Лик

      За долю секунды в голове проскочила максимально тупая, но заманчивая идея, развернуться в противоположную сторону и сбежать с позором. Сглотнув, я отогнал мысль прочь, продолжая пялится на Итачи широко распахнутыми глазами.       Учиха неторопливой походкой приближался ко мне, не разрывая зрительный контакт. Какой существует способ мгновенной смерти?       — Как ты узнал, что я здесь? — сдавленно пропищал я, когда Итачи подошел ко мне вплотную. — Вряд ли тебе рассказал Какаши-сенсей, — не особо удачная попытка пошутить.       — У меня занятия в соседней аудитории. Видел, как ты проходил мимо. Ты задержался, — хмуро начал Итачи, скрестив руки на груди. —Гаара караулит тебя около дома. Умом он не блещет, раз решил, что ты уйдешь куда-нибудь днем.       — Видимо, мы с ним разминулись. Утром никого не было на улице, кроме вялых школьников.       — Он волнуется. Телефон отключен, а твоя мама сбрасывает звонки, и что-то мне подсказывает, по твоей просьбе.       — Я напишу ему.. — переминаюсь с ноги на ногу, теребя пальцами края рукавов свитера. — Вот только приду домой и заряжу телефон... А может мне повезет, и Гаара все еще стоит около меня.       Обессиленно вздохнув, Итачи подушечками пальцев проводит по моей щеке вниз, сжав их на подбородке, и приподнимает его.       — Тц, глупое ты создание.       На мгновенние мне показалось, что мир словно лишился любых звуков. Колени подгибаются, и если бы не крепкая хватка чужой руки на моей спине, я бы точно рухнул на пол.       Губы Итачи сухие, в мелких трещинках, но до одури мягкие со сладковатым привкусом шоколада. Второй рукой Итачи давит мне на затылок заставляя продвинуться ближе и прижаться к его телу. Поцелуй, о котором я давно мечтал наконец случился. В мечтах было куда ярче, больнее, но реальность оказалась лучше, намного чувственнее и приятнее. В животе словно бабочки запорхали, щекоча своими крылышками меня изнутри, а голова чуть закружилась от волнения. Впервые я почувствовал, что за спиной выросли крылья, и я могу взлететь или воспламениться от долгожданного прикосновения.       Итачи дразнится, скользя языком по моим распухшим губам, и прикусывает их, мыча от удовольствия, а затем нехотя отстраняется.       — Я отправил тебе кучу сообщений после, но ты так и не прочел ни одно из них, — говорит он, нежно заправляя мне за ухо белую прядку. В царящей тишине его шепот кажется громким.       — Испугался, — выдыхаю я, уткнувшись носом ему в плечо. От волос Итачи веет яблочным шампунем и чем-то родным.— Никогда не задумывался, что могу нравится тебе тоже.       — Витай ты поменьше в облаках, и может тогда бы обратил внимание, — хихикнул Итачи, уронив подбородок на мою макушку. Раньше я и не замечал значительную разницу в росте. — Я всегда смотрю на тебя, даже если разговариваю с кем-то другим. Честно говоря, я и сам немного трусил признаться. Ты представить себе не можешь, что творилось у меня внутри, когда я увидел то сообщение. Но ты, маленькая вредина, — Итачи вновь отстраняет мое лицо от себя, прижимает ладони к щекам, слегка сжимая их, и щелкает зубами перед носом. — Решил все за нас обоих, не давая шанса мне высказаться.       — Прости! Такого больше не повториться, обещаю!       — Раз мы теперь пара, то и любые вопросы должны обсуждаться совместно, — Итачи наклоняется и целует меня в уголок губы. — Пошли, провожу тебя, заодно с Гаарой поговоришь, если он и правда надумал до победного торчать там. Он будет рад за нас.       — Зря, — хмыкаю в ответ, отодвигаясь от Итачи, но только для того, чтобы вложить свою руку в его, переплетая наши пальцы. — Ему же хуже будет. Раз все знал, то мог бы и сказать прямо, а не бросать нас на произвол судьбы.       