infatuated with you

      Ленивый, размеренный стук дождевых капель по оконному стеклу постепенно пробуждает Чонина ото сна. Он жмурится, пытаясь вернуться обратно в дрёму, и тычется в подушку, но его движения ограничиваются препятствием, и он раскрывает глаза. Секунда лёгкого недоумения сменяется неудержимым счастьем и умиротворением, что выбиваются из груди протяжным выдохом. Это самое лучшее утро в его жизни.       Они с Хёнджином так и заснули в объятиях: одна рука Чонина лежит в изгибе его талии, вторая — под вьющимися прядями. Хёнджин тихо сопит, прижимая Чонина к своей груди. Их ноги переплетены под одеялом: слегка окоченевшими после пробуждения пальцами Чонин проезжается по чужим ступням.       Запах тела Хёнджина в его постели сводит с ума. Чонин проводит кончиком носа по обнажённой коже — от густых, насыщенных эмоций он слабо стонет. Воспоминания о глубоких поцелуях до сих пор отзываются внутри волнующей дрожью. Чонин всегда боялся опозориться, когда дело дойдёт до первой близости, но целоваться с Хёнджином — словно нырнуть в поток морских волн и сразу же поймать равновесие, чтобы вода мерно укачивала разнежившееся тело.       Хёнджин ещё крепко спит. Спадающие на лицо волосы прикрывают нос и губы, ресницы подрагивают, тёплое дыхание щекочет Чонина. На его щеке отпечатался след смятой наволочки. Он ластится к подушке и тихо мычит. Чонин хихикает, смотря, как опухшие губы с причмокиванием размыкаются и смыкаются обратно. Вот каков он с утра. Липнет к кровати и что-то бормочет себе под нос. Чонин ведёт ладонью к пояснице и оставляет едва слышный, бесшумный, поцелуй на плече, мгновенно заливаясь краской от своей смелости. Ему ещё нужно будет привыкнуть к возможности взаимодействовать так тесно.       Они целовались до глубокой ночи, пока от переизбытка ощущений не начало клонить в сон. Гладили друг друга и смеялись в губы. И Чонин так боялся, что наутро эта картинка окажется всего лишь дымом, который прибьёт ночной ливень… Но Хёнджин всё ещё здесь, точно такой же уютный, сладкий, знакомый, каким и стал несколько часов назад. Это уже не тот эфемерный Хёнджин, о котором Чонин фантазировал. Не тот невыполнимый, невозможный, призрачный, о поцелуях с которым оставалось только мечтать. Не тот, которого Чонин представлял из-за недостатка реального рядом. Воображаемый Хёнджин сейчас машет ему ладонью на прощание и одними губами шепчет: «Удачи».       Он испаряется, как туман. И в следующую секунду Чонин чувствует шевеление в своих руках. Настоящий Хёнджин делает вдох поглубже и приоткрывает глаза. Он просыпается.       Теперь мечтать ни о чём и не надо. Он здесь.       Хёнджин сонно улыбается одними уголками губ и подмигивает. Из-под упавших на лицо волос этот по-утреннему ленивый жест выглядит хулиганским.       — Чего не в губы, малыш? — хрипит он.       У Чонина от такого голоса внутри всё отзывается покалыванием — даже ноги слабеют.       — Не могу же я без разрешения, пока ты спишь…       Хёнджин качает головой.       — Можешь.       И обвивает руками его шею, прикасаясь губами к чужим, распахнутым от удивления губам. Чонин не теряясь прикрывает глаза и задерживает дыхание, чтобы прочувствовать этот момент полностью. Пряди Хёнджина падают ему на скулы и прячут их лица. Невинный, едва слышный поцелуй вызывает бурю в теле: мышцы бёдер напрягаются, пальцы сбегают по пояснице ниже, и он замирает в предвкушении приятного до паралича озноба. Ему так хорошо и уютно, будто эта ночь дала ему полное право делать всё, что только захочется. Научила вещам, о которых стесняются спрашивать.       Чонин выпускает язык и, спрашивая разрешения, кончиком дотрагивается до губ Хёнджина. Хёнджин мгновенно впускает его внутрь, склоняя голову и перебегая руками на спину. Он сжимает лопатки так крепко, что Чонин реакцией на это шумно выдыхает и углубляет поцелуй. Как если бы сон был просто поводом перевести дыхание, сейчас они возвращаются друг к другу, чтобы продолжить.       Чонин играется с языком Хёнджина, чуть касаясь его и тут же отрываясь. От осознания того, что он целует своего парня, по груди расстилаются мурашки. Пальцы робко движутся к бёдрам, плавая по изгибам тела. Дыхание становится тяжёлым и замедляется. Если бы им только не нужно было никуда идти… он бы остался с Хёнджином в постели, до самого вечера даря ему поцелуи. Вот только Хёнджин вздрагивает и останавливается, неловко мыча.       — Чонин… ты делаешь очень, очень плохие вещи.       Чонин замедляется и отрывается от влажных губ, растерянно оглядываясь.       — Что?.. Что такое? — а затем его взгляд приковывает чётко очерченный бугорок под нижним бельём Хёнджина. Он отскакивает к стене. — Боже! О господи, я…       Хёнджин расслабленно смеётся.       — Какой же ты очаровательный, — Хёнджин обхватывает его за щёки и чмокает в кончик носа.       — Что же делать теперь?..       — Ничего, пройдёт, — хмыкает Хёнджин. Он сладко потягивается и зевает, осматривая комнату. — Ох, Чонин-и… Тебе верится? Потому что мне нет.       Чонин качает головой.       — Вообще нет… Как будто только вчера мечтал о тебе, смотря на сцену, а теперь ты здесь…       — И у меня так же. Как будто только вчера смотрел в зал, думая о тебе.       — Знаешь, я часто мечтал проснуться с тобой, — признаётся Чонин. — Завидовал немного Ёнбоку. Вы ведь часто ночуете вместе.       — Это Ёнбок должен тебе завидовать. Он никогда не испытывал подобного.       Чонин вопросительно выгибает брови.       — Почему? Друзья же могут обниматься во сне и там, ну, как-нибудь трогать друг друга… ну в плане…       — Ой, — Хёнджин закатывает глаза. — Никогда мы такого не делали. И спали под разными одеялами. Ёнбок не в моём вкусе, а ещё он влюблён в другого и очень верен ему, несмотря на то, что они даже не встречаются.       — Но вы же… флиртуете… разве нет?       Пойманный на лжи, Хёнджин отводит глаза и прокашливается.       — Ну… мне нужно было оправдание, когда я флиртовал с тобой. Чтобы ты не испугался.              Чонин замечает, как розовый след от подушки постепенно исчезает, зато щёки всё равно остаются пунцовыми. Он краснеет! Хёнджин смущается при нём! У Чонина щёки слегка тянет от ямочек.       — Мне таких усилий требовалось не ревновать, когда ты говорил, что влюблён в кого-то! — вспыхивает Хёнджин. — А ты и молоко ему клубничное дарил, и рисовал его… Значит, когда ты угостил меня клубничным коктейлем тогда, в кофейне, это был намёк?       — Да! Разве ты не подозревал? — изумляется Чонин. — Я думал, что поступаю слишком очевидно.       — Не то чтобы не подозревал… Я скорее боялся обмануться. Вдруг ты уважаешь меня как сонбэ? Или стесняешься из-за того, что мы мало знакомы?       Чонин проводит ладонью по его щеке, с долей грусти слушая эти слова. Их опасения были одинаковыми.              — А я вообще думал, что ты со всеми такой дружелюбный. Ты ведь такой отзывчивый, заступаешься за ребят в секции, покупаешь им еду. Когда ты помог мне во время панички, я… и не надеялся, что я особенный.       — Я безумно горжусь, что позвал тебя на свидание вчера, — Хёнджин обнимает его, поглаживая по спине. — Давай больше ничего не бояться? Пожалуйста…       — Нам теперь нечего, — уверяет его Чонин. — Знаешь, мы с тобой как в фильме. Популярный парень и мальчик с последней парты.       — Точно, — посмеивается Хёнджин. — Сюжет любого старого ромкома. Очень люблю их.       — Посмотрим как-нибудь?              — Боюсь, теперь под одним одеялом с тобой мне будет не до фильма.       Чонин наклоняется к его уху и шепчет:       — А я и не на фильм приглашаю.       Хёнджин шлёпает его по ягодице. Чонин раззадоривается и кусает губы в ожидании его реакции.       — Вот и пригодятся знания твоего порно, которое ты… как там было, не смотрел, а читал?       — В практических целях, между прочим, — невозмутимо отвечает Чонин.       — Какой умелый мальчик.       — Твой.       Хёнджин преданно смотрит ему в глаза и проводит ладонью по волосам, так бережливо и аккуратно, будто рискует его разбить. Так, будто в этот момент в его голове проносятся тысячи мыслей, кричат, перебивают друг друга, хотят выйти на первый план. И все — об одном.       — Мой.       И теперь возможно всё. Ночёвки с Хёнджином, прогулки после уроков и катание на качелях недалеко от дома — маленькие фантазии становятся реальными, когда Чонин чувствует его дыхание на себе и играется с ним ступнями, громко шурша одеялом. Это их уголок, крохотный, невидимый остальному миру, где можно произносить вслух самые сокровенные вещи и, не стесняясь, наивно, глупо, во всё сердце любить.       Трель будильника заполняет комнату, вырывая их из неги. Чонин устало тянется к тумбочке, чтобы отключить сигнал. Точно. Всё хорошее однажды заканчивается. Тем не менее он благодарен, что у них была целая ночь и долгое утро, чтобы насладиться друг другом. Он блокирует телефон и собирается встать, но чужие руки обхватывают его за плечи. Чонин посматривает на Хёнджина сверху.       — Что такое?       — Ты будешь укладывать волосы?       — Ага. Мне понравилось ходить с такой причёской.       — Тогда я сделаю это сейчас.       И прежде чем Чонин успевает спросить, что именно, Хёнджин зарывается пальцами в его волосы и принимается ворошить их. Активно, хаотично, морща нос от напряжения, он взлохмачивает пряди — от таких движений голову трясёт, но Чонин хихикает. Сквозь упавшие на глаза волосы он смотрит на Хёнджина; тот довольно кивает и целует его в лоб.       — Ты такой милый, когда растрёпанный, — говорит он. — У тебя каждый день торчала вот эта прядка на затылке. Мне хотелось её пригладить.       — А я думал, что из-за неё выгляжу неряшливо.       — Ты всегда прекрасно выглядел. Ёнбок и Рюджин подтвердят мои слова. Я влюблялся в тебя снова и снова.       Чонину так тепло от этих слов. Пока он наблюдал за любимым актёром на сцене, за кулисами тот восхищался своим зрителем перед друзьями.       — Ох! Кстати… — Чонин вдруг вспоминает важную вещь. — А мы им скажем им? Твоим друзьям и Чанбину…       — А почему мы не должны? — недоумевает Хёнджин.       — Вдруг ты боишься… Из-за того, что мы оба парни. Это опасно всё-таки.       — Это опасно, ты прав, но я не хочу, чтобы это становилось препятствием. Осторожничать в любом случае придётся. Однако Ёнбоку и Рюджин мы можем доверять, — он задумывается, — как и учительнице Мин, кстати. Она многое знает обо мне. И если будет в курсе наших отношений, то сможет помочь.       — Но Хон Сону…       Хёнджин недовольно стонет. Как будто он вообще забыл о его существовании, а сейчас пришлось вспомнить, что в их сценарий вписали этого персонажа.       — Пока он в секции, точно не будем распространяться. А если кто-то ещё узнает и решит этим воспользоваться, хотя я сильно сомневаюсь, то я решу эту проблему. Не волнуйся, милый.       Это Чонина успокаивает.       — Знаешь, я вот что подумал, — продолжает Хёнджин с коварной ухмылкой. — Хочу посмотреть, кто из них первый догадается.       — Подразним их? — подхватывает Чонин. У Хёнджина загораются глаза.       — Да! Ох, как же Рюджин будет беситься.       — А у Чанбина пар из ушей пойдёт.       Они заливаются смехом. Внутри всё чешется от желания рассказать всему миру об их отношениях — да хоть сейчас окно раскрывай и кричи — но так будет веселее.       — Надо бы позавтракать, — вспоминает Чонин. — Будешь яичный рулет?       — Я встречаюсь с парнем, который умеет готовить, — присвистывает Хёнджин. — Пожалуйста, не одевайся, пока будешь жарить яйца. Хочу почувствовать себя в манге.       Чонин поднимается и тянет Хёнджина за руку. Обычно, когда по утрам Чонин выбирался из постели, его знобило от холода. Теперь — не то что тепло, а жарко.       — Когда переедем в Америку, будешь видеть эту картину каждое утро. Или я могу приносить завтраки в постель.       — Даже так. Я что, в раю?       Они шлёпают босиком по прохладному ламинату, привнося первые звуки в тишину квартиры. Будто они переехали уже.       — Иди пока в душ, хё…       Чонин останавливается на полпути и склоняет голову и вызывающе подмигивает, раскачивая его руки.       — Хён…джин. Хёнджин, — произносит он. — Иди в душ, Хёнджин-а.       Тот подмигивает и обходит Чонина, проводя пальцами по обнажённому плечу и посылая по коже мурашки.       — Какой же ты шустрый.       После чего скрывается за дверью ванной.       Чонин прислоняется к стене. На губах сохраняется сладкая, томная улыбка. Он и представить раньше не мог, как приятна эта близость. Как приятно ощущать себя в новом статусе. Знать, что у него есть любимый человек, который так же сильно готов бороться. Которого можно обнимать, целовать в макушку перед сном, держать за руку. Рядом с которым мир кажется светлым местом. Ему определённо нравится.       Чонин будет стараться ради него. А пока что можно начать с простого завтрака. Судя по вчерашнему ужину, Хёнджин любит, когда в блюдо кладут побольше овощей, а сахара использует ровно три ложки. Отлично. Первые бытовые мелочи выстраиваются в общую картину мозаики их отношений.       Чонин разворачивается, но так и остаётся стоять в коридоре, прикованный к полу. Потому что встречается взглядами с мамой.       Она сидит за столом, потягивая кофе. Запах дешёвого растворимого напитка нитью тянется по квартире. Женщина смотрит на него исподлобья, а Чонин, распахнув глаза от страха, смотрит в ответ.       Да почему каждый раз, как он отправляет Хёнджина в душ, что-то происходит!       — Ма?..       — Доброе утро, Чонин.       — Но тебя… — он громко глотает, — тебя вчера вечером дома не было.       — Не было. Я за полночь вернулась. Ходила с коллегами в бар.       — А.       Мама поднимается из-за стола. Она уже одета в брючный костюм, а волосы уложены в привычный строгий пучок. Под глазами наклеены патчи. Если бы не Хёнджин в ванной, утро ничем не отличалось бы от предыдущих: мама часто завтракала одной чашкой кофе и убегала из дома, не успевая нанести макияж. Но сегодня в привычных жестах чувствуется не то скованность, не то злость. Как в жутко неудобном и колючем свитере — хочется избавиться от этого груза на плечах.       — Хотела приготовить тебе завтрак, но ты, видимо, сам планируешь, — равнодушно говорит она. — У тебя уже кончились карманные?       — Пара тысяч осталась, — механически отчитывается Чонин, следя за каждым её движением.       — Я положу у зеркала ещё немного.       — Да? Спасибо…       Женщина отходит к раковине и спешно споласкивает кружку. Должна же она была видеть, как Чонин только что флиртовал с Хёнджином в коридоре, верно? Она так пристально смотрела на него, значит, и все предыдущие минуты не спускала глаз. О боже…       — Мам, это…       — Вы встречаетесь?       Чонин промаргивает. В груди на секунду становится тихо — сердце от испуга пропускает один удар.       — Ч… что…       — Довольно странно видеть такого красавчика в гостях у парня, который никогда не приводил домой друзей. Вы общаетесь на панмале и выходите из спальни в одних трусах. Чонин, мне почти сорок.       — Я… могу всё…       Делая голос настолько тихим, насколько это возможно, она отвечает:       — Мне — не нужно.       Мама вытирает кружку полотенцем и покидает кухню, едва ли поднимая голову, когда проходит мимо сына. Он только провожает её взглядом в прихожую.       — Мам, я нормально учусь, если что, — пытаясь предотвратить конфликт, продолжает он. — Четвёрку за контрольную получил. И мой натюрморт повесили на стену художественного класса. Я в школьном рейтинге поднялся.       Она накидывает пальто и распыляет по телу парфюм.       — Хорошо.       Чонин с трудом молчит, чтобы не возмутиться. Да кто она такая, чтобы комментировать его личную жизнь?! И почему он вообще должен оправдываться? Её не было рядом с самого детства. Кого приводит домой Чонин, точно не её дело.       — Я на работу. Сегодня вернусь пораньше.       — Ага. Пока.       Как и обещала, мама кладёт ещё пятнадцать тысяч у зеркала и покидает квартиру. От сквозняка неприлично громко хлопает дверь.       Вот так всегда и происходило: она оставляла деньги под тарелкой с завтраком, писала записки с просьбой купить продукты и исчезала. В некоторых домах живут призраки, так же и она — невидимый дух, который формально обитает в этих стенах, но его никогда не видно. И появиться она решает именно сейчас, в столь важный для Чонина день, чтобы с самого утра испортить ему настроение своим недовольным лицом. Чтобы предъявлять ему какие-то требования, она должна хотя бы ощущаться мамой, а не чужой женщиной, которая живёт в соседней комнате. Чонину даже всё равно, как она отреагирует на его ориентацию. Она не тот человек, чьим ожиданиям он хотел бы соответствовать, и уж точно она последняя, кто должен был видеть Чонина с его любимым.       Она не отец.       Господи, и почему он вообще должен переживать о таком, когда всё, чего ему хотелось, это ощущать нескончаемую эйфорию? Борясь с агрессией, он входит в кухню и занимает себя приготовлением завтрака, чтобы остыть.       Чонин ставит чайник, греет плиту, разбивает яйца о миску — почти всё то же самое, что было половину суток назад. Эти действия возвращают его во вчерашний вечер, когда он, ещё ни о чём не подозревая, боялся, что у Хёнджина уже кто-то есть. Чонин качает головой: если бы он только знал, для кого был приготовлен тот презерватив. С их официального знакомства прошла всего лишь неделя, а они прошли такой большой путь. Наверное, это очень храбро со стороны Чонина, который только недавно убеждал Чанбина в том, что его чувства небезопасны. Но в этом не только его заслуга, конечно же: Хёнджин всё это время, пусть и не в прямом смысле, укутывал его в тёплые объятия. Они утешали друг друга, слушали и поддерживали, и так, крохотными шагами проникая в интимное пространство, которое не доверишь первому встречному, они сближались. Чонин чувствует себя под защитой Хёнджина и хочет сделать всё, чтобы Хёнджин чувствовал себя точно так же. Если честно, он готов свернуть горы.       В утренние звуки кухни — шипение чайника и шкварчание омлета на сковороде — врывается ещё один. Это Хёнджин робко входит в кухню. Распаренный после душа, он прислоняется к Чонину со спины и обнимает за талию, складывая ладони у того на животе. Подбородок удобно ложится на острое плечо; Хёнджин будто укладывается в свежую постель, а у Чонина ноги подкашиваются и из рук чуть лопатка не выпадает. Но он держится. Как может оборачивается и клюёт носом Хёнджину в щёку.       — Я слышал голоса? Или мне показалось?..              — Угу… Мама была дома, оказывается. Она… видела нас.       Хёнджин замирает.       — И… как?       — Да знаешь… пофиг, — Чонин ударяет лопаткой по сковороде, сбивая налипшее яйцо. — Не знаю, то ли разозлилась, то ли обиделась, — он фыркает. — Нет, а что она вообще требовала от сына, с которым никогда нормально не разговаривала? Она и знать не знала, что у меня на душе. Может, теперь поймёт, как много упустила.       Чонин выключает плиту и раскладывает ролл по тарелкам. И правда, это только его дело. Ему уже восемнадцать, странно было бы начать перевоспитывать его в таком возрасте.       — Чонин-и, — Хёнджин крепче сцепляет руки на животе, давая понять, что он рядом, — вдруг всё лучше, чем ты думаешь? Ну, позлится и отойдёт. Должна же она понимать, что её ребёнок давно вырос.       — Да, она в моём возрасте уже познакомилась с отцом, так что… Пусть привыкает, что из моей спальни иногда может выходить красавчик.       Хёнджин прыскает.       — Это ты к чему?       — Она назвала тебя красавчиком.       Теперь и Чонину вся эта ситуация кажется дурацкой. Смех Хёнджина его заражает — он смеётся тоже, качая головой.       — Видимо, у нас это семейное.       — Значит, у меня есть все шансы очаровать твою маму, чтобы она нас приняла, м? — ухмыляется Хёнджин и щекочет Чонина по животу. Тот ёжится и накрывает его руки своими, но Хёнджин уже перебегает на бока и спину, захватывая айкающего Чонина в коварные объятия. Он чмокает его в затылок, прижимается носом и протяжно мычит, наслаждаясь ароматом шампуня на волосах. Мурашки пробегают по шее. Чонин застывает от наслаждения. — Не переживай. Мы всё преодолеем. Если что, звони мне. Я всегда буду рядом.       — И я буду рядом, — обещает Чонин.       И так хорошо. Это, должно быть, какой-то подарок. Награда за год преданной любви и немого восхищения. Чонин благодарен каждому дню с того момента, как он увидел Хёнджина, каждой эмоции, которую ему посчастливилось испытать. Сценарий начали писать уже давно, причина в том, что Чонин долго готовился к своей роли. Но что он точно знает, так это то, что был рождён для неё.       Нехотя отрываясь, Чонин протягивает Хёнджину тарелку с его порцией. Солёный аромат яичного ролла, щедро политого соусом и приправленного маринованными овощами с луком, повышает аппетит в разы.       — В общем, я старался…       Хёнджин в предвкушении облизывается.       — Вкуснятина, — и обнимает его за плечо, чмокая в висок. — Пойдём завтракать, малыш.

