Всё, что имеет значение

Кайли сжалилась над Ником, и вместо того, чтобы заставлять его тусоваться до конца дня, она высадила его у дома, прежде чем вернуться в офис. Наблюдая, как он идет по дорожке к своей квартире, Блэр сказала: — Он очень хорошая добыча. Хотела бы я знать кого-нибудь, кто был бы одинок и искал бы такого как он. — Я не думаю, что он сам кого-то ищет, — сказала Кайли. — Ему нравится быть одиноким. Он хочет когда-нибудь жениться, но клянется, что не будет связан обязательствами, пока ему не исполнится сорок. — А сколько ему лет? — Тридцать пять. — Хмм, он моего возраста, — Блэр кивнула, наблюдая за его задницей, когда он поднимался по лестнице. — Темно-русые волосы, слегка вьющиеся. Такое милое личико. Отличная челюсть. Я люблю мужчин с хорошей челюстью, а ты? — задумчиво спросила она. — О да. Я никогда не встречаюсь с мужчиной без хорошей челюсти, — сказала Кайли, проигнорировав ее поддразнивающий ответ. — Хорошее тело, красивые, широкие плечи. Почему такие парни, как он, всегда хотят подождать с женитьбой? — Легко сказать, что ты собираешься ждать, но когда появляется подходящий человек, ты забываешь все свои клятвы. Блэр повернулась и улыбнулась своей подруге: — Он мог бы заставить меня захотеть забыть мои клятвы, но сейчас, наверное, не лучшее время начинать изменять моему мужу, да? — Не идеальное, — согласилась Кайли. — Время — это все.

***

Это заняло гораздо больше времени, чем предполагала Кайли, но в девять часов Блэр протянула руку и слабо пожала ее подруге, а затем уронила голову на стол: — У тебя есть дом, док, — пробормотала она. Кайли выглядела удивительно свежей, учитывая долгий день переговоров о сделке: — Я просто расстроена из-за одной вещи, — размышляла она. — Это своего рода позор, когда риэлтор хозяина подписывает бумаги. Я хотела получить его подпись. Но если дом потеряет в цене, я подумала, что смогла бы продать контракт. — Этот дом не потеряет в цене, — заверила ее Блэр. — На самом деле, я уверена, что могла бы продать его еще за пару сотен тысяч. Кайли моргнула: — Но, Блэр, это деньги из твоего кармана и его. — Для него это того стоит, чтобы не иметь дела с людьми. Он не хочет, чтобы куча незнакомцев рыскала по его дому. Черт возьми, он даже не хочет, чтобы люди знали, что он живет в Лос-Анджелесе. Продажа дома за один день для него дорого стоит. — Но как насчет тебя? Ты получаешь процент от продажи. Продажа дешевле, чем на максимум, идет из твоего кармана. — Послушай, — сказала Блэр деловым тоном, — я знаю, что делаю. Теперь, когда домик его няни продан, ему придется продать свой главный дом и купить другой. Я предполагаю, что в этом году я продам ему недвижимость на сумму не менее 10 миллионов долларов. Учитывая, что я зарабатываю где-то от двух до четырех процентов, — она пренебрежительно махнула рукой. — А если ты знаешь, что у тебя есть клиенты, которые заплатили бы больше? — Кайли, сначала я позвонила тебе, потом обзвонила всех клиентов, которые, по моему мнению, могли быть заинтересованы. Если бы кто-нибудь из них был так же взволнован, как ты, я бы посадила их с тобой в машину и позволила бы тебе бороться с ними за дом. — Ты бы сделала это? — Конечно. Я бы никогда не повредила потенциальной прибыли моего продавца. Но я также хорошо его знаю. Он хотел все сделать побыстрее. Я знала, что ты доверяешь мне достаточно, чтобы поверить мне, когда я сказала, что разведка нам не нужна. Большинство других моих клиентов хотели бы повозиться с подобными вещами, а продавец ненавидит это дерьмо. Он хотел быстрой сделки, и я знала, что ты будешь решительной. — Черт! У тебя действительно хорошо получается, — сказала Кайли с очевидным восхищением. — И ты, должно быть, зарабатываешь кучу денег, если получаешь от двух до четырех процентов с каждой сделки. — Ну, в прошлом году ты перегнала меня, но два года назад я заработала больше, чем ты, — хихикнула Блэр. — Не забывай, я видела твою заявку на ипотеку. — Я семь лет училась в медицинской школе и еще семь работала почти даром, чтобы иметь возможность зарабатывать такие деньги, — проворчала Кайли. — А я прошла двухмесячный курс вечерней школы, чтобы получить лицензию, — сказала Блэр. — Так кто самый умный? — Без сомнений, ты, — согласилась Кайли, смеясь, когда они вышли из опустевшего офиса. Кайли обняла подругу за плечи. — Но зато я действительно умею виртуозно управлять хирургическими ножами.