Под дождь мы всё-таки попали, мокрые насквозь подошли к массивной двери моего подъезда, где под козырьком дрожал от холода Гаара. Завидя наши сцепленные руки вместе, он удивленно раскрыл рот, переводя взгляд то на них, то на наши лица, а затем нахмурился.       — Привет, — из моего голоса можно выдавить пару килограмм сахара и выставить на продажу.       — Ты, — Гаара грозно ткнул меня по груди указательным пальцем, и схватил за плечи, встряхивая. — Бесчувственная скотина! Хоть понимаешь, как это выглядело со стороны? Мне вдруг звонит Итачи и чуть ли не рыдает, что ты игнорируешь его, а потом и меня за одно, и это я еще молчу об отключенном телефоне!       — Ну, прости-прости, — кладу ладони поверх его, поглаживая большими пальцами кисти рук. — Сейчас все хорошо. Я больше не исчезну без предупреждения. Есть хочешь? Ты весь день тут скучаешь, пойдем, мама приготовила пирог с индейкой.       — Мм, — Гаара странно покосился на Итачи, замеревшего за моей спиной. — Принеси мне завтра кусочек.. Неджи, наверное, заждался уже. Даже он переживал за тебя!       Гаара мягко потрепал меня по голове, одновременно с этим пихая Итачи локтем в бок.       — До скорого, зайцы! — хмыкнул он прежде, чем поспешить на автобусную остановку, накинув на голову капюшон.       На талию легла широкая ладонь Итачи. Он невинно улыбнулся, щелкнув пальцем по кончику моего носа.       С третьей попытки удается вставить ключ в замочную скважину, трясущимися руками открываю входную дверь, пропуская парня вперед. В квартире было пусто, и мне вдруг стало неловко, что сейчас мы лишь вдвоем.       Итачи стоял на расстоянии вытянутой руки от меня, а я все никак не мог поверить, что это происходит на самом деле. Словно находясь в тумане, подхожу к нему, обхватывая поперек торса, заключая в объятия, и утыкаюсь лицом в его грудь.       Существуй возможность выбрать способности, я бы хотел уметь останавливать время, чтобы насладиться драгоценными сердцу моментами. По телу лениво расползалось ощущение полного спокойствия и защиты от внешнего мира, все прежние заботы рассеялись, будто только одно присутствие Итачи могло найти к ним выключатель.       Я хотел о многом расспросить, дабы наверстать упущенное время и вдоволь насладиться голосом Итачи, но с другой стороны мне было приятно стоять вот так, в тишине, и щекой чувствовать, как бьется его сердце. Провожу ладонью по спине вверх, расплываясь в улыбке, когда стук становится быстрее.       Идилию прерывает урчание в наших животах. Итачи хихикает, выдыхая мне в волосы.       — Это все твой шампунь.       Поднимаю голову, встречаясь с Итачи взглядом. В угольно-черных зрачках я видел собственное отражение, немного взъерошенное и по уши влюбленное – таким он видел меня, и честно говоря, трудно было оторваться.       — Или просто кое-кто перестал ходить в столовую, — строго произнес Итачи. — А мог бы появиться там и облегчить мне задачу по твоей поимке.       — Мм.. Слишком просто. Будем считать это за испытание.       — Ага, а Гаару злобным драконом.       — Ну а что, ему вполне подходит, порой он бывает хуже курицы-наседки, верещащей вокруг своего чада.       Веду Итачи за собой на кухню, цепляясь пальцами за рукав худи. Он садится на свое излюбленное место напротив арки, упирается локтями в стол и подпирает щеки кулаками, не сводя с меня глаз до тех пор, пока я не перестаю кружить по кухне и, наконец, не сажусь рядом. Ели мы молча, скрежетом вилок о дно тарелок не позволяя тишине появится.       Когда с обедом было покончено, а вся посуда перемыта, я потащил Итачи в свою комнату, хвастаясь книгой, которую Какаши-сенсей дал мне прочитать.       — Значит это его мне нужно благодарить, — хмыкнул Итачи, теребя пальцами шнурки капюшона.       