зуб

Чону не любил врать, тем более Джиын, поэтому сказал ей правду лишь наполовину, честно признавшись, что не пришёл на приём к доктору Со, а был в другой клинике. Звучало правдоподобно, но Джиын все равно нашла к чему придраться:   — Два месяца тянул из-за такой ерунды. Ты вечно соберешься, а потом полгода ждешь прежде, чем сделать, — ворчала она, пока они ходили по торговому центру. — Сколько раз мы собирались с тобой съездить в выходные на пляж? Я как-то раз даже забронировала отель, но ты в последний момент всегда находишь отговорки. По-твоему, это нормально?  Чону виновато опустил голову. Ему казалось, что все с точностью до наоборот, это Джиын всегда занята и выбирает дни для встречи, как будто зная, когда ему нужно работать сверхурочно.  — Как это связано?   — Никак. В этом весь ты. — Джиын приложила к себе платье и посмотрела в зеркало: — Как тебе?  — Красиво. Я просто хотел пойти в другую клинику, поэтому все так затянулось. Я же говорил, тот стоматолог был странный…  — Это ужасно, — согласилась Джиын, заходя в примерочную. – Ты должен перед ним извиниться. И купить ему что-то в качестве компенсации.  — Не должен я извиняться! Что за устаревшие взгляды? Мало ли что у меня могло случиться и помешало прийти? Значит, он недостаточно хорош, если потерял клиента. Не мои проблемы.  Джиын его как будто не слышала и гнула свою линию:  — Мне так за тебя стыдно. Хочешь, чтобы я взяла тебя за руку и сама отвела? Ведь человек потерял время и деньги, пока ждал тебя. И вдобавок ты наорал на него в магазине. Совсем о других не думаешь.   Джиын всучила Чону сумку и задернула шторку примерочной.     — И вовсе я не орал… — вздохнул он.   На самом деле Чону был бы рад, чтобы кто-нибудь взял его за руку и отвёл к врачу. Немного поддержки помогло бы ему преодолеть это испытание гораздо легче.   От нечего делать он прошелся мимо вешалок, разглядывая одежду. В магазине кроме двух консультантов больше никого не было. Кажется, этот бутик не привлекал покупателей своей скучной офисной одеждой, в которую одевалась Джиын. Она даже ей не нравилась, но все её окружение одевалось именно так: дорого и уныло, а значит, приходилось соответствовать.   Чону бесцельно брел среди рядов блузок и платьев, когда заметил в другом конце зала высокого человека в чёрной панаме и остановился.  «Это просто манекен, — сказал себе Чону. — Просто манекен. Он не шевелится и странно стоит. Он просто такой же высокий, вот и все. Не стоит зацикливаться. К тому же, доктор не носит панам. Этот человек не может их носить. Он носит пиджаки, а с пиджаками не носят панам. Он одевается скучно и дорого… А значит, может покупать здесь вещи. Но это просто невозможно — снова случайно пересечься. Сеул — огромный город. Вероятность встречи ничтожна мала. Главное — не заходить больше в тот продуктовый магазин, и все будет хорошо...»   Локтя Чону коснулось что-то холодное, и он дернулся от неожиданности, выронив сумку.  — Куда ты ушел? — воскликнула Джиын. — Я тебя потеряла.  — Прости, — Чону поднял с пола сумку и посмотрел на Джиын.   — Мне идет? — она покрутилась. Платье было грязно зелёного цвета, но неплохо смотрелось на ней.   — Очень. Знаешь, я тут подумал, что мы можем поехать в следующую субботу на море? Обещаю, в этот раз точно. Кажется, мне надо развеяться. И неплохо бы поменять обстановку. Погода должна быть хорошая. Как считаешь?   — И ты не собираешься весь день сидеть в номере с ноутбуком? — скептически спросила Джиын.  — Нет! Я могу взять ноутбук и на пляж…   Джиын рассмеялась и легонько ударила его по плечу.   — Хорошо. Тогда давай тебе тоже что-нибудь выберем? — и она потащил Чону в мужской отдел.   — У меня все есть, — воспротивился он, и тут вспомнил про манекен в панаме. — Разве что может быть шляпу?  — Шляпу? Как у детектива? — улыбнулась Джиын.  Чону огляделся, пытаясь найти тот манекен, вот только того и в помине здесь не было. «Кажется, теперь мне стоит проверить еще и зрение», — подумал он. 