***

Следующей ночью Блэр была дома, когда приехал Дэвид. Она находилась во дворе, расслабляясь в шезлонге. Она не читала и не слушала музыку, и он предположил, что Блэр спит. Но когда он открыл стеклянную дверь, Блэр обернулась и поприветствовала его. — Я думал, ты спишь, — Дэвид подошел к ней и сел на краешек ее стула. — Что делаешь? — Ничего, — она положила руку ему на плечо и притянула к себе для поцелуя. — Я сидела здесь, просто позволяя себе чувствовать себя хорошо. — Это то, что ты часто делаешь? Она улыбнулась, увидев озадаченное выражение его лица: — Нет, милый. Обычно я каждую минуту чем-то заполняю свой разум. Но рождение этого ребенка заставляет меня очень сильно замедляться. Дэвид провел пальцами по волосам Блэр, улыбаясь, когда она прильнула к его руке, как счастливый щенок: — Ты тоже от этого устаешь. Это, должно быть, тяжело для тебя. Ты ведь такая энергичная женщина. Томно улыбаясь, она сказала: — Я привыкла к этому. На самом деле, мне это стало нравиться. Я замедляюсь и пытаюсь ценить каждый день. — Ты читаешь эти книги Опры? Говоришь так патетично. — Может быть, так и есть. Но Опра на меня не влияет. Беременность заставляет меня чувствовать себя по-другому, Дэвид. Это трудно описать, но это совсем другое. — Попробуй, — сказал он, склонив голову набок и бросив на нее пытливый взгляд. — Я хочу знать. Блэр взволнованно села и положила руки ему на колени: — Я так рада, что ты хочешь знать такие вещи. Он нахмурился, глядя на нее с раздражением: — Конечно, я хочу знать. Черт, ты говоришь так, будто мне на тебя наплевать. — Я никогда так не думала, милый. Я знаю, что ты заботишься обо мне, но ты не задаешь много вопросов о ребенке. — Я спрашиваю сейчас, — сказал он, и выражение его лица смягчилось. — Ты прав. Окей, как мне это объяснить? — она на минуту задумалась. — В некоторых книгах по беременности говорится, что многие женщины впадают в депрессию, когда их гормоны начинают бушевать. Но мне кажется, что в моем случае это полная противоположность. Я чувствую… эйфорию. Да, — сказала она, кивая. — Я чувствую эйфорию. Как будто все хорошо, и ребенок здоров, и мы любим друг друга, и мир — доброе, нежное место. — Черт, хотел бы я забеременеть, — усмехнулся Дэвид. — Я всегда думал, что все люди злые — некоторые просто еще не показали этого. Блэр быстро взъерошила его коротко остриженные волосы, заставив его рассмеяться: — Ты же не настолько циничен. — Нет, я не настолько плох, но раньше у нас с тобой было одинаковое мировоззрение. Как я справлюсь с тем, чтобы жить с оптимисткой? — О, это тоже пройдет, — сказала она. — На днях я вернусь к себе прежней. Дэвид наклонился и снова поцеловал Блэр, затем удержал ее голову и начал исследовать ее рот своим языком: — Мне нравится счастливая Блэр. — Счастливая, возбужденная Блэр, — сказала она, страстно целуя его в ответ. — И возбужденная Блэр мне тоже нравится. Хотя, ты всегда была готова стать моей рабыней любви. Она подняла руки над головой и скрестила запястья: — Я и сейчас вся твоя, — сказала она, ее набухшие груди просвечивали сквозь тонкую майку. Глаза Дэвида сузились, и Блэр могла видеть, как он сделал вдох: — Ты хочешь заняться этим прямо здесь? — спросил он глубоким голосом. — Где угодно, Дэвид. Где ты захочешь меня. В мгновение ока его галстук, рубашка и брюки были брошены на свободный стул. Он подвинул другой шезлонг рядом с тем, на котором лежала Блэр, и снял трусы. Она внимательно наблюдала за ним, наслаждаясь тем, как двигалось его угловатое, гладко накачанное тело: — Ты выглядишь так сексуально в своих трусах, — протянула Блэр. Он аккуратно опустил спинку ее шезлонга, затем стянул с нее свободные шорты. Опустившись на колени, Дэвид поставил одну ногу между ее ногами, а другую — на второй шезлонг. Она протянула руку и коснулась его, переместив ее с его колена на грудь. Затем намочила палец и провела по одному из его сосков, наблюдая, как волосы на его руках встают дыбом в ответ: — Давай напугаем соседей. Пусть они думают, что мы привели во двор двух диких собак, — Блэр зарычала на него, заставив Дэвида улыбнуться. Опустившись на ее тело, он попытался устроиться поудобнее, но обнаружил, что беспокоится о том, чтобы не причинить ей боль. — Эй, что случилось? — Я не хочу лежать у тебя на животе. — Все в порядке, Дэвид. Ты не можешь причинить вред ребенку. Он очень хорошо защищен. Он не выглядел убежденным, и, повозившись еще несколько мгновений, встал и бросил одну из подушек на землю: — Если мы собираемся рычать, как собаки, то с таким же успехом можем лечь на землю. Она кивнула и встала. Дэвид положил ее подушку рядом со своей, образовав тонкую, но широкую кровать. Блэр потянулась, чтобы снять свою майку, но он остановил ее руки: — Оставь ее, — сказал Дэвид хрипло. — Ты выглядишь так, словно собираешься выскочить из нее в любую минуту. Блэр повиновалась, и вскоре обнаружила, что стоит на четвереньках, а Дэвид гладит ее задницу и бедра своими руками: — Черт, ты выглядишь великолепно. У тебя такая сексуальная задница. Она дернула ею в его сторону, Дэвид зарычал и начал целовать каждый кусочек кожи, до которого мог дотянуться. Они продолжали заниматься сексом, их высокий забор скрывал любые любопытные глаза.