***

      Ёнбок перескакивает через бесформенные лужи, растянувшие вдоль школьного забора. В мутной воде отражается небо, что постепенно очищается от туч, и лениво плавают вишнёвые лепестки. Он крепко прижимает к груди папку со сценарием и ежедневник. В такую нестабильную погоду носить их с собой было делом рискованным — хватило того, что пару недель назад бумаги с важными заметками промокли под ливнем.       — Эй, Бок-и!       Ёнбок оборачивается на голос. Чанбин машет ему издалека, протискиваясь через толпу других учеников. В груди теплеет: спокойное солнечное утро не могло быть ещё лучше, но появление Чанбина делает его куда значимее.       Однако, прежде чем тот успевает пройти, из-за угла ураганом выбегает другая фигура. Девушка шлёпает кроссовками по лужам, скользит на лепестках и толкает в сторону группу ребят, которые тут же реагируют возмущёнными возгласами. Волосы падают ей на лицо, а ветер раздевает полы плаща.       — Ёнбок! Стой на месте! Это срочно!       Ёнбок неосознанно прижимается к забору. Рюджин перебегает через дорогу, не оглядываясь на машины, и останавливается рядом. Она сдувает волосы с лица и опирается о колени, протяжно выдыхая.       Ёнбок в удивлении округляет глаза. Чанбин наконец добегает тоже и в недоумении переводит взгляд с Ёнбока на Рюджин и обратно.       — Что-то случилось? — взволнованно спрашивает он.       — Они встречаются! — скрывающимся голосом кричит Рюджин. — Встречаются, мать вашу!       — Кто? — Ёнбок неловко сжимает лямку рюкзака. И в следующую секунду прикрывает рот: он ахает. — Неужели!..       — Да! Они, они самые!       Чанбин выгибает брови. Уголки его губ постепенно ползут вверх, но спустя мгновение он хмурится, промаргивая.       — Погоди, но как…       Рюджин достаёт из кармана телефон.       — Да как два пальца об асфальт. Вот, смотрите.              Она открывает профиль Хёнджина и листает сторис, длинным ногтем постукивая по времени публикации.       — Он выложил их вчера вечером без пятнадцати десять, а потом вышел из сети. Странное время пойти спать для человека, который до двух ночи кидает нам с Ёнбоком тиктоки.       Чанбин гордо щёлкает языком.       — Хочешь сказать, он пошёл спать вместе с кем-то?       — Я надеюсь, что сейчас он хотя бы проснулся, — она переходит в личные сообщения с Хёнджином, в которых последнее было отправлено вчера. — Сегодня камбэк TWICE! Он должен был уже забить мне всю личку! Человек, который празднует день рождения Джихё, никогда не забывает о камбэках.       Ёнбок кусает губы.       — Видимо, кто-то заставил его забыть.       — Ага, я прекрасно знаю кто. Вон, взгляните на это.       Она открывает новую публикацию. На фотографии — яичный ролл, посыпанный зеленью, с кусочками маринованных овощей. Подпись «Сегодня меня балуют вкусностями» дополняется весёлым эмодзи и красным сердцем. Рюджин приближает снимок. В углу фотографии мелькает обнажённая спина и нижнее бельё насыщенного розового цвета.       — Видите?       — Это… — Ёнбок перехватывает телефон. — Это что, Ян Чонин?!       — Самый что ни на есть настоящий, — гогочет Чанбин. — Труселя-то его. Вот же Чонин, соблазнил-таки своего красавчика.       Рюджин и Ёнбок переводят на него удивлённый взгляд.       — Откуда ты знаешь цвет его трусов? — спрашивает девушка.       — Ну мы друзья, — хохочет Чанбин. — Да отвечаю, его трусы.       — Почему он голый… — ошарашенно шепчет Ёнбок. — Неужели они…       — Ну не, не, — размышляет Чанбин. — Для такого он ещё недостаточно раскрепостился. Просто он всегда спит в одном белье.       — Это не отменяет того факта, что как минимум один из них был голым в постели всю ночь, — напоминает Рюджин.       — Итак, Хёнджин и Чонин ходили на свидание, после которого уехали к Чонину домой, заснули голыми и завтракали вместе, а Хёнджин не писал никому со вчерашнего вечера, — обобщает Ёнбок. — Значит… боже, они реально признались друг другу в любви?! И начали встречаться?!       — А я о чём!       Ёнбок подпрыгивает на месте.       — Господи! Я уж думал, не дождусь! Неужели они нам обо всём расскажут?       Но Рюджин со смехом качает головой.       — О нет. Я знаю этого засранца слишком долго. Он не захочет признаваться слишком рано, — она облокачивается о плечи Чанбина и Ёнбока, наклоняя их так, чтобы никто больше не мог услышать следующие слова. — Поэтому у меня есть план. Хёнджин захочет поиграться с нами, а мы — с ним.

***

      Едва не сбивая с ног других учеников, за минуту до начала урока в класс залетает Хёнджин. Перепуганные суетой в дверях, на него поднимают глаза ученики, уже пристроившиеся за своими партами. Рюджин, листая ленту, делает вид, что совсем не удивлена, а Ёнбок укоризненно качает головой. Хёнджин, бурча извинения, протискивается в аудиторию.       — Чуть не опоздал, — протягивает он.       — Что же тебя так задержало? — интересуется Ёнбок. Хёнджин прокашливается.       — Дома были важные дела.       — Настолько важные, что ты забыл о камбэке? — подаёт голос Рюджин.       — Ох, и правда! — восклицает Хёнджин, прилагая все усилия, чтобы это не звучало наигранно. — Представляете, совсем из головы вылетело. Ты уже смотрела? Я гляну на следующей переме…       Он собирается бросить рюкзак на парту, но взгляд натыкается на бутылочку клубничного молока, стоящую точно посередине. Выдох так и застревает в груди, а глаза наливаются тёплой влагой. Хёнджин осторожно кладёт рюкзак на стул и берёт в руки молоко, поглаживая крышку подушечкой пальца.       Это ведь Чонин принёс? У него талант урывать бутылки из автомата, пока их не разберут остальные. Польщённый, Хёнджин усаживается за парту и делает первый глоток. Прохладный сладкий напиток идеально дополняет это утро.       — Ого, у Хёнджина появился тайный поклонник, — комментирует Ёнбок.       — Ну почему же тайный? Я прекрасно знаю, кто оставил мне этот подарок, — не сводя с друзей взгляда, Хёнджин огибает горлышко губами и хвастливо попивает молоко.       — А губы такие опухшие, потому что целовался с ним всю ночь?       Хёнджин едва не выплёвывает молоко, спеша вытереть подбородок от капель. Однако, быстро возвращая себе самообладание, Хёнджин пожимает плечами.       — А может, не только целовался. Знаешь, Ёнбок, мои губы и не на такое способны.       Хёнджин утыкается в телефон. Значит, они правильно поняли его сторис. Ёнбок наливается краской и отворачивается, Рюджин лишь закатывает глаза. Убеждаясь, что они не смотрят, Хёнджин открывает личные сообщения с Чонином и присылает ему фотографию бутылочки.

Хёнджини ❤️

Ты такой романтик, Чонин-и~

*1 вложение*

      Чонин читает сообщение мгновенно, но не отвечает ещё пару минут. Хёнджин отвлекается, доставая учебники и приветствуя учительницу, и только спустя время от Чонина приходит уведомление: Милашка Чонин ❤️ Но я не покупал тебе молоко… Вернее, я хотел, но когда мы пришли, его уже не было А кто тогда?..       — Ребята, убираем телефоны, — учительница постукивает ручкой по столу. — Давайте начинать, у нас важная тема.       Хёнджин прячет телефон под парту, в недоумении перечитывая сообщения Чонина. Сомнение закрадывается тенью. Знаешь, у меня тоже кое-что странное произошло… На моей парте лежало вот это *1 вложение*       Хёнджин хмурится. На фотографии — шоколад с орешками, к упаковке которого приклеен стикер с надписью: «Ты знаешь, от кого. Люблю <3». Я сначала подумал, что это Чанбин Но он открыл шоколадку вперёд меня и начал её хомячить       Хёнджин ударяет кулаком по столу. Этот почерк принадлежит Ёнбоку — вот, угадывается в сердечке в конце предложения. Вот же хитрые! И где только время нашли?