🦷 

Одной из причин, почему Чону не горел желанием ехать к морю , были пробки.   Летним субботним утром на шоссе в Инчхон было не протолкнуться. Чону пришлось встать в половине шестого, чтобы успеть собраться, взять в аренду машину и заехать за Джиын, которая жила на другом конце города. Впопыхах он забыл ноутбук, и возвращаться за ним значило потерять бесценные километры на еще свободной дороге. Но в конце концов, они все равно застряли примерно на середине пути, в автомобиле оказался неисправен кондиционер, и настроение Чону осталось где-то на дне опустевшего кофейного стаканчика.   Глаза его то и дело слипались. Ночью он никак не мог уснуть, волнуясь о том, как пройдёт сегодняшний день. Около двух он все-таки решился выйти покурить, чтобы успокоиться, и, стоя у дороги, заметил, как и два месяца назад, что возле ворот парка кто-то есть. Человек продолжал оставаться там, даже когда Чону вернулся в квартиру, и это серьёзно начало его беспокоить. Может быть, это какой-то сталкер? Так много извращенцев, которые подглядывают ночью за девушками. Чону пытался определить, какие окна видит тот человек? Но дома по улице были расположены тесно и угадать было невозможно. Чону раздумывал, стоит ли позвонить в полицию или обсудить потом с соседями? Вдруг он единственный, кто может предотвратить преступление? Чону хотел сделать несколько снимков в качестве доказательств, но к тому времени его наконец-то сморил сон, а через пару часов он очнулся от сильной зубной боли и больше уже не смог уснуть.  От этого Чону дико нервничал. Ведь он должен был скрывать боль от Джиын, а таблетки, которые смогли ему продать без рецепта, не сильно в этом помогали. Чону то и дело поглядывал на Джиын из-под полей своей новой панамы, но она, похоже, ни о чем не подозревала. Обмахиваясь веером, Джиын подпевала самой раздражающей поп-песне, которую Чону только слышал, по радио, и этот навязчивый повторяющийся мотив бил его прямо в висок, как дятел.  На платном участке шоссе стало свободнее, но едва Чону расслабился, откуда-то вылезли придурки на потрепанном минивэне и начали его подрезать. Из распахнутых окон громыхала та же самая радиоволна, а задние поворотники машины, похоже, не работали.  Заняв место впереди, минивэн сбавил скорость.  Чону раздраженно посигналил. Еще раз. И еще.  Тогда в заднем окне минивэна показалась бритая голова, а следом руки, показывающие неприличные жесты. Мужик при этом широко смеялся и оттого выглядел как полоумный.   Чону обескуражено открыл рот.   — Он что, пьяный?  — Не обращай внимания, — сказала Джиын. — Не надо поддаваться на провокации.   Чону так и сделал. Он был не из тех горячих водил, которых легко вывести на конфликт, поэтому просто дождался возможности перестроиться в другой ряд и оставил ненормальных позади. Чону так редко сидел за рулем, что забыл, как много идиотов на дороге.  И все же, если не брать во внимание такие мелкие неприятности, пока все шло по плану. Чону рассчитывал, что поездка к морю станет для них романтическим свиданием, которое поможет вернуть им близость в отношениях. Джиын уже давно мечтала об этом пляже, который увидела на фотках в чьем-то блоге. Там золотой песок, живописные скалы и дорожки из огромных валунов, ведущие прямо в море. Чону тоже любил красивые места, а еще он хотел порадовать Джиын и показать, что ему не все равно на ее желания. Пикник на безлюдном пляже, поцелуи на закате и ночь в уютном отеле — что может быть лучше?  

