. Дело было скорее в попытке не выдать себя как Тайвина Ланнистера. В конце концов, кто как не он сам знает собственную манеру писать? Поэтому он взвешивал каждое слово и использовал Ланселя в качестве писаря и соавтора…       – …мне не нужно, Лансель, чтобы лорд Тайвин послал в столицу самого себя, – снова начал говорить “Джоффри”, смотря в окно из дальнего угла комнаты и стараясь воспроизвести манеры своего несносного внука. Даже усмешки уже давались ему с трудом, и это несмотря на помощь от мозгов Джоффри, которые тянуло улыбаться, когда кто-то страдал. – Обязанность лорда Тайвина как моего десницы – подавить восстание. Пусть подавляет. А здесь нужен его брат, чтобы установить порядок. Верный и умный человек, насколько мне известно. Десница десницы, если угодно.       – Ну почему, почему именно мой отец?.. – тоскливо спросил Лансель, сидевший за столом и пытавшийся написать письмо.       – Потому что десница доверяет ему, как самому себе, а я доверяю своему деснице, потому что больше некому, – ответил “Джоффри”, чуть не сказав, что он тоже доверяет деснице как самому себе… но он этого говорить не стал. Он не доверял самому себе. Тайвин не стал препятствовать смерти Джоффри, хотя знал о заговоре. А теперь Тайвин и сам стал Джоффри. И он точно знал, что Джоффри был для него мелким гадом, занимавшим чей-то явно чужой трон и доставлявшим проблем больше, чем слепым доставляют проблем крутые винтовые лестницы. Если Тайвин-в-Джоффри начнёт вести свою игру, то Тайвин-в-Тайвине может счесть его попросту помехой. Этого допустить было нельзя. Хотя бы из чувства самосохранения.       – И потому что без десницы при дворе его обязанности исполняет пеклов регент, – проскрежетал тихо Сандор, наклонившись прямо к уху Ланселя, – а регентом у нас вдовствующая королева выступает, та самая, что дала тебе то самое вино. И ты знал, что оно сделает с королем. Наслаждайся теперь последствиями, или иди к королеве – из тебя все соки выпьют, а потом бросят, как использованную половую тряпку. Украшенная золотом тряпка – всё ещё тряпка. И королевы это тоже касается. Слышал вчерашние указы из уст старого пройдохи Пицеля? Если бы лорд Тайвин это услышал, он бы отправил королеву драить кухню. Или сразу на конюшни.       Тайвин-в-Джоффри не мог не согласиться. Он бы так обязательно сделал, будь у него возможность. И ведь это был только первый день…       – Лансель, ты, Пекло тебя раздери, до смерти опоил моего отца и отдал королевство в руки моей матери, – зашипел “Джоффри”, подойдя к Ланселю с другой стороны от Пса. – Если ты не включишь все свои маленькие мозги, чтобы придумать, как вытащить твоего отца в столицу, я отдам тебя Илину Пейну. Мне нужны люди, на которых я могу положиться, а на людей, что правили вместо отца, я положиться не могу. Твой отец будет исполнять обязанности десницы, это великая честь, а не наказание!       Казалось бы, зачем Тайвину нужен Лансель? Ответ был до ужаса очевиден – новое поколение. В этом, как ни странно, Серсея была права – Джоффри нужны преданные ему молодые люди, составящие в будущем его вернейшее окружение. А поскольку Баратеонов наблюдался откровенный дефицит, то оставались Ланнистеры. И других Ланнистеров у него сейчас под рукой нет. Только Лансель и…       – Сандор, а приведи-ка сюда ещё и Тирека. Я унаследовал от отца не только королевство, но и его оруженосцев из числа родни.       Сын покойного Тигетта, думал Тайвин, ещё совсем юн. Ему всего одинадцать, и он тоже служил оруженосцем короля – только вот в отличие от Ланселя он бы скорее съел собственные сапоги, чем подлил яд Роберту. Тирек пошёл в Тигетта, и статью, и красотой, и силой воли, и честью… но стал заложником обстоятельств. Серсея, не лишённая деловой хватки, быстро обставила свадьбу Тирека с Эрмесандой Хэйфорд, последней, если Тайвин помнил всё верно, из своего рода – её отец, последний мужчина в роду, умер ещё до её рождения, якобы от воспаления лёгких, а мать скончалась при родах. Тайвин находил чрезвычайно подозрительным, что сразу столько богатых родов в Королевских землях прервались в последние