Чонин-и, мои друзья решили нас пранкануть

И заставить нас поверить, что у нас есть тайные воздыхатели

Они уже догадались

Теперь они будут делать всё, чтобы вывести нас на чистую воду

… это было хитро А что мы теперь будем делать?

Главное — не вестись на провокации

Я думал флиртовать у них на глазах. Так очевидно, что другое объяснение подобрать было бы нельзя

А если в лоб спросят?

Не спросят, не беспокойся: 3

Они слишком боятся тебя напугать

Здесь мы определённо в выигрыше С нетерпением жду перемену, Хёнджин-и       Хёнджин кусает палец, не отводя взгляда с экрана. Чонин совсем не такой зажатый, каким мог показаться с первого взгляда: есть в нём непредвиденная смелость. И если за ним хорошо ухаживать, он раскрывается, как бутон, лепесток за лепестком. Хёнджин млеет. Кажется, он всё делает правильно.       И надо бы убрать телефон, ведь учительница рано или поздно заметит, но он пишет:

Я тут подумал

Я недооценивал красоту своего имени раньше

      Ответ приходит быстрее, чем он ожидал. Оно очень красивое Мягкое, сахарное Сладкое, как джем И так подходит твоему характеру Хёнджин-и Хёнджин-а Хёнджин-и-и-и       Сквозь приоткрытые губы вырывается выдох. Если бы Чонин был рядом, он бы, называя Хёнджина по имени, потирался бы кончиком носа о его нос и широко улыбался, как умеет только он. Хёнджину бы оставалось только смотреть, как качаются пряди его чёлки, и ловить его губы своими.