🦷 

Пляж был грязный. Повсюду валялся мусор и толпились сомнительного вида люди. Яркое солнце обжигало голову, при этом дул сильный морской ветер, свистя в ушах, и кружили наглые чайки, пытаясь поживиться закусками отдыхающих людей. И хотя Джиын не сказала ни слова о том, что ей что-то не нравится, Чону чувствовал, что она разочарована не меньше, чем он.  День на пляже превратился в подобие пытки, и Чону никак не мог избавиться от мысли, что потратил на эту поездку больше своих сбережений, чем если бы сходил к стоматологу. Получается теперь к врачу он попадёт не скоро, либо придется урезать свои расходы. Лучше бы он остался дома и писал новеллу. Сроки страшно поджимали, но зато Чону нащупал что-то увлекательное для сюжета. Так что все, о чем он сейчас заботился, кроме боли и камней в шлепках, это как бы поскорее начать писать. Даже с телефона — сойдет.  И все-таки им удалось найти хорошее место, когда начался отлив, где они смогли отдохнуть и полюбоваться красивым видом на море. Потом Джиын сняла свои босоножки, чтобы пройтись по сырому песку, и в итоге ее ноги до крови изрезали осколки устричных раковин, которыми был завален берег.  Чону страшно перепугался, а Джиын разозлилась, заявив, что больше не сдвинется с места. Возможно, во всем была виновата жара и ранний подъем, но Чону не помнил, разговаривала ли она раньше с ним в таком раздраженном тоне, как в этот момент? Не придумав решения лучше, он оставил ее на пляже и отправился в город искать аптеку.    Когда он вернулся через час с антисептиком и пластырями, то ещё издалека заметил, что Джиын не одна. На самом деле, он ожидал, что она может с кем-то познакомиться, и это было даже неплохо, если ей не придется скучать в одиночестве. На пляже было много молодых пар, как они. Но, подойдя ближе, Чону понял, что рядом с Джиын стоит один мужчина. Он насторожился и, вглядевшись в лицо незнакомца, сразу же ускорил шаг.  Это же был тот бритый псих из машины! Как он их нашёл и что хочет?  — Что происходит? — спросил Чону, подбежав к ним.  Джиын подняла на него взгляд. Она не выглядела встревоженный.  — Почему ты так долго?  — Чего тебе надо? — Чону обратился к незнакомцу.  — Привет! Сфо-откай нас с бра-атом, — сказал тот, странно заикаясь и улыбаясь.   Чону посмотрел на протянутый ему телефон в трясущейся руке.     — Пожа-алуйста! Хочу фото с братом на па-амять, — произнес парень. Несмотря на специфические манеры, он вел себя дружелюбно. Может, он не разглядел тогда на дороге лица Чону?  Брат? Чону посмотрел за спину парня. Позади показался его брат, похожий как две капли воды. Только лицо его было серьезным и мрачным.  — Ты что, огло-ох?  Чону не знал, как должен поступить, но одно понимал точно: им не следует связываться с этими странными братьями.   — Проваливай, — сказал он.  Джиын дернула его за руку. Чону знал, этот жест означает, что она не согласна с ним.    — Это твоя де-евушка? — хихикнул незнакомец, игнорируя слова Чону. —Краси-ивая. Я видел, как вы фо-откались вдвоем. Я то-оже так хочу.  Чону ещё больше напрягся. Он вспомнил, как пару часов назад Джиын попросили одну женщину сфотографировать их. То есть братья следили за ними почти весь день?  — Ты не понял? Я сказал, проваливай!  Парень сжался, будто Чону сейчас ударит, но не сдвинулся с места. Зато к ним сразу же пошел его брат.  Чону понял, что так просто от них не отделаться. Он решительно взял Джиын за руку и потянул за собой. Был уже вечер. Им лучше вернуться в номер и держаться подальше от странных людей. А на пляж они могут вернуться утром, чтобы полюбоваться рассветом  Когда они уходили, Чону чувствовал, как эти типы смотрят им вслед.   — Обязательно быть таким грубым? — спросила Джиын. — Этот человек просто с особенностями, поэтому так себя вел. Нужно быть к таким людям добрее!  — То, что он с особенностями, не значит, что я должен относиться к нему как-то иначе, чем к любому другому мерзкому типу, — огрызнулся Чону. — Ты была одна, почему вообще с ним заговорила? Это опасно.  — А кто меня там бросил одну?   — Ты сама сказала, что не можешь идти, а парковка слишком далеко... — Чону осекся, вспомнив, и посмотрел на Джиын: — Но сейчас с тобой все хорошо?  Джиын немного прихрамывала, но так же, как он, быстро шла рядом.  — Я в порядке, — холодно ответила она.   Чону захотелось зашвырнуть куда-нибудь подальше пакет из аптеки, который он нес в своих руках. Все равно этот пляж был сплошной помойкой. 