двенадцать лет – невероятно богатый и бездетный лорд Джайлс Росби заболел чахоткой и откровенно не жилец уже много лет, в родах Стокворт и Хэйфорд остались только женщины…       Тайвин начал замечать, что в теле Джоффри потерял умение концентрироваться (зато начал становиться параноиком и хотеть улыбаться, что его бесило). А потому ему пришлось одëрнуть себя и вернуться к проблеме лояльных ему молодых людей. Лансель… пока не претендовал на эту роль. По правде сказать, любой, кто спутывался с Серсеей, был обречён (и кто не спутывался – тоже), но Тайвин находил в Ланселе достаточно раскаяния в содеянном, чтобы служить его целям.       – Я думал, вы будете злиться из-за смерти отца… – словно прочитал его мысли Лансель. Он выглядел подавленно, и мысли в его голову явно лезли не те, что сейчас должны были. У них было мало времени. Тайвину нужны были кровь из носу, желательно вчера, верные люди в столице, которые могли бы остановить нарастающий бардак.       – Это сделал не один человек. А ты, в отличие от другого человека, выглядишь… сожалеющим, – заметил “Джоффри”. Кажется, Тайвин сказал это куда более ровным голосом, чем положено настоящему Джоффри, но Лансель все равно знал Джоффри плохо, и Пса рядом не было, чтобы удивляться.       – Я… да. Я сожалею, – пробормотал Лансель… мягкий, как навоз… и это сын его верного и честного брата Кивана…       – Тогда лучше думай, как исправить содеянное. Смерть отца окончательно развязала руки матери и всем, кто шепчет ей на ухо и подбрасывает гнилые мысли. Они сбивают её с верного пути. Мне нужно называть имена тех, кто вторил ей вчера?       Лансель стал выглядеть более собранным. Кажется, Тайвин смог найти ту самую ниточку – влюблённость в Серсею, безнадежная и недолговечная, но достаточно сильная, чтобы вернуть Ланселю серьёзность.       – Я понимаю. Ради блага вашей матери, ей лучше держаться дальше от политики. Королева чересчур… несдержанная.       Тайвин сказал бы иначе, более точно, но зато Лансель явно умел обращаться со словами…       – Почему ты не можешь написать отцу о ситуации в тех же мягких, но точных словах, в которых описываешь ее мне, Лансель?       Ланселя в этот момент словно Кузнец молотом по голове ударил.       – А… я не подумал…       – Зря, – ответил “Джоффри” и повернулся к открывшейся двери. Первым вошел Тирек, за ним – Пëс. Тирек держался уверенно, как и подобает Ланнистеру, но это не была ещё та твёрдость, которую Тайвин считал идеальной. Он был чересчур тих и скромен – хотя чего ещё ожидать от оруженосца Роберта Пьяницы? Однако задатки явно были. Из этого мальчишки (хотя Тирек и одного с Джоффри возраста, воспринимать его иначе Тайвин решил даже не пытаться) может вырасти славный воин и отличный советник, при должном усердии.       – Меня хотел видеть король? – сдержанно спросил Тирек, явно недовольный, что его отвлекли, судя по всему, от тренировки с мечом… правда, увидев недовольного собственной тупостью Ланселя, с руками, измазанными чернилами, и лицом цвета старого пергамента, с иронией улыбнулся. Мда, а Ланнистеры в последнее время явно склонны либо к запретной семейной любви, либо к глупой семейной ненависти… Тайвину всë больше виделась в этом его собственная жëсткая рука. И это раздражало его самолюбие, но зато знатно отрезвляло. Он тоже не действует безошибочно. Воспоминание о Тирионе с арбалетом будет напоминать Тайвину о собственных ошибках до конца жизни.       – Да, я хотел, – сказал “Джоффри”, смотря на Тирека с несколько наигранной важностью. – И причины для того самые серьёзные.       Пëс закрыл дверь своей могучей спиной. Тирек, впрочем, не Лансель, он не собирался оборачиваться в страхе. Но поджилки у него всë-таки немного затряслись.       – Причина в том, – сказал шепотом “Джоффри”, подойдя к Тиреку на расстояние вытянутой руки, – что моя матушка, она же регент, окружена людьми, которым место на виселице.       