Ручное Чудовище

             Увидеть некогда лучшего друга спустя десять лет разлуки на территории Магического Техникума оказалось неожиданно. Гето вёл себя так, будто приходить сюда было делом обыденным. Будто он не был в розыске, как самый омерзительный из мастеров проклятий. Как будто его волосы, некогда чуть ниже плеч, не отрасли до самой поясницы. Будто бы они с Сатору не стали врагами.       Наверное, Годжо должно быть сейчас одновременно грустно и чуточку отрадно. Словно он решил пересмотреть старый, выученный наизусть фильм, от которого в детстве захватывало дух, а ныне лишь ностальгическая улыбка появляется на лице. Ну а как же, столько лет, столько зим, столько невысказанных слов, что прокручивались в голове перед сном. Вот только было обстоятельство, существенно портящее радость от долгожданной встречи.        Рука. Рука Гето Сугуру. Обнимающая Рику Оримото за плечи.        Его Рику. Которую он, Годжо Сатору, спас от смерти, взял на попечение, издевательски тренировал по два раза в неделю и успел пару раз невзначай хорошенечко облапать.        И сейчас его некогда лучший друг пытался заверить его Рику в том, что ей следует как можно скорее покинуть Магический Техникум и пойти за ним, в светлое будущее. Туда, где царит справедливость, щедро приправленная геноцидом. Ага, пойдёт она. Аж волосы назад. Годжо лично на кулак намотает, если придётся.        – О, позор клана Зенин, – Гето обращает своё внимание на вклинившуюся в его беседу Маки.        Хочется напомнить, что один такой «позор» как-то раз их двоих всех таких из себя сильнейших чуть к праотцам не отправил. Ничего, Годжо повременит с их личными вьетнамскими флешбеками. Сперва любезно предоставит Сугуру возможность закончить это кривляние.        И кто надоумил его так разодеться?! Нет, у него, конечно, со вкусом всегда проблемы имелись, но не до такой же степени. В косплееры заделался, что ли?        Глядя на то, как Гето трепетно сжимает ладони Рики и заглядывает в глаза чуть ли с щенячьей преданностью и обещанием вечного блаженства, Годжо становится тошно. Пора вмешаться, пока Оримото не надумала себе чего-то. Ну или пока у самого планку не сорвало окончательно. Не то, чтобы он когда-то был собственником. Но желание переломать некогда лучшему другу пальцы на руках намекает на обратное.        – Лапы прочь от моих учеников, – таким голосом можно и ледники проламывать. Вот тебе и первые слова за десять лет.        – Сатору! – а Гето, напротив, кажется искренне рад их встрече.        Улыбается, будто мальчишка. И голос такой беззаботный. Будто только вчера вместе на велике гоняли. А не стояли десять лет назад с расшатанными нервами и умершими на глазах идеалами, разделённые раз и навсегда стеной отчуждения, секунду назад бесконечно близкие, а ныне чужие друг другу люди.        И где же тот мрачный парнишка, за год повзрослевший на целое столетие, бросивший вызов Сильнейшему магу эпохи и бесстрашно повернувшийся к нему спиной?        – Мы тут немного поболтали с Рикой, – как будто он и сам не видит, – Я решил рассказать ей чуть больше об устройстве мира шаманов. А то больно смотреть, как талантливых магов заставляют рисковать жизнью ради спасения обезьян.        – Нехило вас, дядечка, повернуло на теории Дарвина, – Рика, языкастая и злая, даже не думает следить за словами, будто перед ней не стоит сейчас один из опаснейших шаманов современности, – Вас, наверное, учебником биологии по голове в детстве били? Или неудачно сходили в зоопарк?        Годжо готов поставить, что прямо сейчас она хлопает своими глазищами с деланно невинным видом. Эдакая девочка-припевочка, мечта маньяка. Сугуру Гето на роль маньяка вполне подходит, поэтому лишь смеётся её колкости.        – Я и не ждал, что ты так сразу примешь мои слова на веру. Но скажи мне, Рика, разве тебе не было больно? – он всегда знал, куда бить, – Ты была так одинока среди всех этих людей. Что не принимали тебя. Причиняли боль. Травили, будто загнанного волчонка. Просто потому, что чувствовали, что ты другая. Более сильная. Более совершенная.        