Учиха прислонился к железному изголовью кровати, вытягивая ноги вперед. Осторожно опускаюсь на край постели, и тут же оказываюсь в плену цепких рук. Расслабленно прижимаюсь спиной к его плечу.       — Или преступника. Если бы не он, то я бы не пошел в тот день на задний двор, и нас бы не отругал Какаши-сенсей.       Итачи уронил голову на мое плечо, мазнув губами кожу на шее, отчего по телу пробежала толпа мурашек.       — Мы так пол-универа перебрать можем. Кто-нибудь да внесет малый вклад, чтобы я смог приблизится к своей принцессе. — Итачи проводит кончиком носа вверх по шее и дует на мочку уха, тихонько хихикая, когда я невольно вздрагиваю.       Раньше я не мог понять, почему моя мама бережно хранила в своей памяти моменты, когда они с отцом в тайне от родителей убегали из дома глубокой ночью, чтобы где-нибудь в глухой тишине полюбоваться звездами. Они часами сидели на сырой земле, держась за руки и не произнося ни слова. В фильмах влюбленные только и делали, что без умолка трещали о прошедшем дне, да целовались на каждом шагу, и именно такую любовь я почему-то считал настоящей, а на рассказы мамы грустно покачивал головой, мысленно возмущаясь на их странное поведение. Я наивно верил, что иного существовать не может, и кинематограф не врет.        Если на небесах действительно существует рай, то после своей смерти, я хотел бы навсегда застрять в этой комнате, в эту самую секунду, когда невесомые прикосновения Итачи распаляли меня все сильней. Я потерял связь с самим собой, но это не имело никакого значения, пока Итачи рядом, и что бы он не сделал - я буду помнить всю жизнь, даже если Судьба решит развести нас по разным путям.       Люди всегда помнят о своей первой любви, она вызывает волнение в их сердцах и боль в груди. Ее описывают, как самое прекрасное и трепетное чувство, несмотря на те страдания, тяжким грузом тянущиеся следом за ней. Редко встречаются те, кто проживает долгую и счастливую жизнь с человеком, ставшим для них первой любовью. Обычно она остается ярким воспоминанием, которым ты не хотел бы делиться с кем-либо другим.       — О чем думаешь?— хватка на животе становится крепче.       — Не кажется, что ты повторяешься? — поворачиваю голову к Итачи, и наши лбы сталкиваются. — Тогда у пруда, ты спросил тоже самое. Но разница в том, что сейчас я спокойно отвечу: о тебе.

***

      Медленно, но верно последний учебный год в старшей школе подходил к своему логическому завершению. Каких-то пара месяцев, и мне больше не придется считать минуты до конца занятий, чтобы поскорее сбежать из ненавистного мне места, где тебя готовы разорвать на части по любой причине.       Первый урок я благополучно проспал, но никаких угрызений совести так и не почувствовал. Учителям было не важно есть я, или нет, пока мои оценки позволяли мне находится в рейтинге лучших учеников, а одноклассники только и рады будут видеть пустующее место в самом конце кабинета, изредка кидая на мой стол смятые тетрадные листы и шуршащую упаковку от еды, которые я обычно просто сметал на пол. Сжимаю лямку рюкзака крепче и делаю губокий вздох, прежде, чем войти в кабинет.       Окна настеж распахнуты, отовсюду доносится радостный гул - помимо экзаменов приближался и выпускной. Некоторые отсутствовали, скорее всего сидели где-нибудь во дворе школы, наслаждаясь теплой погодой. Неспеша напрявляюсь к своей парте, сверля взглядом свои кроссовки. За спиной слышаться смешки, что не было для меня такой уж редкостью. Я для них словно диковиная зверушка. Кто-то попытался поставить подножку, однако я переступаю через вытянутую ногу. За сколько лет удается к ним привыкнуть.       Стула на месте не оказывается, оглядываюсь по сторонам и замечаю его в самом углу, стиснув зубы, ставлю сумку на парту, чтобы достать учебники и домашнее задание. Кривые буквы, глубоко продавленые ручкой в ствелое дерево, яркой вспышкой врезаются в сознание.       