Тирек остался серьёзен, но, кажется, с лёгким облегчением вздохнул. Ответил он тихо, но твёрдо, не так, как можно ожидать от одиннадцатилетнего парня:       – Я… да, Ваше Величество. Они были… дурными советниками вашему покойному отцу, но он к ним нечасто прислушивался, даже тогда, когда их советы были разумны. Я… помню, как он их называл и что о них говорил, когда был… нетрезв. Ваша мать же…       – …подвержена влиянию лести и тщеславия, – закончил за Тирека Тайвин, оглядываясь на Ланселя и его реакцию на эти слова. – Иначе говоря, она тупее, чем думает о себе. Мне такие вещи можешь говорить прямо. Мы не на собрании двора. Мы в моих покоях. А я король!.. пусть при мне и держат регента. И личного тюремщика в чёрно-белом…       Пëс позволил себе лёгкий смешок.       – ...и этот тюремщик приставлен ко мне матушкой, так что я даже не могу его уволить. Но Пëс хотя бы молчит, когда я говорю, и говорит, когда требуется. Таких людей у меня мало, а ты служил моему отцу. Послужишь и мне. Как и Лансель.       При упоминании последнего Тирек заметно скривился и поглядел на своего кузена с плохо скрываемым презрением       – Да, мой король. Но вы уверены насчёт… Ланселя?       – А что тебе не нравится? – спросил Тайвин, пытаясь изобразить манеры Джоффри, конечно, но на деле – с нескрываемым любопытством. Ему было действительно интересно, что скажет юный племянник – в прошлой жизни Тирек не успел повзрослеть, поскольку пропал без вести во время бунта в Королевской Гавани. И Тайвин, кажется, начал понимать…       – Я не доверяю цареубийцам рядом с королями, – ответил Тирек с холодной решимостью. А Лансель сглотнул.       – О, так ты тоже догадался? – зычно усмехнулся Пëс. – А наш король вот решил сдернуть с шеи королевы слишком высокий воротник…       – …и поэтому именно Лансель сейчас сидит и мучается, – продолжил Джоффри, подходя ещё ближе к Тиреку и смотря прямо в его болотно-зеленые глаза. – В столице нужен умный человек с достаточной силой воли и верностью, чтобы представлять интересы моего десницы и не дать моей матери делать глупости, раз уж она мой регент. Таким человеком должен быть сир Киван. А потому, Тирек, ты должен помочь Ланселю собраться с мыслями и написать это пеклово письмо… После чего служить мне, как ты служил моему отцу, но лучше. И я не про вино, мне оно ни к чему.       Тирек кивнул. Тайвин подумал, что в мальчишке явно больше от Тигетта, чем в Ланселе от Кивана. И королю нужно больше таких людей подле себя…       – Ты участвовал в том, что сделал Лансель? – спросил “Джоффри”.       – Нет. Меня в тот день не подпустили к королю ближе, чем на десять шагов. Вино подавал только Лансель.       Тайвин посмотрел на Ланселя, и тот просто кивнул.       – И ты, пользуясь тем, что на тебя мало кто обращает внимание, явно видишь больше, чем говоришь, – сказал “Джоффри”, снова повернувшись к Тиреку. Тирек промолчал, и Тайвин с сожалением понял, что его племянник тогда, в прошлой жизни, не просто пропал во время бунта, а явно был украден как важный свидетель гибели короля от рук Ланселя. Кем украден? Варисом? Более чем вероятно – Тирион в отчете по случившемуся указывал, что Варис во время проводов Мирцеллы в Дорн остался в замке. А Варис, как и положено Пауку, любит коллекционировать подобные вещи в своих сетях.       – Это мне и нужно, – заключил “Джоффри”. – Ты будешь говорить Ланселю то, что думаешь сам и что думал мой отец, не стесняясь в выражениях, а он запишет это в своей мягкой и вежливой манере. Это вам, конечно, не “расширитель доспехов” для короля искать…       Лансель и Тирек покраснели, а Пëс аж закашлялся от смеха.       – Да, Сантагар потом ругался сквозь слезы от смеха, я помню. Ройнарскую ругань я теперь на всю жизнь запомню…       – Они не виноваты, Пëс, это мой отец их ничему не учил, – насколько же Титос и Роберт схожи в своём ничтожестве, подумал Тайвин. – А сами они… один не успел, второй не желал. Зато всë честно – я тоже вас не буду учить сражаться на мечах…       Пëс засмеялся.       – …учить вас будет Сандор.       Пëс смеяться прекратил.       – Я не нанимался в наставники для всяких молокососов!       – Ну ты же для меня нянькой работаешь, по задумке моей дорогой матушки, – ответил желчно “Джоффри”, точно знавший ещë с прошлой жизни, какие обязанности вменяла Серсея Сандору, – так почему бы не завести целые ясли блондинов?       