Это маленькое представление разворачивается сейчас не только для Рики, но и для Годжо Сатору. Смотри, мол, до чего прогнил мир, который ты так рьяно защищаешь. Как будто он и сам этого не знает. Как будто не задумывался о том, как повернулись бы события, решив он в тот день уничтожить всех последователей культа «Звезда».        Сугуру лисом кружит вокруг крольчонка. Щурит свои невозможные глаза, улыбается так добродушно, словно не его руки запачканы в крови по локти, говорит такие правильные, такие нужные крольчонку слова. Слова, которые Годжо Сатору не мог заставить себя произнести. Слова, в которых она наверняка нуждалась.        – Они довели тебя до того, что ты была вынуждена защищаться. Маленькая, одинокая Рика Оримото. Никто так не пришёл тебе на помощь, – его рука ласково гладит тёмные волосы, а Сатору Годжо хочет эту руку вырвать из плечевого сустава к чертям собачьим, – А потом ты попала сюда. В Токийский Магический Техникум! Звучит, как сказка, верно? Но подумай…       Гето кладёт руки ей на плечи и наклоняется, якобы для доверительного шёпота на ушко. А на деле вспарывает Годжо прозорливым взглядом, да таким, что пора уступать Шесть Глаз более достойному.        Гето Сугуру всегда был дальновиднее, осторожнее, умел просчитывать на десять шагов вперёд, пока Сатору Годжо полагался лишь на свою врождённую мощь. Именно это делало бывшего друга столь опасным. Словами он мог перевернуть любую ситуацию с ног на голову, показать человеку изнанку собственных убеждений и повести за собой.        – Подумай, Рика. Старейшины хотели убить тебя просто за то, что ты защищалась. О, как же я рад, что мой старый добрый друг Сатору пришёл тебе на помощь в тот день! Твоя смерть стала бы невосполнимой потерей. Но как мне жаль, что твой учитель при всей своей нелюбви к устройству магического мира продолжает его поддерживать. Конечно, он спас тебя и привёл сюда, вот только…Теперь тебя заставляют защищать тех, кто столько лет издевался над тобой. Тех, из-за кого тебя несправедливо приговорили к смерти. И теперь ты и твои товарищи должны защищать этих жестоких обезьян. Скажи мне, Рика, разве это справедливо?       Вопрос задан ей, но адресован Годжо. Годжо, который разрывается между своими желаниями. С одной стороны, у теперь у него есть шанс поговорить в кои-то веки с Сугуру нормально, без взаимных упрёков и невысказанных обид. Выяснить, что же случилось тогда, что толкнуло некогда спокойного и уравновешенного шамана на путь истребления человечества. А с другой, Сатору хочется сломать бывшему другу несколько конечностей за всё то дерьмо, что он сделал и продолжает делать. Например, нахально трогать то, что ему не принадлежит.        – Вы…так много знаете обо мне, –голос Рики так трогательно дрожит, выражая внутреннее волнение, и Годжо хочется закатить глаза на этот фарс, – Почему? Почему вы так понимаете меня?       – Моя милая Рика, я уже давно наблюдаю за тобой, – Сугуру клюёт на эту удочку, видимо, постоянное кривляние и опыт вынужденного общения с «макаками» отразилось на его сообразительности, – Ты даже не представляешь, насколько ты бесценна.       – Настолько бесценна, что ты спокойно наблюдал, как меня не принимали, причиняли боль и травили так называемые «обезьяны»? – а вот теперь это привычный саркастично-надменный тон Рики Оримото, – Понравилось смотреть?        Никогда ещё Годжо не гордился Рикой, как в этот момент. Его девочка.       Гето Сугуру отстраняется и ещё раз оглядывает стоящую перед ним девушку. Прищур глаз с доброжелательного меняется на хладнокровный. А приторная улыбка растворяется с угрюмого лица. Да уж, Рика Оримото оказывается не та, кого можно водить за нос. Что ж, значит нет нужды тратить время на красивые слова. Раз девица оказалась умнее, чем он предполагал.       – Нет, не понравилось, – спокойно отвечает Гето, – Прости, что не мог забрать тебя. Правда. Но Юта Оккоцу мне нужен больше, чем ты. Я не мог помешать ему разрастаться.       Честность. Та монета, которой Гето платил лишь равным себе. Вот теперь Годжо начинает узнавать своего друга. Налёт напускной любезности, граничащей с лёгким помешательством, спадает, и перед ним вновь хладнокровный, расчётливый и мрачный Сугуру. Прямо как в последнюю встречу. Аж ностальгия в глаз попала.       – Я не отдам его тебе, – она говорит это спокойно и абсолютно уверенно. За Юту Оккоцу Рика будет стоять до конца.       – Я знаю, – улыбка Гето понимающе-печальная, – Сатору, я, кажется, наконец-то понял, кого она тебе напоминает. Они и правда похожи. Даже имена созвучны. Наверное, это волнующе, найти кого-то навеки утерянного спустя столько лет?        Гето всегда был проницателен. Даже слишком. И за считанные минуты считал с лица Сильнейшего всю ту мерзость, что он позволял себе вообразить относительно Рики Оримото. Ещё решил и приписать сюда Аманай, намекая, что его лучший друг окончательно сгумбертился.       Вот только годы выточили и самого Годжо. Он больше не тот беззаботный подросток с опцией доверия. Он тоже терял и разочаровывался. Тоже видел всю гниль их мироустройства. Тоже задумывался о том, что мог бы поменять его, и совесть всё меньше беспокоила его сон. Вот только в отличие от Гето он не мог позволить себе быть, пускай и повёрнутым, но идеалистом. Поэтому никогда не принимал желаемого за действительное. А единственной, кого ему напоминала Рика, была она сама.        – Ты ошибся, Сугуру. Рика не может мне кого-то напоминать. Ведь таких, как она, больше нет.        Он уверен, она оценит эти слова.        А дальше вновь кривляния и обещание устроить парад сотни духов. От всего этого у Годжо голова болеть начинает. Они, блядь, десять лет не виделись! Какого хуя нельзя просто взять и поговорить?! Высказать друг другу все взаимные претензии и спокойно решить, что делать дальше?! Неужели они вдвоём не найдут выход? Они-то?! Сатору Годжо и Сугуру Гето, двое сильнейших, которым всё по плечу, и сам чёрт не брат?! Да быть такого не может.        Вот только если Сатору Годжо рвётся доказать, что всё может быть по-другому, готов отказаться от части своих принципов и костьми лечь, но защитить жизнь некогда лучшего друга, но Гето это на хрен не упёрлось. У него есть своя цель, давно определённая, чёткая и понятная. И он будет к ней идти, несмотря ни на что. Даже если придётся отдать свою жизнь.        Он не блефовал тогда. Гето и правда был готов принять смерть от руки лучшего друга. Потому что для него в этом был смысл. Смыслом была борьба с устройством мира шаманов, определившая всю его дальнейшую жизнь. И никакие разговоры по душам ему больше не нужны. 

***

      Разумеется, их наебали!       Сдался Гето этот парад сотни духов, ага, как же. Отвлекающий манёвр, чтобы выманить сильных магов с территории Техникума. Нацеленный на то, что никто не возьмёт на такое мероприятие девчонку с ручным проклятием особого уровня.        Первые ростки сомнений поселились в душе у Годжо, когда он не обнаружил ни малейшего намёка на присутствие Гето. Устроить такое представление и не прийти полюбоваться триумфом? Конечно, занимать место в первом ряду было бы рискованно, но и на периферии мастера проклятий не обнаружилось.        Вторая волна сомнений появилась после того, как смуглый, высокий и весьма впечатляющий своей мощью шаман буквально повис на нём. Конечно, это можно было списать на желание сразиться с Сильнейшим. Но в какой-то момент стало ясно, что победитель схватки определён, однако это не остановило шамана от попыток вновь и вновь кружить вокруг Годжо назойливой мухой. Он просто пытался перетянуть всё внимание на себя. Отвлечь от чего-то куда более важного.        Битва была насыщенной, волнующей и захватывающей дух. Именно такой, какая могла прийти по душе Сатору Годжо. Именно такой, чтобы завладеть всем его вниманием. И оттого запах жареного стал ощущаться куда сильнее.        Решение было принято, возможно, не самое удачное, но в тот миг оно казалось вполне разумным. Отправить Панду и Инумаки в Техникум, чтобы проверить, как там девочки. Возможно, Годжо должен был и сам это сделать, но он был нужен на поле боя. Гето сумел подобрать лучших из мастеров проклятий, чтобы обрушить их мощь сегодня на жителей Киото и Синдзюку. Даже магам уровня Нанами Кенто придётся как следует попотеть.        