Ленка

      Я сидела на скамейке в милицейском участке, вытянув ноги вперед и рассматривая темные стены. Обстановка здесь напоминала библиотечную или музейную, но плакаты на стене с огромными надписями снизу «ВНИМАНИЕ! ИХ РАЗЫСКИВАЕТ МИЛИЦИЯ!» напоминали что это за заведение. Раз в несколько минут мимо меня проходили милиционеры, лишь кидая ничего не значащие взгляды. Им всем было не до меня. В поселке нашли пропавшего ребенка. Звучало бы замечательно, если бы он был живым. Я перевела взгляд на большие настенные часы, висящие в коридоре — двенадцать часов. Ещё сутки назад Катя Смирнова была жива: шушукалась с подружками-подпевалами за второй партой, лебезила перед учителями, с непривычной для неё внимательностью слушала новую тему по математике и просила Антона нарисовать ей портрет. «…найдут вас двоих в какой-нибудь канаве…» — раздались в голове мои же слова, вот только тон был какой-то издевающийся. Двоих в канаве не нашли, нашли только Катю. Насколько бы она не была мерзкой сплетницей, она не заслужила этого. Не заслужила несколько ножевых в живот и половые органы, не заслужила всей порванной одежды, из которой целой остались только дутые массивные сапожки с красной вставкой сзади, не заслужила выколотых глаз… Разве такое с ребенком мог сделать человек? Нет, только чудовище, монстр, дьявол и Сатана, но не человек.       Я до звездочек зажмурила глаза и несколько раз ударила себя по щекам. Я ещё не до конца осознала, что одноклассницу убили, и что её нашла именно моя семья. Смотрела на все, словно в экран пузатого телевизора. В конце коридора послышались шаркающие шаги, и я поспешила оторвать ладони от лица. Наверняка на щеках остались красные пятна.       Из угла появилась уже знакомая мне девушка, вновь одетая по лихой молодежной моде — синяя короткая юбочка и белая блузка, с расстегнутыми верхними пуговицами. Её русые волосы в желтом свете ламп казались темнее, чем они есть, а в темно-карих глазах не было видно зрачков. В этот раз на ней не было «боевого раскраса», только немного подкрашены ресницы. В одной руке она держала черную куртку, а в другой потертую хозяйственную сумку. Девушка подошла к кабинету, где разговаривали дядя, дед и тучный хмурый милиционер.       — Там есть кто-то? — спросила у меня девушка, кивая в сторону двери.       — Да, — кивнула я, пододвигая к себе свои вещи, чтобы освободить место восьмикласснице.       Она с недовольным выражением лица посмотрела на часы, но все-таки присела на самый край скамьи, поставив авоську в ноги. В сумке была банка, наполненная тушеной картошкой с мясом, небольшой пакетик с двумя кусочками хлеба и термос. Принесла обед отцу на работу? Я украдкой взглянула на табличку на двери: «Полковник Д. С. Поляков». По слухам, а если быть точнее, то по словам Ромки Пятифана, который имел несколько приводов в милицию, этот мужик был далеко не приятным, из-за чего в поселке его презрительно называли «Поляк».       — Ты же сестра Миши Туза? — неожиданно прервала тишину девушка, повернувшись ко мне, из-за чего массивные серьги в её ушах качнулись.       — Откуда знаешь? — отстраненно спросила я. Может быть, если бы час назад мы не нашли труп моей одноклассницы, я была бы более заинтересована в разговоре.       — Что знают двое, знает и свинья, — пожала плечами девушка, не чувствуя, что разговор не клеится. — Мише вчера досталось больше, чем Коту и Деду. Он в порядке?       — Да, живой.       «А Катя нет!» — язвительно и злобно подбросило мне подсознание. Это ещё повезло, что я не видела Катю… тело Кати, только украдкой услышала разговор милиционеров, которые обсуждали, что именно сделали с бедной девочкой. Я вновь почувствовала мерзкий ком, поднимающийся по пищеводу, мелкую дрожь в пальцах и нарастающую панику. Также было и на той дороге, когда милиционеры и медики толпились вокруг Смирновой, щелкая фотоаппаратами и осматривая ранения.       Кажется, Настя спросила у меня ещё что-то, но я пропустила это мимо ушей, прикрыв глаза. Нужно было успокоиться и подавить панику. Вдох-выдох-пауза. Страх, медленно охватывающий все тело был схож с тем, что появился после смерти отца. Да, тогда было хуже — там были слезы, истерики, полное непринятие происходящего и кошмары, в которых папа продолжал неподвижно лежать на земле, пока под ним растекается темная, почти черная, кровь. Сейчас был страх за себя, за Сашу, за Мишу… Если мы пропадем также? Станем лишь бездвижными холодными телами, которые кто-то изуродовал и выкинул в сугроб? Получается, что где-то также сейчас покоятся тела Сенечки, Вовы и Семена? Почему их тогда все ещё не нашли? Лес обходят ежедневно, да и труп Кати лежал прям возле дороги — будь мы более внимательными, то смогли бы увидеть сапоги Смирновой прямо из машины. Этот маньяк просто не успел так хорошо спрятать Катю? Что-то тут не сходится…       Дома мы оказались только после обеда — дядя Лёша в двух словах объяснил ситуацию супруге и ушел на работу. Начальству было плевать на законный выходной мужчины, объясняя это тем, что «в такой ситуации нужно содействовать органам». Саша в силу возраста не понимал всю серьезность ситуации и теперь обиженный сидел в своей комнате в компании конструктора и машинок. Младший брат должен был сегодня встретиться с друзьями, но родители запретили ему гулять по поселку без присмотра старших, да и мне велели в воскресенье посидеть дома. «От греха подальше» — вот какого было объяснение женщины. Я не стала спорить с ней, прекрасно понимая её страх и переживание за близких. Весь день я просидела в гостиной, невидящим взглядом уставившись в экран телевизора, прокручивая в голове сегодняшнее утро. Я чувствовала себя Шерлоком, который распутывал сложное дело. Что-то точно не сходилось. «Потом лично перетрем. Или у Туза спроси — он тогда с нами был…» — выплыли в памяти слова Ромы. Точно! Мальчики ведь уверенны, что в пропаже детей замешан этот… Черный гараж. Если Пятифан так в это верит, то должны же у него быть хоть какие-нибудь доказательства помимо старой байки.       Вечером, когда тетя Таня перестала хлопотать на кухне и заняла место перед телевизором, я скользнула в прихожую. Я прикрыла дверь в зал, чтобы женщина случайно не услышала мой разговор с одноклассником. По телевизору показывали «Белорусский вокзал», шла финальная сцена, где Раиса пела под гитару «Здесь птицы не поют, деревья не растут». Тетя Таня тихо подпевала себе под нос, утирая слезы рукой, и была полностью поглощена фильмом. Я поднесла трубку к уху и подтянула к себе маленькую записную книжку. На одной из последних страниц были перечислены имена: Полина, Антон, Бяша, Рома. Я быстро набрала номер Пятифана, косо поглядев в небольшое окно прихожей, за которым снова кружился снег, и бушевал ветер.       — Да? — раздался высокий женский голос в трубке. Я разжала мокрые ладони и принялась неловко зачесывать челку назад.       — Здра-авствуйте, — запнувшись, сказала я, — а можно Рому? Скажите, что это одноклассница ему звонит.       — Конечно, милая, подожди одну минутку! — голос женщины смягчился. В трубке послышалось шуршание, потом громкое: «Рома-а-а, тебе тут одноклассница звонит!». Спустя несколько секунд мальчик подошел к телефону, перед этим прошипев матери: «Мам, не подслушивай!».       — Кхм, да? — каким-то низким и важным голосом откликнулся одноклассник.       — Что это у тебя с голосом? — удивилась я, выписывая на чистой странице блокнота слова «Хозяин Леса, гараж, Катя». — Заболел?       — Тузова? — в ответ спросил Рома, и его голос вновь стал обычным. — Все нормально… Что-то хотела?       — Новости про Катю слышал?       — Что Смирнище пропала? Парни в зале сегодня говорили, что после школы она так домой и не вернулась, а уже ближе к ночи Лилька скандал в мусарне устроила.       — Утром мы нашли её мертвой в лесу. В канавах на дороге между Зеленой и поселком, — практически шепотом сказала я, прислушиваясь к шуму в гостиной. — Ром, она умерла от ножевых. Её убили.       — Еба-а-ать, — тихо выдохнул в трубку Пятифан и затих на пару секунд, подбирая слова. — Вот этого я не слышал. Можешь подробнее рассказать чё случилось?       — Да рассказывать особо нечего, — немного раздраженно кинула я. — Поехали на охоту, а нашли труп. Там… Там просто ужас, Ром, — я зачеркнула имя одноклассницы в блокноте. — Давай опустим подробности? Я тебе чего звоню-то… ты же уверен в том, что дети пропадают из-за Черного гаража? Почему ты так думаешь?       — Дык, и ты чё-то видела? — самодовольно спросил мальчик, и я представила, как его губы растягиваются в ухмылку. — Он уже и к вам за мост сунулся?       — Просто расскажи, что произошло, — с нажимом попросила я, — Миша не дома, с Бяшей бесполезно разговаривать на эту тему, ты же знаешь. Сразу начнется «бе-б-б-бе-бе», — передразнила я бурятенка. — Ты единственный, к кому я могу обратиться сейчас.       — Тц, бляха, — тихо выругался мальчик. — Ладно, раз такая херня в поселке творится, то тебе расскажу. Чё именно в гараже я не знаю — Бяшке каждый раз мозг набекрень сворачивает, только коснись этой темы. Осенью, за месяц до пропажи Сенечки, мы с пацанами от нефиг делать черной магией баловались: хотели, как обычно, призвать Пиковую даму там, или над духом Пушкина постебаться… то да сё, — Рома нервно усмехнулся. — А вышло совсем не весело. Один старый чудила рассказал, что мы можем призвать настоящего духа, если нарушим один строжайший запрет предков. Черт, а я ведь сразу просёк, что он ёбнутый… Мы тогда в гараже Деда зависли: в тех старых кооперативах возле леса. Всего-то надо было пойти за гаражи глубоко ночью и постучать в самый-самый черный, мать его. Так, мол, явится эта черная параша и всех детей заберет в лучший из миров. Охереть — не встать! Вот мы по приколу и клюнули.       Я почувствовала, как по спине пробежал табун мурашек. После всего случившегося я уже не могла смеяться над такими байками — в этом лесу что-то было. И это что-то явно положило глаз на меня. Я задернула тюль на окне, слово эта тонкая полупрозрачная ткань могла меня защитить от невидимого наблюдателя, скрывающегося в лесу.       — Бяша постоянно вызывается тест на пацана проходить — он как-то на турнике зубами повис на спор… — Рома коротко и нервно рассмеялся. Ему этот разговор тоже не давался легко. — И в этот раз он пошел, должен был в этот гараж постучать, но эта хитрая морда просто туда заглянул. И правильно сделал. Он от ужаса тогда так заорал, что слезы брызнули. Отвечаю, я такой истерики отродясь не видел. Явно там не обещанная райская куща была. С тех пор Черный Гараж по нашим закоулкам шарится и нормальных пацанов жрет. Туз тогда нас отговорить пытался — жопой чуял, что это кидалово какое-то, но мы тогда лишь поржали над ним.       Я вспомнила свой кошмар, который приснился мне в тот день, когда пропал Бабурин: темно-красную жижу под ногами, тех детей в масках животных и Черный Гараж, который появился прямо у нашей калитки. Я потянулась к шее и нашла цепочку с крестиком.       — Тузова, ты же видела его? — спросил Рома непривычно серьезным голосом. — Где-то в поселке или…       — Я точно не уверена, — телевизор в гостиной стал работать тише, и мне пришлось ещё понизить голос, — я видела его возле нашего дома, но мне кажется, что это был сон и…       — Ты в него заходила? Видела, что там? — перебил меня Пятифан.       — Ты в это не поверишь.       Рома не поверит мне, пока не увидит всё собственными глазами, как было с Гаражом. Он не поверит, что где-то в лесу есть компания детей, носящих маски и танцующая в ночи под завывания флейты. Он не поверит, что Антон в жуткой маске зайца заманил меня внутрь этой черной металлической коробки. Даже я не до конца уверена в том, что это все мне не приснилось — на утро ведь я оказалась в своей кровати, без каких-либо следов от красной жижи на одежде, и с маской рыси под кроватью. Это как в детстве, когда тебе кажется, что на шкафу что-то сидит и смотрит на тебя, дожидаясь пока ты уснешь, а родители отказываются слушать твои сказки, ссылаясь на бурное воображение. «Ты ведь уже большая! Хватит придуриваться!» — стандартный ответ взрослых на твои страхи. Насколько бы сильно меня не любили мама, дядя, тетя, дедушка и бабушка — верить мне они не будут и ничем не помогут. Я ведь большая, должна справиться со своими кошмарами сама.       — Нет, мам, это не Полина! — неожиданно громко рявкнул Рома, чуть отодвинув трубку от лица. Я подавила смешок — мальчик явно смутился при упоминании подруги, да и похоже мама Пятифана знала, кто нравится её сыну. Несмотря на то, что я очень любила свою маму, я не могла представить, что рассказала бы ей такие вещи — наверняка она потом подшучивала бы надо мной при любом удобном случае, заставляя меня чувствовать себя не в своей тарелке. — Да-да, сейчас приду! Тузова, ты ещё здесь?       — Да, я слушаю, — кивнув в пустоту, будто приятель мог меня видеть, ответила я. — Отвлекла тебя от чего-то своим звонком?       — Только из зала вернулся, ещё даже переодеться не успел, — похвастался Рома. Всегда, когда разговор заходил про спорт, Пятифан спешил влезть в него со своими рассказами про секцию бокса, которую он посещал. — Мамка ужинать зовет.       — Ну приятного аппетита тебе тогда, — я вырвала из блокнота лист со своими каракулями и смяла в маленький комочек. — Я тебе же не только из-за Гаража звонила… Я завтра не смогу пойти — после сегодняшнего меня тетя отказывается куда-либо выпускать.       — Кинуть меня решила? — ощетинился мальчик. — У нас уговор был!       — А что я сделаю, Пятифан? — в ответ оскалилась я. — Сегодня утром дедушка нашел труп моей ровесницы и одноклассницы! Естественно меня никуда не выпустят, пока в поселке всё более-менее не успокоится!       — Полинка без тебя никуда не пойдет! Она последние дни только за тобой хвостом и ходит!       — Ага, а ты за ней! — фыркнула я. — За тобой Бяша, а там и Антон за компанию… Так и получается, что ходим по школе как команда Вольтрон.       — Почти ОПГ, — хмуро кинул Пятифан. — Выходит, что ты варганку крутишь?       — Перестань, — вновь отмахнулась я, — ты хочешь поссориться из-за этого?       — А может мы завтра к тебе завалимся?       Я впала в небольшой ступор. Ко мне? Всю эту ораву? Я косо взглянула на закрытую дверь гостиной и попыталась представить реакцию взрослых на то, что к их любимой и единственной племяннице придут двое гоповатых одноклассника. Наверняка потом скажут, что это компания Миши, Никиты и Васи на меня так повлияла. Но предложение звучало действительно интересно — и выходить никуда не надо, и смогу всем приятелям рассказать про Смирнову.       — Повиси немного, я спрошу у тети разрешение, — попросила я и отложила телефон на тумбочку, не дождавшись ответа.       Женщина сидела на диване, подогнув под себя ноги и завернувшись в теплый плед. Весь день она нервно поглядывала на часы в доме, ожидая приезда старшего сына. Миша обещал приехать поздно и скорее всего будет немного пьян, как это часто бывало после его посиделок в таких больших компаниях, а сегодня и дядя Лёша должен был вечером поехать к друзьям в баню, так что у брата были развязаны руки. Я вошла в гостиную и облокотилась на спинку дивана.       — Теть Тань, — позвала я женщину, — ты не будешь против, если я завтра парочку друзей к нам приглашу?       — Ммм, а кого ты хочешь пригласить? — спросила родственница, не отвлекаясь от заставки сериала по телевизору. Судя по её тону, она не была против гостей, просто ей стало интересно, кого я приписала к себе в друзья.       — Одноклассников: Полину Морозову, Антона Петрова — это мальчик из соседнего дома, куда недавно семья переехала, Рому Пятифана и Бяшу, — перечислила я своих приятелей, театрально загибая пальцы.       — Бяша? Ну и клички у детей пошли, — рассмеялась женщина. — Приглашай конечно. Только смотри, чтобы вы разошлись, когда ещё светло будет, чтобы ихние родители не переживали!       — Не переживай — там такие кадры, которым никакие маньяки в лесу не страшны, — отмахнулась я. — Я их тогда после обеда позову, как раз к темноте и разойдемся. А Антону так вообще две минуты до нас…       — Подожди, а Рома этот случайно не сын Андрея Пятифана? — спросила тетя Таня, отрываясь от экрана. — Тот, что в Дашти-Марго воевал?       — Наверное, — я пожала плечами и поправила очки.       — Ну и друзей ты себе выбираешь, — с осуждением сказала женщина. — Прям как брат свой…       — Это у Тузовых семейное! — усмехнулась я, направляясь к выходу из комнаты.       — Ты есть-то не хочешь? — напоследок спросила у меня тётя Таня, возвращаясь к просмотру сериала. — Если что, там макароны на плите стоят.       Вместо ответа я утвердительно промычала и поспешила в коридор. В прихожей я аккуратно переступила через кошку, которая растянулась на полу, и вернулась к телефону.       — Ты ещё здесь? — спросила я у Ромы, зажимая трубку плечом и наклоняясь к полу за Муськой. — Тетя Таня дала добро, так что завтра где-то к двум подтягивайтесь ко мне, и это… Вы только за Полиной зайдите — не надо, чтобы она одна по лесу ходила, ладно? Я ей позвоню и предупрежу.       — Чё, ссыкуешь теперь? — язвительно спросил Пятифан.       — Завтра подробности расскажу, и тоже будешь ходить и оглядываться, — фыркнула я. — Да и хватит тебе издеваться! Я же это все ради тебя затеваю!       — М-да, Ленок, ты на ночь валерьяночки себе покапай, а то нервишки конкретно шалят.       — Бяше позвони и предупреди, — буркнула я, прижимая к себе теплое тело Муськи, — спокойной ночи и до завтра.       И, не дожидаясь ответа, я повесила трубку. Мог бы и спасибо сказать за то, что я пытаюсь ему с Полиной помочь, а не язвить. Антон как-то сказал мне, что в этом мы с Ромой похожи: мол у нас с ним такая защитная реакция! Я была не согласна. У Пятифана защитная реакция — это нож к горлу приставить, кулаками помахать и зубы поскалить, как пес дворовый. Несмотря на своих знакомых, которые ботают по фене и больше смахивают на подрастающих бандитов, нежели на обычных мальчишек, за собой я таких замашек не наблюдала. Девочка, как девочка — драться, как Миша, не умела; в машинах, как Никита, не разбиралась; не выкуривала по пачке сигарет в день, как Вася; нож бабочку не крутила и грушу не лупила, в отличии от Ромы; и на турнике зубами, как Бяшка, не висела. Ну, может только бегала быстро… «Как зверек!» — зазвенел голос, подобный колокольчикам, в голове.       После Ромы я позвонила Полине и Антону, коротко рассказав о сегодняшнем утре и пообещав, что завтра, когда соберутся все, я все расскажу в подробностях. Подруга сначала удивилась и даже попыталась отказаться от того, чтобы она шла ко мне в компании Пятифана и Бяши, но упоминание убийства Кати поумерило её пыл. Вряд ли маньяк будет соваться к компании детей — одного утащить в чащу проще, чем троих. Главное, чтобы Рома снова мнение о себе не испортил, исполнив что-нибудь… Вдруг он опять кого-нибудь на вшивость проверить захочет, как тогда с Антоном? Насколько сильно разочаруется в Пятифане Полина, если узнает о той драке? Меня немного грызла совесть за то, что я так и не рассказала подруге о том дне, но в противном случае пришлось бы признаться, что мы были последними, кто видел Бабурина перед его пропажей. А я обещала Роме сохранить этот секрет, как он хоронил мой о печатке Семена. Почти соучастники.       На улице было темно и сильный ветер, казалось, пытался выбить окна в доме, из-за чего они немного трещали в оконных рамах. Я задержала взгляд на заснеженных соснах чуть дольше, чем обычно: вдруг именно сегодня, после убийства Кати и рассказа Ромы, Гараж снова покажется. Но за окном не было ничего, кроме снега, ветра и ужасающей темноты на дороге в поселок. Я поежилась и вернула трубку телефона на место. Передернув плечами, я прижала Муську ещё сильнее, не обращая внимания на то, как быстро заходил её хвост туда-сюда от недовольства.       