Никто ещё такого не говорил

Значит, я буду почаще

Ты… бесценный

Хван Хёнджин заслуживает самого лучшего       Хёнджин едва высиживает уроки. Всё внутри колется и чешется от желания выскочить в коридор и увидеть Чонина: прижать его к своей груди, вдохнуть аромат шампуня, вернуть хотя бы часть того интима, который они делили этим утром. Он читал, что в первые дни отношений съедает едва утоляемый голод, но держаться было невероятно тяжело. Настолько, что банально усидеть на месте невозможно: всё тянет разобрать и собрать ручку, полистать учебник, наведя шорох в тихом классе, подёргать ногой. Он перестаёт шевелиться от только после комментария шёпотом от Рюджин: «Ты там дрочишь, что ли? Хёнджин, хорош вертеться», — из-за которого хочется закинуть в неё маркером, который недавно прилетел в спину Хёнджину из-за похожей шутки. И стоит звонку прозвенеть, он срывается с места и бежит к двери, но на полпути его останавливают. Чья-то рука мягко ложится на плечо, и Хёнджин, едва держа себя в руках, разворачивается.       За спиной на него снизу вверх смотрит Ёнбок. Он в удивлении склоняет голову и медленно моргает.       — Хён, у тебя какие-то дела? Я думал, мы могли бы пообедать все вместе, обсудить спектакль. У меня есть пара сомнений в варианте сценария от Сольхи.       Если бы Ёнбок не был актёром, Хёнджин мог бы, наверное, купиться на невинно приоткрытые губы и грустный взгляд. Однако не для того они учились в секции третий год, чтобы Хёнджин не мог его раскусить.       — Точно, обед, — так же непринуждённо отвечает он. — Я так много переживаю, что почти забываю поесть. Конечно, пойдём, Бок-и, — Хёнджин обнимает его за плечо и выводит из класса.       Параллельно он достаёт телефон и одним пальцем печатает: «Меня перехватили на полпути. Встретимся в столовой, хорошо?» Определённо, Рюджин и Ёнбоку доставляет истинное удовольствие смотреть, как Хёнджин сдерживается, чтобы не показать раздражения. Конечно: он так долго и много мусолил свои чувства к Чонину, что было ожидаемо — с ними поделится в первую очередь. А он по-партизански молчит. К тому же (и Рюджин пользовалась этим ещё азартнее) это первые отношения Хёнджина. Они считают своим долгом поставить из этого целый спектакль. Остаётся только рассматривать ситуацию как шанс в отточить своё актёрское мастерство.       Хёнджин наобум насыпает еду себе и бежит за столик ближе ко входу, выглядывая в коридоре Чонина. Рюджин и Ёнбок усаживаются напротив, оставляя Хёнджину целую скамью.       — Итак, что у нас по планам? — торопливо спрашивает он.       — Мы уже на финишной прямой, если не считать пару деталей, — сообщает Ёнбок и передаёт ему часть сценария с пометками. — Мне не нравится одна вещь здесь. Сольхи утверждает, что так же было в фильме, но мы всё равно меняли сюжет, и мне кажется, твой персонаж не мог бы так поступить. Пройдитесь с Рюджин по строчкам, хорошо? Хочу убедиться, что выглядит органично.       Пока Хёнджин послушно принимает сценарий, бегая глазами по строчкам, Ёнбок продолжает:       — С декорациями всё лучше, чем мы думали. На выходных мы с отцом купили ещё фанеры, так что можно будет укрепить ей ватман и подлатать сломанные части. И я был бы рад, если бы к следующей неделе у нас была готова сцена с твоим выступлением в джаз-баре. Успеешь?       — И зачем нам режиссёр, когда у нас есть Ёнбок? — усмехается Хёнджин. — Ну смотрите, на следующей неделе каникулы. Давайте воспользуемся временем, пока Хон Сону не будет нам мешать. Что там осталось? — он пересчитывает по пальцам. — Музыкальные сцены почти готовы, надо только отрепетировать с хористами… и ещё сцена на мосту, да?       — Хёнджин, каникулы нужны для того, чтобы отдыхать, — напоминает Ёнбок. — Мы и так укладываемся в сроки. Поэтому я приготовил кое-что другое, — с энтузиазмом произносит он. — Сейчас все подойдут, и я сделаю небольшое объявление.       — Все? — Хёнджин оборачивается. — Ты целую секцию позвал на обед?       — Нет, только самых важных людей.       А вот это уже напрягает. Хёнджин настороженно отпивает чай. Эта идея пришла в голову Ёнбоку сегодня утром или это часть его давнего плана, в который входило то самое свидание в торговом центре? Его любовь к режиссуре так сильна, что он не может обойтись без неё и в обычной жизни. Опыт Ёнбока в организации чужих отношений должен быть включён в портфолио для поступления. Рюджин тоже хороша; так и хочется съязвить, мол, жаль, что из актрис уходишь. Обедает себе спокойно, как будто это не она подначила Ёнбока утром. И за весь день они оба не обмолвились ни о публикациях Хёнджина, ни о главных сплетнях, которые всегда фигурировали в разговорах за едой. За этим столом каждый томительно ожидает взрыва.       Из-за спины Хёнджин слышит скромные шаги. Кланяясь в качестве приветствия, с подносом в руках к их столу подходит Чонин. Пряди чёлки при кивке спадают на глаза. Пара из них мило топорщится в стороны — Чонину пришлось потрудиться, чтобы уложить их после того, как Хёнджин с ними поигрался. Словно он оставил свой след в чужом образе. Крошечная деталь, которую не разглядеть постороннему взгляду, горячо трогает сердца Хёнджина.       — Чонин-и, — Хёнджин протягивает руку и проезжается ладонью по пояснице. Чонин вплывает в его прикосновение, опускаясь чересчур близко, хотя свободного места на лавочке хватает на троих. Хёнджин мимолётом наблюдает за реакцией друзей: они внимательно следят за движениями его пальцев. Он ухмыляется и сжимает те на талии, двигая Чонина к себе вплотную. — Приятного аппетита. Покушай хорошенько, а то совсем худенький, — своими палочками Хёнджин подкладывает ему в тарелку кусочки мяса, завернутые в листья капусты. Чонин благодарно кивает, конечно же, заливаясь краской. Рюджин сейчас закипит, как чайник.       — Кхм… — первым приходит в себя Ёнбок. — Я рад, что Чонин теперь обедает с нами. Надеюсь, тебе комфортно.       — Конечно, комфортно, — Рюджин, не спуская взгляда с Чонина, подпирает подбородок ладонью. — Он из тех людей, кто легко сближается с другими.       — Точно, — задумчиво мычит Ёнбок. — Недели не прошло, а они с Хёнджином уже смотрели «Ла-Ла Ленд» у него дома. Я вот позвал вас в гости только спустя пару месяцев знакомства. Чонин так быстро затащил его в постель.       Чонин едва не давится мясом.       — Это был просто фильм! — с полным ртом доказывает он.       — Ага, — якобы согласно кивает Рюджин. — А вчера — просто галерея.       — В отличие от вас, извращенцев, — встревает Хёнджин, — мы проводим время вне постели тоже.       — Значит, какой-то процент всё-таки есть?       Не успевает Хёнджин ответить, как на край скамьи напротив со свистом падает рюкзак. Чанбин валится на место рядом с Ёнбоком, едва не переваливая сидящих своим весом.       — Всем привет. Что обсуждаем?       Ёнбок со смехом хлопает его по плечу, а Рюджин протяжно выдыхает после испуга.       — Наше с Чонином времяпровождение, — отвечает Хёнджин.       — Как я удачно попал, — Чанбин палочками выхватывает рис из тарелки Чонина. — Вы ведь вчера в галерею ходили?       — Угу. На модернистов, — добавляет Чонин, шлёпая Чанбина по запястью. — Хватит уже еду мою тырить.       — Простите, меня так щедро не кормят, — намекает тот, замечая, как из тарелки Хёнджина к Чонину перекочевали кусочки говядины. — Не знал, что Хёнджин такой заботливый.       — Когда захочет, он очень щедрый, — добавляет Ёнбок. — И накормит, и за билеты заплатит. Бойфренд материал.       — А куда вы ходили? — любопытствует Чанбин.       — В музей современного искусства, — говорит Чонин.       — М-м, вот эти все Кандинские, Мондрианы, Пикассо, да? — припоминает Чанбин.       — Ага. А ещё Моне, Редон и Климт.       — О, Климт. Мне очень нравится одна его картина, помнишь, учительница На показывала? Такая яркая, жёлтая… Как там она называлась? «Поцелуй?»       Чонин сжимает губы.       — Ух ты. Всё-таки ты знаешь что-то в истории живописи.       — В этом мы с тобой похожи, Чонин, — произносит Чанбин. — Любим впечатлять людей своими знаниями, да? Но, если честно, мне не нравится современное искусство. Мазня какая-то.       — Эй! — возмущается Хёнджин. — Вообще-то, это очень важная веха в истории искусства! Если бы художники не рисковали своей репутацией, смогли бы они изменить мир?       — Этому тебя Чонин научил? — реагирует Ёнбок.       Хёнджин делает глубокий вдох.       — Почему вы так много болтаете? У нас перемена не резиновая. Ешьте, блин.       — Да тут какой-то омлет невкусный, — Рюджин возится вилкой в тарелке. — Чонин, не поделишься хорошим рецептом? Думаю, ты отлично жаришь яйца.       — И парней, — шепчет Чанбин. В ту же секунду в него прилетает смятая салфетка. — Эй!       — Боже, всё, хватит, — останавливает их Ёнбок. — Давайте лучше перейдём к делу, ладно? Хён прав: до конца перемены не так долго осталось. А я хотел бы успеть кое-что вам предложить.       На него смотрят четыре пары глаз. Ёнбок складывает ладони у груди и косится на Чанбина, словно прося у него поддержки.       — Может, это прозвучит неожиданно, но я бы хотел всех вас пригласить в поездку к морю.       — Ура, пляжный эпизод аниме, — комментирует Рюджин. Замечая пристальный взгляд Ёнбока, она тушуется. — Прости-прости, продолжай.       — В общем, в Пусане живёт моя бабушка. Я к ней обычно на каникулы езжу, помните? — Хёнджин и Рюджин кивают. — Она недавно звонила маме, сказала, что снова ждёт меня в гости. И я подумал, у Хёнджина в следующую пятницу ведь день рождения, так может, мы съездим все вместе, впятером? Вода, конечно, ещё холодная, купаться не сможем, но пикники у костра, вкусную рыбу и выпивку гарантирую!       Хёнджин застывает. Помимо камбэка, он забыл ещё одну важную вещь: через неделю ему исполняется девятнадцать лет! Рюджин восторженно хлопает в ладони, а Чанбин ликует.       — Было бы здорово! — доносится голос Чонина сбоку. — Я вот всегда хотел отпраздновать день рождения на море, — он потирает мочку уха.       — Мы с Чанбином уже это обсудили, — продолжает Ёнбок. — Раз наша компания пополнилась новыми людьми, то почему бы не отправиться всем вместе? Чонин ещё ни разу не бывал у меня а гостях, а бабушка не видела ни Хёнджина, ни Рюджин. Также я хотел познакомить Рюджин с Черён. Это моя подруга детства. Я думаю, у вас найдётся много общего.       Рюджин смеётся.       — Мне точно не помешает подруга. А то я скоро двинусь в мужском обществе.       Пока остальные обсуждают поездку, Хёнджин слепо смотрит перед собой и чувствует, как внутри загорается вдохновение. Подумать только! Они с Чонином встречаются меньше суток, а на горизонте уже маячит совместная поездка. Мало того, наступающий день рождения они тоже проведут вместе. Встретить свои девятнадцать лет подальше от суеты на другом конце страны, потягивая вино в окружении лучших друзей и любимого человека? Да это звучало как одно из самых больших желаний Хёнджина. И если это часть плана Ёнбока, он не против, он вообще не против!       — Отлично, — он наклоняется к Чонину. — Ты был когда-нибудь на море?       Тот качает головой.       — С родителями в детстве выезжал недалеко, но в осознанном возрасте это моя первая поездка.       — Тебе точно понравится, — Хёнджин гладит его по плечу. — К морю нужно ездить как можно чаще.       — Возьму скетчбук с собой, — тут же вспоминает Чонин. — Зарисую что-нибудь для картины.       — У бабули в доме две свободные спальни и есть диван в гостиной, так что надо решить, как мы будем спать, — тем временем предупреждает Ёнбок. — Если кому-то не хватит места, то мы можем поселить его в доме Черён. У неё старший брат переехал, так что его кровать свободна.       — Я думаю, мы справимся, — утверждает Чанбин. — Чонин-и, ты же хочешь поспать со мной, правда? Целая неделя с тобой в одной постели, как хорошо, — кокетливо мычит он, протягивая младшему маринованную редьку на палочке. Тот машинально отодвигается назад, прижимаясь к Хёнджину.       — Прости, хён, я тебя не выберу.       — Ну и ладно, — он дуется и съедает овощ сам.       — Хёнджин, а мы с тобой ляжем? — тут же спрашивает Ёнбок. Хёнджин глубоко вздыхает. Только он подумал, что они ушли с этой темы, как снова вернулись.       — Решим, когда приедем, — так же невинно мурлычет он.       — Верно-верно, — быстро соглашается тот. — За неделю многое может измениться, правда?       — Ага. Кардинально.       Остаток обеда они, наспех заглатывая еду, перекидываются идеями об отпуске. Рюджин напоминает Ёнбоку взять плёночную камеру, Ёнбок вспоминает, что нужно не забыть пару старых книг, которые он до сих пор не вернул в бабушкину библиотеку, Чанбин отшучивается, что Чонину нужно прихватить плавки, чтобы щеголять на пляже полуголым телом. Они подрываются, лишь когда под потолком разносится трель звонка, и Хёнджин, пользуясь тем, как остальные ринулись убирать посуду, отводит Чонина в укромный уголок коридора под лестницей.       Хёнджин берёт его руки в свои. Чонин послушно вкладывает ладони и в ожидании смотрит на него снизу вверх, играясь с большими пальцами. Длинные ресницы медленно и размеренно опускаются — Чонин ни о чём не беспокоится рядом с Хёнджином, он всецело ему доверяет. И смотрит своими раскосыми глазами так, будто никого больше на свете не существует.       Господи, он творит с Хёнджином невообразимые вещи. Не хочется томить, но тишина с Чонином выбивает слова из груди.       — Мы отлично сыграли, правда? — наконец произносит Хёнджин.       — Да, хотя я боюсь, что по мне всё легко читается, — усмехается Чонин. — Прости. Я с ума схожу, когда ты рядом.       — А я-то как…       Хёнджин кусает губы. Весь день хотел сбежать к Чонину, а теперь стоит напротив и не знает, с чего начать.       — Они сильно тебя смущали? — он прочищает горло. — Ну, друзья…       Чонин весело качает головой.       — Нет, мне, наоборот, было интересно. В их глазах я такой… сердцеед, — он посмеивается. — Даже когда они нас достают, я чувствую их поддержку.       Это настоящее чудо. Глаза Чонина кокетливо щурятся. Он весь лучится счастьем, нетерпеливо потирая ладони Хёнджина, будто тоже не может управлять прорывающимися наружу эмоциями. А ещё приятнее осознавать, что эти эмоции вызывает сам Хёнджин одним лишь своим существованием. Зацеловать бы ямочки на чужих щеках… И когда только они освободятся от забот?       — Сколько у тебя сегодня уроков? — спрашивает он.       — Осталось ещё три.       — У меня тоже три, но… — Хёнджин тяжело выдыхает. — Я задержусь ненадолго. Задолжал домашку по английскому. Нужно сдать учительницы тексты. А потом — мигом в секцию. Ты же придёшь?       — Конечно, я приду, — смеётся Чонин. — Буду ждать тебя. Всё равно мне нужно заниматься декорациями. Как думаешь, девочки тоже будут меня дразнить?       Хёнджин наклоняется к его уху и нежно отодвигает пряди.       — Если у нас на лицах написано, что мы влюблены, я не против, чтобы нас дразнил хоть весь мир.       Губы оставляют поцелуй на мочке и задерживаются на пару мгновений. Чонин обмякает под этим прикосновением — руки слабеют и опускаются.       — Не скучай, — шепчет напоследок Хёнджин. — До скорой встречи.       Чонин тяжело глотает и кивает.       — Я буду ждать.       Хёнджин пятится спиной назад и машет ему на прощание. Чонин отводит взгляд, неудержимо краснея и обмахиваясь ладонью. Такой он очевидный.       И только Рюджин, Ёнбок и Чанбин стоят неподалёку, наблюдая за происходящим. Рюджин возмущённо бормочет:       — И они правда думают, что этого никто не видел? Нет, ну можно ведь хоть постараться спрятаться.       — Да куда они тебе спрячутся? — возражает Чанбин. — В туалет, что ли?       — Хоть куда-нибудь. На это смотреть так же противно, как на целующихся родителей.       — Это потому что тебе парни не нравятся.       — А у тебя что, фетиш? Подглядывать? Ёнбок, не ожидала, что из всех мужчин на свете ты выберешь такого.       А Ёнбок смотрит, как Чонин, блаженно улыбаясь, медленно шагает вверх по лестнице, и понимающе кивает.       — Они и правда долго этого ждали. Дайте им насладиться друг другом, — он подталкивает Рюджин под спину. — Пойдём. Я уверен, сегодня они нам всё сообщат сами.