***

Двадцать минут спустя Блэр лежала на боку, Дэвид прижался к ее спине. Он вспотел и тяжело дышал, его грудь быстро двигалась: — Контроль за животными должен быть в любое время, — прохрипел он. — Ммм, это было прекрасно, — сказала Блэр, потянувшись назад, чтобы похлопать его по бедру. — Мы не очень часто делаем это таким образом. — Если мы хотим, чтобы соседи думали, что у нас есть собаки, мы должны делать это по-собачьи, — сказал он, смеясь. — Я люблю разнообразие, — сказала Блэр. — Но тебе приходится работать особенно усердно, когда я стою на четвереньках. Я мало чем могу помочь. Дэвид поцеловал изгиб шеи Блэр, его теплое дыхание заставило ее судорожно вздохнуть: — Ты сейчас так легко кончаешь. Мне не нужна большая помощь. — Тебе никогда не требовалась эта помощь, — промурлыкала она. — Ты всегда знал, как прикоснуться ко мне. — Я делаю все, что в моих силах, — сказал он. — Вы просто продолжаете придумывать новые трюки, мистер Спенсер. Ты — человек идеи. — Теперь у меня есть еще одна, — пробормотал Дэвид. — Спать? — Конечно, — она перевернулась и положила голову на грудь Дэвида, слушая, как его сердце успокаивается до медленного, ровного биения. — Помни, что сегодня вечером придет моя мама. Однако, ее не будет здесь до 18:00, - пробормотал Дэвид. — Чёрт! — Блэр немедленно выпрямилась. — Я забыла. У меня в доме нет никакой еды. — Мы можем сделать заказ, — лениво сказал он. — Ляг со мной и обними меня. Поскольку я не могу курить — это самое меньшее, что ты можешь сделать. Одному Богу известно, как я любил выкурить сигарету после секса. — Ты сумасшедший, — сказала Блэр, поднимаясь на колени, а затем вставая. — Кроме того, ты все еще куришь. — Я сократил сигареты до десяти в день. Это прогресс. — Да, это так, — согласилась она. — Ты можешь отдохнуть в качестве награды. Я приму душ и соберу газеты, разбросанные по всей гостиной. И когда ты встанешь, тебе лучше будет проверить эти подушки, приятель. Твоя мама любит сидеть снаружи, и мысль о том, что она будет сидеть на наших подушках, как-то меня не прельщает. — Понял, — сказал он. — Немного вздремну, а потом сразу займусь этим.