Противники налетают на Годжо, надеясь одолеть количеством. Это начинает порядком раздражать. Не терпится сдохнуть, встаньте в очередь! Примите смерть достойно, всё равно ни у одного из вас нет шансов справиться с Сильнейшим. Даже Гето не смог бы одолеть его, а ведь ему хватило мозгов не лезть на рожон. Так зачем устраивать заведомо проигрышную битву?!        Опасения Сатору вскоре подтверждаются. Ни Тоге, ни Панда так и не вернулись обратно из Техникума.        Что ж, браво. В очередной раз их хвалёное магическое сообщество нагнули. Сугуру Гето мастерски обвёл их вокруг пальца, вынудив потеть здесь в поте физиономий, пока сам он пытается захватить проклятый дух Юты Оккоцу.        В голове начинает болезненно пульсировать мысль, насколько далеко зайдёт бывший друг на этот раз? Станет ли убивать шаманов? И нужна ли ему Рика Оримото живой? Рика…       Она доверилась ему. Ждёт его, нуждается в его защите. Пока он тут развлекается, позволяя жалким противникам, возомнившим себя достойными битвы с ним, висеть на нём, чтобы потом хвастаться, как однажды сражались с Сильнейшим. А ведь Годжо собирался изначально оставить уёбков живыми. Однако от мысли, что из-за них жизнь его учеников оказалась в смертельной опасности, гуманизма поубавилось.        Смуглый шаман упорно не желает сдаваться. Как и позволить Сатору покинуть поле боя с минимальными жертвами. И ещё смеет что-то скулить про порванную сеть. Как будто Годжо не насрать, сколько лет требуется магам его страны, чтобы сплести такую.        – Уйди по-хорошему, – последний шанс. Правда, он искренне старался, не желая сокращать и так немногочисленную популяцию магов.        Противник не секунду задумывается.  Мысленно Годжо готовится поблагодарить его за достойный бой и пообещать реванш. Но вот незадача, шаман (потом выясниться, что его зовут Мигель), принимает решение всё же продолжить их сражение. Что ж, это был его выбор.        Не стоило вставать между Годжо Сатору и Оримото Рикой.        Фиолетовый рассекает шамана пополам, от центра макушки до паха. 

***

      Первое, что он видит, прибыв на территорию Техникума, Сугуру Гето, сжимающего единственной оставшейся рукой горло Рики. Его Рики. Которую только он имел право хватать за шею и прочие части тела. Всё-таки, нужно было сломать бывшему другу парочку костей при последней встрече. Для профилактики.        Проклятого духа Юты Оккоцу не наблюдается. Иначе он был уже не оставил и мокрого места от мастера проклятий. Неужто Гето успел каким-то образом поглотить его?! Вряд ли, едва ли это было возможным без убийства Рики.        Сейчас Годжо не замечает ничего вокруг. Ни разрушенных зданий Техникума, ни образовавшегося вокруг котлована, ни даже своих учеников. Будь то Маки, обессиленно валяющаяся сломанной куклой, или Тоге, чья форма залита кровью из горла, или Панда, впервые так похожий на живой труп.        Всё внимание Сильнейшего приковано к Рике Оримото, и к некогда лучшему другу, что в порыве ярости пытается задушить лежащую на земле девушку. Видимых травм у Рики нет, в её теле теплится жизнь, но сил сопротивляться у неё не осталось. Эта битва вымотала её полностью.        – Дура безмозглая! Ты понимаешь, что ты наделала? – глаза Сугуру распахнуты как никогда широко и, кажутся полными безумия, – Ты просто отпустила его! Освободила, блядь! Лишила мир магов едва ли не сильнейшего проклятия! И ради чего, скажи на милость?!        О, как интересно. Годжо обязательно расспросит Рику об этом инциденте. Позже. Когда разберётся с некогда лучшим другом.        Он до последнего был готов защищать его. Встать против Совета Старейшин, вместе искать выход из сложившегося глобального пиздеца, добиться амнистии для всех примкнувших к Гето мастеров проклятий. И все его благие помыслы были перечёркнуты рукой Сугуру, сжавшейся не шее Рики Оримото.        Годжо убил бы за любого из учеников. Потому что он был за них в ответе. Сугуру Гето подписал себе смертный приговор, допустив мысль о том, что у него есть право нападать на них. На детей, которым и так предстоит идти на убой. Но сжимайся его рука сейчас на шее Маки или Тоге, и Сатору возможно испытывал бы сожаления, вынося смертный приговор.        