***

      Хёнджин нерешительно выглядывает из-за стены, готовый улизнуть обратно в любую секунду. Невысокая тень скользит по голубым стенам у лестницы, пока её обладатель наконец не появляется в поле зрения.       Чонин усаживается на знакомую лавочку. Здесь, в полумраке верхнего этажа, посреди административных кабинетов, они уже однажды переписывались. Планировка позволяла скрываться в тени и давала возможность отправлять послания без преград. Хёнджина гложет совесть: мало того, что он соврал про долги по английскому, так ещё и до сих пор не сознался Чонину. Удивительно, что рассказать о чувствах оказалось гораздо легче. Тем не менее как Сэм не мог внезапно исчезнуть из жизни Чонина: между ними выросло слишком сильное доверие, слишком много душевных разговоров запечатлели эти сложенные в самолётики страницы. И правда, план был не идеален, как и предупреждали его друзья, и он поступил необдуманно. Однако время вспять не повернуть, а сделанное — не отменить: теперь придётся выкручиваться и думать, как во всём объясниться, чтобы не ранить Чонина. Задачка не из лёгких.       Хёнджин слышит шелест раскрывающейся упаковки, и тревога затихает. Он оставил ему записку на одном из кресел в первом ряду и рядом положил коробку сахарного печенья, которую успел ухватить в супермаркете через дорогу. Чонин наслаждается ароматом: свежее, оно пахнет шоколадом и ванилью, а крошки просыпаются сквозь пальцы. Такому сладкоежке, как он, точно понравится.       Хёнджин отрывает страницу из ежедневника и быстро царапает:

Привет! Надеюсь, печенье пришлось тебе по вкусу. Не ругай меня за это, ладно? День был таким суматошным: представляешь, у меня даже не было времени посмотреть камбэк любимой группы. Я подумал, что нам обоим стоит подкрепиться перед занятиями в секции. Как прошёл твой день? Выглядишь таким воодушевлённым. Что-то хорошее произошло?

      Хёнджин отправляет самолёт в пункт назначения, а сам протяжно выдыхает и хватается руками за скамью. Вот же дурак! Это нагло, отвратительно, нечестно — вот так обманывать человека, тем более того, с которым он состоит в отношениях. Несмотря на то, что Чонин не видит ничего плохого в том, что они с Сэмом будут знакомы в реальной жизни, он вряд ли думает, что за маской анонима прячется Хёнджин. Хёнджин, у которого не должно быть перед Чонином никаких секретов. Сколько ещё он протянет в этом образе? Сколько ещё будет скрывать это, признаваясь Чонину в любви?       Возле ножки скамьи опускается бумажный самолётик. Хёнджин вырывается из своих мыслей, спеша развернуть послание. Интересно, Чонин осмелится рассказать о них?

Привет! Печенье тает на языке… Я в восторге. Только упаковка выглядит слишком дорого. Пожалуйста, скажи, что не тратишь на меня последние деньги ㅠㅠ В следующий раз угощаю я, ладно? Ох, знаешь, у меня столько новостей, что я теряюсь, с какой начать. За последнюю неделю моя жизнь перевернулась с ног на голову. Помнишь, я упоминал, что мне кое-кто нравится? Так вот, вчера я признался ему в чувствах!!! Вернее, сначала признался он, а потом уже я. И… он поцеловал меня. Это был мой первый поцелуй. Правда, потом и второй, и третий, и… мы встречаемся теперь, Сэм, представляешь???

      Хёнджин не может сдержать смешка и сразу же прикрывает губы рукавом, чтобы не выдать себя. Чонин так взволнованно пишет это — обнять бы его сейчас изо всех сил. И подарить четвёртый и пятый поцелуи. Сколько ему захочется.

Человек, которого я люблю уже второй год, теперь моя вторая половинка. Я чувствую себя на седьмом небе от счастья. Если бы я мог пообщаться с младшей версией себя, я обязательно рассказал бы ей об этом. Боже, он всегда был моей мечтой…

      Хёнджин облокачивается о стену и раз за разом перечитывает эти строки. Ему стыдно, что он пользуется доверием Чонина таким образом. Но его сердце трепетно бьётся в груди — если бы Чонин только знал, как его любовь вдохновляет Хёнджина.

Да ты что! Вау, поздравляю, малыш. Я всегда верил, что ты сможешь его покорить ;) Когда начнёте рассылать приглашения на свадьбу?

Э-э-эй! Мне и так хватает того, что все друзья решили подразнить нас сегодня!

А я не дразню. Я жду вашей свадебки Значит, как только решим, я отправлю тебе приглашение в первую очередь Твои-то как дела? Снова прогуливаешь секцию?

Я называю это «набираться сил на коммуникацию с людьми» Знаешь, Чонин, у меня тоже есть прекрасные новости. Мой возлюбленный ответил мне взаимностью.

Серьёзно?! У нас обоих произошло это одновременно?! Это совпадение? Или в старшей школе все внезапно взрослеют? Поверить не могу. Сейчас вроде не Валентинов день. Поздравляю, Сэм! Я надеюсь, что ваши отношения будут крепкими и доверительными. Мы с тобой теперь по-настоящему взрослые. Давай однажды сходим на двойное свидание, ладно?

С удовольствием! Слушай, а как ты осмелился? Ты казался таким тихоней. Я думал, ты никогда не признаешься ему.

Ну… Ты оставил мне ссылку на то видео, и я из интереса решил проверить, насколько очевиден рядом с ним. Оказалось, проверять надо было не меня, потому что все пункты описывали его поведение. И я не хотел обманываться, поэтому спросил напрямую вчера ночью. Так странно: я почему-то не испугался, что этот вопрос всё испортит между нами. Конечно, риск был, но этого словно само сердце просило. Я зашёл уже слишком далеко, чтобы останавливаться. Чувствовал нутром, что спросить — мой моральный долг. И он сам признался мне во всём. Что я — его первая любовь. Что он хочет быть со мной. Думаю, он очень тебе благодарен за такой большой шаг. Хранить в себе неозвученные чувства тяжело, со временем они растут и раздуваются внутри, и не остаётся ничего, кроме как признаться даже под страхом отказа. Поэтому, когда любимый человек помогает это сделать, испуг отходит на второй план. Вы умнички. Я… я надеюсь, что всегда теперь буду помогать ему. Придавать ему сил, его ведь ждёт большое будущее. Как думаешь, у меня получится?

      Хёнджин тает. Чонин наверняка сидит там со сжатыми кулачками, целеустремлённо смотря перед собой. Да один лишь факт, что он будет рядом, заставляет Хёнджина верить в то, что они покорят мир.

Ещё как получится. Он станет ещё смелее и счастливее с тобой. Изменится так же, как изменился ты. Ты расцвёл. Я давно за тобой наблюдаю, и ты правда расцвёл. Ты был таким скромным, а теперь излучаешь уверенность в себе. Вот что делает любовь с людьми. Спасибо за твои слова. Приятно знать, что другие тоже видят, что он особенный для меня… А у тебя как всё получилось? Поделишься?

      Хёнджин чуть не пишет: «Да всё то же самое, ты свидетель был». У нас тоже вышел долгий разговор. А ещё, Чонин, я полностью понимаю тебя

      Он кусает карандаш. Теперь, когда его никто не торопит и за ними не следят, слова наконец выстраиваются в предложения. Если у него есть возможность написать что-то анонимно, пусть это будет то, что порадует Чонина.

Когда я узнал, что нравлюсь ему, я почувствовал себя особенным. Кем-то, кем ещё никогда себя не ощущал. Лежащий в моих руках, он казался настолько беззащитным и крошечным, что я был готов от всего мира его спрятать. Я понимаю, что он взрослый человек, который сможет за себя постоять и решить свои проблемы, но сердце закричало в просьбе защитить его, утереть каждую его слезу. И если весь мир не сможет его успокоить, я непременно смогу. Мне захотелось быть важным для него настолько же, насколько он важен для меня, стать мудрее и ответственнее ради наших отношений. Потому что это больше не «я» и «он» по отдельности, а «мы». И я боюсь напугать его такой напористостью, я постараюсь сдерживать себя. Но мне хочется сделать для него всё…

      Хёнджин выдыхает. Если бы он только мог… он бы положил к ногам Чонина весь мир. Защитил их двоих от любого, кто задумал бы им навредить. И он понимает, что слова — меньшее, что он может сделать. Не стоит ими разбрасываться. Однако Чонин улавливает, в чём его проблема.

Первый опыт всегда такой запутанный. Не знаешь, как поступить лучше, и всё время стараешься, работаешь над собой. Тем не менее, я думаю, твой возлюбленный будет благодарен тебе. Он чувствует, как сильно ты им дорожишь, это как минимум видно в твоих словах. Но если ты боишься, что ему чего-то не хватает, лучше спросить напрямую. Поделитесь желаниями. В конце концов, маленькие знаки внимания очень много значат! Как думаешь, с чего лучше начать? Вот если бы ты был на его месте, что бы ты хотел получить от… допустим, меня?

Ну… я думаю, можно связать сюрприз с его хобби? Сводить его на мастер-класс, лекцию, дискуссию или выставку. Вы узнаете что-то новое вместе! А у тебя… есть какие-то варианты? Я так-то тоже не очень опытен в свиданиях. М-м, как насчёт классики? Романтический ужин? Это подойдёт твоему парню?

О… О-о… О-о-о… Ещё как подойдёт…

Боже, Чонин, не фантазируй при посторонних!!! Да не фантазирую я!!! О чём здесь можно фантазировать, о еде?

Которую ты съедаешь прямо с его тела — да О НЕТ

Что, представил? В красках…

Ах ты извращенец Я не извращенец, я художник Разве ямочка между его ключиц не идеальна для того, чтобы пить из неё вино? Поверить не могу… куда мне потом прятать этот самолётик, чтобы его никто не прочитал? Кхм… кстати, скажи ему об этом при первом удобном случае. Думаю, ему будет приятно~ Вот так вот взять и рассказать ему о своих сексуальных фантазиях?? Нет ничего более возбуждающего, чем слушать, как твой партнёр представляет вас в интимной обстановке. Тем более романтический ужин обычно к этому и ведёт… Точнее, если вы оба готовы и хотите… я имею в виду, я не настаиваю… только если тебе бы хотелось Я сейчас покраснею И так думал об этом прошедшие ночи…

      Хёнджин ухмыляется. Ага. Вот оно что. Чонин засыпал, думая о них в таком ключе.

Если надо будет обсудить… я в деле…

Знаешь, я и сам предложить хотел… ты, наверное, мой единственный друг, у которого я могу такое спросить. У тебя есть, скажем, опыт? Потому что я знаю, что нам с ним это предстоит, и хотел бы узнать некоторые вещи…

      Ой-ой. Хёнджин сам не понял, во что себя втянул. Впрочем, это ожидаемо — особенно после мелькающих в их флирте шуток про секс. Ему стоило ожидать, что Чонин, оказавшийся напористым, захочет погрузиться в эту тему. Боже, да они буквально спали голые вплотную друг к другу, чему тут вообще удивляться! Только Чонин ещё не осознаёт, что доводит своего парня, сидящего за стеной, до жара в груди.