Проигнорировав макароны на плите, я наполнила водой стакан и направилась на второй этаж, в свою комнату. До начала всех этих событий я была рада, что у меня есть свой уголок, где я могу побыть одна, но сейчас… даже мысль о том, что кто-то из чащи в ночи может подглядывать за мной в окно, вызывала вполне себе реальный страх. Саша отказывался спать ещё раз со мной на одной кровати. «Ты дергаешься во сне и постоянно прижимаешься! — возмущался мальчик на утро. — Хватит дурью маяться! Я не буду больше спать с тобой!». Когда становилось совсем худо от страха, сводящего живот и заставляющего волоски на шее и руках вставать дыбом, я с головой укрывалась одеялом, сворачивалась клубочком ближе к подушке и старалась дышать как можно тише, прислушиваясь к тихому, еле слышному, тиканью часов. Как-будто это могло меня спрятать от маньяка, Хозяина Леса, Черного Гаража или ещё чего-нибудь, живущего в чаще.       Сначала я планировала дождаться приезда Миши. Перечитала выпуск журнала Burda, в котором тетя Таня искала выкройки и схемы для вязания, протерла пыль на полке с книгами и небольшой шкатулкой, в которой, по словам мамы, я «хранила сокровища, как дракон свою кучу золота». В шкатулке золота не было: было несколько медалей отца, полученных в Афгане, и серебряная цепочка, которую мне подарила мама. Я бережно поправила вещи в коробочке и убрала её на законное место между фотографией в рамке, на которой мы с братьями улыбались и показывали грязные от черники ладони, и старой советской пластмассовой куклой, выпускающейся под именем «Аленка».       Когда я последний раз смотрела на стрелки часов, они указывали на половину двенадцатого, а после я провалилась в сон, поддавшись усталости и усыпляющему мурчанию Муськи. Сон был липким, затягивал в себя как зыбучие пески, и тяжелым — так бывает, когда перевозбужденный событиями мозг заставляет тебя просыпаться раз в полчаса, но тут же ты проваливаешься обратно, даже не успев понять почему ты проснулся. Наверное, это похоже на американские горки Диснейленда, которые показывали по телевизору. Но часто после такого беспокойного сна, даже не понимаешь спал ты или нет, словно ты всю ночь просто проворочался на кровати. В этот раз я ворочалась ровно до трех часов ночи.       Наконец, сумев разлепить глаза в одно из пробуждений, я сделала несколько глотков воды и отставила пустой стакан обратно. Кто-то укрыл меня ватным одеялом, стянул с носа очки и выключил свет в комнате, но не стал снимать с меня теплую кофту. Наверное, это была тетя Таня — она часто сетовала на холод в доме и постоянно нас ругала за то, что мы спали в вещах с коротким рукавом. «Мерзлячка моя» — подшучивал над ней дядя Лёша, обнимая со спины. Я сунула ноги в тапочки и вернула на нос очки — нужно было хотя бы переодеться в ночнушку.       Я поднялась с кровати и щелкнула на выключатель маленького детского светильника, из-за чего на мебель упал холодный приглушенный свет. Мимо окна прошла быстро — боялась увидеть там лицо какой-нибудь твари. Воображение нарисовало это лицо старческим, с широкой неестественной улыбкой, от которой шли глубоко прорезанные линии, а кожа была больше похожа на кусок старого пергамента. Мертвые губы растягивались бы всё шире, обнажая торчащие вперед зубы, похожие на острые бритвы. И обязательно эта тварь прислонила бы когтистую ладонь к окну и ласкала бы своим бесплотным пальцем стекло. Я прикусила кончик языка и начала вспоминать серии любимых мультфильмов. Только бы не посмотреть в окно. Тогда это лицо точно сцапает.       Тук.       По рукам побежали мурашки.       Тук-тук.       Я замерла, точно большое насекомое, застигнутое врасплох.       Тук-тук-тук.       Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как бешено бьется заведенное страхом сердце. Что-то, или точнее кто-то, стучался в окно. Словно играл и пытался напугать ещё больше. Деревянная рама скрипнула от веса незваного гостя и раздался мерзкий скрип. «Когти» — подумала я, судорожно хватая воздух. В ночной тишине я отчетливо слышала хриплое дыхание твари, протяжное «тук», чередуемое с быстрым «цок».       Тук-тук-тук, тук-цок. Цок-цок, тук-цок-цок, цок, тук.       По ногам потянуло холодом, колени начали дрожать. Сейчас. Сейчас хрупкое окно не выдержит веса твари, и оно попадет в комнату. Схватит. Сцапает. Утащит в чащу, где меня будет ждать уже что-то более страшное. Я подавила вскрик, прикрыв рот ладонью, и почувствовала, как по щеке стекла горячая слеза. Где-то вдалеке, словно из-под сугробов, запела уже знакомая флейта.       Нечто на окне продолжало повторять: «Тук-тук-тук, тук-цок. Цок-цок, тук-цок-цок, цок, тук.», как заводная игрушка на витрине детского магазина. Моя тень на полу увеличилась — из окна теперь падал свет, четко очерчивая острые углы мебели. Под этим светом все казалось серым, как картинка в старых советских фильмах. Стук усиливался. Ещё несколько таких ударов и стекло треснет. Чудовище требовало, чтобы я обернулась.       Половицы под ногами скрипнули, и я прижалась спиной к письменному столу, все также прикрывая рот ладонью. В небе ярко светила большая… нет, просто неестественно огромная луна, больше похожая на серебряное блюдце. Я больно ущипнула себя за бок свободной рукой. Размытые из-за слез силуэты никуда не пропали. Это не было обычным кошмаром или липким страхом, когда тебе кажется, что под кроватью живет Бабайка. Это все было реальным.       Из тонкой линии между занавесок на меня уставился глаз, внутри которого будто светила лампочка. Подобные замыленные глаза были у рыб, когда они достаточно долго пролежат мертвыми на столе, или у тех жутких попрошаек возле рынка, в ногах которых стоит картонка с кривой надписью: «ПОМАГИТЕ СЛИПОМУ».       Тук-тук-тук, тук-цок! Цок-цок, тук-цок-цок, цок, тук!       Оно уже не играло. Оно теряло терпение, пыталось выбить окно, предупреждая, что со мной станет за неповиновение.       — ПОДОЙДИ! — раздался низкий квакающий голос одного из силуэтов.       Я с трудом смогла сглотнуть вязкую слюну с металлическим привкусом, словно проглатывала несколько гвоздей, и против своей воли сделала шаг вперед. Моими конечностями снова управлял невидимый кукловод, приближая меня к безобразным ночным гостям. Плотная ткань занавесок зашуршала под моими пальцами.       За окном оказались три вороны. Птицы были облезлые, несколько их перьев лежали на карнизе, чуть подрагивая от ветра на улице. Та, что сидела посередине, широко разинула клюв. Громкое «Ка-а-ар» на секунду заглушило флейту. Я попыталась отвести руку от окна, но та не поддавалась, намертво вцепившись в занавеску. Паралич начал проходить. Это ведь всего лишь глупые птицы. Наверняка их привлек блеск металлического карниза… Второй рукой я стерла мокрые дорожки со щек и несколько раз стукнула костяшками по стеклу, надеясь прогнать ворон. Птицы несколько раз мотнули головой, словно вглядываясь в мое лицо и комнату за мной, и, взмахнув крыльями, почти одновременно взлетели. Я позволила жалкому всхлипу сорваться с губ и уткнулась лбом в холодное стекло — Пятифан был прав, пора пить валерьянку.       