Ленка

      — Гром, домой! — Крикнул дядя Лёша, лишь обернувшись к псу.       Собака последний раз гавкнула на чащу леса и потрусила следом, все время оборачиваясь и порыкивая, словно кто-то должен был следовать за нами. В голове всё ещё звенел тот жуткий смех, ладони подрагивали, а сердце было готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Одну ладонь обжигало от мороза, и я коротко глянула на руку — варежки не было. Я обернулась и заметила на тропинке ярко-красную рукавичку, одиноко лежащую в сугробах, которую мы с дядей Лёшей не заметили, когда уходили. Меня передернуло, стоило лишь подумать о том, чтобы вновь приблизиться к этому лесу, и я поспешила отвернуться. Плевать! Плевать на эту варежку! Пусть эта тварь, преследовавшая меня, возьмет её себе в качестве трофея! Больше я никогда не сунусь на лесополосу одна — только с Мишей, даже если у меня никогда в жизни друзей не появится.       Мы быстро дошли до калитки, с тех пор не разрывая тишину. Дядя Леша был таким же суеверным, как и бабушка с Мишкой, в отличие от меня с мамой. Нет, в детстве, когда мы ещё жили в поселке, я тоже верила во всяких духов, чертиков, домовых, Лешего и так далее… Но когда отцу предложили работу в городе, мама будто отказалась от всего, что могло в ней выдать обычную деревенскую девушку — она стала очень много читать, и её речь, до этого простая с ошибками, как у дяди Лёши, стала очень грамотной и красивой; одеваться она стала со вкусом, да и меня с отцом она одевала так, что соседи нам завидовали; она резко перестала верить даже в бога, называя это всё «глупостью, которую опровергают ученые», а ещё она не хотела приезжать обратно в Тайгу, даже просто погостить. В поселок меня всегда привозил отец — опасно было пускать ребенка одного на поезде, да и ему нравилось приезжать домой… Я же переняла изменения мамы, а теперь, сталкиваясь с привычками тех же Сашки и Мишки, чувствовала себя неуютно. А ещё было страшно просто из-за того, что я даже представить себе не могла, что тут, черт возьми, происходит.       Гром пробежал мимо меня, теперь переключив свое внимание на Сашку, который уже махал палкой, чтобы поиграть с ним. Видимо моё падение отвлекло их от какой-то игры. Дядя Лёша что-то проворчал про «старую глупую псину» и отправился к небольшому сараю, где лежала куча дров — нужно было их все убрать с улицы, чтобы не отсырели.       — Ленка, там матка твоя звонила! — Крикнул мне мужчина, когда я поднималась по крыльцу, — ты ей сейчас набери, а то она волнуется.       Я ничего не ответила и быстро смахнула веником налипший снег с подошвы ботинок, чтобы не тащить его в дом. На пороге меня уже ждала Муська, довольно жмурившаяся от тепла в доме. Кошка замурчала и начала крутиться вокруг ног, а когда я разулась и разделась, то и вовсе побежала на кухню, мяуканьем зовя меня за собой, видимо хотевшая получить от меня какое-нибудь угощение. Я отставила в сторону тяжелый рюкзак и подошла к небольшой тумбочке, где стоял дисковый телефон неприятного болотного цвета. Поднеся трубку к уху, я замерла, вслушиваясь в размеренные громкие гудки, боясь набрать номер, но все-таки глубоко вздохнула и принялась крутить диск.       — Да? — раздался с другой стороны холодный и уставший женский голос. — Я Вас слушаю, говорите.       — Мама? — тихо спросила я, начиная наматывать провод на палец.       — Леночка! — её голос потеплел. — Как там у тебя дела? Как в школе? Подружилась с кем-нибудь?       — Да, все хорошо, — слух резануло от того, насколько сильно мой радостный голос был наигранным. — В школе тоже всё отлично! Я познакомилась с девочкой — Полиной, и с двумя мальчиками.       — Симпатичные? — перед глазами появилась хитрая мамина ухмылка, и я закатила глаза.       — Ну, ма-а-м, — протянула я, чуть смущаясь, — ты же видела мальчишек в поселке, так что знаешь, как они выглядят.       — Значит, не в твоем вкусе? — рассмеялась женщина, — ну, в городе и правда мальчишки получше… Ой, да и бог с ними! Ты тепло одеваешься? В куртке-то этой не холодно? А то давай я тебе новую куплю и пришлю…       — Ничего не надо! — перебила я маму, — мне не холодно, так что ничего не отправляй.       Я сжала губы. Воспоминания о том, как мама плакала на кухне, а дядя Лёша с тетей Таней её успокаивали были ещё свежими. Меня взрослые тогда не увидели — я стояла в коридоре в полной темноте, скрываясь за большим туалетным столом, зеркало которого было накрыто плотной тканью. Его накрыли бабушка и Миша, как и все другие отражающие поверхности, даже телевизор. Мама громко рыдала, утыкаясь лицом в цветной платок, а тётя Таня обнимала её, поглаживая по спине. Дядя Леша, с мокрыми глазами, одну за другой опрокидывал в себя рюмки, а рядом стоящая бутылка, стремительно пустела.       — Ладно тебе, Женька, — сказал мужчина моей маме, когда её плач стал чуть тише, — знаешь же, что Коля слёзы не любил — терялся он всегда при них! Особенно твоих боялся. Вспомни, как он перепугался, когда тебе предложение делал, а ты разревелась.       — Да чт-о же мне де-лать-то те-перь?! — заикаясь, спросила жещина. Тётя Таня быстро налила ей воды из графина, и мама тогда так и не смогла сделать глоток — слишком сильно тряслись у неё руки.       — Как «шо»?! — удивился дядя Лёша. — Жить, Женя, жить! У тебя вон дочь какая — красавица и умница, не то шо наши оболтусы! Тебе на ноги её поднимать надо! Да и сама ты ещё ого-го — мужика себе хорошего найдешь, да и будете жить спокойно.       После этих слов мама разрыдалась лишь сильнее, из-за чего тётя Таня кинула на мужа злой и осуждающий взгляд. Меня передернуло от мысли, что у мамы появится «хороший мужик», и слезы вновь подступили к глазам, хотя казалось, что после кладбища их не осталось вовсе.       — Ну что ты такое говоришь, балабол старый! — разозлилась женщина, прижимая к себе плачущую маму.       — А шо ей всю жизнь вдовой ходить?! — в ответ вскипел мужчина. — Или вы думаете, шо мой брат против был бы? Да Колька всё отдал бы, лишь бы вы с Ленкой счастливы были! Удавился бы, если за знал, шо ты всю жизнь одна просидишь!       — Лен-на… — начала мама, но быстро замолчала, глуша стон в ладонях.       — Да Ленка поумней всех нас вместе взятых будет! — дядя Леша ударил кулаком по столу. — Да и ты, Женька, за неё не бойся! Мы вам поможем всем, чем сможем! На кой ещё родня нужна, если не помочь?       Меня передернуло от тяжелых воспоминаний — я всё ещё не смирилась со смертью отца, хотя старательно делала вид, что все в порядке. Все делали вид, что перестали скорбеть по папе — тетя Таня, дядя Лёша, мама, я, Мишка, Сашка и бабушка Маша. Ещё живя в городе, я иногда замечала, как мама, готовя что-то на кухне, бормотала себе под нос, рассказывая последние новости и шутила, поглядывая на фотографию отца в рамке с черной лентой. Да, мама никогда не сможет вновь начать встречаться с кем-то — уж слишком сильно она любила отца.       — … с Мишей? — вывел меня из раздумий женский голос, и я поспешила отогнать мрачные мысли.       — Чего? Я не расслышала, — переспросила я, сняв очки и потерев переносицу.       — Я спрашиваю: вы с Сашей только с Мишей ходите?       — Да, — соврала я. Не нужно, чтобы мама волновалась.       — Ну и правильно! — облегченно выдохнула женщина, и во рту появилась горечь от собственного вранья. — Лёша сказал, что в поселке дети пропадают… Может, ты домой вернешься, в Москву?       — Нет, мам, всё хорошо, не переживай, — мой голос слегка дрогнул, — мы везде с Мишей, да и из дома лишний раз не выходим. В городе мне опаснее одной оставаться будет.       — … Я же могу найти и другую работу, чтобы ты одна не была, — тихо ответила мама, а внутри меня всё сжалось от страха. Нет. Сейчас она точно не сможет никуда устроиться — только не сейчас, когда страна разваливается.       — Правда, у нас всё отлично, — я сжала кулаки, и ногти впились в нежную кожу ладони, чтобы голос не дрогнул. — Да и ты знаешь дядю Лёшу — он любит преувеличивать. — Я выдохнула и постаралась перевести тему, — кстати, когда у тебя рейс?       — Через неделю, — голос мамы стал недовольным и уставшим, — буду ездить Москва-Новгород…       Я снова начала накручивать провод на палец, пытаясь набраться сил на вопрос, пропуская мамины слова мимо ушей.       — А к нам когда приедешь? — выпалила я, перебивая женщину. Повисла тишина, и я уже пожалела, что вообще спросила.       — Леночка… — протянула мама, подбирая слова, — Ты же знаешь, какая сейчас ситуация. Меня домой-то редко отпускают, а выходных, чтобы в поселок приехать, просто не хватает.       — Да, я всё понимаю, — голос снова дрогнул, и я с удивлением замерла — по щеке побежала слеза, которую я поспешила вытереть тыльной стороной ладони.       — Расстроилась?       — Да, — честно ответила я, запрокидывая голову наверх. — Но все в порядке, просто ещё не привыкла…       — Солнышко, я постараюсь в следующий раз расписаться пораньше и приехать хотя бы на пару дней, — успокаивающе протараторила мама. — И привезу много-много вкусняшек, договорились?       — Угу, — вытирая слезы, промычала я.       Мама начала перечислять последние новости — что происходит у соседей, какой магазин и ларек открылись на районе, какие города она видела в рейсе… Говорила обо всём, что могло меня отвлечь. Её работа в детстве вызывала у меня восхищение и даже зависть — мама ездила в красивых вагонах, в красивой форме! Да это же была моя детская мечта — стать проводницей, как мама! Но уже в одиннадцать лет я поняла, что работать в этой сфере даже врагу не пожелаешь. Наверное, поэтому папа и просил маму уволиться… Сейчас уже было поздно.       После звонка я направилась наверх, в свою комнату, в надежде, что мне удастся поспать до ужина — стычка с Бабуриным, тот ужас в лесу, а после и тяжелый разговор с мамой, приправленный грустными воспоминаниями — навалились на меня огромным комом. Тело ныло от усталости, а глаза слипались. Муська потрусила за мной, продолжая мяукать, требуя ещё порцию еды, но, когда мы вошли в комнату, она навострила хвост и прыгнула на кровать, сразу зарываясь в одеяло. На автомате я откинула рюкзак к стене, повесила школьную форму на вешалку и натянула ночнушку. Перед тем, как забраться под толстое и теплое одеяло, я остановилась перед окном и коснулась форточки. Дядя снова её заклеил, а меня утром успокоил тем, что скотч просто был старым — сейчас окно точно не могло открыться, только если кто-то очень постарается. Я выглянула на улицу и прищурила глаза, вглядываясь на поляну. Моя яркая варежка сразу бросилась в глаза, слишком неправильно выделяясь на фоне белоснежных сугробов. Меня передернуло, и я поспешила задернуть шторы.