Не то чтобы... Кое-что умею, но я научился этому… не с любимым человеком и не при тех обстоятельствах.

      И лучше бы Чонину о них не знать, а Хёнджину — забыть. Он не считает это опытом. Скорее печально признаёт случившееся как жизненный урок.

Вообще, я знаю, что вопросы интима лучше обсуждать с партнёром. Если тебе хочется попробовать, я не сомневаюсь, он не откажется. Секс в отношениях — это нормально. Главное — понять, какие у вас границы и на что вы готовы.

А разве не странно об этом говорить на ранней стадии отношений? Я имею в виду, я хочу его, очень хочу, но… Обычно с этим временят…

      Хёнджин обмахивается ежедневником.

Хм, я заметил, что сейчас ситуация поменялась. Парочка моих друзей уже давно не девственники, и среди подростков эта тема не табуируется. Он точно будет ожидать от тебя этого разговора, рано или поздно он случится. Лучше расставить все точки над «и» заранее, чем когда вы, знаешь, увлечётесь и окажетесь в неловкой ситуации. Потому что первый секс — в принципе неловко. И вы должны быть готовы к разным вариантам, потому что что-то может пойти не так. И знать, что нужно будет корректировать.

Блин… а вдруг наши мнения разойдутся? Ну почему они должны расходиться? И если так, вы любите друг друга, а значит, должны понять. Экспериментировать, кстати, полезно, я и сам хочу! Не бойся попросить его, например… а что, например?

А вдруг… вдруг мы оба сверху захотим…

      Хёнджин прячет лицо ладонями, чтобы не запищать на весь этаж.

Да он тебе уступит!! Вы посмотрите, какие запросы выдаёт мистер застенчивость! Так, а есть ещё какие-то сомнения?

Я не такой начитанный, конечно, но какие-то вещи видел, и я бы хотел их повторить… Как намекнуть ему, чтобы он не посчитал меня странным?

      Хёнджин точно должен будет спросить, чего начитался Чонин. Он сведёт его с ума однажды, определённо.

Вы же сначала в любом случае попробуете классику. Можешь потом предложить идеи, как её разнообразить. Он тоже предложит — точнее, я догадываюсь. Или можешь показать ему прямо на примерах… Предложи ему невзначай что-то посмотреть или почитать вместе и попутно скажи. А почему ты, кстати, спрашиваешь? Ответственно ко всему подходишь?

Я увидел у него презерватив, и меня понесло

      Хёнджин хлопает себя по лбу. Он не знает, благодарить Рюджин за помощь в сближении с Чонином или ругать её за пару неловких моментов, которые этот презерватив устроил.

А он подготовленный… Вам бы ещё смазку, на силиконовой основе хорошо подойдёт. Кстати, растяжка может быть немного неприятной поначалу. Многие советуют… попробовать самому.

Я знаю, Сэм… я… уже пробовал.

      Хёнджин округляет глаза и прислоняет ладонь к груди. Так вот каков мальчик, что вечно прятался на задних рядах. Пробовал он… своими этими… пальцами художника…       Хёнджину достался дьявол, не меньше.

Какой умничка… Значит, половина дела сделана. Как наши беседы от знакомства перешли к анальному сексу? Я тоже в лёгком шоке. Но мне так нравится обсуждать! Энтузиаст. Как будем уничтожать улики?

Если я подложу своему парню эту переписку, это можно считать за намёк? Слушай, и могу я надеяться на одну вещь? Раз мы оба хотим заботиться о своих близких, то давай не распространяться об отношениях посторонним, ладно? Эта тема очень деликатная.

Конечно. Это не обговаривается. Ты можешь полностью мне доверять. И кстати, поделись потом, как всё прошло! Интересно до ужаса.

Постараюсь подобрать слова. Спасибо тебе большое за все советы. Ну что, пора возвращаться в секцию? Ага, пора. Иди первым. Я пока здесь посижу.

      Хёнджин дожидается, пока закроется дверь зала, и громко стонет, скатываясь по стене. Он рассчитывал обсудить повседневные дела! Хотел, чтобы Чонин сообщил об отношениях? Вот, пожалуйста. Даже больше, чем нужно было.       Он не может не цокнуть. Сверху, значит… звучит чудесно. Тем не менее, если он растягивал себя, значит, вариант снизу рассматривал тоже. Хёнджин и сам не против попробовать и то, и другое. Господи, как бы теперь начать эту тему самому… его же безумно заинтриговали! Он не позволит себе пользоваться образом Сэма, чтобы узнать это.       И как Чонин может выдать такое, а потом уйти? Как Хёнджину смотреть ему в глаза? А какие ещё фантазии он хранит? И может ли Хёнджин догадаться о них сам, чтобы удивить его?       Он качает головой и пытается успокоиться. Ему нужно показаться в секции совершенно непринуждённым.       У них впереди ещё много-много глав совместного романа. И каждая страница манит раскрыть всё новые тайны.