***

Дэвид почти спал к тому времени, когда Блэр добралась с уборкой до задней двери, но она не возражала против этого неравенства. Было так приятно заниматься сексом и быть рядом с ним, что она решила вознаградить его долгим сном. «Даже Сэйди не сможет меня сегодня расстроить», — подумала она, ее эйфорическое настроение заставило ее чувствовать, что она будто на крыльях влетает в дом.

***

Сэйди приехала на 15 минут раньше, чем обычно. Однако Блэр уже привыкла к этому. Они с Дэвидом решили придержать важные новости до тех пор, пока Блэр не посетит акушера, но теперь, когда она его посетила, они были готовы сделать объявление. Блэр предпочла бы подождать еще некоторое время, например, девять месяцев, но она знала, что это не сработает. Она позвонила своей собственной матери, как только узнала о беременности, но это казалось ей заслуженной привилегией. — Сэйди, как ты? — спросила она, целуя пожилую женщину в обе щеки. — Отлично. Я в порядке. Вопрос в том, как у тебя дела? — Сэйди оглядывала ее, как будто лот, выставленный на аукцион, и Блэр была рада, что Дэвид подошел к ней сзади и прервал этот оценивающий взгляд. — Привет, мам, — он поцеловал ее и взял за руку, подводя к стулу. — У нас хорошие новости. — Ты беременна! — закричала Сэйди, глядя на Блэр. — Да, это правда, — сказал Дэвид, улыбаясь и обнимая Блэр. Сэйди мгновенно вскочила и яростно обняла каждого из них: — Это замечательно! Просто замечательно! О, Дэвид, твой отец был бы так счастлив, упокой Господь его душу… Я бы хотела, чтобы он был здесь сегодня, — она заплакала, и Блэр пошла за коробкой салфеток, давая Сэйди минутку побыть наедине с сыном. Когда она вернулась в комнату, Дэвид держал свою мать в объятиях, и они оба плакали. Она остановилась и некоторое время наблюдала за ними, ее мысли блуждали. «Когда-нибудь наш малыш станет взрослым. Я надеюсь, что он или она будет любить нас и проявлять привязанность так же легко, как это делает Дэвид. Это одна из областей, в которой, я надеюсь, наш ребенок будет таким же, как его папа».