Однако сейчас в опасности находилась Рика. Девушка, на белой куртке которой хотелось сделать надпись крупными буквами «Частная собственность Сатору Годжо». Язвительная и циничная, бесконечно милая и сломленная, та, о которой нужно было бесконечно заботиться и периодически показательно пороть. Та, кого он выбрал.        Нет, друг. Никаких сожалений на этот раз. Раз уж ты сам дошёл до того, что уподобился некогда злейшему врагу. Не ты ли, Сугуру, так отчаянно оплакивал Рико Аманай и так пламенно ненавидел Тоджи Фушигуро за убийство невинной девочки? Чем же ты сейчас лучше него?        Он больше не тратит время на разговоры. Лишь молниеносно приближается вплотную и рывком стаскивает Сугуру с Рики, отшвыривая того в сторону.        Сперва Годжо казалось, что Гето и не заметил его прибытия. Он был обессилен этой битвой и огромной потерей крови, которая могла стать для него фатальной. Однако, стоит Сугуру поднять полный усталости и отчаяния взгляд, и Годжо понимает, тот давно уже знает о его появлении. А печальная, заставляющая невольно вспомнить времена былой юности улыбка, свидетельствует о принятии мастером проклятий своей судьбы.        – Вот и ты, Сатору. Как видишь, твои ученики справились и без тебя. Ты можешь гордиться ими.        Хочется дать по морде. Себе. За то, что допустил ситуацию, когда его ученики были вынуждены сами сражаться против мага особого уровня. За то, что позволил себе беспечность. За то, что его в очередной раз обвели вокруг пальца.        В голову приходит мысль, что ещё минута-другая промедления, и Рика могла быть мертва. Одержав победу над столь грозным противником, как Сугуру Гето, она была бы задушена, как простая школьница, оказавшаяся не в то время, не в том месте. И он бы никогда больше не услышал её нежного голоса, не вздохнул запаха вишни и шоколада, не коснулся бы узких плеч.        Сразу становится так плевать. На то, что подумают остальные. На разницу в возрасте. На то, что она вообще не в его вкусе. И даже на морально-этическую сторону вопроса. Будь она хоть трижды его ученицей.        Он ведь сразу её приметил, как примечал понравившиеся вещи, которые потом получал, не смотря на цену. Ещё в первую встречу понял, какая она сладкая и волнующая. Подписал себе приговор, позволив весь этот нелепый флирт на грани фола. И окончательно смирился с неизбежным, нахально воспользовавшись своим положением и назначив Рике индивидуальные занятия.        Какое клише. Будто они в дешёвом порно, где профессор совращает студентку.  Годжо бросает беглый взгляд на Рику. Жива и относительно здорова. С остальным они разберутся позже. Он разберётся позже.        Сатору медленно присаживается подле Сугуру Гето на корточки. По-хорошему, это должен был быть личный разговор. Один на один без посторонних в их запутанной и слишком уж горькой истории. Но разве жизнь бывает справедлива?        – Тебе есть что сказать напоследок?        Гето и не сомневается, что это конец. Смиренно улыбается, так спокойно, будто им снова семнадцать. Прикрывает глаза, и Годжо впервые понимает, насколько они у него усталые. Будто тот все эти годы таскал на себе огромный мешок, набитый цементом. И теперь наконец-то готовится скинуть его.        «Сильные не просят о помощи», вспоминается их разговор с Рикой. Как же ты была права, девочка. Жаль, что тебя не было здесь десять лет назад. Быть может, у тебя получилось бы достучаться до Гето. Показать ему, что просить помощи не страшно. Кто знает, как сложилась бы их судьба в этом случае?        – …Проклянём друг друга напоследок?        Уже. Уже прокляли.        В тот день, когда погибла Рико Аманай. А Сильнейший маг эпохи упивался внезапно открывшимся ему всемогуществом, поняв, что меж небом и землёй лишь он один достойный. Хрен пойми чего, но достойный ведь.        Они прокляли друг друга в те часы, когда Годжо стоял и с довольной рожей рассказывал о своих новых техниках, не замечая выжженую пустошь в глазах лучшего друга. Отправлялся на миссии, так и не спросив: «С тобой всё в порядке?».        Они прокляли друг друга в год, когда Гето всецело погрузился в себя и свою депрессию, так и не сумев попросить о помощи. Не ходить с задумчивым видом, не искать какой-то вселенский смысл бытия и не начать стрелять у Сёко сигареты. А просто подойти и сказать: «Мне хреново. Я не справляюсь с этим дерьмом. Помоги мне».        