Жалкое ничтожество.       В уголках глаз собирается влага, сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу.       Ты никому не нужен.       Схватив сумку, резко разворачиваюсь, срываясь на бег.       Без тебя будет только лучше.       Яростно рассталкиваю локтями гуляющих по коридорам учеников, получая вслед недовольные восклицания. Соленые капли стекают по щекам, попадая на дрожащие губы.       Сдохни уже, а.       Я так устал от этого дерьма, которое слышу каждый божий день. Я устал от боли, устал быть один и, что мне некому сказать как прошел мой день и где делают самый вкусный кофе. Я устал от ненависти к себе, ее слишком много. Она паразитирует в моей голове, пожирая меня изнутри. Мне до тошноты надоели эти фальшивые улыбки, за которыми скрывается омерзительная и прогнившая натура. Как бы я хотел, чтобы это все прекратилось!       Я только и делаю, что пытаюсь избавиться от несуществующих недостатков в надежде добиться их признания, и упустил тот момент, когда потерял самого себя, превращаясь в безликого человека. Еще недавно я был готов разодрать себе грудную клетку, чтобы прекратить эту боль, меня словно выворачивало наизнанку. Но позже я начал ловить себя на мысли о том, что не могу почувствовать ничего - ни радости, ни печали, и тогда, опьяненный неизвестным мне страхом, яростно рыскал по столу, в надежде найти что-то острое. Каждый порез, появляющийся на моем теле, помогать ощутить, что я еще жив.       Едва я переступаю порог квартиры, как мама уже преграждает мне путь, скрестив руки на груди, и нахмуренно смотрит на меня.       — Дейдара, как это понимать? Мне только позвонил твой классный руководитель и сказал, что ты сбежал из школы, да еще и толкнул его, когда он хотел вразумить тебя! — строгим тоном произнесла она.       Обессиленно стянув кроссовки, оставляю их валяться на коврике и прохожу мимо мамы, пропуская ее слова мимо ушей.       — Ты меня вообще слышишь? Или я тут так, для декора стою? — Мама хватает меня за руку, заставляя развернуться к ней. — Я требую объяснений, почему ты имеешь наглость пропускать уроки?       — А тебе есть до этого дело? - едко выплевываю я. — Уже почти полгода моя посещаемость оставляет желать лучшего, а ты только сейчас удасужилась узнать об этом? Еще и от кого-то!       Резко одергиваю руку, озлобленно смотря на нее. Противным червяков в груди зашевелилась жгучая обида, комом застревая в горле. Она не замечала, что происходило у нее под носом, не видела мою отрешенность в тех редких случаях, когда мы сидели на за одним столом, ей казалось, что все так и должно быть и ее ребенок не нуждается в помощи.       — Ты как с матерью разговариваешь? — воскликнула она, задетая моими словами. — Помнится мне, я не растила такого неблагодарного сына!       — Когда ты в последний раз вообще интересовалась мной? Спрашивала как мои дела, как у меня продвигается подготовка к экзаменам? Ты хоть знаешь, на кого я хочу пойти учиться? А между прочим, уже несколько лет я зациклен на одной профессии! Ты даже не обращаешь внимание, что твой сын постоянно ходит в синяках, только и делаешь, что отмахиваешься от меня каждый раз, как я подхожу попросить совета и рассказать о проблемах в школе! Кроме работы тебя ничего не волнует!       Голос срывается на хрип, руки мелко подрагивают. Мама безмолвно открывает и закрывает рот, уставившись на меня. Блуждаю глазами по ее лицу, пытаясь прочесть хоть одну эмоцию, и, не дождавшись ответа, разворачиваюсь в сторону своей комнаты.       Защелкнув замок на двери, бросаю сумку на пол и падаю на кровать, сворачиваясь клубочком, прижав ноги к груди и обвхатив их руками. С губ срывается болезненный стон.