На это Клигану ответить было нечего, кроме раздражëнного фырка. Да, Тайвину тоже не нравилась необходимость шутить. Но он же вынужден играть Джоффри, Седьмое Пекло его сожги...       – А чего это вы двое застыли? – елейно спросил у Тирека и Ланселя Тайвин, пытаясь копировать сарказм Джоффри (мозги Джоффри неожиданно подбросили Тайвину до жути приятную мысль, что этих двух остолопов неплохо было бы наказать внеплановой тренировкой с Псом, до кровоподтеков и обморока у обоих, но Тайвин усилием воли подавил эту явно не его мысль). – Или письмо уже написано?       И вот, через полчаса метких наблюдений Тирека, ехидных замечаний Пса, поправок от “Джоффри” и мучительных попыток Ланселя обернуть всë это в приличную форму, на суд короля был представлен черновик.       – Так… – принялся читать Тайвин. – Обычные расшаркивания, погода, охота… Да, верно, про охоту всё сказано как надо… Так… Вдовствующая королева окружена словоохотливыми людьми… Люди эти не вызывают у меня и у короля доверия… Король вынужден их слушаться… Король недоволен, что вынужден “слушаться лжецов, воров и ничтожеств”... Они принимают решения, в чьей логике я и король не уверены… Они склоняют короля к решениям, которые он находит вредными для королевства... Необходимо вмешательство сильного и умного человека, способного отгородить регента от ненадёжных людей… Да, вот эта часть хорошая. Уверен, твой отец поймёт всё правильно, Лансель. Переписывай начисто.       А потом “Джоффри” бросил взгляд на меч Ланселя.       Пëс мигом понял всë и забрал оружие у Ланселя. Тот, кажется, даже не пробовал возмущаться. А вот Тирек одобрительно улыбнулся.       – Пëс, Тирек, как только Лансель закончит – сопроводите его к гонцам. Уверен, внушительности Клигана хватит, чтобы найти того, кто не задаст лишних вопросов. Мне не нужно, чтобы кто-то узнал об этом письме! Если что – скажите, что Лансель очень хочет написать отцу по поводу скорого посвящения в рыцари, и король милостиво согласился поспособствовать родственнику в столь торжественные мгновения… а потом, Тирек, вы с Ланселем должны найти Верховного Мейстера и передать ему моë слово – быть вечером у меня в покоях, а не в постели со своими шлюхами. И можете быть до вечера свободны.       Поставив внизу письма знак с оленем и львом, чтобы сир Киван уж точно догадался о сути дела, “Джоффри” вернул письмо Ланселю. Тайвин попытался напрячь всю свою фантазию, чтобы сострить столь же безвкусно, сколь Джоффри, но вместо этого лишь строго сказал.       – Смотри не потеряй в дороге.

***

      – Ты не Джоффри.       Пëс вошел в покои один, подозрительно спокойный для сказанных им слов (и Тайвин был очень рад, что Сандору хватило мозгов сказать их шепотом). Тайвин мельком взглянул на подошедшего к нему вплотную Пса, оторвавшись от письма, которое он писал уже сам и ради которого приказал вызвать вечером в покои Пицеля. На приватный разговор. Письмо откровенно не шло, потому что Тайвин постоянно срывался на собственный почерк…       – Я мог бы поверить после смерти короля в появившуюся серьезность и даже в проклюнувшийся ум, но Джоффри никогда не называл меня Сандором, – продолжил спокойным и очень тихим голосом Пëс. – А ты парочку раз назвал.       Ну конечно… Тайвин сокрушался, и в то же время на какую-то частичку смеялся над самим собой. До чего же часто он, однако, считает окружающих глупее себя! Помнится, он назвал Робба “зелёным мальчишкой”, а потом Молодой Волк в двух битвах прирезал две тысячи рыцарей и восемь тысяч пехоты, сам потеряв едва ли пять сотен… А про Пса он в разговоре с Тирионом сказал, что собак, в отличие от истинных рыцарей, не сажают за один стол…       Пёс, оказывается, поумнее Барристана будет. В первый же день раскусил, собака. И достаточно понимает ситуацию, чтобы не рассказывать всë Серсее. Тайвин был этому рад. Хоть с кем-то ему не нужно изображать Джоффри.       – И что же ты думаешь, Сандор? – вернул Джоффри себе былой, лордский голос, пусть и говорил как подросток… голосом Джоффри, в смысле. – Кто я?       – По всем манерам лорд Тайвин, не иначе.       Тайвин посмотрел на Клигана своим твёрдым, холодным взглядом…       – Седьмое Пекло… – выдохнул Клиган и, кажется, впервые в жизни посмотрел куда-то на Семерых, в сторону окна.       – Согласен. Это тело и есть моё личное Седьмое Пекло. Хилое как ветка и с не самыми сильными и здоровыми мозгами. А ещё меня постоянно тянет кого-нибудь унизить или замучить с глупой улыбкой на лице. Но, видимо, это шанс исправить свои… ошибки.       Клиган посмотрел на “Джоффри” с отвратительно недоумением.       – Ланнистер… и признаёт свои ошибки?       – Да, Пëс. Жизнь заставляет, – Тайвин говорил едва разборчиво, чтобы столь важные откровения никто не подслушивал. – Через год меня, сидящего в туалете, застрелит из арбалета Тирион, которого я по итогу разбирательства и суда поединком приговорил к смерти за отравление Джоффри на королевской свадьбе. Но отраву дал не Тирион, о чем я точно знал. Я просто хотел избавить королевство от Джоффри на троне, пусть и чужими руками, а себя – от Тириона в роли наследника Утëса, пусть и по подложному обвинению. Уже за одно это предательство двух родичей разом я должен гореть в Седьмом Пекле, где-то рядом с Эйрисом. Но я жив. Пусть и не в своём теле. И у меня очень мало времени до... Неизбежной катастрофы.       Пëс побледнел так, что даже его ожог, кажется, стал белым как молоко. Но возражать не стал. Тайвин про себя подумал, что Клиган собирается либо рассказать всë Серсее, либо напиться и забыть этот день, как страшный сон. Но потом увидел в глазах Пса… любопытство.       – И что же случилось дальше? – протянул Сандор.       – В ближайшем будущем? Много чего. Особенно того, что я не могу остановить. Но одно нам точно надо предотвратить. На Малом Совете усилиями Вариса было решено отправить Эддарда Старка на Стену. Глупое решение или измена – не столь важно. Однако Мизинец, судя по всему, долго нашептывал Джоффри всякое, и тот в решающий момент приказал Илину Пейну обезглавить лорда Старка. На ступенях Великой Септы Бейлора. Прямо во время покаяния, при большом стечении народа, на глазах у всего двора и Сансы Старк. После обещания его пощадить. И что характерно, никто из Малого Совета Илину Пейну не помешал. А вот это уже не глупость, но откровенное вредительство. Это всë должно случиться в течение месяца, вместе с целым рядом других… событий.       Внезапный стук в дверь прервал их тихий разговор. “Джоффри” предпочёл просто дождаться, когда стража что-то скажет.       – К вам лорд Бейлиш, мой король, – сказал через замочную скважину, судя по акценту Западных земель, ланнистерский гвардеец.       – Впустите.       В комнату вполз змей. Иных ассоциаций у Тайвина не было. Он бы с радостью пригвоздил Бейлиша к ближайшей стене (или даже к Стене), но увы. Этот низенький, хитренький, умненький и ещё много какой (обычно это куда менее приятные слова) “добрый друг Ланнистеров” был ему ещё нужен. Помнится, Тайвин клялся, что не отдаст Харренхолл сыну Мясника Слинту… а внуку браавосского наёмника Бейлишу? Что это было? Его собственная глупость? Отдавать этому интригану все Речные земли и Долину, вообще не пострадавшую в войне, было ещё более нелепо… Тайвин слишком поздно это понял. Он своими руками подарил подколодной змее крылья и возвысил её до уровня драконов.       – Зачем вы пришли, лорд Бейлиш? – спросил в высокомерной и наглой манере Джоффри Тайвин, оглядывая Мизинца с ног до головы, как кучу мусора у порога.       – Ваше Величество, я лишь хотел, как смиренный слуга трона, высказать некоторые соображения с глазу на глаз…       – Хорошо, но Пëс останется здесь. Просто представьте, что он собака, и пойте, что хотели напеть мне, лорд Бейлиш.       Мизинец лишь усмехнулся, но в глазах его промелькнули искры разочарования.       – Как угодно королю. Я хотел поговорить о… милосердии.       – О чем вы, лорд Бейлиш?       – Я хотел лишь спросить вас о причинах милосердия к лорду Старку, хотя он, очевидно, того не заслуживает…       – А по какой причине королевское милосердие интересно вам, лорд Бейлиш? – презрительно спросил “Джоффри”. – Неужто у вас за душой есть грешок на том же уровне, что у лорда Старка?       