***

Две недели спустя Блэр сидела в приемной Моник, делая звонки и обновляя свой органайзер, чтобы скоротать время, пока доктор не вернется в офис после утренних родов в больнице. Обычно она отказывалась ждать врача, который не совсем пунктуально назначал встречи, но Блэр понимала, что акушер не может планировать свой день так тщательно, как многие другие. Блэр так устала, что подумывала о том, чтобы растянуться на слишком удобном кожаном диванчике и вздремнуть. Она начала фантазировать о сне, чувствуя, как глаза снова закрываются. «О, это плохо. Теперь я чувствую сексуальное возбуждение, когда думаю о большой, пушистой кровати. Времена изменились. Раньше мне приходилось представлять мускулистого мужчину в постели, чтобы заставить мое сердце биться чаще. Теперь это необязательно». Когда медсестра Моник позвала ее, Блэр надела халат и стала терпеливо ждать. Не успела дверь открыться, как она приступила к своей главной жалобе: — Ребенок точно растет не в моем мочевом пузыре? Стоит ли Вам сделать рентген или что-то еще, просто чтобы это проверить? Улыбнувшись ее эмоциональному всплеску, доктор Джексон сказала: — Привет, Блэр. Как у тебя дела? — Хорошо, за исключением того, что я устала, хотя, это и близко не подходящее слово, чтобы описать мою усталость. И мне приходится бегать в туалет каждые тридцать секунд. Моник кивнула: — Помимо того факта, что я уверена, что ребенок в нужном месте, рентген сейчас не очень хорошая идея, Блэр, — она похлопала ее по плечу и напомнила: — Это совершенно нормально, и, к сожалению, по мере прогрессирования твоей беременности будет становиться еще хуже. Ты мало что можешь с этим поделать, так как тебе действительно нужна вся вода, которую я настоятельно рекомендовала тебе пить. У тебя сейчас шестая неделя. — Эта история с неделями немного странная, — сказала Блэр. — Я точно знаю момент, когда я была оплодотворена. Прошло четыре недели. Почему я должна говорить, что я на шестой неделе беременности? — Ты можешь говорить все, что захочешь, — поддразнила Моник. — Можешь сказать, что у тебя шестьдесят шесть недель беременности, но мы всегда считаем с первого дня последней менструации. — Это не имеет смысла, — настаивала Блэр, поджав губы. — Мне это не нравится. — Кроме того, что ты недовольна своим сроком и немного не в духе, все остальное в порядке? Смеясь, Блэр сказала: — Да. Я действительно чувствую себя прекрасно. У меня все еще продолжается эта эйфория, и я все время чувствую себя сексуальной. Жизнь довольно приятна. — Больше не было никаких судорог после секса? — Время от времени бывают, но сейчас я не беспокоюсь об этом. Это просто похоже на судороги, которые у меня бывали во время месячных. Я полагаю, что если у меня нет кровотечения, то беспокоиться не о чем. — Ты довольно спокойна, не так ли? — Обычно нет, — призналась Блэр, — но сейчас я счастлива, и я знаю, что с ребенком все в полном порядке. Я не знаю, откуда я это знаю, но я знаю. — Я рада это слышать, — сказала Моник, похлопывая себя по колену. — Это забавно. Должно быть, я становлюсь менее чувствительной, потому что чувствую себя менее беременной, чем вначале. — О, ты точно беременна. Твое тело просто приспосабливается к повышенному уровню гормонов, — Моник засмеялась. — Не жалуйся на то, что не замечаешь, что беременна. У некоторых женщин есть много напоминаний об этом в течение дня. — Я просто устала, и у меня мочевой пузырь размером с горошину. — Я уверена, ты знаешь, что усталость — это всеобщая жалоба, но достаточно ли ты отдыхаешь, чтобы быть в состоянии функционировать? — Да. Я не могу заснуть всю ночь из-за того, что хожу в туалет, поэтому часто дремлю. Но очень много. Я иду к своей машине и дремлю там минут двадцать, если мне нужно быть в офисе, и засыпаю через пять минут после возвращения домой ночью. Моему мужу приходится перекидывать меня через плечо, чтобы затащить в столовую на ужин. — Есть ли шанс, что твой муж скоро приедет? Я бы хотела с ним встретиться. Блэр смущенно улыбнулась ей: — Он много путешествует, Моник. Он хотел поехать со мной, но его снова нет в городе. Он придет домой сегодня вечером, но… — Это не имеет большого значения, Блэр. Но если у него есть вопросы или опасения, убеди его пойти с тобой в следующий раз. Посещение твоих регулярных встреч со мной поможет ему почувствовать, что он вовлечен во все это.

***

В тот вечер Блэр стояла на кухне, начиная готовить ужин для Дэвида. Она ужасно устала, но так сильно погрязла в ничегонеделании, что чувствовала, что ей нужно готовить еду по крайней мере раз в неделю. Как только она положила немного брокколи в пароварку, ее желудок решил, что запах этого блюда очень и очень неприятен. Она пробежала мимо Дэвида так быстро, что его газета сложилась от воздушного потока. — Эй, ты куда? — начал спрашивать Дэвид, но на его вопрос был дан ответ, когда он услышал, как ее начало сильно рвать. — О, милая, с тобой все в порядке? — тихо спросил он минуту спустя, просунув голову в их ванную. Она растянулась на полу, тяжело прислонившись к унитазу, ожидая нового нападения тошноты. Злая Блэр, как она привыкла называть себя, опустошенную гормонами, хотела спросить его, можно ли прийти в ванную с более глупым вопросом, но благоразумно прикусила язык. «Если ты умрешь, тебе понадобится, чтобы он позвонил твоим родителям. Не выводи его из себя». — Со мной все будет в порядке, — пробормотала она. — Просто небольшая утренняя тошнота. — Но сейчас шесть вечера, — резонно возразил Дэвид, вскрикнув, когда с силой брошенный тюбик зубной пасты попал ему прямо в грудь.