Они прокляли друг друга, когда семнадцатилетний Гето увидел, как целая деревня издевалась над двумя маленькими детьми, и не смог оставаться в стороне. Только вот путь для решения проблемы выбрал не тот, который ожидали от вечно правильного, ответственного и немного мрачного мага. Такого образцово-показательного на фоне вечно самодовольного, разбалованного и откровенно нахального Годжо Сатору.        Весь мир шаманов в долгу перед Сугуру Гето. За то, что принял удар на себя. Сам шагнул в пропасть разъедающей душу печали и отчаяния. Добровольно согласился на роль злодея в этой нелепой, прямо как его монашеское одеяние, комедии. И спас мир от безумия Годжо Сатору.        Улыбка получается почти искренней. В конце концов, Гето был достойным противником. И достойным другом когда-то давно. Он заслужил уйти пусть и не красиво, но хотя бы честно. Без лишних мучений и упрёков.       – Прости. Это с самого начала должен был быть я.        Смерть Сугуру Гето оказалась под стать его жизни. Яркой и быстрой.        А вот Годжо теперь с этим жить.        Более всего он сейчас желает унести тело своего единственного друга отсюда. Похоронить по-человечески. Не позволив Сёко провести дежурную и бездушную процедуру стандартной кремации.        Но сперва он обязан позаботиться о живых.        Его взгляд натыкается на Рику. Беспомощная и какая-то потерянная, она никогда не казалась ему такой сильной, как в этот момент, лёжа на земле с полуприкрытыми веками и истерзанной душой. С боевым крещением тебя, девочка. Вот ты и почувствовала вкус смерти. Не чужой, собственной. Горчит, поди, на языке. Это тебе не моти.        Сатору с трудом сдерживается от желания закинуть её на плечо и отнести в постель. В свою. Чтобы не выпускать оттуда ближайшие несколько дней. Сорвать столь любимое ей кольцо с тонкой шеи, чтобы на его месте появился добротный такой кожаный ошейник. Ей подойдёт.        Теперь, когда его личная точка невозврата пройдена, никто не спасёт Рику Оримото от его желаний. Максимум, что ей светит, так это небольшая отсрочка от неизбежного. Мир шаманов всё равно считает Годжо чудовищем, своенравным и способным на любую выходку. Незачем обманывать их ожидания.        Он осторожно убирает тёмную прядь волос с её лица. Теперь проклятая энергия Рики ощущается в разы сильнее, не помутнённая постоянным присутствием Юты Оккоцу. Сильная девочка. Даже без ручного проклятия сможет стать выдающимся шаманом. Годжо позаботится о ней. 

***

      – Ну и какого это, жить, когда Юта не стоит постоянно за плечом мрачной тенью проклятия особого уровня?       Они сидят под деревом, наслаждаясь блёклыми лучами январского солнца. Зима в этом году довольно тёплая, заморозков не ожидается. Правда, на землю пришлось постелить плед, чтобы Рика себе ничего не отморозила. Годжо холод нипочём, у него Бесконечность вместо теплоизоляции.        – В целом, нормально. Только по ночам одиноко, – она поднимает воротник куртки, защищая тонкую шею от ветра, – Днём я с ребятами. Но когда возвращаюсь в комнату, то понимаю, что теперь нужно привыкать быть одной.        Сатору и рад бы предложить ей ночевать у него, с ним. Да только сам в постоянных командировках. Так что это погоды не сделает. Ничего, он придумает способ скрасить Рике её одинокие вечера. Будет звонить по видеосвязи или отправлять мемы с котиками. Девчонки же такое любят. Не позволит заскучать, заполнит всё её личное пространство собой, вытесняя тоску по Юте.         – А вы как?        – Как я?! – вопрос ставит в тупик.        – Мне показалось, тот маг был вашим…другом, – от её взгляда кожа начинает плавиться, Рика будто залезть ему в душу пытается, – Вы знали его. И он о вас отзывался с теплотой. И всё равно вы его убили. Это, наверное, нелегко.        Сатору молчит. Улыбка так и осталась на его лице, будто посаженная на суперклей. Он уже проходил этот разговор с Ягой. И не хочет в очередной раз распыляться в «я в порядке», «это было ожидаемо», «нет, не жалею». Он принял это решение сам. И нести груз ответственности тоже будет сам. Как нёс его когда-то Гето.        