Бейлиш не подал виду, но Тайвин отчётливо увидел в его движениях настороженность.       – Моя совесть перед королевством, в отличие от лорда Старка, чиста…       – …а честь? – спросил “Джоффри”. – Вы привели хромого лорда Старка на заклание, а потом приставили нож к горлу. Так почему не сжалились над ним и не отвели его в гавань, чтобы дать ему уплыть? Где было ваше милосердие к единственному другу моего покойного отца? – голос его в этот момент был тем самым, который слышал Тайвин неоднократно – злобным, каким он бывает у ребёнка, когда ему перечат, но суть слов до Мизинца дошла.       – Иногда необходимо действовать так, чтобы выявить предателя и позволить ему сделать шаг в нужный момент…       – Нужный кому? Это ведь вы держали лорда Старка, почему сообщили о его действиях ночью, когда он и его люди спали? Тогда бы и младшая Старк не сбежала, и кровь не пролилась бы на пол Тронного зала… а я не люблю, когда кровь льётся без моего разрешения! Я король, и я должен решать, кого казнить и кого миловать! Что вы мне предлагаете, прилюдно казнить друга моего покойного отца?! Вон!!!       Наконец-то Тайвин мог вдоволь наораться. Правда, Бейлиш слишком быстро поклонился и покинул покои… Наверняка он предпримет другую попытку. Бейлиш был терпелив. Тайвин, впрочем, был не хуже.       – Бейлишу эти слова явно не понравились, – хрипло заметил Пëс.       – Мне тоже, – ответил Тайвин уже куда спокойнее. – Я бы за такое поведение с советниками выпорол Джоффри прямо в Тронном зале. Но увы, приходится играть как шут, да ещё и такого же шута.       Установилась неловкая тишина.       – Теперь веришь, Сандор?       – Вынужден, мой лорд.       – Серсее расскажешь?       – Серсея не поверит.       – Значит, будешь молчать. Запомни – я всё ещё Джоффри, просто морально вырос. На несколько десятков лет жизни. Роббу Старку можно резко повзрослеть и разбить две армии Запада из трёх за год, так почему нельзя Джоффри повзрослеть? Серсее ты, видимо, особо ни о чем никогда не докладывал. Пусть так и останется…       – Две из трёх? – переспросил любопытный Сандор. Ну да, Пëс не только верный зверь, но ещё и наблюдательный.       – А чему тут удивляться? Его военным советником стал Чёрная Рыба. Сначала Старк пленил Джейме в Шепчущем Лесу, вырезав почти всю его конницу, а затем устроил резню остальной его армии в осадном лагере у Риверрана. Это одна армия, из пятнадцати тысяч осталось только три-четыре. А потом Молодой Волк проник в Западные земли и полностью уничтожил третью армию, которую я приказал Стаффорду собрать из чего попало. Ещё десять тысяч. Только моя собственная армия в той войне и уцелела. Мы выиграли ту войну интригами, а не на поле боя. И это не говоря уже о том, что против нас выступили дурак Ренли с Тиррелами и вероотступник Станнис, нанявший теневую колдунью из Асшая. Королëк Ренли толком и повоевать не успел перед гибелью, только всё больше пировал с лордами Простора да сношался с Лорасом вместо своей королевы, Маргери. А вот Станнис… Если бы не Тирион, что исполнял обязанности Десницы и удержал город, и не моя с Тиреллами армия, подошедшая ему на помощь в самые последние часы, Станнис захватил бы Королевскую Гавань.       Сандор задумчиво глядел в пустоту. Он, конечно, больше зверь, чем воин, но Тайвин вынужден был признать за Сандором циничный и острый ум.       – Тут даже ругаться не хочется.       – А ты не ругайся. Ты тогда сбежал. Тирион применил Дикий Огонь, чтобы уничтожить флот Станниса. И уничтожил. Черноводная в тот вечер горела…       Сандора пробрало до костей. Кожа рядом с его уродливейшим ожогом начала дёргаться, будто Клиган представил себе буйство зелёного пламени, которое Тайвин видел.       – Тогда неудивительно, что я сбежал. В Пекло такое. И в Пекло Джоффри… прежнего Джоффри.       – В Пекло прежнего Джоффри. А теперь я закончу одно важное письмо…       И Тайвин вернулся к работе, даже не взглянув на жутко задумчивого Клигана.