***

— Привет, Кайли, это Блэр. Нам нужно встретиться и поговорить о продаже твоей квартиры. Дай мне знать, когда тебе будет удобно увидеться. О, и не могла бы ты подключить меня к капельнице, потому что я больше никогда ничего не положу в свой бедный желудок, и мне понадобится какая-нибудь особенная форма питания. Кайли перезвонила ей почти в пять часов: — Извини за задержку, — сказала она измученным голосом. — Я нахожусь в операционной с семи утра. — Работаешь за троих? — Нет, у меня были две операции, и я была готова покинуть больницу, когда меня вызвали в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, чтобы помочь одному бедняге, который… — она сделала паузу и сказала: — Учитывая комментарий о капельнице, я предполагаю, что у тебя утренняя тошнота. Тон Блэр стал резче, и она сказала: — Этот термин намеренно вводит в заблуждение, и от него должны отказаться все, кто боится за свою жизнь, но, да, так и есть. Почему ты спрашиваешь? — Потому что я только что поняла, что ты не захочешь услышать, как я провела свой день. Давай сменим тему, хорошо? — Я не настолько хрупкая, Кайли. — Доверься мне в этом, Блэр, — сказала она серьезным тоном. — В любом случае, все, что мне пришлось сегодня съесть, — это протеиновый батончик между операциями. Я почти теряю сознание от голода. Хочешь поговорить за ужином? — Я не могу так рисковать, Кайли. Запах готовящейся пищи смертоносен для меня. — Хорошо, тогда как насчет этого: я остановлюсь и куплю что-нибудь по дороге, и мы с тобой сможем спуститься к океану и поесть за столом для пикника. Тебе все равно следует начать ходить на прогулки каждый день. — Ты уверена? Ты могла бы просто остановиться где-нибудь и поесть, а потом встретиться со мной позже. — Нет, я бы предпочла убедиться, что у тебя что-нибудь тоже будет в желудке. У меня такое чувство, что во время беременности тебе нужно будет находиться под пристальным наблюдением врача, — пошутила она. — У тебя есть повседневная обувь? — Конечно. Но сегодня я просто занимаюсь бумажной работой, так что я в джинсах. Кстати, я не могу застегнуть верхнюю пуговицу, что делает меня еще более ворчливой. — Я могу справиться с этим, — сказала Кайли. — Есть что-нибудь конкретное из еды, о чем тебе невыносима мысль? — Список еды, которую я могу терпеть, намного короче. Пока что это только крекеры для животных. — О, тебе точно понадобится присмотр. Я буду через час. Ты не возражаешь, если я не буду останавливаться, чтобы переодеться? — Нет. Приходи такой, какая ты есть, док.