***

      — Ладно, сейчас посмотрим, куда тебя посадить, — Лилия Павловна натянула на нос очки и грозным взглядом оглядела парты. Я вытянула шею, чтобы увидеть все свободные места — последняя парта на первом ряду, место рядом со мной и Бабуриным. Мальчик неловко мялся возле доски, с беспокойством поглядывая на парту Семы, который уже мерзко похрюкивал и что-то бубнил себе под нос. Толстяк нашел себе новую жертву. С одной стороны — это было отлично, ведь меня он оставит в покое, но новенький на вид был слишком неуверенным, чтобы дать отпор Бабурину. Его сожрут с потрохами. — Вон, свободное место рядом с Тузовой, — учительница махнула рукой на меня и уткнулась носом в толстый учебник.       Мальчик облегченно выдохнул и поспешил к моей парте, пока я убирала свой громоздкий рюкзак. Он внимательно смотрел под ноги, видимо, боясь запнуться и опозориться перед новыми одноклассниками. Ребята переглядывались, перешептывались, обсуждая не только его, но и меня — два новеньких за одну неделю в их-то селе!       — Тема урока: рассказ Зощенко «Не надо врать», — грозно сказала женщина, поднимаясь на ноги и выводя на доске название произведения. Под скрип мела мальчик опустился на соседний стул и принялся копаться в рюкзаке, доставая оттуда учебник и тетради.       — Пятьдесят семь, — шепнула я новому соседу. Мальчик залился краской и быстро отвернулся от моего учебника — пытался разглядеть страницу. — Меня Лена Тузова зовут, — сказала я, протягивая ладонь под партой.       — Антон Петров, — также тихо ответил мне мальчик и, на секунду замявшись, пожал руку.       Лилия Павловна окинула нас предупреждающим взглядом, и мы быстро уткнулись в тетради, стушевавшись. Бабурин, сидящий сзади, рассмеялся и ткнул в бок моего нового знакомого кончиком ручки, и Рома с Бяшей расхохотались, увидев, как Антон с недовольным лицом обернулся, а потом беспомощно отвернулся. Вот и начались издевательства, и если бы не Миша, то у меня была бы такая же ситуация, как и у него.       В течении всего дня Бабурин издевался над бедным Петровым — многочисленные толчки, подножки и обзывательства преследовали его везде, куда бы он ни пошел. Одноклассники лишь тихонько хихикали, и ни мальчики, ни девочки не спешили ему помочь. Как и я.       — Прекрати! — зашипела я. Учительница математики выводила на доске примеры и совершенно не обращала внимания на то, что происходило в классе. Бабурин лишь расхохотался на мою жалкую попытку осадить его и вновь с силой пихнул Антона.       — Тили-тили тесто, жених и невеста! — прохрюкал Сема и ткнул меня — не так сильно, как мальчика, но ощутимо.       В столовой толстяк вылил на Антона компот — к счастью, тарелку с гречкой не надел на голову. Полина, сидящая со мной за столом, с ужасом наблюдала за этой картиной и с презрением смотрела на дружков Бабурина, которые хохотали рядом. Петров ушел из столовой самый первый, даже не успев съесть свою порцию. С Антоном мы столкнулись ещё раз в коридоре — мальчик сбил меня с ног.       Мы с грохотом повалились на пол, и я зажмурилась, когда поясницу прострелило от боли. Петров, стремительно бледнеющий, быстро поправил очки и поднялся с меня, тут же подавая руку, чтобы помочь мне.       — Прости, пожалуйста, — промямлил Антон, — ты в порядке?       Я уже хотела ухватиться за ладонь, как рядом появилась Катя — главная сплетница класса, и притворно начала возмущаться.       — Нет, вы посмотрите на него! — вскрикнула девочка, а её подружки закивали, — облапал нашу Леночку, а теперь извиняется! Не стыдно тебе, Петров?       Всё ещё жмурясь, я с помощью Антона поднялась на ноги, и с недовольством посмотрела на одноклассницу, которая скалила зубы в издевательской усмешке.       — Хватит, все же видели, что Антона на меня Бабурин толкнул, — фыркнула я, стряхивая пыль с юбки.       — Чем докажешь? — хмыкнул Сёма, делая шаг ко мне.       — А смысл мне тебе, — я выделила последнее слово и усмехнулась, — что-то доказывать? Ты — лишь толстяк, который лезет к тем, кто меньше тебя раза в два. А давай я позову кого-нибудь, кто сможет с тобой поравняться?       — И кого же ты позовешь, Лена? — растянув губы в мерзкой усмешке, спросил Бабурин. Меня затошнило от запаха гнилых зубов и вида зрелых прыщей.       — Брата своего, Мишу Тузова, — хмыкнула я, складывая руки на груди. Да, пришлось использовать козырь, ну а что такого? Я уже пыталась противостоять ему в одиночку, но надоело. — Знаешь такого?       — А не надо никого звать, Ленок, — из толпы вышел Рома, хищно оглядывая Антона, который стоял за мной. — Сёма просто случайно Антошу толкнул, а тот, не удержавшись на ногах, споткнулся и упал на тебя. Ведь так? — мальчик обернулся к толпе, и одноклассники, глазевшие на это представление, быстро закивали. — Да и пусть пацаны сами разберутся — бабам здесь не место.       Я вспыхнула и сделала шаг вперед, переключаясь с Сёмы на Пятифана, но Бабурин уже обступил меня и снова толкнул Антона. Мальчик упал на пол, из-за чего дети, стоявшие в коридоре, засмеялись. Хулиган присел на корточки перед Петровым и принялся тыкать ему в лоб жирным пальцем.       — Если ты ещё раз… — прошипел Антон, но лишь получил очередной тычок и смех Сёмы.       — То, что? — усмехнулся Бабурин и снова толкнул Петрова с такой силой, что его голова опрокинулась назад, — вот тебе ещё, — щёлк, — и ещё, — щёлк, — и ещё…       Сердце пропускало удары и сжималось, но я стояла, замерев между Ромой и Бяшей, которые не позволили бы мне, или ещё кому-нибудь, прервать эти издевательства. Да, надо мной Пятифан не дал насмехаться толстяку, потому что я сестра Миши, но на Антона это не распространялось. У него не было защитника, да и сам он дать отпор не мог.       — Антон! — не выдержала я и попыталась сделать шаг к мальчикам, но тут же была остановлена Ромкой — он схватил меня за локоть и дернул назад.       В ту же секунду, когда я уже хотела выдернуть руку, толпа восторженно загудела, а дружки Бабурина дернулись вперед.       — Э-э-э, — протянул Пятифан, толкая приподнявшегося Антона обратно на пол.       — Стопэ, на, — фыркнул Бяша.       Бабурин, схватившись за щёку, сидел чуть поодаль, с крайне удивленным — нет, даже ошалелым — лицом, и круглыми глазами смотрел на Петрова, который не менее удивленно смотрел на свой сжатый кулак. Катя, подрагивающая от нетерпения и предстоящей расправы, ломанулась сквозь толпу к кабинету и радостным голосом закричала:       — Лилия Павловна! — она почти подпрыгивала на месте, — Лилия Павловна! Петров Бабурина ударил!       Толпа взорвалась — улюлюкала, подначивала Сёму совершить расправу сейчас и с нетерпением ожидала прихода учительницы. Хулиганы переглянулись и быстро ретировались с места преступления — видимо знали, что преподавательница их так просто не оставит, а учитывая их репутацию, так и вовсе догадается, что именно они были виноваты в этом конфликте. Бабурин напоследок наклонился к Антону и сказал так, чтобы услышали только он и я.       — Тебе, — он плюнул на пол, и слюна почти попала на брюки Петрова, — пиздец.       После последнего урока не только в тетради Антона, но и в моей, красовались желто-зеленый плевки, растекаясь по записям и склеивая страницы. Я выругалась и выбросила тетрадь в пустое мусорное ведро, сжимая кулаки от злости к этому жирдяю. Клянусь, что сегодня же всё расскажу Мише, и пусть уже Бабурин перед братом оправдывается, почему это он издевается над любимой сестренкой Туза. Ещё Никите и Ваське нажалуюсь, чтобы от этого ублюдка и мокрого места не осталось.       Выходя из класса, я наткнулась на Антона, который перебирал учебники и тетради на подоконнике, поглядывая в окно. Его светлые волосы словно светились в лучах солнца, а зеленые глаза изумрудами блестели сквозь толстые линзы. Выглядел он так, словно только что съел целый лимон, после чего его поведут на казнь. Казнь… Я тоже глянула в окно и попыталась в толпе учеников разыскать толстую тушку Бабурина, но не смогла найти. Петров дернулся, когда я подошла к нему слишком близко.       — Привет, — начала я. — Сёму ждёшь?       Мальчик недовольно покосился на меня и устало выдохнул.       — Ой, да ладно тебе, — фыркнула я и запрыгнула на подоконник рядом с рюкзаком Петрова. — Думаешь мне сейчас будет не страшно одной возвращаться? Я-то ещё и девочка, так что мало ли, что там задумал этот извращенец…       — Он тебя не тронет, — обреченно сказал Антон и сгрузил все свои принадлежности в портфель. — Я слышал, как один из его друзей сказал Бабурину, чтобы он к тебе не лез. Видимо, они твоего брата испугались.       — Мишку все боятся, — кивнула я и неопределенно махнула рукой. — А ты как планируешь домой возвращаться? Ты же за мостом живешь? Мне тётя Таня сказала, что в тот старый дом семья въехала, из города. Далековато будет…       — За мостом, — подтвердил Антон.       — О! — мои губы растянулись в довольной улыбке. — Соседи, получается!       Петров с интересом заглянул в мои хитро сощуренные глаза. Мишка вчера вечером устроил мне нагоняй, так что я не решилась рассказывать ему про ту чертовщину, которая произошла в лесу, но сегодня он разрешил мне идти домой одной. Я-то знала, что он с Васей и Никитой пойдет бутылки и металл собирать по закоулкам, чтобы сдать потом. Конечно, мысль о том, что мне придется одной снова пройти эту лесополосу, заставляла меня дрожать, но теперь, когда появился одноклассник, с которым нам по пути…       — Хочешь пойти домой вместе? — выпалила я. — Я тоже за мостом живу — дом такой двухэтажный и синий, может видел. — Мальчик кивнул, и я продолжила.       Антон посмотрел на ворота школы, размышляя над предложением. На его лице читалось недоверие и замешательство.       — Знаешь, мой брат ведь хулиган, — прервала я тишину, — и он мне сказал, что никогда не начнет драку, если рядом с парнем будет девушка. Якобы, чтобы не позорить его перед девчонкой! — я рассмеялась, вспоминая, с каким серьезным и важным видом рассказывал мне об этом Миша. — Так что если мы будем вдвоем, то Бабурин не тронет тебя. Особенно, если с тобой буду я.       — Может, ты и права, — нерешительно ответил мальчик, и я с довольной улыбкой спрыгнула на пол.       — Пошли тогда! — я хлопнула Антона по плечу и направилась к лестнице.       На улице было теплее, чем вчера, да и солнце светило высоко в голубом небе, из-за чего снег блестел и слепил сильнее. Даже снежинки не спускались с неба — полная тишина, словно природа замерла в одном мгновении. Я бы даже смогла в это поверить, если бы не бегающие на школьном дворе школьники. Мы с Антоном вышли с территории, и к нам подскочила небольшая собачонка, быстро виляющая хвостом. Я дернулась от неожиданности, когда она громко тявкнула.       — Не пугайся, — с улыбкой сказал Антон и нагнулся, чтобы почесать собаку за ухом. — Это Жулька, она добрая.       — Я её раньше не видела, — я опустилась на корточки и провела рукой по спутанной шерсти. Собака тут же ткнулась в мою ладонь своим мокрым носом. — У нас возле дома обычно много бездомных псов ошивается, а этой среди них не было… Погоди, сейчас поищу тебе что-нибудь, — обратилась я к Жульке, расстёгивая рюкзак.       — Мама боится этих собак, — грустно сказал Антон. — У меня сестра маленькая, и она боится, что на Олю они могут наброситься.       — Да? — удивилась я, доставая из кармана завернутый в салфетки бутерброд. Отбросив жирную бумагу, я кинула угощенье на землю, и собачонка благодарно тявкнула. — А мне кажется, что они безобидные… Хотя, к нам они точно не сунутся — у нас от дома их Гром отгоняет.       — А вы когда переехали сюда? — мы двинулись по заснеженной тропинке, вслушиваясь в хруст снега под нашими ногами.       — Я приехала к тёте и дяде перед Новым годом, — начала рассказывать я, уже заученную историю, — мама работает проводницей, поэтому привезла меня сюда, чтобы не оставлять меня дома одну. Но мне тут нравится — здесь спокойно и тихо, не как в городе. Да и с братьями как-то веселее. А тебе тут как?       — Пока не знаю, — протянул Антон, поправляя свою шапку с надписью «СПОРТ». — Я тут ещё ничего не видел, да и не знаю никого…       — Уже меня знаешь! — я улыбнулась, обнажив ряд зубов, — жаль только, что у тебя от первого дня в школе такое впечатление. У меня было получше.       — Да? И как же? — грустно усмехнулся мальчик.       — Ну, в первый день я познакомилась с Пятифаном и Бяшей, — после этих имён лицо Петрова вытянулось от удивления, — не смотри на меня так! Вначале они показались мне неплохими ребятами. На следующий день ко мне пристал Бабурин, — мой голос понизился и стал недовольным, — мне тогда Полина помогла, а потом она рассказала, что он тоже в класс только в этом году перевелся — что-то случилось в его прошлой школе, после чего он и сам стал других задирать. А вот сегодня уже мне за тебя заступаться пришлось, — я хихикнула и украдкой взглянула на Антона.       — Кстати об этом, — Петров неловко поправил очки и покраснел — то ли от мороза, то ли от самой ситуации, — спасибо тебе.       — Да не за что, — я махнула рукой, — если бы я действительно смогла помочь, то сейчас ты бы не оглядывался каждые сто метров, боясь, что Бабурин будет идти за тобой. — Я снова рассмеялась, наблюдая за удивленным одноклассником. — Не смотри так! Ты думал, что я не замечу, как ты нервничаешь?       Я толкнула его плечом со всей силы, и Антон повалился в сугроб под мой смех.       — Давай, у тебя пара секунд! — со смехом крикнула я, нагибаясь к сугробам, чтобы слепить снежок. Снег приятно колол пальцы, а предчувствие скорой бойни заставляло сердце биться сильнее.       Я кинулась вперед, когда Петров поднялся на ноги, прямиком в лес, и спряталась за одним из деревьев, вслушиваясь в шаги одноклассника. Антон медленно приближался, заглядывая за каждый куст и ствол, а в ладонях сжимал большой снежок, который, я чувствовала, очень скоро сможет оказаться у меня за шиворотом, если я зазеваюсь хоть на секунду. Я максимально тихо начала заходить за дерево с левой стороны, но тут же мне в спину прилетел ком снега, а после послышался довольный смех Антона.       — Ах ты…! –усмехнулась я, разворачиваясь и отправляя свой снежок прямо в лицо Петрова, но тот прикрылся рукой, и он угодил в локоть мальчика.       Мы почти одновременно нагнулись, лепя новые снежки, и Антон кинулся вперед по тропинке, пока я замешкалась. Спустя пару секунд, я уже бежала за Петровым, полной грудью вдыхая холодный морозный воздух и чувствуя, как рубашка налипла к мокрой спине. Рюкзак, болтающийся в разные стороны, не мешал, казалось, что наоборот придает сил бежать дальше, отомстить новому приятелю и засыпать его кучей снега. Уже не заботил ни Бабурин, ни чертовщина, происходившая в этом лесу — остался лишь детский азарт, льющийся через край адреналин, да сильное желание победить. Антон прыгнул за огромные кусты, но сквозь заснеженные ветви был виден кончик его красной шапки. Я пригнулась и остановилась в нескольких метрах за деревом, стараясь отдышаться и наблюдая за облачками пара. Послышался хруст веток, и я выпрыгнула из своего укрытия, за пару шагов добегая до кустов, но мальчика там уже не было — шапка одиноко весела на суку. Не успела я обернуться, как меня толкнули в спину, и я, потеряв равновесие, упала в сугроб лицом, из-за чего щёки обожгло от холода, а очки съехали к кончику носа. Антон вновь рассмеялся.       — Ладно-ладно, — отплевываясь от снега с усталой улыбкой, сказала я и натянула очки на место, — сдаюсь! Твоя взяла!       Петров, всё ещё хихикая надо мной, помог мне подняться, и я, встав на ноги, принялась дышать на заледеневшие ладони, а Антон начал стряхивать с меня хлопья снега. Он уже не выглядел таким стеснительным или нерешительным, как раньше — обычный улыбчивый мальчик.       — Глядите-ка, пацаны! — раздался мерзкий насмешливый голос. Улыбка с моего лица быстро пропала, а сердце сжалось и забилось быстрее. Одновременно с Антоном мы обернулись на небольшую полянку, откуда медленно, словно волки, загнавшие жертву в угол, к нам подступала троица хулиганов-одноклассников, скаля зубы. Рома, шедший слева от Бабурина, чуть нахмурил брови, увидев меня, но продолжил, — а вот и Антоша… Чё, уже гулять вместе ходите, да?       Мысль, пришедшая мне удивительно спокойно, заставила меня сделать шаг назад. Да, нам конец.