Так что прости, Рика, но не рассчитывай на откровенность. Он не готов пока настолько разворачивать свою душу, это вам не подарок на Новый Год. Да и толку то. Гето это не вернёт.        – Учитель, – маленькая ладошка робко касается плеча. Годжо накрывает её своей, ласково поглаживая девичьи пальцы, – Если вы захотите выговориться…Ну, у вас для этого есть, наверное, друзья…И всё же. Я рядом. Захотите поговорить, обращайтесь. Ну, на худой конец, можете просто уткнуться мне в плечо и поплакать. Обещаю никому не рассказывать.        Он подносит её ладонь к губам и оставляет на ней лёгкий поцелуй. Рика заливается румянцем. Как мало ей нужно, чтобы смутиться. И как мало нужно самому Годжо, чтобы преисполниться нежностью к этой колючке.        – Спасибо тебе.        Годжо продолжает держать её за руку. Гладит пальцы, аккуратно массирует ладонь. Касаться Рики приятно, вдвойне приятно от её отзывчивости. Она не задаёт наводящих вопросов, не пытается отстраниться, а наслаждается его лаской. Сатору иногда хочется сделать её совсем ручной, забрать навсегда, запереть у себя дома, кормить с ложки и самостоятельно купать. Благо, он ещё помнит, что у этой кошечки есть острые коготки и зубки, которыми она пыталась его покусать.        – Вот блядь! – грязное ругательство режет уши. Что ж, от этой привычки он отучит её позже. В этот раз простит.         – Что случилось? – Годжо само участие. Будто не представляет, как именно будет заниматься профилактикой грязных словечек, вырывающихся из её рта.        – Колготки порвала, – кажется, они искренне расстроена.        Взгляд Сатору падает на участок кожи, выглядывающий из-под плотного капрона. Возникает желание подцепить образовавшуюся дырку пальцами и рвануть, как следует. До самой промежности. Чтобы ничего не мешало доступу его пальцев к нежной коже.       Годжо сглатывает слюну и спешит отвернуться. Его выдержка трещит по швам, расползаясь в стороны, прямо как злосчастные колготки Рики. А он обещал себе держаться до её совершеннолетия.        – Куплю тебе новые.        Давно пора. Учитывая её любовь к платьям и юбкам. Годжо мог по пальцам сосчитать моменты, когда видел Рику в штанах. Преимущественно, на тренировках. Кстати, надо бы возобновить их. Тем более, есть у него подозрение, что её связь с Ютой разорвана не окончательно. Если она сможет призывать проклятого духа по собственному желанию, со временем станет лучшей среди магов первого уровня.        – Вам бы повязку новую сперва купить.       – А?        В следующий миг воздух покидает лёгкие, стоит тонким пальцам осторожно коснуться его щеки. Рика оглаживает его скулу, а Годжо чувствует себя хищником, в клетку к которому просунули руки. Так и хочется укусить. Схватить зубами за тонкие пальцы, а потом пройтись по ним языком.        – Вы не носите бандажи с той самой битвы, – она убирает ладонь, а он с трудом сдерживается от искушения потянуться за ней, – Только, пожалуйста, в этот раз придумайте что-то нормальное. А то вы с этими бинтами выглядели так, будто туалетной бумагой обмотались.        – И что ты предлагаешь? – он с любопытством поднимает бровь.        – Ну, например, – Рика задумчиво кусает губу, и поднимает взор к небу, словно там есть ответ, – Повязку для сна?        Повязку для сна? Сплошную такую, чёрную? А что, это мысль. В последний раз Годжо, правда, подобной вещицей немного в других целях пользовался. Воображение уже рисует приятную во всех смыслах картину. Вот он приходит домой, снимает опостылевшую за день повязку. И надевает её на Рику.        Многофункциональная вещь. Не поспоришь.       – Знаешь, а это прекрасная идея, – он треплет тёмные волосы, отмечая, что они остыли на зимнем воздухе, – Пожалуй, так и сделаю.        Он вновь подносит её руку к губам. На этот раз оставляя поцелуй на запястье, прямо над бледно-голубыми дорожками вен. С наслаждением отмечая, что её пульс слегка участился.        – Ну, всё, беги к себе. А то замёрзнешь.        Беги, малышка Рика. Беги, пока я отпускаю тебя. В следующий раз такой поблажки уже не будет.