***

Чуть больше часа спустя прибыла Кайли с хозяйственной сумкой, в которой, как горячо надеялась Блэр, не было ничего, кроме крекеров для животных. Окинув доктора долгим взглядом, отметив ее темно-синий халат, беспорядочную прическу и синеватые круги под покрасневшими глазами, Блэр прокомментировала: — Надеюсь, я выгляжу не так плохо, как ты. Кайли покачала головой: — Не хочу тебя огорчать, но ты выглядишь хуже. Ты ведь не пользуешься косметикой, не так ли? — Это было даже близко не смешно. Да будет тебе известно, что я выглядела довольно прилично, пока не услышала местные новости по радио. Похоже, что сегодня днем команда врачей из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе хирургическим путем вернула пенис мужчине... — не успели эти слова слететь с ее губ, как Блэр вскочила на ноги и полетела в туалет, оставив Кайли сочувственно смотреть ей вслед. Когда Блэр вернулась, выглядя еще хуже, Кайли сказала: — Я говорила тебе, что это не то, что ты хотела бы услышать. — Хорошо, когда ты придумаешь, как фильтровать выпуски новостей, дай мне знать. Я думаю, что начну слушать одну из испанских станций. По крайней мере, я не пойму большую часть того, что они говорят. С усталой улыбкой Кайли спросила: — Они упоминали мое имя в новостях? Я бы хотела быть знаменитой. — Нет, если только ты не изменила свое название на «команду врачей», — бросив на Кайли нервный взгляд, Блэр спросила: — Это не те халаты, которые ты носила во время операции? — Боже, нет! Они были покрыты конфетами, — сказала она, глупо ухмыляясь. — У меня была большая коробка шоколада, и ты не знаешь, какая я свинья, когда ем. Блэр закрыла рот подруги рукой: — Я ценю попытку избежать слова «кровь», но ты начинаешь говорить как гребаный псих, — Блэр взяла портфель со своего стола и пристегнула мобильный телефон к поясу. — Поехали. Мне нужно подышать свежим воздухом. — оказавшись снаружи, Блэр сказала: — Теперь, когда у меня в желудке абсолютно ничего нет, расскажи мне о твоей операции. — Нет, правда, Блэр, это не то, о чем хочет слышать женщина с токсикозом. Блэр остановилась и положила руку на плечо своей подруги: — В новостном репортаже это прозвучало как очень важное событие. Я не могу себе представить, что ты не гордишься тем, что сделала. Я хотела бы поделиться этим с тобой, если бы была на твоем месте. Одарив ее очаровательно-застенчивой улыбкой, Кайли сказала: — Я очень взволнована. Ты действительно хочешь услышать об этом? — Да. — Хорошо, — сказала она. — Средства массовой информации придают такого рода вещам большее значение, чем это есть на самом деле. В городе такого размера части тела постоянно прикрепляются заново. Но это происходит только тогда, когда это ребенок или особенно странная травма, о которой сообщают в новостях. Блэр толкнула свою подругу в бедро: — Перестань осуждать свою работу и расскажи мне, что произошло. — Ладно-ладно, — Блэр наблюдала, как лицо Кайли довольно заметно преобразилось, когда усталость исчезла, сменившись волной энтузиазма, которая угрожала вырваться из нее. — Этот парень частично отрезал свой пенис циркулярной пилой. К счастью, если ты когда-либо можешь назвать счастливчиком парня, который отрезает себе пенис наполовину, порез был сразу за головкой. Он был довольно поверхностным, но сумел сказать мне что-то о его спортивных шортах и отсутствии нижнего белья, и его половой орган был довольно-таки длинным. Это сначала немного мешало… — Кайли внимательно посмотрела на Блэр и спросила: — Как твои ощущения? — Хорошо, — сказала она. — Я сосредотачиваюсь на твоих словах и волнении, а не на деталях. — Отлично. Ну, и в общем, это был довольно чистый разрез. К сожалению, он разорвал свой мочеиспускательный канал, и это то, для чего они и хотели вызвать меня. — Ты тот самый специалист по уретрам? — На самом деле, в Лос-Анджелесе не так много тех, кто занимается микрохирургией репродуктивного тракта. Честно говоря, я работаю со многими пенисами, но не с таким уж большим количеством уретр. Обычно я работаю над тем, чтобы отменить вазэктомию, а не вскрывать мочеиспускательный канал, потому что это не распространенная причина бесплодия. Так или иначе, у них была пара сосудистых хирургов и специалист по пластике и реконструкции, который работал в течение нескольких часов. Ребята из «сосудистой системы» могли бы это сделать, но к тому времени, когда они вызвали меня, они были уже смертельно уставшие. Так что я зашила мочеиспускательный канал с кучей парней, заглядывающих мне через плечо, — Кайли улыбнулась Блэр и добавила: — Хирурги любят пошалить за спиной, пока ты работаешь. Блэр смотрела на нее с выражением лица, граничащим с благоговением: — Я не имею ни малейшего представления о том, как ты могла бы сделать что-то подобное. Как ты вообще можешь видеть что-то настолько крошечное? — С помощью микроскопа, — сказала она. — Я использую специальный микроскоп, благодаря которому все кажется чертовски большим. — Но тот канал небольшой, — настаивала Блэр, — он крошечный, и ты должна войти туда и зашить его с помощью того, что, как я полагаю, должно быть крошечными инструментами. Кайли тихо рассмеялась: — Ну, это не значит, что я использую инструменты из коллекции доктора Барби. У моих инструментов ручки обычного размера. У них просто очень маленькие лезвия. Это довольно круто. Они стояли на светофоре, Блэр взяла свободную руку Кайли и с любопытством осмотрела ее: — Я знаю, что дразню тебя за то, что ты делаешь, но я испытываю к тебе огромное уважение. У тебя такие талантливые руки, — она отпустила ее и положила свою руку на руку Кайли. — Я горжусь тем, что знаю тебя. Оставшуюся часть пути Кайли молчала, очевидно, глубоко задумавшись. Незадолго до того, как они пересекли Оушен-авеню, она сказала: — Время от времени я отступаю назад и задумываюсь о том, какое влияние моя работа может оказать на людей. Например, когда пара забеременела после многолетних попыток, и они нашли время, чтобы сообщить мне об этом. Но, честно говоря, я не получаю много откликов. Я прочищаю пару фаллопиевых труб у какой-то женщины, и после краткого последующего визита я больше никогда не вижу ее. Делать что-то подобное тому, что я сделала сегодня, действительно полезно. — Вы хорошо поработали, док, — Блэр улыбнулась своей подруге. — Вы чертовски хорошая команда врачей.