🦷 

Дверь со скрипом открылась, и запертая за ней тьма, как пчелиный рой, гудящим облаком вырвалась наружу. Комната ожила и зашевелилась. Уставшая ждать подобралась к самому дверному проему, откуда поступал свежий воздух. Взбудоражено обнюхала по периметру чужое пространство. Тьма тем временем рассеялась, и внутрь желтого прямоугольника света, упавшего на пол из коридора, скользнула длинная тень. Комната насторожилась.   Владелец тени повесил портфель на вешалку у входа, затем — промокший насквозь плащ и зонт, осторожно закрыл дверь и повернул замок. Комната снова погрузилась во мрак.  Здесь было прохладно и тихо, будто бы в древней, сокрытой ото всех, пещере среди бетонных гор мегаполиса. И даже ливень, хлещущей по ободранной крыше над головой, доносился едва различимым шорохом. Тихо и темно как в могиле.   Верхнего света не было, с потолка свисал только обгорелый шнур, а окна с разбитыми стеклами плотно заколочены досками, поэтому доктору пришлось наощупь добраться до стола, чтобы включить лампу. Теперь стало светлее, и можно было разглядеть спящего на кушетке человека. Когда его похлопали по щеке, он очнулся и посмотрел замутненным взглядом.  Пару минут они молча переглядывались, словно заново знакомясь, пристально, внимательно, открывая для себя нечто, чего и не могли представить друг о друге, но затем их взгляды разбежались: один от ужаса, другой от скуки.  Доктор повернул плафон лампы прямиком на раскрасневшееся, распухшее от ударов лицо человека из этой комнаты. Безусловно, теперь его так можно было назвать — человек этой комнаты, человек, который принадлежит отныне месту, а не себе. Все решает пространство, все им обусловлено, и его собственные действия тоже подчинены предлагаемому обстоятельству места. Где? Куда? Откуда? Кто знает...  Человек этой комнаты зажмурился, ослепленный. Или от страха? Его крепкие плечи, мощный торс, широкая челюсть — все было напряжено, окаменело и сжалось, пытаясь стать меньше и недоступнее. Так ребенок опускает голову и втягивает ее в плечи, когда мать замахивается, чтобы отстегать. Так гусеница закручивается в спираль, когда подносишь палец.   Теперь доктор тоже поднесет палец и посмотрит, как человек этой комнаты скукожится под ним. Всегда интересно наблюдать за тем, как занятно порой трансформируются объекты: свежее лето сменяет ржавая осень, гниение съедает упавшее в траву сочное яблоко, грубый камень под молотком скульптора превращается в мягкие волны тонких драпировок, взрослый мужчина плачет, как дитя, беспомощный и жалкий, когда к нему тянется чужая рука.   Что это? Рефлексы? Когда это вошло в привычку? Во всяком случае, следом за одной рукой потянулась другая, и когда их ладони очутились на толстой шее человека этой комнаты, то ощутили неприятный холодок от потной грязной кожи. Следовало надеть перчатки, но уже слишком поздно, поэтому ладони не замедлили сжаться плотнее.  Все тело человека этой комнаты содрогнулось. Мышцы шеи напряглись. Пот потёк обильнее. Лицо раскраснелось. Тогда пальцы сжались сильнее, и под ладонями затрепыхался кадык. Медленно. Медленно. Сильнее. Сильнее.   Стоило приподняться, чтобы перенести вес тела на руки, как человек этой комнаты забился в конвульсиях, как выброшенная на берег рыба. Заклеенный рот пузырился под изолентой, грудь изогнулась, руки дергались. Дикий пульс стучал по венам. Мокрая кожа отлипала и снова прижималась к обтянутой полиэтиленом кушетке — шлеп, шлеп.   Можно было подумать, что сейчас они стали единым целым. Энергия перетекала между ними через шею человека этой комнаты, как песок между колбами в часах. Нужно было лишь удержать правильное положение. И вот уже тело человека этой комнаты расслабилось и тёплое-тёплое обмякло, стало пластичным как мокрая глина, что ладони в нем теперь могли просто увязнуть.   Интересно, чувствовал ли то же самое Каин, сжимая в объятиях Авеля? В глазах человека этой комнаты не было ответа. Он будто бы и не заметил, насколько теперь все переменилось, сосредоточенный лишь на одном тупом желании выжить, упустил самое главное. — В последнее время кажется, будто бы я делаю что-то неправильно, — услышал человек этой комнаты невнятное бормотание и только тогда заметил, что воздух, как и прежде, поступает в его измученные легкие; чужие руки больше не сдавливали шею.   «Проклятье... — наверняка подумал он, — как это произошло со мной? Что случилось?» Такие вопросы были естественны для любого в его положении, но если бы он начал соображать раньше, то давно бы заметил, что последние месяцы он неуклонно двигался к этому моменту. Произошедшее с ним не было чем-то необычным и спонтанным. Тысячи людей каждый день пропадают по всему миру и оказываются в плену своих комнат. Так что если он не оформлял квартиру в долгосрочную ипотеку на пятьдесят лет, то, скорее всего, его похитили. Ему даже было не обязательно быть каким-то особенным, он просто вписывался в план. А четкое следование плану было залогом успеха.  — Подобные вечера становятся рутиной, — продолжил доктор, надевая очки. — Разница лишь в том, сколько ты продержишься. Мне будет приятно, что тебе страшно и больно. Тебе станет хуже, а мне — легче. Но вот любопытная вещь, которую я заметил... — он вытер руки о полотенце и вскрыл новую пачку перчаток. — Иногда, «приятно» и «легко» — не то, чего мы действительно хотим.   Мне все проще добиться необходимого. Все действия отточены, материалы податливы, и в итоге кажется, что я ничего и не сделал, получая один и тот же запланированный результат.   В этом отличие мастера от творца. Мастерство не приносит ничего нового. Творец же никогда не может быть уверен, что у него получится в конце, находясь в потоке вдохновения. Он вынужден страдать из-за этого незнания.  Мне, правда, хотелось бы, чтобы ты меня понял. Но боюсь, все, что тебя будет заботить сегодня, — как бы поскорее умереть... — он смолк, будто забыв, о чем говорил, и сжал увлажнившиеся губы. В образовавшейся тишине с кушетки послышалось тяжелое нетерпеливое сопение.   Доктор поспешил сорвать с лица человека этой комнаты изоленту, и тот сразу же издал протяжный болезненный стон. В уголках его израненного рта скопилась засохшая кровь. Кажется, это причиняло ему боль, но он все равно пытался сказать что-то бессвязное.   — Ты мне кое о чем напомнил, — продолжил доктор. Взяв зажимом вату, он тщательно промокнул ею натекшую вокруг рта кровь и выбросил в лоток. — Недавние научные исследования показали, что людям не нравится решать сложные задачи. Усиленные умственные нагрузки заставляют их хмурить брови, и эти же мышцы, — доктор постучал зажимом между сведенных бровей человека этой комнаты, и глаза того тревожно забегали, следя за металлическим кончиком инструмента, — задействуются, когда ты испытываешь отвращение. Сложные задачи раздражают человеческий мозг. Тогда, возможно, ты хочешь спросить меня, почему столько людей играет в бадук... — доктор резко замолчал, потому что человек этой комнаты напряг все свои оставшиеся силы и плюнул ему в лицо.   Сгусток слюны и крови попал на очки, мешая четко видеть. Доктор снял их и, протирая стекла полотенцем, терпеливо ответил:   — Ты удивишься, но все дело в том, что человек испытывает удовольствие помимо прочего и от вещей, которые должны быть ему отвратительны. Потому что они позволяют испытать сильные эмоции без вреда для него. Это приятное обманчивое чувство контроля над ситуацией, когда ты можешь противостоять опасности. Острая еда, экстремальные виды спорта... — доктор посмотрел сквозь стекла очков на свет и, недовольный результатом, продолжил натирать их. — Именно поэтому такой популярностью пользуются фильмы о маньяках, просто люди очень рады, что выходят после сеансы живыми.  Водрузив очки обратно на нос, он откинул полотенце, открыл ящик с инструментами и вынул оттуда большие щипцы. Повернувшись к человеку этой комнаты, доктор наклонился, осторожно взял его за подбородок и заставил открыть рот.  — Ну, вот опять, — доктор вздохнул. — Когда я беру в руки инструмент, то всегда вижу испуганные глаза перед собой…   — Почему ты еще не выложил фото в инстаграм?   — А? — Чону не сразу понял, о чем его спрашивают, и перевел рассеянный взгляд с экрана на Джиын. — Какие фото?    — Ну, с пляжа. — Джиын сидела рядом, расчесывая волосы. Она уже переоделась в пижаму и нетерпеливо вздыхала, пока Чону был занят работой над текстом. — Хватит печатать, давай спать, — Джиын погасила верхний свет, оставив лампу у кровати, и легла.   