***

      Сосредоточенно хмурясь, Чонин приколачивает фанеру согласно чертежу. Он пробует подвигать частью декорации, проверяя, насколько она хлипкая, и, убеждаясь, что всё держится крепко, уверенно кивает. Закатанные рукава смялись от долгой работы, а с трудом уложенные утром волосы прилипли ко лбу. Он переводит дыхание. Чонин явно отработал прогул физкультуры на прошлой неделе: заниматься оформительской работой тот ещё спорт.        — Да, серьёзная у вас тут постановка, — присвистывает Чанбин. — Чувствую себя в настоящем театре, — и постукивает пальцами по фанере.        — Чанбин, блин! Не трогай. Эти декорации уже однажды поломали.        — Не знал, что ты умеешь орудовать молотком.       — У художников есть неожиданные навыки. Я столько раз чинил свой мольберт, что со счёту сбился.        — Ах, ты такой сильный! — Чанбин кокетливо ударяет его кулаком по плечу. — Хёнджин бы тобой гордился.       Чонин смеряет его мрачным взглядом, надеясь, что не выдаёт себя пунцовыми щеками.        — А ты вообще сюда зачастил, — вдруг вспоминает он. — Из-за кого приходишь? Неужели помочь с декорациями хочешь?        Чанбин, грустно усмехаясь, облокачивается о дверную раму класса и косится в сторону сцены. Туда, где свою сцену репетирует Ёнбок.        — Серьёзно? — удивлённо шепчет Чонин, чтобы не перекрикивать музыку. — Ёнбок?        — Вот если бы ты думал о чём-нибудь, кроме своего Хёнджина, то давно бы заметил, — тоже шёпотом возмущается Чанбин. — Я же не из-за него с тобой на всех постановках сидел.        Свет прожекторов движется за Ёнбоком по сцене. Он поёт проникновенную балладу, и его привычно низкий голос становится выше. Выделяющийся среди темноты зала, Ёнбок на мгновение становится похож на ангела. Не секрет, что его считали симпатичным, и Чонин порой краем уха слышал о нём от других учеников, особенно в преддверии нового спектакля, но… Чанбин? Он тоже один из фанатов или у них всё серьёзнее?        — Погоди, когда ты не замолкал про блондинчика из старших классов, я думал, ты, ну, шутил.        — А теперь задумайся, Чонин, почему я хожу в кружок живописи.        Чонин округляет глаза.        — Это… это что, из-за одинакового расписания?        — Ага, — Чанбин хвастливо морщит нос. — Чтобы удобнее было забирать этого малыша на свидания.        Это звучит настолько наивно и забавно одновременно, что Чонин прыскает.        — Боже мой. Самая неожиданная пара года.        — Эй! Это ещё почему?       — Ну… Вы… Как будто такие разные. У вас нет точек пересечения и общих увлечений…       — Противоположности, вообще-то, притягиваются!        — Да я не имею в виду, что вы не подходите друг другу. Я удивлён, как хорошо вы скрываетесь, — Чонин с долей восхищения цокает. — Я, конечно, заметил, что вы сблизились, тогда, в «Лотте Ворлде», но подумал, что вы подружились из-за нас с Хёнджином. Не заподозришь, что вы в отношениях.        — Мы и не в отношениях, — признаётся Чанбин. — Ждём выпуска из школы.        — М-м, — Чонин одобрительно кивает. — Мудро. Ладно, надеюсь, что у вас всё получится. Если понадобится помощь, пиши.       — А с чего это мне понадобится твоя помощь? Ты ведь сам ни с кем не встречаешься!       Воспоминания звонко ударяют по голове — в мультфильмах так обычно бьёт сорвавшаяся с неба кувалда. Хёнджин ведь предупреждал: эти поганцы будут дразнить в самые неожиданные моменты!        — Эй, я… Я хочу, чтобы все вокруг были счастливы. Разве это плохо?        — Да нет, просто так обычно говорят те, кто недавно вступил в отношения, знаешь.        — Чанбин, у меня в руках гвозди и молоток.       — Молчу.        Когда репетиция завершается, Чонин наконец устанавливает декорации за кулисами. Так вот почему Чанбин так активно подстёгивал Чонина признаться. Естественно, сам ведь только что намекнул: когда у тебя есть любимый человек, обычно помогаешь другим обрести счастье. Странно, правда, что они с Ёнбоком ограничиваются рамками пере-дружбы. Такой храбрый парень, как Чанбин, не будет скрывать свои отношения без причины, верно?        Чонин бросает беглый взгляд на Ёнбока. Сидя на краю сцены, он перекусывает онигири и бегло читает сценарий. Как они вообще сблизились? Чанбин никогда не проявлял интереса к деятельности секции — неужели их объединяло что-то вне школы? Такой хитрый, конечно, этот хён: от Чонина требует подробностей, а сам сидит молчком.        — Декораторы всегда были такими привлекательными?        Чонин оборачивается. За занавесом, сложив руки за спиной, стоит Хёнджин. То ли это отсвет прожекторов, то ли в его круглых глазах действительно появляются блёстки.        — Часто здесь бываешь, красавчик? — Хёнджин закусывает губу.        — А что? Хочешь познакомиться?        Хёнджин весело кивает.        — Боюсь, мой парень будет против, — отвечает Чонин.        — Я лучше, чем твой парень.        Стараясь не смотреть Хёнджину в глаза, чтобы не смущаться, Чонин лепечет:        — Нет никого лучше моего парня.        И чувствует, как на его щёку ложится быстрый и мягкий поцелуй. Тут же вжимая голову в плечи, Чонин хихикает и оборачивается. Большие глаза Хёнджина очаровательно косятся, когда он пристально, с пьяной улыбкой смотрит на Чонина. Чонин с ним чувствует себя центром мира.        — Может, уйдём сегодня пораньше с репетиции? — предлагает он. — Я бы хотел угостить тебя.        — Не могу отказать такому милашке, как ты.        — О, Хёнджин, наконец-то я тебя нашла!        Они стремительно отлетают друг от друга на метр. Чонин крайне неловко облокачивается о декорации, а Хёнджин отводит взгляд в потолок, притворяясь, что рассматривает крепления занавеса.        — Надо будет стремянку принести, а то мы давно не проверяли.       — Да-да, безопасность превыше всего, — соглашается Чонин.        Рюджин останавливается напротив, в недоумении переводя взгляд с одного на второго.        — Так, хватит слоняться тут без дела. Хёнджин, мы тут подумали, что лучше фортепиано перенести на другой край сцены.        — Зачем? — отзывается Хёнджин. — Оно прекрасно там стоит.        — Мне не нравится акустика. Да и вообще не эстетично смотрится. Не сочетается со сценой из фильма. Так что передвиньте его, пожалуйста.        Хёнджин и Чонин послушно ищут к инструменту. Хватая его с двух сторон, они прикладывают усилия, чтобы наклонить корпус и приподнять над полом.       — Как думаешь, она специально? — произносит Чонин.        — Естественно, — фыркает Хёнджин, сдувая упавшую на лицо прядь. — Вон, посмотри на её лицо. Сдалось ей это фортепиано.        Но как только инструмент занимает новое местоположение и они протирают руки от пыли, Рюджин снова появляется в поле зрения.        И репетиция превращается в своеобразную версию «Homescapes».        «Ой, Чонин, ну раз ты собрал декорации, пусть девочки их пока покрасят. Нужно же дышать свежим воздухом?» — и ему вручают громоздкие пакеты мусора. Здесь всё: начиная от затёртого реквизита и заканчивая коробками из-под пиццы, которые он, сдавшись, несёт через весь школьный двор в мусорный контейнер. «Хёнджин, я тут нашла старые книги в гримёрке. Я вроде слышала, как дежурная в библиотеке ругалась, что мы не сдаём их вовремя. Сгоняй, а?» «Такое ощущение, что ты пытаешься устроить перестановку в доме, — ворчит он, придерживая книги подбородком. — Ты даже не расставалась с Йеджи, что за внезапные изменения?» «А у тебя что, голова чем-то другим забита? Или ты куда-то торопишься?» Хёнджину приходится сдаться, и он тащится через несколько этажей со стопкой классических томов, зная, что придётся оправдываться на глазах у всей школы.       А ещё внезапно подъезжает курьер, который привёз косметику для грима, Ёнбок случайно режется об угол бумаги, учительница Мин показывает посты о предстоящих прослушиваниях, Минхёк, не проверяя аппаратуру, включает песню на всю громкость, Сольхи у колонки едва не теряет слух, а у Хёнджина рвётся рубашка.        И когда к восьми вечера каждый без исключения участник секции устало падает на первое попавшееся место, в зале наступает тишина.        Хёнджин валится Чонину на спину, обнимая его за талию, и уводит их обоих в гримёрную.        — Я устал, — хнычет он. — Можно вернуть меня на двенадцать часов назад в твою кровать, пожалуйста?        — Я думал, все мучения закончились на сортировке мусора… — Чонин разворачивается, чтобы обнять его. — Такое ощущение, что сговорились не только наши друзья. А вообще вся секция.        — Чувствуют, что нас есть от чего отвлекать.        — Отомстим им как-нибудь?       — Обязательно.        Чонин ныряет пальцами в длинные волосы и почёсывает Хёнджину затылок. Тот по-кошачьи довольно урчит:       — Наконец-то мы вдвоём.        — А сюда никто не зайдёт?       — Нет, я закрыл дверь. Так что мы друг у друга в полном распоряжении.       Чонин огибает его щёки ладонями и приподнимает голову. Хёнджин ненавязчиво дует губы, напрашиваясь на поцелуй. Взъерошенный после вечерней суеты, с влажными от пыли глазами он из главы секции превращается в домашнего Хёнджин-и, которого хочется накормить и уложить спать. Чонин тихо прикасается к его губам своими, и Хёнджин льнёт к его груди. Расслабленный выдох вырывается вместе со стоном, и по груди разливается тепло.       Они оба ждали этого момента целый день. Как будто с тех пор, как они проснулись, прошла целая вечность. Чонин старается целовать его мягко, надеясь, что делает всё правильно, и, судя по тому, как Хёнджин увлекается, отрываясь и прижимаясь снова со своим лёгким, невесомым смехом, Чонин отлично справляется. Чужие волосы щекочут лицо — так, что в нижу живота расходятся мурашки. Они каждой клеточкой тела ощущают друг друга.       Лишь старая лампа трещит под потолком, а сквозняк проходится по полу. Их никто не беспокоит, и они этого заслужили — после целого дня, заполненного рутиной, им должны были выделить хотя бы несколько минут наедине.               Они теперь влюблённые.        — Вы оба проиграли.       — Нет, Рюджин ставила на три месяца, а я на один.       — Но в итоге прошла всего лишь неделя!       Чонин прерывает поцелуй, ошарашенно смотря на то, как на пороге спорят Ёнбок и Рюджин, а Чанбин коварно потирает руки, стоя за ними. Хёнджин заправляет волосы за ухо и ахает от испуга. Чёртовы сквозняки распахивают двери в самый неподходящий момент!        — Это значит, что я ближе. Гони пять тысяч, нуна.        — Какой же ты меркантильный, Ёнбок.        — Мой отец адвокат. Не забывай.        Пока Рюджин, ругаясь, достаёт из заднего кармана купюру, Хёнджин интересуется:        — А вы вообще давно тут стоите?        Рюджин пожимает плечами.        — Примерно с кровати.       Хёнджин хлопает себя по лбу. Они выбираются из объятий, но не отодвигаются друг от друга: прокашливаясь, Хёнджин кладут руку Чонину на талию и смотрит на друзей. Чонин прячет взгляд. Вот и настал момент. Они официально объявляют о своих отношениях.        — Думаю, смысла тянуть больше нет, — начинает Хёнджин. — Вы догадались о нас ещё утром, так что пришло время подтвердить. Мы с Чонином встречаемся.        Рюджин победно вскидывает руки. Ёнбок скромно хлопает в ладони — его губы растягиваются в улыбке. А Чанбин проходит вперёд и треплет Чонина по волосам, отчего тот ёжится и прижимается к Хёнджину.       — Мой мальчик вырос, — гогочет он. — Ну, совет вам да любовь, как говорится, жизни лёгкой и удачной, продуктивной ночи брачной.        Чонин морщится от смеха и отталкивает его в сторону.        — Я знала, что Чонин не сможет продинамить такого красавчика! — кричит Рюджин. — Эй, — она стучит Хёнджину по плечу, — если он будет грустить, я тебя на клочки разорву!        — Да не будет он грустить! — обещает Хёнджин и в подтверждение Чонина в макушку. — Я сам за него порву, понятно?        — Не надо никого рвать, — Ёнбок поочерёдно обнимает сначала Чонина, а затем Хёнджина, и любуется ими со стороны. — Неужели это свершилось. Столько времени прошло. Мы так ждали.        — Вы теперь обязаны угостить нас в честь такого праздника, — заявляет Чанбин.        — Подождёшь до моря, — язвит Хёнджин.        — Если бы ты знал, сколько усилий я приложил ради твоих отношений, так бы не разговаривал, — в шутку обижается тот. Ёнбок поглаживает его по по спине.        — Ну, Чонин теперь для нас действительно как родной, — добавляет он. — Малыш, мы тебе уже это говорили, но… добро пожаловать в семью.       — Спасибо, — Чонин касается мочки уха. — Я тоже очень рад, что вы нас поддерживаете.        — Погодите-ка! В нашей компании теперь есть человек, который может провести нам экскурсию в музее? — вдруг осознаёт Ёнбок.        — Я думала, Чонин может хорошенько нас накормить, — возражает Рюджин.        — Я первый в очереди, так что ты подождёшь. Записывайся к нему, как к врачу.        — Он, вообще-то, изначально мой друг был, — подключается Чанбин. — У меня привилегии!        — Ребят, вы ничего не перепутали? — напоминает о себе Хёнджин. Но его успешно игнорируют, и друзья продолжают соревноваться в количестве прав на Чонина.       Тот не может прекратить смеяться, прячась у Хёнджина в груди. 

***

      К вечеру на улице потеплело. Под ярким солнечным светом постепенно высыхали лужи и колыхались на ветру недавно распустившиеся листья. Редкие, засидевшиеся допоздна ученики уже брели к воротам. Как будто бы мечты Чонина начали исполняться по списку: сначала он выходил из школы с театралами, а теперь — вместе с любимым человеком и новыми друзьями.        Хёнджин берёт Чонина за руку и приподнимает их ладони.       — Этот челлендж наконец закончился, — он прислоняется плечом к его плечу.        — Они всё равно не перестанут дразнить, — осознаёт Чонин, смотря, как Ёнбок и Рюджин до сих пор спорят о том, в какой день поездки на море лучше отпраздновать начало их отношений. — Хотя я должен признать, что это мило.        — Да… Чувствую, на уроках от меня тоже не отстанут. Мы с тобой в центре внимания теперь.        Но Чонина отвлекает уведомление. Так странно: все, кто мог ему написать, сейчас рядом, вплоть до художников. Может, это чат класса?       Однако, несмотря на тёплый ветер, по телу пробегает холодок, стоит ему взглянуть на список входящих. Потому что посреди экрана горит сообщение от мамы. 

«Возвращайся домой. Нам нужно серьёзно поговорить»