Луна светила ярко и освещала поляну перед домом. Если присмотреться, то даже можно было разглядеть дом Петрова, к которому вела узкая тропинка и дорога, которая больше была похожа на перерытую кучу снега с двумя полосами для колес. Я проследила за птицами — они пролетели над поляной и скрылись в темной чаще леса. Я вновь оцепенела.       На поляне, в этих огромных непроходимых сугробах, кто-то стоял.       На фигуре было одето нечто похожее на карнавальный костюм лисички. Девочка стояла в сотне метрах от дома и смотрела прямо на меня. Вместо лица у неё была маска лисы — такая же уродливая, как моя маска, и как маска зайчика Антона. «По ночам мороз прямо-таки кусачий!» — услышала я голос бабушки в голове. Это должно быть галлюцинация или мираж — какая-то злая шутка погоды. Не могла здесь, за пределами поселка, на краю леса, появиться девочка в рыжей шубке. Вдруг фигура качнулась вперед и широко раскрыла пасть, обнажая острые звериные клыки.       — Рысенок! — рассмеялась Лисичка. Голос звучал у меня в голове — на таком расстоянии я просто не могла его услышать своими ушами. — Рысенок, иди к нам!       В воздухе запахло мандаринами, шоколадными конфетами, лимонадом и петардами… Я начала дышать через рот — из-за этого сладкого аромата кружилась голова и к горлу подступал мерзкий ком. На поляну вышла ещё одна фигура.       — Антон…? — мой голос немного дрогнул.       Одноклассник легко шагал по сугробу в сторону девочки. Его ноги не проваливались в снег, даже морозный ветер не мешал, а наоборот помогал и подгонял мальчика. Тьма по краям поляны дрогнула и начала сжиматься, чуть вибрируя, словно живое существо. Мальчик остановился и посмотрел в окно. Вместо его головы снова была маска зайца с пустыми черными глазницами.       «БЕГИ!» — закричало подсознание. Я сорвалась с места с уверенностью, что дети тоже двинулись к моему дому. Я слышала, как под их ногами хрустит снег, как двинулась вслед за ними тьма, чтобы сцапать меня в ловушку. Выскочив в коридор, я сразу направилась к комнате братьев. Плевать. Плевать на крики и нытье разбуженного Сашки, недовольного после резкого пробуждения Мишу и шанс того, что от поднятого шума проснулись тетя с дядей. Сейчас главное спастись от чудовищ и флейты, следуемых за мной.       — Миша! — зашептала я, давясь слезами. — Миша, ну вставай…       Парень недовольно поморщился, вздрагивая от моей хватки. Я клещами вцепилась в его предплечье и почувствовала легкий запах алкоголя от брата. Миша сонно потер глаза, принимая сидячее положение.       — Чё такое? — с зевком спросил парень.       — Там оп-ять они, — всхлипнув, прошептала я. — Они звали меня! И опять эта…       Брат прикрыл мне рот ладонью и прислушался. Мелодия продолжала тихо играть, словно играясь со мной. Миша тихо выругался и подвинулся к краю кровати, освобождая место возле стенки.       — Ложись, — также шепотом сказал он мне, коротко глянув на Сашку. Мальчик спал, сжав в крепких объятиях подушку, — тебе просто приснился кошмар и…       — Нет, мне не приснилось! — перебила я, ещё сильнее сжимая руку Миши. — Они смотрели на меня! Звали к себе!       Брат поморщился и со вздохом поднялся с кровати, отодвинув меня в сторону. Аккуратно, почти бесшумно, он подошел к окну и отдернул край занавески. Я забралась на кровать и прижалась спиной к стене, боясь того, что на карнизе вновь окажутся те страшные птицы. Парень несколько секунд вглядывался темноту лесной чащи и задернул занавеску чуть плотнее, чем было до этого.       — Там никого нет, — подходя к кровати, прошептал Миша. — И флейты тоже нет — тебе все приснилось.       — Н-но… — попыталась возразить я, но приступ плача сдавил горло, и по лицу снова потекли горячие слезы. Брат аккуратно стянул с меня очки, положил их на пол под кровать и надавил мне на плечи, заставляя лечь на кровать. Я снова вцепилась в его предплечье и уткнулась лицом в плечо, из-за чего ткань футболки быстро намокла.       Миша бережно притянул меня к себе и зарылся ладонью в волосы, аккуратно поглаживая по голове. Я была ему благодарна за то, что несмотря на его обещание больше не помогать мне в таких ситуациях, он все равно позволил мне остаться на ночь в его кровати и теперь ласково успокаивал. Его движения были немного рваные, будто дерганные, и я вспомнила драку, сбитые костяшки и ссадины на его лице.       — Прости меня, — прошептала я, спустя некоторое время. Ладонь на секунду замерла.       — Все будет хорошо, — ответил Миша. Парень коротко поцеловал меня в лоб, перед этим зачесав челку назад. — Спи. Тебя никто не тронет, обещаю.       Я хотела ответить. Сказать «спасибо», «ты — лучший брат, знал?» и «наверное, сегодня я бы пропала, если бы не ты». Язык во рту был чужим и неповоротливый, да и горло все ещё сдавливало остатками истерики. Я никогда не смогу сказать ему этого. Сейчас слова слишком большая роскошь, а утром уже чертова гордость не позволит озвучить все мои мысли. Утром я снова вспомню нашу недавнюю ссору с взаимным посыланием друг друга далеко и подальше, и снова вспыхнет обида на него. И все приятные слова, и слова благодарности останутся непроизнесенными. Очень часто мне было сложно сказать пресловутое «я люблю тебя» — маме, братьям, дяде и тёте, бабушке и дедушке… Я привыкла выражать привязанность и чувства поступками, а слова… Слова — это сложно.       Даже под боком брата мне не удалось быстро и спокойно уснуть. Все время мне казалось, что под окнами дома бродят Лиса, Антон и ещё кто-то… Кто-то высокий, пахнущий могильной землей и тухлым мясом, с флейтой в длинных когтях и хриплым прерывистым дыханием. «Это меня Хозяин леса увести пытался — мол, скучно ему там одному, вот и искал детишек» — вспомнила я слова бабушки. Хозяин леса не смог забрать её десятки лет назад, но теперь пробует утащить меня. И, кажется, сдаваться просто так он не собирается.       Первым из друзей пришел Антон. Щеки мальчика покраснели от сильного мороза, а очки запотели, стоило ему только войти в дом. Он не выглядел уставшим и не выспавшимся — вполне энергичный и здоровый Петров, который не мог лазать по сугробам в три часа ночи в жуткой маске зайца. Антон протер запотевшие очки об рукав темно-синего свитера и смущенно улыбнулся тёте, которая вышла поглазеть на моего первого гостя. Женщине нравились такие мальчики: прилежные, умненькие и ухоженные. Она считала, что именно с такими должны общаться я и Саша. А Миша… Мише было поздно менять друзей, да и тетя Таня как-то притерлась и прикипела к буйным Никите и Васе. Любила она их почти также сильно, как и своих детей. Интересно, а сможет ли она также принять Рому и Бяшу? Пятифан выглядел вполне прилично, если не брать в счет его потрепанный спортивный костюм, который носил каждый второй маргинал, а вот Бяша… Я знала, что у бурятенка в семье проблемы — не раз слышала, как мальчик шутит про «двинутую мамашу», неловко отводя глаза в правый нижний угол, а Ромка в ответ грубо переводит тему, не давая и дальше обсуждать родителей. Может из-за этих проблем у Бяши и была потрепанная неухоженная одежда, старый и местами рваный рюкзак и плохие оценки в школе. Создавалось ощущение, что он живет сам по себе, что за ним никто не ухаживает и не следит, чтобы Бяша мог спокойно вырасти в человека. Я очень надеялась, что это лишь моя глупая догадка, и что у друга есть люди, которые любят его просто так, просто потому что он — это он. Беззубый неугомонный мальчишка с шилом в одном месте.       — Ты проходи, не стесняйся, — пропуская Антона в комнату, сказала я. — Это раньше была комната Миши, но теперь я тут сплю…       «Когда не убегаю в страхе под бока братьев» — закончила я, мысленно не желая выставлять свои страхи напоказ. Не хотелось этого признавать, но после последних событий я не хотела доверять Антону, боясь, что он мог быть как-то связан со всей этой чертовщиной. Не могло же быть обычным совпадением, что именно Петров был во всех этих страшных видениях, и что именно он уже дважды пытался выманить меня из дома. И один раз у него это даже получилось…       — У Оли комната на твою похожа, — садясь на кровать, сказал мальчик и тыкнул указательным пальцем в угол, — только у неё вот тут телевизор стоит с видиком.       — У нас телевизор внизу стоит — тетя Таня часто сериалы и фильмы смотрит, не удобно было бы, если бы он у кого-то в комнате стоял, — пожала плечами я, усаживаясь рядом.       — Оля маленькая ещё — после переезда боится спать одна, поэтому легче, чтобы она под мультики засыпала, чем несколько часов укладывать, — словно стыдясь этого факта, пробормотал Антон и покосился на окно.       Утром, когда домашние проснулись, а на улице в чистом небе ярко светило солнце, я осмелилась подойти к подоконнику. Рама была целой — все тот же бумажный скотч, наклеенный дядей Лёшей, и защелка на форточке. Только на стекле были видны едва заметные царапины, как-будто оставленные острыми когтями. Вороны не могли сделать такие полосы.       — А чего боится? — спросила я, вспоминая маску рыси, зарытую в старых вещах в шкафу. — Ужастиков насмотрелась? Мой Сашка тоже одно время не мог спать нормально после Фредди Крюгера.       — Нет, нам такие фильмы родители не разрешают смотреть, — недовольно протянул мальчик. — Просто… ей кажется, что к ней прилетает большая сова, понимаешь? В городе ей всё казалось, что в шкафу живет Бабай, а теперь думает, что к ней на карниз прилетает эта страшная птица…       Я отвела взгляд в сторону и почувствовала, как по спине побежали мурашки. Нечто подобное я тоже видела. В ту ночь, когда самая обычная лиса влезла в курятник, а из-за дома выглядывал мальчик в маске волка. Тогда на забор опустилось что-то огромное со светящимися глазами и следило за мной.       — А ты… не видел эту сову? — тихо спросила я, обхватывая себя руками. — Ты вообще не видел ничего странного в последнее время? — Антон на меня странно покосился. — Не подумай ничего такого! Просто… у вас же окна тоже на лес выходят! Вдруг у тебя сестра видела кого-то из пропавших детей, ну, или ты сам видел…       — Ничего я не видел, — помотал головой мальчик. — Мы же в поселок не так давно переехали — ещё не всё и не всех знаем.       — А помнишь маску зайца, которую у тебя в рюкзаке Рома нашел?       Петров замер, напрягся и занервничал, неловко переплетя пальцы. Он даже немного сгорбился, словно так сможет избежать моего вопросительного взгляда и испариться из комнаты. Я вновь почувствовала, как в груди что-то загудело от неприятного липкого страха. Реакция Антона говорила сама за себя — он тоже что-то видел. И он тоже этого до безумия боялся. Он, как и Бяша, видел что прячет Черный Гараж? Или уже узнал что-то более… невообразимое?       — Антон, — тихо позвала я мальчика, подавляя в себе желание отодвинуться от него, — ты видел их?       — Я же уже сказал, что не видел ни Вову, ни Бабурина, — огрызнулся одноклассник. — Чего ты вообще пристала?       — Ты видел тех детей в масках, — с нажимом и злостью бросила я. Он ведь понимал, кого я имею в виду. Зачем притворяться, если тебя уже поймали? — ты один из них. Зайчик. Я видела тебя с той… с той Лисой вчера. Я же права, да?       — Нет, — глухо выдохнул Антон и нервно поправил очки. — Я вчера никуда и ни с кем не ходил. Но я видел тебя ночью — твоего лица не было видно, но были такие же куртка и шарф. Ты стояла у меня под окном, в маске рыси. Знаешь, в такой старой, сделанной из папье-маше… Как та, что у меня из портфеля Рома вытащил.       Я забралась на кровать с ногами. Было ощущение, что там внизу в темноте под кроватью кто-то схоронился и прислушивался к нашему разговору.       — Я была одна? — шепотом спросила я.       — Нет, — вновь помотал головой Антон. — Тебя ждала Алиса за забором.       — Кто такая Алиса? — поморщилась я. Обычное женское имя почему-то резануло слух и немного свело язык. — Я тоже ночью никуда не выходила и ни с кем не встречалась.       — Эта всё та Лиса, про которую ты спрашивала. Её зовут Алиса.       Я вскочила с кровати и метнулась к письменному столу, возле которого стояла табуретка. Скинув с неё стопку учебников, я подтащила её к шкафу. Антон на кровати молчал, в смятении наблюдая за моими действиями. Сейчас друг для друга мы были волками в овечьих шкурах. Или точнее сказать — детьми в звериных масках? Я распахнула шкаф и забралась ногами на табуретку. Ладонь сразу наткнулась на облезлый мех и редкие усы из лески, будто её вновь направил невидимый кукловод. Первым порывом было отдернуть руку — мне показалось, что в каркасе маски что-то копошится, как мелкие черви под прогнившей доской. Я заставила себя сжать ладонь и выдернуть её из плена старых вещей. Печатка Бабурина осталась лежать где-то в темноте полки.       — Вот, — я спрыгнула с табуретки и продемонстрировала вещь мальчику. — Она ведь такая же, как и твоя, да? Мне эту маску кто-то подкинул в ранец — я нашла её в тот день, когда ты избил Семёна. А потом я увидела тебя в маске зайца! — я взмахнула руками от переизбытка эмоций. — Как раз тогда, когда ты так шустро ускакал от меня, Ромы и Бяши в лес! Объясни, как ты связан с этой херней, Петров!       — Я… я… — повторял мальчик, не в силах взять себя в руки. Я загнала его в угол, вывалила все ужасы последних дней и теперь требовала объяснений, нависнув над ним и злобно сузив глаза. Наверняка, это выглядело немного жутко, учитывая старую маску у меня в руке. Антон на секунду зажмурился и глубоко выдохнул. — Это был не я, Лена. Если честно, то я думал, что ты одна из них… Когда я шел в школу первый раз, познакомился с Алисой — той Лисой, которую ты видела. Она ведь была в рыжей шубке? Мы поболтали с ней…       — О чем? — перебила я мальчика, упирая руки в бока.       — Да так, — лениво отмахнулся Антон, — всякая ерунда… А потом в школе я познакомился с тобой — ты была такая же добрая, как и она. Я подумал, что вы чем-то похожи, а потом, когда я увидел среди тех детей тебя в маске рыси, у меня не осталось сомнений, что ты тоже… Ну, необычная. Лена, я правда ничего не знаю…       Мальчик говорил возбужденно, с неприкрытой обидой заглядывая мне в глаза. «Мы же с тобой друзья?» — вспомнила я вопрос Антона. Сейчас мы скалились друг на друга, подозревая чуть ли не в похищении детей и, возможно, даже в убийстве Смирновой. Хреновые из нас вышли друзья.       — Куда ты делся после драки с Бабуриным? — хмуро спросила я, делая шаг назад. — Не заливай мне про короткий путь и подобную ерунду — в этот раз не поверю.       Петров нахмурился, словно воспоминания о том дне могли принести ему физическую боль, и, как-будто пребывая в трансе, аккуратно коснулся ладонью своего лица.       — Алиса пообещала мне помочь найти Вову, если я после школы пойду с ней, — начал мальчик, внимательно глядя мне в глаза сквозь толстые линзы очков.       — Матюхина? — уточнила я. В голове всплыло воспоминание: милиционер держит в руках фотографию мальчика с кошкой на руках.       — Угу, — промычал Антон, утвердительно кивнув головой. — Но я тогда пошел с тобой, а потом ещё эта Свинья… Когда ребята решили нас проводить до дома, тогда она и появилась — просто выплыла из темноты, подхватила под локоть и повела в лес. Искать Вову, — фыркнул Петров. — Мы вышли к Гаражу. К тому, про который Рома рассказывал. Я постучал.       Меня передернуло. Я вспомнила вчерашний рассказ Пятифана, скулящего от страха Бяшу и чавкающих зверят в Гараже.       — Внутри что-то… не знаю… зазвенело, что ли. Как-будто внутри кто-то гремел огромными цепями. Я не стал ждать — сорвался и… убежал, — мальчик неожиданно покраснел, стыдясь своей откровенности и трусости. — А потом я наткнулся на него. Высокого, с длинными руками и копытами вместо ног. От него пахло звериной мочой и мокрой шерстью. Дыхание его было хриплым, глубоким. Рычащим. Он вытащил свой язык — длинный и мясистый, и провел им мне по горлу, словно пробуя на вкус. Она… Алиса, — быстро исправился Антон, — назвала меня «Зайчиком» и все щебетала, что я тот самый. Из его лап начали сыпаться сладости, игрушки… Вовин автомат. И тут… Он просто из ниоткуда достал маску и нацепил мне на лицо! — одноклассник отвел глаза и осторожно ткнул пальцем в папье-маше в моей руке. — Ты уже надевала свою?       — Нет, — отрицательно покачала головой, чувствуя омерзение. Даже руками прикасаться было противно, не то что нацепить эту жуть на лицо. — Но те дети хотели, чтобы я это сделала, и испугались, когда я отказалась.       — Ощущения не самые приятные, — Антон неловко потер шею, — будто кожу что-то разъедает изнутри. Меня потом нашел отец. Я… Я не уверен, но думаю, что именно это меня и спасло тогда.       — Кто именно нацепил тебе маску? — тихо спросила я. Шестеренки в голове закрутились, пазл судорожно пытался собраться в целую картинку, но чего-то не хватало.       — Алиса назвала его «Хозяин». Это чудовище было огромным — сначала ростом с высокую ель, но, когда он начал подходить ко мне, будто уменьшился до метров двух. У него была голова козла и огромные позолоченные рога.       Я села на табуретку, боясь рухнуть из-за тряски в коленях. Все сошлось. Это был Хозяин Леса из страшилок бабушки. Он снова, как и пятьдесят лет назад, вышел на охоту за детьми. Ему снова стало скучно, и он хотел сделать из меня, Антона и других детей новые игрушки для развлечения. Маска упала на пол с глухим стуком и теперь сверлила своими пустыми глазницами потолок комнаты.       — Она каждый раз возвращается, — я поддела носком тапка папье-маше и чуть отпихнула в сторону. — Я выкинула её, а через месяц нашла у себя под кроватью. Мне вернули маску вместе с варежкой, которую я потеряла в лесу… Очки тебе вернули также?       — Да, — кивнул Антон, неотрывно следя за маской на полу, как за живым зверьком, который мог бы в любой момент убежать. Он нервно коснулся дужки своих очков и тут же отдернул руку, будто обжегся. — Я не уверен, но мне кажется, что Катю убил не Хозяин.       Я приложила холодные ладони к шее и почувствовала, как по спине разлилась приятная прохлада. Если это было не то чудовище, то кто тогда убил Смирнову? В поселке был ещё кто-то, кто мог быть причастным к пропаже детей? Я начала теребить край кофты, в голове перебирая варианты и не находя ничего, что могло бы подойти в данной ситуации. Ладно, я смогла поверить в то, что в поселке действительное есть какое-то потустороннее зло, хотя большую часть жизни относилась к этому скептически и с насмешкой, но, приняв это все, я не знала, что делать. Руки мелко затряслись, ноги свело от страха, а к глазам подступили слезы. Вдох-выдох-пауза. Нельзя поддаваться панике. Так учила меня мама.       — Лена! — раздался еле различимый крик тёти Тани с первого этажа. Хлопнула входная дверь и послышались несколько голосов, в разнобой говорящих «Здравствуйте» и «Здрасьте». Я хлопнула себя по щекам, собираясь с мыслями, и поднялась на ноги.       — Вот это все сейчас рассказываем ребятам, — сказала я Антону, нервно выгибая пальцы на руках. — И все вместе решаем, что нам делать дальше.       — Ты с ума сошла?! — возмутился мальчик. Он схватил меня за локоть, останавливая на месте и не давая выйти из комнаты. — Они нам не поверят — продадут правду за три копейки. Это тоже самое, что вывесить наши фотографии возле расписания и подписать «Дурики»! Мне слухов после Бабурина с головой хватило!       — Ребята не такие! — я попыталась вырвать руку, но мальчик оказался сильнее. — Ты сам видел, как у Бяши крыша едет из-за Гаража — это одно из наших доказательств! И не смей так отзывать о наших друзьях — даже если бы они не поверили, они бы не стали смеяться или рассказывать кому-то!       — Про тебя — может быть, — язвительно и злобно сказал Антон. — А про меня — с радостью. У меня нет старшего братца, который в случае чего сможет меня защитить. Я не хочу возвращаться в первый школьный день, когда меня унижала Свинья.       — Ты так и про Полину думаешь? — сузив глаза, прошипела я. Мальчик изменился в лице и ослабил хватку. Я аккуратно высвободила руку. — Петров, вдвоем мы с тобой протянем недолго, а взрослые в это все не поверят. Обещаю, что над тобой за правду никто издеваться не будет. Ты веришь мне?       