Чону поспешил свернуть приложение с текстом, и, выбрав пару одобренных фото, опубликовал их. Потом они немного обсудили прошедший день, вспомнили кальгуксу с морепродуктами, который съели на ужин в местном ресторанчике, и Джиын похвасталась полученными комментариями в своем профиле. Что ж, со стороны эта поездка действительно выглядела неплохо, все им завидовали и писали, какая они счастливая красивая парочка.  Пока они болтали, Чону увлеченно листал ленту в инстаграм, заполненную различными аккаунтами кошек. Милые и пушистые, хмурые и гладкошерстные, они принимали славные позы, у них были сладкие мордашки и изящные хвосты. Чону радовался за их успехи в играх, переживал, когда они болели, активно комментировал свежие видео, скидывал деньги, когда кто-то нуждался в помощи и помогал репостами в сторис. Кошки были хорошими. Они открыто ненавидели, любили, презирали и веселились. Их эмоции были правдивы и понятны. И Чону не мог не радоваться, глядя на них, мечтая о том, что однажды у него тоже будет своя квартира и своя кошка.  Просмотр ленты мог бы продолжаться еще долго, но свежие публикации закончились, и палец замер на экране, когда среди рекомендаций вылезла реклама знакомой стоматологической клиники... Чону сразу же затошнило, но вместо того, чтобы отметить контент, как вызывающий у него дискомфорт, он кликнул и перешел по ссылке на страницу. Принесет ли ему это такое же бессознательное извращенное удовольствие, как просмотр видео с неприятным содержанием?   Чону полистал страницу клиники. Счастливые лица людей и акции не вызвали у него никаких эмоций, тогда он стал открывать фото с подробностями различных процедур, но чистка зубов и установка имплантов также не нашли душевного отклика. Чону уже хотел закрыть страницу, когда напоследок решил посмотреть фото с сотрудниками клиники. В комментариях под ними во всю нахваливали врачей, и Чону с трудом подавил желание написать что-нибудь кардинально противоположное. Вместо этого, движимый чистым любопытством и ничем особо не руководствуясь, он открыл список подписчиков и попробовал найти среди них аккаунт доктора Со. Чону полагал, что это пустая затея, однако отыскал его довольно быстро.   Он решительно ткнул по профилю и сразу же увидел, что на него подписана Ючжон. Зачем? Они так хорошо общаются? Это был частный профиль. Нигде не было указано, что он стоматолог и предлагает какие-то услуги. Чону вспомнил, как Ючжон отзывалась о докторе Со… Может быть, они действительно близки? Разве у них может быть что-то общее, кроме зубов? Возраст? Поэтому она рекомендовала эту клинику? Ючжон встречается с этим ненормальным? Но она такая добрая и приятная… Чону передернуло, когда он представил их вместе.  Он вернулся в профиль и посмотрел на публикации. Фотографий было немного, но все они хорошо сочетались между собой — сдержанные и лаконичные. Несколько снимков неба. Книг. Вид на город, снятый с вершины какой-то горы. Пейзаж показался знакомым, но Чону не был уверен, где точно находится это место. Главное фото в профиле сделано со стороны. Кто его фотографировал?  В воображении Чону у таких людей, как доктор Со, не могло быть ни приятелей, ни друзей, ни семьи. И он никак не мог представить себе того, кто сделал этот снимок. Чону задумался, как редко он воспринимает людей вне их сферы пересечения с ним? Будто бы они NPC в его мире, но ведь они действительно продолжают жить после того, как Чону расходится с ними…  — Что делаешь? — вырвала его из размышлений Джиын.   — Оказывается, моя коллега Ючжон подписана на доктора Со.   — Кого?  — Мой стоматолог. Я нашел его страницу.  Джиын немного помолчала, потом спросила:  — Почему ты смотришь его страницу посреди ночи?  — Я… наткнулся случайно.   Чону показал Джиын экран. Она снова немного помолчала,  разглядывая фото.   — Красивый.   Чону это задело. Ючжон тоже считает доктора красивым?  — Вы видите только обложку, а что внутри, как будто не важно.    — Я просто сказала, что он красивый. Я его не знаю. Давай спать, — Джиын отвернулась.  Чону выключил телефон и тоже лёг на бок, смотря ей в спину. От усталости он думал, что быстро заснёт, но боль в зубе все никак не давала расслабиться. Тихий непрекращающийся зуд, словно бы что-то проникло в десну и теперь нервно там копошилось. Чону вспомнил страшилку про парня, у которого в зубах завелись черви, и подтянул к себе одеяло. И почему Джиын такая равнодушная? Наверное, они слишком давно встречаются и стали как старая женатая пара или брат с сестрой. Хорошо друг друга знают и не ожидают ничего особого от партнера. Чону был не уверен, может ли такое произойти в их возрасте? Неужели Джиын не нуждается открыться кому-нибудь, не ищет новых ярких эмоций? Хватает ли ей такого поверхностного общения? Чону не хватало. Он полагал, что в отношениях партнёры должны делиться всем и переживать эмоции друг друга как свои собственные. Но если он будет полностью откровенен с Джиын и говорить с ней обо всем, что ему интересно и волнует, не бросит ли она его?   — Это все из-за зуба? — не выдержав, спросил он.  — Что?  — Мы как будто не так близки… Джехо сказал, что ты не будешь со мной целоваться из-за зуба.  — Он действительно так сказал? — Джиын усмехнулась. — Наверное, это была просто шутка. Забудь.  Джиын повернулась к нему, и Чону отодвинулся.  — Может быть, проблема вовсе не в зубе? — произнесла она.  Чону захотелось ответить, что как раз в нем. И он не понимает, почему за весь день она не заметила, как ему плохо?  — Просто сейчас нельзя… десна ещё не зажила.  — Прошла неделя. Мы видимся раз в месяц.  — Может, потому что мы живем в разных местах?   — Ты действительно думаешь, что нам стоит уже съехаться?  — Но ведь это было бы удобно. Мы бы виделись каждый день, поддерживали бы друг друга. Мы давно встречаемся. Вместе нам будет легче.  — Легче кому? Тебе? Хочешь свалить все свои проблемы на меня? У меня нет на это времени. Пока ты все свободное время и деньги тратишь на выпивку с друзьями и развлечения, я работаю как проклятая ради счета на сберегательной книжке, чтобы купить нормальную квартиру и добиться места в приличном обществе. Ты думаешь, мне это нравится? Ты думаешь, я не хочу бездельничать, как ты, и переживать только из-за каких-то зубов и случайных людей? То на тебя не так посмотрели, не то сказали! Больше волноваться не о чем, да?  Чону сел в постели. Он правда не понимал, почему Джиын так оборачивает ситуацию, как будто он что-то от нее требует. Разве он заслужил такие слова? Разве он недостаточно старался?   Пока Джиын говорила, его недоумение быстро переросло в обиду, затем в злость, а потом и вовсе в страх, потому что он не мог предсказать, как среагирует в следующий момент, не выйдет ли он из себя и не скажет ли ничего лишнего? Он уже давно не оказывался в этом удушающем состоянии, но хорошо помнил, как страшно и непредсказуемо может ослепить ярость. Все воспринимается резко и близко к сердцу. Кажется, что любая мелочь может вывести из себя. И хуже всего то, как смотрит на него в этот момент Джиын, будто бы с ним что-то не так и он ведет себя как сумасшедший.   Не дожидаясь, что она еще может сказать, Чону быстро поднялся и оделся.   — Я немного прогуляюсь. Спокойной ночи, — сказал он нейтральным тоном, стремясь показать, что все в порядке, и это его ни капли не задело. Джиын ничего не ответила.  Чону вышел из отеля и остановился на крыльце, глубоко вдыхая терпкий соленый воздух. Пахло, как дома, в Пусане, и это его немного успокаивало. Вокруг был голый прибрежный пейзаж с редкими бетонными постройками закрытых на ночь ресторанов и мастерских. Где-то вдалеке раздавалась музыка с тусовки на пляже, и истошно выла сигнализация. Какой придурок до сих пор её не отключил?  С моря дул сильный холодный ветер, Чону поежился. Он не знал, куда здесь можно податься, но возвращаться в номер, пока не заснет Джиын, не хотел. К счастью, в кармане ветровки нашлись ключи от машины. Чону подумал, что это хорошая идея. В машине тепло. Он сможет поработать над текстом, сидя там, и отвлечься.  Пока Чону шёл к парковке отеля, вой сигнализации продолжался. Если в ближайшее время хозяин машины не явится, о покое можно будет забыть. Чону направился прямо на звук, собираясь выяснить номер машины и передать администратору отеля. Пускай разбудят владельца. Но когда он добрался до нужного места, оказалось, что будить никого не придется – выла сигнализация его арендованной машины с разбитыми вдребезги стеклами, фарами и спущенными шинами...