Я выставила вперед мизинец и кинула сосредоточенный взгляд из-под челки. Приятель заколебался, но в итоге все же тоже выдвинул палец. Я понимала, почему Антон был против — Пятифан и Бяша иногда показывали себя не с лучшей стороны, а во время их первой встречи так и вовсе грозились избить и отправить домой без штанов. Думаю, если бы с нами не было Полины, то он бы не согласился в этом участвовать. Команда «Вольтрон» только на словах была дружной, а на деле оказывалось, что делились мы на пары Ромы и Бяши, Антона и Полины, и меня, бегающую между ними, в попытках сохранить дружеские отношения.       — Лена! — снова раздался крик тёти Тани. — Нехорошо заставлять гостей ждать!       — Мы уже спускаемся! — в ответ крикнула я. Мы опустили ладони. У Антона был вид приговоренного к расстрелу. — Не дрейфь! За нами охотится тварь лесная, а ты какого-то Пятифана боишься!       — Никого я не боюсь! — смутился Петров. — Просто…       Дверь открылась, и на пороге показались так и не дождавшиеся нас внизу Полина, Бяша и Рома. У хулиганов губы сразу растянулись в ухмылки, а вот девочка с любопытством разглядывала покрасневшего Антона.       — Че, настолько увлеклись, что про нас забыли? — рассмеялся Пятифан. Он обернулся к своему дружку, сжал правую ладонь в кулак, левую оставил раскрытой и пару раз хлопнул, намекая на похабщину. Я тут же возмущенно покраснела. — Ну-ну, Ленок, не кипятись, а то очки запотеют!       — Ну да, че стыдиться-то? — поддержал Рому Бяша. — Это же естественный процесс, на!       — Полин, прости меня, — почти искренне извинилась я, — что оставила тебя в компании этих… Петросянов.       — Да они только сейчас так разошлись, — рассмеявшись, пожала плечами девочка и посмотрела на Петрова. Её взгляд как-то потеплел, а голубые глаза стали похожи небо перед ливнем. — Здравствуй, Антон.       — П-привет, — кивнул ей мальчик, начав теребить окуляры, но уже спустя секунду опомнился и протянул руку для рукопожатия Роме. — Привет, ребята…       — Ну, здорова, Антошка, — недобро оскалив острые клыки, встряхнул ладонь Пятифан, чуть косясь в сторону Морозовой. Остальные, кажется, недовольства одноклассника не заметили. Бяша присвистнул и прошел вперед по комнате, разглядывая мебель. Бурятенок вообще свистел хорошо — пронзительно и тонко. Наверное, это из-за отсутствия зубов.        — Чувствуйте себя как дома, — саркастично протянула я, наблюдая, как Бяша забрался на кровать. — Чай предлагать не буду — разговор будет не из самых приятных.       Мы расселись по комнате. Бурятенка Рома быстро вытолкал на табуретку, а после занял место с краю рядом с Полиной, а я примостилась к девочке. Антон остался стоять, облокотившись плечом на шкаф. Его стул заняла маска рыси.        Первой рассказывать начала я. Ребята затихли, не перебивая, лишь иногда кидали встревоженные взгляды на Бяшу, который уже спустя пять минут трясся как лист на ветру. Я рассказала про ту ночь, когда впервые услышала пение флейты, про мальчика в маске волка, который прятался за углом дома, про преследования в лесу, про Гараж и жижу под ногами, про Катю и сегодняшние ночные ужасы. Я говорила не останавливаясь, перебирая в руках кусочек покрывала. Та хлипкая стена, которую я в течении месяца так бережно выстраивала, вдруг рухнула. Даже то, что я не могла рассказать брату, сегодня было произнесено вслух. Секретов нет — пусть, если хотят, продают мою правду и выставляют шизофреничкой. Главное, что я наконец смогла это принять сама. А дальше как-нибудь справлюсь.       На моменте с Гаражом Бяша заскулил, как раненый щенок и закрыл уши руками, чтобы не слышать моих слов. Ему, наверное, было ещё тяжелее, чем мне или Антону — он точно видел и знал больше, чем мы. Вот только вытащить из него правду было невозможно. Закроется в себе ещё больше. Рома молча положил руку на его плечо, слегка сжал и, дождавшись, когда приятеля немного отпустит, кивнул мне, молча приказывая продолжать. Кажется, только он и сохранял хотя бы видимое спокойствие — Антон больше походил на кусок мела, чем на здорового румяного мальчика, а Полина забилась в угол и обняла себя за плечи. Пятифан в данный момент напоминал мне Мишу — непоколебимая надежная стена, за которой ничто не страшно. Но это был всего лишь образ. Рома, как и все мы, был лишь ребенком, заложником ситуации, который ещё и винил себя во всей этой херне — он ведь считал, что не поведись он тогда на сказки какого-то старика, то никто бы не пропал.       Антон справился быстрее меня. Он излагал сухие факты, избегая красноречивых выражений, которые использовал в разговоре со мной. А ещё тушевался под внимательными взглядами, в некоторых моментах даже стыдливо заливаясь краской. Конечно, я ведь девочка и, если скажу, что позорно убежала к Мише, то меня поймут, а вот Антона нет. Я боялась, что Пятифан решит поглумиться над одноклассником — столько поводов ведь было! Да даже можно было кинуть язвительную шутку за улыбочки Полине — на такое я бы даже могла закрыть глаза, зная характер Ромки. Но хулиган молчал, только с каждой минутой все больше хмурился. После получаса на мою маску опасливо косились ещё и Морозова с Пятифаном.       — Одна история охуительней другой просто! — выругался Рома, как Антон закончил рассказывать. Он был напуган — крутил в руках нож, не раскрывая его, и тряс ногой. — Когда только успели в такое дерьмо вляпаться? У вас же на два глаза больше, чем у нормального человека, так должны были издалека такую канитель видеть и стороной обходить!       — Уж прости, в следующий раз буду немного внимательнее, — хмуро буркнула я. — Что делать будем?       — Что ж, думаю, что это только вопрос времени, когда Гараж доберется до нас, — Рома кивнул в сторону Полины, и девочка передернула плечами. — А Катька… зря вы из-за неё кипишь нагнали — с ней это тоже наверняка эта тварь сделала.       — Где тогда остальные дети? — спросила я. Сказать «трупы» язык не повернулся — легче было осознавать, что в случае чего я стану всего лишь «пропавшей», а не «мертвой». Эта мысль хоть немного, но успокаивала, ведь в первом случае есть шанс.       — Мы за это уже терли и не раз: такие случаи здесь не впервой! — недовольно напомнил мальчик. — И в прошлом жмуров находили по весне, когда снег сходил. В таких сугробах, — он кивнул в сторону окна, — ты хуй че найдешь. Короче, план остаётся тем же: держимся все вместе и Глеба Жеглова из себя не строим. Ясно?       Бяша вновь завыл, чередуя крики с «бе-б-б-бе-бе-б-бе» — высоко и надрывно, уже находясь на грани истерики и слез. Все молча согласились с Пятифаном, хотя, уверена, что у всех также было свое мнение на этот счет.       Интересно, на следующий день, когда мы бежали с Ромой вдоль гаражей, слыша за спиной животное рычание и чувствуя в воздухе отчетливый металлический запах, он тоже считал, что держаться вместе — это отличный план?